— Тогда попросите отозвать всех агентов, что проявляют сейчас активность в местах проживания уругвайских немцев. Только пусть их отзывают постепенно, чтобы никого не насторожить.

— Иван! А не лучше ли прямо рассказать о месте расположения базы немецких подводных лодок? — спросил англичанин. — Если уж вы не собираетесь заниматься глупой игрой в прятки, может быть, просто передадите дело в руки профессионалов? Тем более, что в этом регионе мы располагаем некоторыми силами.

— Дело уж больно тонкое, — пожал плечами я. — Достаточно один раз спугнуть — и вражеских субмарин мы больше не увидим — они выберут другой вариант пополнения запасов. Да хоть бы с кораблей в открытом море.

* * *

Немецкие карты я видывал — хороши. Сейчас перед нами расстелена британская — тоже весьма недурственная. Во всяком случае, интересующий нас район представлен на ней во всех необходимых подробностях.

— Левый уругвайский берег возвышенный. С него открывается прекрасный обзор на девятикилометровой ширины гладь реки, — объясняю я Дэну и дяде Паше. — А также, на противоположный относительно низменный берег, где в глубоком и узком заливе прячется баржа-причал. Наблюдатели с удобством располагаются в отдельно стоящих домах с окнами в нужную сторону. Немцев здесь может быть много, потому, что в семидесяти километрах к северу есть городишко Новый Берлин. То есть — место такое, где встретить немца не просто, а очень просто.

На противоположной Аргентинской стороне несколько километров вдоль берега — места низменные, затапливаемые в приливы и во время паводков. Тут часты выходы наружу каменистых участков, богатая древесная растительность и несколько речных русел, впадающих в Уругвай. Очень удобно прятать подводные лодки и всякое разное плавучее без высоких надстроек или мачт. И, главное, тут почти идеальные условия для организации скрытного наблюдения во все стороны.

Не сомневаюсь, что свою базу фашисты охраняют очень тщательно и на любые необычные события в её окрестностях обязательно отреагируют, поэтому, настораживать их нельзя ни в коем случае. Если кто-то не понял — повторяю. Выгоднее всего ситуация, когда пришедшие сюда подлодки погибнут в океане, лучше всего, после того, как свяжутся по радио со своим военно-морским штабом и доложат, что у них всё в порядке. Тогда другие без сомнений придут, чтобы пополнить запасы и получить от нас свою мину.

Так вот! Самая большая проблема — на виду у многочисленных наблюдателей незаметно выпустить в реку водолаза. Вернее — подводного пловца. Потому что обзор тут с обеих сторон.

С другой стороны — движение по реке довольно оживлённое, особенно — днём. Ночью же — тихо и пустынно. Крупные суда, мелкие пароходики, баржи, лодки и рыбаки — кого тут только нет. А плыть к базе и тащить мину нужно днём, потому что ночью ничего не видно, и подсветить себе нельзя — тебя могут заметить. И вообще — даже голову из воды выставить — и то рискованно.

Наконец, я закончил вводную порцию информации и притих.

— Как же вам удалось заминировать ту лодку, что потом погибла у Мар-дель-Плата? — Дэн с дядей Пашей смотрят на нас с недоумением.

— Это было исключительно удачное стечение обстоятельств, — засмущалась Оленька. — Нам только чудом удалось им воспользоваться.

— И часто такие стечения обстоятельств у вас бывают?

— Второй раз, — пожал я плечами. — И то в первом случае удача улыбнулась нам после ночи тяжких трудов и дня терпеливого ожидания.

— Да и с минированием пришлось потрудиться, чтобы всё получилось. Дядь Паш! Ты взрывателей привёз?

— Да. С устанавливаемой глубиной подрыва, как для глубинных бомб.

— А взрывчатки?

— Нет. Её ведь нужно много, а у меня по легенде всего один чемодан, как и полагается моряку торгового флота. По расчёту на одну мину нужно не меньше двадцати килограммов тротила.

