Зверь Лютый. Книга 18. Урбанизатор

— Ольбег, чтобы ты там делал? На лыжах ты бегаешь плохо, лук тянешь — слабовато. Вырастишь... посмотрим.

— А я... я бы... вместо Курта! Да! Я бы был "Засадный полк". Я бы там вскочил и... и стрелами! В их поганские спины! Та-та-та!

Чарджи и Ивашко просто пропускают детский лепет мимо ушей. Николай с Терентием насчёт воинских дел... Суть уловили и ладно. А вот то, что Алу смотрит с горящими глазами... и Любим слушает Ольбега внимательно... Надо исправлять.

— Назови функции "засадного полка". Что он должен сделать?

— Ну... эта... Ударить! В спину!

— В "Писании" говорится о людях, которые "слышат, но не разумеют". Ты — следующая стадия. Ты — сам говоришь. Но слов своих — не разумеешь. Наш язык точен. Стрелок пускает стрелу. А не наносит удар. Любим, ты меня слышишь? Дело стрелков — истомить врага, нанести ему урон, выбить начальных людей, расстроить строй... Не — "нанести удар".

Внимательно осматриваю молодёжь. И не только: Салман слушает так напряжённо, что и рот раскрыл. Новое для него? — Наверно: он боец, телохранитель, мечник. Не командир.

— В битвах древних времён и нынешних — нет засадных полков, составленных из стрелков. Есть засады. Со стрелками. Но всегда — смешанные. Так постоянно дерутся всякие шиши лесные. Завалили дорогу деревом, дождались проезжего обоза, пустили разом стрелы, кинули луки, полезли биться-резаться. А засадных полков таких — нет. Потому что, как ты верно сказал, нужен удар.

Совсем племяш мой смутился. Красный весь. Оттого, что я его дурость на люди вытащил. Ничего, лучше пусть от стыда кровью наливается, чем от вражеского меча — проливает.

— Ну, а если бы. Взял бы ты, Воевода, ещё пару-тройку стрелков, да посадил бы их в тот сугроб...

Не дошло. Даже до Любима. Ему кажется, что такими хорошими луками, такими стрелками, как у него — можно любую боевую задачу решить. Да. Можно. Если знать и уметь. Не только как стрелы пускать, а как задачи решать.

— Если бы у меня было больше стрелков, то я и бой строил бы иначе. До того сугроба добралось врагов... Половина. Было бы у меня стрелков вдвое — мы бы ворогов до того сугроба и не допустили — положили бы раньше.

— Ну, а если — один? Вот такой, как Ольбег.

"Такой" — в смысле, малолетний, не вполне бегающий, не вполне стреляющий, мечами — не вполне владеющий. Пол-бойца.

— Давай по шагам. Вот мы мимо сугроба проскочили, вот "унжамерен" за нами пробежали, вот Ольбег из сугроба выбрался и... и чего сделал?

— Я... Я... Я стрелу пустил! Прямо в них! И убил! Самого главного!

— Верю. Дальше что? У "унжамерен" — строя нет. Распадаться — нечему. Единоначалия — нет. Самых главных у них — каждый третий-пятый. Человека с луком они не боятся — сами такие. Обернулись, посмотрели на тебя, влупили пяток-другой стрел. И дальше побежали. А ты истыканный в сугробе лежать остался. Как ёжик дохлый.

Ольбег, кажется, живо представил картинку. Как из него вражеские стрелы торчат. И побледнел.

— Ты не один такой. Вон Илья Муромец. Он любого зашибёт-располовинит. Силищи в нём... ни у кого столько нет. Одна беда — бегает медленно. Вот представь, сидит Илья в сугробе. Как ты. Точно также — выскочил, "аля-улю" и помахивая своим двуручником на "ужамерен". Что будет? А то же самое. Или они сразу его стрелами да копьями истыкают, пока он те десять-двадцать шагов до ворогов добежит, или расскочат в стороны и в круг станут. Половина — меня гоняет, другая — Илью роняет. В кругу, в чистом поле, тыкая да рубя со спины, они его завалят. Снова: они русских витязей видели, мужик с мечом — им не страшен.

