— Как я мыслю дальнейшую судьбу Австрии... — произнес Дмитрий и, взяв паузу, встал из-за стола и подошел к окну. — Первое. Вы все, включая наследника престола, принимаете православие.

— Но... — попытался возразить один из архиепископов.

— Любой, кто откажется — будет убит на месте, а его имущество будет конфисковано в пользу казны. Должности и титулы после принятия православия будут подтверждены, при отказе — поражение в оных. Есть еще вопросы? — Спросил Дмитрий, обведя ледяным взглядом зал, полный озадаченных людей. — Отлично. Напоминаю, принятие православия освобождает от любых форм рабства и долговых обязательств. Подумайте хорошенько. Только здесь и сейчас все искренне верующие католики имеют шанс стать блаженными мучениками, пострадавшими за свою веру. Когда еще у вас будет такая возможность?

После чего прошелся, выдерживая паузу и очень внимательно вглядываясь в глаза.

— Ну что же, продолжим. После того, как сын этой уважаемой женщины примет православие, он обвенчается с моей внучкой — Анастасией. Принесет мне вассальную клятву и будет коронован как царь Австрии. Разумеется, новое царство выйдет из состава Священной Римской Империи, как и новообразованное Ломбардское царство.

— Ломбардское? — Удивленно переспросил кто-то из зала.

— А вы еще не знаете? Я даровал своему верному вассалу Людовику Висконти титул царя Ломбардии.

— А Рим?

— А что Рим? — Пожал плечами Дмитрий. — Три Папы — явный признак глубокого кризиса католичества. Я же желаю возродить единство христианской веры. Святую землю я отбил, очистив ее от скверны иноверцев. Впереди освобождение тучных земель Северной Африки, Малой Азии и Аравии. А возможно и более далеких пределов. Без единства и монолитности христиан это сделать будет затруднительно. Думаю, никому из вас не нужно рассказывать о том, насколько вкусными будут эти новые владения, нуждающиеся в заботливых хозяевах.

— Но разногласия... — развел руками один из епископов.

— Все эти разногласие — дело мирское. Всевышнему, я убежден, нет никакого дела до того, кто и как справляет ритуалы. Главное — верить искренне и дела добрые делать. А что может лучше и добрее, чем перестать ругаться промеж собой из-за всяких мелочей? Я мыслю — справляйте ритуалы как хотите. Это личные дела каждого епископства. Мало того — само Святое писание надобно переводить с латыни на местные языки, дабы каждый пастух его мог услышать и понять....

— Но кто это будет решать?

— Собор, — не задумываясь, ответил Император. — Я считаю, что один человек не вправе решать такие сложные вопросы. Посему, возвращаясь к старым традициям, существовавшим еще до раскола, все разногласия должно решать только через дискуссию на Соборе.....

Пообщались.

Дмитрий наглел и заносился. Скажи ему еще пятнадцать лет назад, что он будет здесь в Вене строить из себя вершителя мира — не поверил бы. Сейчас же.... А что ему оставалось? Как бедному родственнику обнести город и уйти домой? Великая победа, ничего не скажешь. А главное — потрясающее реализацией далеко идущих геополитических планов. Ведь он умрет, а что дальше? Как будут жить его потомки?

Он не раз задумывался о будущем.

В той реальности, которая складывалась сама собой, нарождающаяся Россия совершила одну очень важную геополитическую ошибку. Она решила пойти на поводу у греческих богословов и сохранить православие. Результатом этого поступка стала начало тяжелой многовековой идеологической борьбы между Востоком и Западом Европы. Потом на этом фундаменте возводили еще не единожды много всякой ереси. И речь совсем не шла о том, кто хороший, а кто плохой. Просто на каком-то этапе развития православный мир скукожился как шагреневая кожа, сдулся и сдал по всем фронтам. Конечно, сначала в Москве, а потом и в Санкт-Петербурге грезили возрождением Великого Востока. Но... мечты мечтами, а дела делами. Так исторически сложилось, что у католического мира было намного больше ресурсов, возможностей и перспектив, в том числе и у католических раскольников — протестантов.