— Я достану, — кивнул Дэн. — Что ещё потребуется?

— Судёнышко бы нам с дыркой посередине, — размечтался я. — Чтобы с него можно было незаметно для стороннего наблюдателя и нырнуть, и вынырнуть.

— И угодить под винты, — хмыкнул главстаршина.

— Так застопорить машину — развёл руками я.

— И как отреагируют смотрящие на дрейфующий вниз по течению водолазный бот? Дрейфующий мимо тщательно охраняемого объекта?

— Неодобрительно отреагируют, — согласилась Ольга.

— Вот и получается, что без большого спектакля нам никак не обойтись. Поэтому, предлагаю обсосать вариант прикрыться образом рыбаков-оригиналов. Дэн! Британская казна не опустеет, оплачивая улов одной рыбацкой лодки? Нужно, чтобы мирный торговец забирал пойманную нами рыбу в Новой Пальмире, оплачивая её полновесными уругвайскими песо, и увозил за двести километров в сам Монтевидео. Дорога для этого есть, причём, вполне приличная.

— Рассказывай всё, Иван. Если ты имеешь желание утопить ещё одну субмарину — Флот Его Величества будет рад оказать любую поддержку.

Глава 21. Реализация

Странное, однако, дело! Мы в далёкой нейтральной латиноамериканской стране, где влияние Великобритании и САСШ довольно велико. И в то же самое время вынуждены в своих действиях учитывать вероятное присутствие гитлеровских спецслужб. Потому что в нашем деле самое главное — не спугнуть.

И вот, бродя между выставленными на продажу маломерными судами, приходится вести себя сдержанно, учитывая, что показывать наличие у нас солидных сумм нельзя. Да и, признаться, ничего подходящего для незаметного (для стороннего наблюдателя) спуска на воду пловца нам на глаза не попадается. Про прорезанный в днище люк, через который аквалангисты могли погружаться в царство Нептуна, я читал у Кусто, и дела те были уже после окончания этой войны. Это с одной стороны. С другой — судно с подобным устройством никак не может быть маломерным. Ведь подобный люк должен быть заключён в колодец размером примерно метр на метр и глубиной не меньше, чем от ватерлинии до днища.

Словом — что-то вроде тральщика или небольшого сторожевого корабля водоизмещением поболее сотни тонн. А мы должны обойтись речной лодкой.

И тут гляжу, стоят рядком подержанные, но вполне ещё годные шлюпки. Размером крупнее, чем лодки для катания барышень по пруду, но и не те огромные спасательные, в которые можно посадить всю команду трампа. Вот тут и посетило меня озарение, тем более, что спроса на них не было, и вообще они сняты с какого-то отслужившего свою службу судна — цена нам подошла. Купили мы их сразу три — две вёсельные, хотя в одной даже мачта сохранилась с небольшого размера парусом, и третью — с мотором скромной мощности. Видимо, она служила для разъездов.

Потом мы поставили две безмоторных шлюпки впереди рядом друг с другом, но с изрядным просветом, а третью, моторную, сзади посередине. И связали их балками, положенными на манер равностороннего треугольника. Балки из железного таврового профиля "ножкой вниз" покрыли сверху палубой, образовав практически круглый помост — более всего наше сооружение напоминало паром. В центре его поставили надстройку, укрывающую от постороннего взгляда люк, ведущий к воде между шлюпок-поплавков. И ещё установили мачту с тем самым небольшим парусом, что достался нам в придачу к одной из шлюпок.

Признаюсь, что неожиданной для нас оказалась цена пиломатериалов. Они тут привозные, потому что лесное богатство этой страны весьма невелико — Уругвай обилен травами и рыбой, а вовсе не лесными или минеральными сокровищами. Вот на этой неуклюжей каракатице мы и отправились вглубь залива Ла-Плата от Монтевидео до порта Нуэва-Пальмира, расположенного в самом узком месте устья реки Уругвай. Да, выбрали для этого время, когда волнение не чересчур велико, и пошли с малой скоростью, потому что большой у этого плавсредства нет.