Илья кривовато хмыкнул. Тоже — представил. Если толпа сразу не разбегается в панике — именно в панике, иначе отбегут и с разных сторон закидают, то нужно спешно прорываться. Или надеяться. На Богородицу и помощь товарищей. Илья — не мальчик, ему храбростью хвастать... Он в такой ситуации побежит без раздумий. Одна беда — бегает он плохо. Поэтому в такие ситуации... лучше не попадаться.

— Курт сделал тоже самое. Только лучше. Быстрее, тише. Догнал супостатов молча и быстро, попав в круг двигался быстрее. И пугал их своим видом. Он сделал главную функцию "засадного полка" — нанёс удар в спину. Удар — не выстрел. И продержался те полминуты, которые мы их, отвернувшихся, расстреливали. "Продержался" — на своей скорости и их страхе. Снова повторю: не стрела, даже — не удар. Испуг, смятение — вот главное оружие "засадного полка". Не можешь испугать — лучше не вылезай.

Хватит о победе. Какие мы хорошие — пускай другие рассказывают. Наше дело: "работа над ошибками".

— Мой явный прокол: отрыв от остальных, потеря связи с другими группами. Как следствие: отказ от преследования — слишком много живых унжамерен оставалось на поле боя. Пришлось возвращаться. Второе... Это счастье, что Чарджи послал Могуту к сожжённой вышке. А Могута вышел к реке. Иначе бы мы там сдохли. Просто от холода и усталости. Ещё: при действиях малой группой уже после боя возникают две опасности — множество пленных и множество волков.

Особенность средневековых армий — за ними постоянно следуют стаи падальщиков. В "Слове о полку...":

"По оврагам волки завывают,

Крик орлов доносится из мглы -

Знать, на кости русские скликают

Зверя кровожадные орлы;

Уж лиса на щит червленый брешет,

Стон и скрежет в сумраке ночном...".

После боя они представляют опасность и для победителей. Волкам всё едино — под каким стягом ты в бой пошёл. Кому — "поле русской славы боевой", кому — "банкет накрытый". Съесть тебя можно? — Съедят.

"Стон и скрежет в сумраке ночном...". А также — скрип, хруст, чавканье. Дикие вопли и затихающие крики: "Помогите!". Как-то мои коллеги-попандопулы об этом... А вот Джон Рид, когда революционные солдаты в 17-ом собрались его расстрелять, обратил внимание на группу волков, раздирающих несколько, лежавших в канаве неподалёку, тел в русских шинелях.

Тема: "что делать с пленными" — в средневековье постоянно. Русский полон Батыя, порубленный на льду Селигера, Тамерлан под Дели, перебивший сто тысяч пленных... Из относительно свежего и местного: избиение Волынским князем Изей Блескучим пленных галичан после битвы под Теребовлей. Это — элемент здешней жизни. Надлежит быть готовым к реализации. Адекватным местным условиям.

— Вывод... собственно боевую группу следует усилить связистами и трофейщиками. Или изначально отказываться от полона и хабара. При разумном подходе мы могли бы взять десятка два-три здоровых полонян. Это закрыло бы, например, наши проблемы с водой.

Топить снег на воду — слишком энергоёмко. Да и результат... грязный. Таскать воду с реки — трудоёмко. Был бы лишний десяток придурков-полонян... А так... корячимся.

— Э-эх... Как жаль, что меня там не было!

— Будешь, Ольбег. Хотя и не там, и не сразу. Если вопросов ко мне нет, то их есть у меня. Паймет, эти люди вышли в бой из твоего селения. Те, кто сбежал... И двое моих ребят-связистов, которых они захватили — наверняка там. Как добраться до твоего селища?

Ответ очевиден: по льду рек. Сперва на юг, вёрст 30 по Волге, потом вёрст 10 на север по Ватоме.

Всё понятно? — Если дорога сначала идёт в одну сторону, потом — обратно, то географическое расстояние между конечными точками меньше суммарного. Ватома здесь течёт довольно параллельно Волге. На реках нас наверняка будут ждать. А вот напрямки... через заметённые леса и замёрзшие болота...

Тут никакой попадизм не поможет, ни "после-знание", ни высшее образование, ни среднее соображение. Никакой айфон с хоть какой когда-то скаченной "базой знаний всего".