У Дмитрия было фундаментальное техническое, экономическое, и организационное преимущество перед своим прототипом. Тем Дмитрием Донским, который появился бы, не вселись он в это тело. А значит, он мог перекраивать этот мир так, как считал нужным.

Что он делал?

Он делал единое идеологическое пространство, в данном случае православное, расширяя его на сопредельные и не очень государства. Причем нагло, решительно и довольно упорно, создавая возрожденный Православный мир. На текущий момент в него входило десять государств. Российская Империя и три ассоциированные державы: Сербское и Ломбардское царства, а также царство Иерусалима, Кипра и Армении. Особняком стояли Болгария, Валахия и Молдавия.

То есть, уже на данный момент выходил довольно серьезный конгломерат. Почему же он должен останавливаться именно сейчас? Вот еще! С чего такая щедрость? Гуманизм и человеколюбие? Право на выбор и самоопределение? К черту! Дмитрий вновь внимательно осмотрел зал с людьми, вглядываясь в глаза присутствующих. Хищники. Испуганные, смущенные и подавленные, но от того не менее опасные хищники. Дай им только повод — сожрут живьем, и не подавятся.

Вперед и только вперед!

Враг будет разбит, избит и жестко обнесен до нитки! Ибо наше дело правое!

А еще требовалось отнять корону Карла Великого, Имперский крест и Имперский меч. Ибо нефиг! Впрочем, на последнее никто особенно и не сопротивлялся. Ведь по всему выходило, что обретая статус сюзерена Австрии, Дмитрий получал положение, аналогичное тому, который имел Император Священной Римской Империи. То есть, они и должны были перейти к нему по праву наследования.

Переговоры закончились.

Документы подписаны.

Дмитрий покидал вполне гостеприимный город. И жалел лишь об одном — о Беатрис. Несмотря на некоторое раздражение, всплывшее поначалу, постель сгладила много шероховатостей в отношениях. И у них даже сложились неплохие отношения. Не любовь, конечно же. Но практически приятельство. Жаль только началось все так по-дурацки.

Глава 10

5 мая 1389 года, Константинополь

Наглеть, так наглеть!

Именно под этим слоганом проходило возвращение Императора в Константинополь.

За то время, что Дмитрий гулял по землям Европы столица Восточной Римской Империи — Византии — более-менее оправилась от долгой осады. Поэтому возвращение Императора было встречено безумной овацией слегка оживших и отъевшихся простолюдинов.

Каждая дворняжка знала, кто возродил непобедимые легионы, один из которых держал оборону их города в осаде долгих три года. Все жители прекрасно видели, КАК и КЕМ была снята, казалось бы, безнадежная осада. Ни от кого не ушел тот факт, что именно в руках полковника легионеров оказались заранее подготовленные запасы продовольствия и вооружений, без которых Константинополь бы пал...

В глазах черни этого города Дмитрий был практически Богом — новым мессией, спустившимся с небес, дабы спасти их и возродить было величие Римской Империи. Поэтому и неудивительно, что толпа не желала выбирать иного Басилевса, кроме него. А любые попытки прерывались сильными волнениями. Да, легионы Императора были родом из Москвы, а он сам происходил из древнего рода датских конунгов. И что с того? Кого только не было на престоле Римской Империи — от германских вождей до армянских аристократов. Зрелая Империя не отличалась каким-либо цветущим национализмом, выбравшись из коротких штанишек национальных государств. Важнее было то, что ты сделал для нее. Насколько полезен, нужен, выгоден.

А посему Дмитрий возвращался с триумфом. Нет, не так. ТРИУМФОМ. Первым, за последнюю тысячу лет на просторах Римской Империи .

Все население города высыпало встречать легион и Императора.