— Семь узлов, — оценил на глаз Павел Осипович Потапов. Это около двенадцати километров в час.

По дороге все по очереди порулили — поворачивает это судно вяло, разгоняется неохотно, зато тормозит от всей души. Обжили и обустроили будку, освоили свободное пространство на корме — нам это примерно сутки ходу, если по расчёту, но на самом деле получилось дольше, особенно в связи с плановой поломкой двигателя, который нам помогали ремонтировать исключительно любезные парни с проходившего мимо баркаса. Заодно они и гидроакустическую аппаратуру смонтировали "под ключ".

А потом мы пришли в маленький прибрежный посёлок, который считает себя городом. Он, как и большинство населённых пунктов этой страны, организован квадратно-гнездовым методом, то есть, состоит из прямых улиц и прямых углов — не заблудишься. К береговой линии, вдоль которой и сосредоточены постройки, здешние стрит и авеню подходят под углом сорок пять градусов. То есть, сразу, как выбрался на сушу — тут тебе и развилка. Постройки, в основном, одноэтажные, из глины под аккуратными соломенными крышами и с обязательными навесами над входом — тень местные жители ценят и сиесту соблюдают.

Здешний порт я назвал бы пристанью. И ещё вдоль уреза воды виднеются многочисленные лодки — причаленные или вытащенные на берег. Мы свою каракатицу приткнули носом, забив в дно у берега пару столбов, в которые и упёрли переднюю кромку настила — тут очень заметные приливы и отливы, а остаться на суше никакого желания нет — если что, на руках мы нашу громадину не стащим. И длинный наклонный трап, по которому с удобством сошли на берег.

Поговорили с местными — имею в виду бездельников, что обычно отираются вблизи мест, где есть надежда подработать или что-нибудь стянуть. Или выпросить — это по обстоятельствам. Короче — безопасность стояночного места обойдётся нам в сущие центаво — аналог наших копеек.

Из этой Нуэво-Пальмиры ведут две неплохие дороги. Одна на север — северо-восток к переправе через Рио-Негро, а вторая — на юго-запад в сторону столицы этой провинции и далее в Монтевидео. Стратегически место неплохое. Но главное — оно расположено там, где река Уругвай сужается до трёх с половиной километров, потому что её стискивают каменистые берега. Но течение всё равно слабое. В десятке километров выше начинается то самое девятикилометровое расширение, из которого подводные лодки и поворачивают из главного русла в залив на аргентинской стороне. До места их стоянки отсюда километров пятнадцать — нашей каракатице с поправкой на встречное течение полтора часа хода.

Переночевали мы прямо на судне — спальные места в надстройке предусмотрены. И еще послушали звуки ночной реки прямо через гидрофоны. Моторные лодки или буксирный пароходик дают отчётливые хорошо различимые сигналы, подтверждаемые визуально. Слышишь, как тарахтит, и видишь — действительно тарахтит. А, если в потемках, то наблюдаешь огоньки, которыми тут себя обозначают — место оживлённое, кому нужно столкновение?

Вскоре после наступления темноты услышали и подлодку — она прошла сверху вниз, то есть — на выход. Звука мотора различить не удалось, но винты воспринимались отчётливо. Думаю, до неё было километра полтора. Но ни рубку, ни, даже, перископ, разглядеть не удалось — ночка выдалась тёмная. Даня сразу засобирался и быстро убежал. Думаю, на телеграф. А, может, к знакомому, у которого есть телефон — мне его британские секреты без надобности.

Достаточно скандала из-за патронов-поглотителей углекислоты. Дядя Паша на этот счёт очень переживал, потому что они тоже требуют замены, а состав вещества в них — секретный. Наши, использованные, он вообще высыпал, размешал с водой и вылил в бездонное синее море. А запасных не привёз — осталось их всего по три штуки на каждый из двух аппаратов. Попросил у британцев (через Данилу), а те чего-то мнутся. Похоже, и у них это тоже секрет. Вот, как гидроакустическую аппаратуру поставить, или баллон кислородом зарядить — нет проблем. Да и фунтов своих отмусолили без базара, а тут — словно с другой планеты прилетели.

