Невозвращенцы. Часть пятая. Игорь.

Вот только время работает на ромеев. Медленно, по шагу в минуту строй ромеев стал смещаться в сторону леса, где под защитой деревьев им можно было не опасаться удара в спину и тем самым увеличить глубину строя. А может, кому Единый не благоволит, перегруппироваться и вовсе разбить противника.

Все решили младшие командиры и рядовые из легионов Скамкеля и Порошки. Нашлись умелые бойцы, которые подхватывали валяющееся под ногами оружие и метали в стену щитов стоящих в нескольких шагах легионеров. Пилумы, стрелы, гладии, даже камни — в воздух летело все. И скоро такая тактика стала приносить свои плоды. Как не прочен был скутум, но тяжелые дротики и мечи либо впивались и переутяжеляли их, либо вообще пробивали насквозь, нанося легкие раны рукам легионеров. В образовывающиеся бреши летели стрелы, выбивая пару-тройку соседей до того, как чешуя щитов восстанавливалась. Подтянутые онагры метали в сторону ромеев крупные, с два кулака камни, пробивая в стене настоящие бреши. Иногда вместо стрел в пролом врезался десяток-другой злых в рукопашном бою северян.

Перелом наступил тогда, когда до спасительного леса оставалось не более сотни метров. Часть легионеров решила одним броском преодолеть это расстояние. Огромный сектор неправильного круга строя ромейской пехоты был разрушен, чем незамедлительно воспользовались восставшие. В образовавшуюся брешь ударило сразу две когорты, которые не столько уничтожили, сколько разорвали плотный строй легиона.

Шансов у ромеев больше не осталось. Хотя небольшие группки легионеров сопротивлялись еще до вечера, кардинально это ничего не изменило. Поражение войскам цезаря было нанесено жесточайшее. Восставшие взяли с поля боя и в захваченном вскоре лагере около 4 тысяч комплектов оружия и доспехов, что позволяет судить о количестве убитых и раненных ромеев, а также одеть и вооружить дополнительные тысячи рабов.

Легат легиона и почти все трибуны погибли в бою. По словам единственного выжившего старшего офицера, раненным попавшего в плен, последними словами Квинтилия Гая были проклятия в сторону обманувших его рабов, сделавших вид, что разделяются.

На самом же деле, это не было уловкой. Рабы действительно решили разделиться. Учитывая мощь Империи, а также опыт всех прошлых восстаний, которые проходили по одному и тому же сценарию к неизменному поражению, Руфус решил: "мы пойдем другим путем". Экспорт восстания в другие провинции с одной стороны позволял прямо пропорционально площади увеличить силы восставших местными рабами, с другой стороны свести к минимуму межплеменные "разборки", а также заставить ромеев рассосредоточить свои силы.

На том же совете, когда решался вопрос с детонаторами, склонясь над взятой в одной из вилл картой Империи каждому легиону были назначены свои цели. Вся империя была разделена невысокими горами, бесконечным источником руд и строительного материала, на три части: Восточную, Среднюю и Западную. В средней части, на северо-востоке которой вспыхнуло восстание, на берегу Серединного моря находился вечный город — Рим, Столица Империи. Далеко на восток, в Восточной части, находились Ларисс и школа Кая Муция Сцеволы, а в Западной, на берегу Западного океана, порт Лисбон, где давным-давно Игорь впервые вступил на землю Империи.

В принципе, ничего сложного в определении направлений не было. И хотя от собранных полностью по национальному признаку легионов пришлось отказаться, преобладание национальности, присутствующей в названии легиона, сохранялось. Таким образом бойцы Северного Легиона под командованием Скамкеля Скейвсонара захотели себе соответственно северное направление, где были хоть какие-то шансы встретить и освободить своего соотечественника. Франкский и Германский легионы получили Западное и Северо-Западное провинции. Габит, Ярий и их легионы — восточные провинции. Пилус и Порошка, с которыми остался и Руфус — южные и юго-восточные соответственно. Но перед тем, как разойтись в разные стороны Первому Росскому и Ромейскому легионам предстояло совместно сделать еще одно дело.

Столица провинции, как горящая в ночи свеча мотыльков, богатой добычей манила к себе восставших. Сейчас эта шкатулка с драгоценностями была сейчас как никогда беззащитна. Несколько десятков вигилов не смогли ничего противопоставить двух с половиной тысячному войску бунтовщиков, а ополчение Квинтилий Гай увел с собой и частью положил, а частью развеял по окрестным лесам.

Лупуарис был взят с ходу, после чего для его жителей наступил ад. Насилия, пытки, убийства... Кровь ромеев в буквальном смысле слово как вода текла ручьями по улицам города. Тщетно Руфус призывал свои войска к порядку — вокруг него из формируемых легионов удержалось не более пятидесяти человек, в основном из бывших гладиаторов и членов Братства. Остальные разбежались в поисках вина, женщин и добычи, не зная во всем этом удержу.