Тут нужно чётко знать конкретное описание дорожных примет. "От сгоревшей сосны до раздвоенной берёзы, потом на пригорок и влево на здоровенную ель...". Мини-рельеф и его актуальное состояние, включая высоту снежного покрова и интенсивность родников в болотах.

Что порадовало: никто даже не заикнулся в смысле "а нафига оно нам надо?". Типа: а они, может не придут? А чего туда лезть? Бог не выдаст, свинья не съест, авось обойдётся, сами уйдут...

Радует, что необходимость неотвратимости наказания не подвергается сомнению.

Военный совет заседал ещё часа два. Определились, спланировали, но...

"Человек предполагает, а ГБ располагает" — старинная русская мудрость.

Ночью потеплело, и пошёл снег. Когда утром ко мне в балаган всунулись Ольбег и Алу в полном боевом снаряжении, пришлось спросить:

— В чём разница? Между тем, что нонече, и тем, что давеча?

Ольбег обиженно засопел, а Алу, тяжко вздохнув, сформулировал:

— Снег. Рыхлый. Не побегаешь.

— А вот если мы...

— Ольбег, не придумывай приключений. На наши задницы. Задание. Двум сильно жаждущим. Все трофейные лыжи перебрать, собрать гожие, привести в порядок. По готовности — доложить Чарджи. Бегом.

Снег шёл три дня. Навалило...! Под свесы крыш.

Хорошо, что Стрелка — высокое место. Всякий ветерок поднимает столбы снежинок. И тащит такое "белое торнадо" до ближайшего обрыва. Потом "торнадами" мои трудники с лопатами поработали. "Полчище" должно быть чистым, мне тут сугробов с тропинками между ними — ненадобно. И во всех дворах, во всех закоулках... Кто не может снег лопатой убирать — научится кирпичи на творильной доске сотворять. Кому-то что-то непонятно?

Ещё через пару дней мы выдвинулись.

Довольно большая компания собралась: моя "абортоидная" команда, Чарджи с половиной гридней, Паймет с парой своих, Гладыш, Илья Муромец... даже Николай с помощниками:

— Мне, Ваня, пора молодёжь учить. Они ж даже упаковать хабар не умеют! А уж снять аккуратненько, разложить, оценить... Вот, трёх оболтусов взял. Может, хучь один гожий вырастет.

У молодёжи — глаза горят. Ура! На войну взяли!

Десять вёрст сквозь сугробы и болота... пропотели и поуспокоились. А как переночевали в лесу, под страшные сказки про волков-людоедов...

— А ты шо?! Ты не знал?! Так Воевода со всех здешних лесов самых злых волков собрал! Волшбой приманил! Вот те хрест! Особенно человечьим мясом откармливает! Чтобы они, стал быть, никого к Всеволожску не пускали. У нас-то, сам же видал — нету возле Стрелки. А тама! Тыщи собралися! Человечинкой балуются. Теперь по округе пойдут — сходный вкус искать. Ты смотри — от костра ни на шаг. А то сзади за загривок хвать! И в лес...

"И в тёмный лес

Ягнёнка уволок".

Вообще-то, реальная проблема. Такое здесь бывает. Через месяц-другой волки в лесу оголодают — могут случаться... случаи.

Глава 386

С утра, только светать начало, вышли на берег этой Ватомы. Как всегда — ну "Русь Святая" же! — ни одного указателя. А зачем? — Доброго человека Господь и так доведёт.

Я, в принципе, не против. Просто ГБ в роли ГПС-навигатора... Типа: у нас на Руси гвозди — только микроскопами забивают. Электронными.

— Ну что, Паймет, где твоё селище?

Мужик палец поднял и... и замер. Смотрю я вдоль его пальца, а там... Там клуб дыма из-за леса выскочил. За ним следом — струйка, вторая, третья... Уже столбом повалило...

— Стоять!

Паймет, сбитый с ног, подвывает, пытается в ту сторону ползти, слёзы у мужика потекли, пальцем туда тычит.

— Говорит: его селение горит, дом его.

— Правильно говорит. Почему горит?

— Дык, известно почему: находники жгут.

— Илья, а дальше? Следующую мысль ты подумать не можешь?