Даже аристократы и былые претенденты на престол. Никто не решился задрать нос к небесам и выказать высокомерие.

Самые ценные трофеи из Генуи уже ехали в Севастополь, но те, что Дмитрий провез по улицам Константинополя, оказались особенно важными. Это было оружие и воинское имущество, взятое в сражение под Венецией. Каждая кольчуга, каждый меч были на вес золота. Не по ценности. Нет. По духу. Ибо это был символ победы. Символ возрождения.

Император во главе своего войска и огромной толпы горожан проследовал к собору Святой Софии.

Там его уже ждали.

Никому ничего говорить было не нужно.

Патриарх Константинополя стоял в своем самом торжественном облачении. А рядом — куча разодетых аристократов и высокородных гостей. К церемонии венчания нового Басилевса все было готово.

И вот, когда оставалось сделать последний шаг — Дмитрий замер.

Несмотря на явную выгоду от такого поступка, Император испытал определенные затруднения морального толка. Да, пока он резвился где-то на просторах Русской равнины, все было хорошо. Легенда о возрождении Римской Империи более чем замечательно подходила для возни в том маленьком болоте. Ква-ква-ква! И всем плевать. Просто одна из легенд — не хуже и лучше иных. Сейчас же, выйдя на глобальный политический простор, и оказавшись на пороге Софийского собора Константинополя, Дмитрий замялся. А что дальше? А как дальше? Ведь Российская Империя, тщательно создаваемая им столько лет, больше не нужна.... Ее же создавали как некий эрзац-вариант до возрождения Римской державы, хотя бы в ее восточном формате. Теперь она становилась просто гроздью провинций возрожденной Римской Империи.... Правильно? Нужно ли так поступать? Ответа на этот вопрос Дмитрий не знал, как и, пожалуй, любой другой на его месте...

Внешне все эти терзания отобразились лишь незначительной заминкой с мутным взором, устремленным внутрь помещения церкви. Несколько секунд колебаний. Ладонь скользнула на пряжку с выгравированным орлом и надписью: 'Империя превыше всего' . И вновь злая усмешка пересекла его лицо. Ухмылка. И решительный рывок вперед.

Делай, что должен и будь что будет!

Бравада?

Глупость?

Заносчивость?

Отнюдь.

Почему собственно Дмитрий согласился на столь значимые перемены? Ведь Россия, фактически, превращалась в иную державу. Зачем? Казалось бы глупо и необъяснимо. Но, на самом деле все очень просто.

Дело в том, что в свое время, в 1360-е годы Император уже один раз сделал что-то подобное, когда оспаривал титул Rex Russian. Ну и, заодно, все земли, которые хоть как-то могли подходить под руку того, кто так именуется. И вот прошло три десятилетия. Он забрал под себя все, на что претендовал. Причем публично, открыто и нагло. И все в Европе и прочих окрестностях его державы о том хорошо ведали.

Теперь же, в контексте вышеописанного антуража, Дмитрий провозглашает себя Императором Рима, а свою державу называет Римской Империи. То есть, явно, нагло и неприкрыто намекает всей остальной Европе на том, что ее ждет впереди. А так же Ближнему Востоку, Малой Азии, Аравии и Северной Африке. Ну, так, ненавязчиво. Конечно, бывали и иные крайне амбициозные товарищи, не стесняясь называвшие себя Черными Властелинами Вселенной. Так что, после таких заявлений, по идее, и французский король, и султан мамлюков должны были бы поржать громко и в голос. Если бы ни одно 'НО'. У Дмитрия были не только амбиции, но и возможности. А уж о том, как его легион гонял ссаными тряпками лучшие армии исламского и христианского мира уже ходили легенды, достигавшие даже самых отдаленных уголков Евразии и Африки. А значит что? Правильно. После этой коронации все вокруг напряглись ну совершенно не иллюзорно. Ведь сам-то Дмитрий мог и справиться с поставленной задачей. Как-никак тридцать девять лет — возраст не малый для XIV века. А вот его сын и наследник — Александр, отличившийся в ходе последней войны, вполне мог реализовать амбиции родителя. Легионы то никуда не девались, как и их замечательное вооружение....