Правда, пустые патроны попросили. Сказали, что засыплют туда своей смеси и опечатают. Ну, да и ладно — у нас и без этого забот хватает. Утром первый акт спектакля.

* * *

Отчалили мы с первыми признаками рассвета — нам бежать полсотни километров до самого устья Рио-Негро — верные четыре часа хода. Успели додремать, кто был не на вахте, а там и за работу. Вывесили за корму две наклонные балки-стрелы, к концам которых прикрепили верёвки, тянущие трал. Небольшой такой сетчатый мешок с грузилами внизу и поплавками вверху. Мотор, ясное дело, заглушили, зато поставили парус. Работал он неважно — ветер тут слева, с востока, но под прикрытием высокого левого берега совсем слабый. То есть нас несёт вниз исключительно течение, а парус, кроме того, что натягивает трал, только самую капельку помогает движению.

Примерно через час проверили улов — негусто мы зачерпнули, килограммов десять-двенадцать. Снова забросили снасть и дальше принялись тралить, а сами сели за разделку улова. Резали рыбку поперёк и заливали подкисленным рассолом умеренной крепости. Выдержав часок, отделяли мясо от костей — отходило уже хорошо — и раскладывали по одноразовым пластиковым баночкам, заливая прозрачным масляно-винным соусом. Если кто не понял — это пресервы. Они не очень долго хранятся. Если без холодильника, то считанные дни. Ну, может, и с неделю продержатся. Зато вкусно, и есть можно прямо из баночки. Соусов у нас, кроме винного, ещё лимонный и апельсиновый. Все в меру кислые, чтобы беды не случилось со временем — отравления нам без надобности.

Вот так, неторопливо, почти ползком, продефилировав мимо секретной базы, мы к вечеру добрались до своего места у Нуэво-Пальмиры, где перенесли улов прямиком в поджидавший нас пикап, приехавший из Монтевидео. По здешним дорогам он уже утром будет в столице. Много ли мы наловили и законсервировали? Примерно сотню килограммов. Но это не сырая рыба, а готовый к употреблению деликатес. Его и в ресторане подать не зазорно. Хотя, конечно, крышки из мелких (практически плоских) картонных тарелок, приклеенные на тростниковую патоку в этом бизнес-плане — слабое место. Плотно садящиеся со щелчком, как в наше время — этого нынче днём с огнём не сыщешь.

Вот так мы и мотивировали своё достаточно частое появление пред объективами немецких наблюдателей. Всегда в разгар дня.

Дальше всё стало ужасно скучно, потому что подводные лодки на эту базу не приходили долго — целый месяц. Уже закончился май и начался июнь, когда долгожданный звук винтов перевёл нас из расслабленного состояния на боевой взвод. С утра мы привычно разыграли спектакль "глупые рыбаки", вышли в воду километра за полтора-два до расчётной точки там, где до нужного берега тоже было с пару километров, и вдвоём с Крисом (английский водолаз, присоединившийся к Дэну) отбуксировали мину в нужном направлении. Держались мы на глубине три-четыре метра, чтобы было еще не совсем темно, но сверху точно не разглядеть. Вода нынче, из-за зимнего времени, стала холоднее, поэтому надели британские гидрокостюмы.

Мы довольно долго искали вход в нужный заливчик — головы-то наружу не выставишь, а по тому, что видно под водой, много не наориентируешься. Хорошо, что я с прошлого раза запомнил характерный выступ с поросшим мелкими водорослями боком — он как раз торчит из того самого островка, где Аугусто поделился с нами динамитом. То есть цель отыскали почти на ощупь. Мину укрепили сразу в нужном месте — мне объяснили, что называется оно дейдвудом. Ну и по приговору настоящих военно-морских специалистов глубину подрыва сделали пятьдесят метров.