— А чегось тут думати? Раз жгут, значит — уходят.

— А куда?

— Дык... выходит сюда.

— А дальше?

— Да что ты меня как дитё несмышлёное! Дальше — встречать надо!

Всё верно: на второй-третий день в свежевыпавшем снеге начинаются процессы кристаллизации, кристаллы растут, связность массы снега увеличивается, снег оседает, уменьшается в объёме, в рыхлости. В горах — снижается опасность схода лавин, на равнинах — улучшаются условия движения транспорта. Чем чудаки и собираются воспользоваться.

Часа через два на реке появляется караван. Десяток "унжамерен" на лыжах, пяток волокуш с лошадьми, десяток пленников, связанных в гирлянду.

Тут и боя-то не было. Стрелки дали залп. Один. Салман зарубил чудака с копьём. Одного. Илья долбанул придурка по голове булавой. Один раз. У волокуш были... это называется не возница, а вожатый — рядом с лошадьми идут, за повод тянут. В экипажах нашлось с десяток раненых. Всё это... дорезали, ободрали и... как же правильно сказать-то? — Обезушили?

Выдвинулись к селению "лосей". Ну какой может быть нормальный пожар после снегопада?! Так, сеновалы сгорели, кое-где крыши провалены, изба одна вся закопчённая стоит...

— Э... Воевода, Паймет говорит — они завтра сюда вернутся, всё исправят, всё сделают.

— Нет. Вы будете жить там, так и столько — как я скажу. Вы приняли присягу и исполните по слову моему. Изменников я... наказываю.

"Лоси" были очень удивлены и обижены. Вот же! Родная земля, родная деревня! Врагов прогнали — можно же вернуться! Всего-то пара недель прошло!

Нет. У моих людей нет иной родной земли, кроме той, которую я им дал. Нету вотчин-дедовин, нету родовых, "испокон веку...", "с отцов-прадедов...".

У вас нет иной родины, чем та, которую дал вам я. А сюда заселю какую-нибудь другую "сволочь" из моих новосёлов.

Об этом рассказывать... несвоевременно. А вот уговориться с родом "лося" о добровольной передаче всех их земель мне — уместно. И чуть подсластить пилюлю предводителю:

— Паймет, коли вы отдались в волю мою, то и всё ваше — моё. Вы отдали мне эту землю. Я отстрою ваше селище. Лучше прежнего. Но не сейчас. А тебя, или кто из вас лучше других на тиуна выучится — сюда головой поставлю.

Яркая "морковка" для усиления мотивации в обучении.

Что я, между делом, нарушил общераспространённое правило: "Раб — принадлежит хозяину, имущество раба — ему самому" — моя проблема. Разве я обещал кому-то, что буду следовать "общепринятым правилам"? Чужие законы мне неинтересны. На Стрелке один закон — мой.

Что, девочка, скучно? Сквозь снега лезли, в сугробах барахтались, в лесах блуждали... Разок стрельнули-стукнули... Ни геройства яркого, ни страстей смертных. Всей прибыли: пяток заморенных лошадок, парочка моих замордованных связистов да заснеженное пепелище.

Мелочь мелкая, неинтересная.

Так ведь и ключик куда как меньше запоров, им отпираемых, теремов, теми запорами сохраняемых.

Цепочка: Мадина-Гладыш-Паймет-"лоси"-"ледовое побоище"-Ватома оказалась последовательностью "ключей", которой я "открыл" этот народ. "Распахнул". Для мира, для "Святой Руси". Для "Зверя Лютого".

Ключики... они разные бывают. Вот, к примеру, есть у тебя... завязочка. От всей твоей одежды — весьма малый кусочек. А ежели я за неё потяну... Во-от, картинка совсем уж другая. Мне так — очень интересная. А вот ежели я тут... от тебя, от тела твоего, малый... чуть прикушу. Но-но! Не пугайся! Я своих не грызу — только покусываю. А теперь вот... тут. Уж и глазки закатилися у красавицы. А всего-то чуть пальчиком... одним... по ну совсем малой частичке... Ты уж и смотришь иначе, и дышишь по-иному, и сама вся... Мелочи мелкие... Однако же, в умелых-то руках...