Мир больше никогда не будет тем, каким он был раньше.

И это очень громко, отчетливо и ясно прозвучало из Софийского собора Константинополя. Римская Империя переживала свое третье возрождение....

Эпилог

19 июня 1389 года, Москва

Война закончилась. На всех границах Империи установился мир. Ну, насколько это вообще возможно.

Дмитрий же ехал домой. В Москву.

Чтобы просто отдохнуться. Выспаться. И заняться рутиной в теплой, ламповой атмосфере. Потому как все соседи после серии военных конфликтов 1386-1388 годов были крайне покладисты и понятливы. Никому не хотело получить свою порцию нажористых трындюлей. Причем быстрых и резких.

Но совсем уж спокойным финал этот истории не получился.

В Москве, среди прочих делегаций, прибежавших засвидетельствовать свое почтение, с засосом в десны, были и гости и Дании. Да не просто так, а во главе с самой королевой — Маргаритой .

— Зачем ты приехала? Ты же выгнала моего посла? — С легким раздражением произнес Дмитрий, когда королева, в порядке очереди добилась аудиенции. Он специально не давал ей преимуществ, указывая на свое отношение и общее неодобрение совершенным поступком.

— Я ошиблась, — поджав губы, произнесла она.

— Твой сын умер, — пожав плечами, заметил Дмитрий, после небольшой паузы. — Боюсь, что тебе нечего предложить.

— Я могу предложить себя, — с огромным трудом произнесла Маргарита, покраснев и замявшись.

— Вот это поворот... — сказал Дмитрий и невольно потянулся к затылку. — Тебя заставили?

— Нет, — чуть помолчав, произнесла она.

— Тогда почему?

— Если я стану твоей женой, всякие волнения аристократии в Дании, Норвегии и Швеции прекратятся. Никто не рискнет выступать против тебя. Эти прохвосты боятся тебя. А это значит — мои земли будет ждать покой. Они измождены постоянной борьбой. А при тебе и пираты притихнут, и Ганза станет сговорчивой как никогда.

— Ты жертвуешь собой ради подданных?

— Почему же сразу жертвую? — Повела бровью Маргарита и очень многозначительно улыбнулась. — Если бы ты был мне противен, поверь, я бы не приехала сюда.

Дмитрий улыбнулся в ответ. Умная и красивая женщина. Да, в отличие от Анны эта была жгуче-рыжей. Но это только придавало ей шарма и сексуальности...

Сноски:

— — (1) Терция — тактическая единица Испанской Империи в эпоху доминирования Габсбургов в европейских сражениях в XVI веке и первой половине XVII века. В ней были представлены следующие рода войск: пикинеры, мечники и стрелки: аркебузиров и мушкетеров. До битвы при Рокруа (1643) терцию считали непобедимой. Дмитрий выстроил свою терцию из пикинеров, алебардистов и арбалетчиков.

— — (2) Он именовался латинским доспехом и дополнялся шлемом 'лобстер' в хорошем обвесе, также предельно технологичном доспехе.

— — (3) Храм Христа Спасителя в реальности Дмитрия строился по образцу Санкт-Петербургского Казанского собора. Ну, в какой мере удалось передать итальянскому архитектору идею. Оформление, разумеется, все уникальное — местное. Силовой каркас делался из ладожского гранита. Облицовка — из мрамора, как итальянского, так и византийского (из мраморного моря).

— — (4) Подушную подать должны были платить все подданные и граждане, достигшие 16 лет, вне зависимости от пола. Оплата отработкой в летний период составляет две недели неквалифицированного труда, в остальное время — месяц. Подданные платят удвоенный объем подушной подати, граждане — стандартный.