По счастью вокруг не оказалось никаких сил ромеев, все готовые сражаться ушли с легатом, а то бы для восставших дело могло кончиться весьма и весьма печально. В течение этих трех дней их можно было бы перебить имея даже сотню бойцов, так как все разбрелись по городу и редко количество рабов в свежеобразованных бандах превышало десятка. Десятка насильников, грабителей и убийц, но никак не воинов.

Руфус считал себя достаточно толстокожим и равнодушным к судьбе ромеев, но те картины, что он наблюдал в захваченном городе проняли даже его. Кончено, держать людей за неодушевленный скот, за говорящие вещи, всячески измываться и наживаться на них мерзко, но то, чем и как отплатили своим бывшим хозяевам освободившиеся рабы было ничуть не лучше. Чуть успокоил его Порошка словами: "Никто их не заставлял держать рабов! Так что, что посеешь, то и пожнешь!"

Но все равно увиденное настолько поразило гладиатора, что заставило в очередной раз, на этот раз со всей серьезностью, задуматься над ответом на вопрос "А для чего все это? В чем их цель?"

"Просто пограбить? Насладиться чужими мучениями? Доступными и беззащитными женщинами? Вином безудержно? Золотом, которое в итоге будет никому не нужно? Не свободой, не волей, и даже не анархией, в которой тоже были какие-то принципы, а полной и окончательным беззаконием? Бесприделом, на бандитском жаргоне. Хаосом. Разрушением всего и вся. Пока не распнут...

Но как стратегическая цель она бессмысленна. И если все восстания начинались и продолжались таким образом, то их конец ясно предопределен. Немудрено, что под конец на бунтующих рабов охотились как на диких зверей, попробовавших человечины, каким они и были на самом деле. Как же быть?...

А может бросить все это? И бежать. А куда? Весь мир поддержит ромеев, так как все используют рабов. Ну конечно же! Как я сразу не догадался!..."

...Город догорал. Медленно и сыто, как пережравшие гнили падальщики взбунтовавшиеся рабы медленно стекались на огромное поле, где стоял обоз восставших и где по идее должен был быть разбит лагерь, но сделано этого, в виду скорого разбоя в городе, конечно же не было. Насытившиеся лучшими винами, пролитой кровью и рабы неохотно вливались обратно в строгие рамки легионных законов. Именно здесь Руфус решил произнести свою речь.

Будучи плохим оратором Руфус попробовал довести до слушателей следующую идею: "Восстание поднималось для того, чтобы освободить как можно больше рабов. Но мы занимаемся тем, что грабим себе в удовольствие. А в это время наши браться продолжают терпеть муки. Но и это не главное. Ромеи никогда не отступятся от нас, поэтому я хочу создать в противовес им нормальную армию. Армию, в которой не будет племенных различий, в которой их заменит жесткая дисциплина. Армию, которая не будет грабить без приказа, и сможет остановиться, когда такой приказ поступит. Армия, которая сможет выдержать дар настоящего ромейского легиона. Армия, которая будет подчиняться своему командиру в жизни и в смерти. Армия, которая сможет и захватить Рим, и вывести рабов прочь из Империи, к свободе. Куда? Только одна страна не признает ромейского рабства. К россам.Им, "

То, что его речь кем-то не будет понята, было для Руфуса ожидаемым событием. Но то, что его не поймет большинство! Впрочем, восставших охватили после этого смешанные чувства. С одной стороны простым мужикам не понравились слова "Не грабить". "Как же это можно — гулять и не грабить". С другой стороны, речь поняли и приняли их жены и дите, которым понравилась возможность найти наконец свой уголок а не жить от помоста к помосту. Командирам, в том числе Пилусу и Порошке не понравилось возможность того, что новый легион Руфуса вытянет из их войск самых смелых и дисциплинированных бойцов. С другой стороны этим демаршем Руфус низводил себя с предводителя всего восстания к одному из его лидеров, что открывало в дальнейшем интересные перспективы.

Но все же новый легион был создан. Поначалу, после той речи, в него вошли всего три сотни человек. Но в постепенно, привлекаемые перспективами вырваться из Империи на свободу и, как это не парадоксально, порядком и невероятной дисциплиной, насаждаемой в войсках, легион Руфуса разросся в составе до трех тысяч человек.

Между тем восстание ширилось. Полыхали уже пять провинций, одни из которых была соседней самого Рима. Это восстание уже стало самым крупным за всю историю Империи и могло привести к очень печальным последствия вплоть до, в самом худшем варианте, до распада на три части.

Сенат и Цезарь осознали всю серьезность угрозы и предприняли небывалые меры противодействия.

Для начала, с границ были сняты пять легионов, которые скорым пешим маршем или по морю были переброшены для защиты еще пока невредимых провинций со строгим приказом — не ввязываться в драку и только защищать. Три легиона были выгружены в порту Рима для защиты столицы Империи, еще два были развернуты вдоль перевалов, перекрывая рабам путь к западным и восточным провинциям Империи. К счастью для ромеев, активные наступательные действия вскоре стали невозможны из-за окончания теплой, сухой осени и наступления зимы (как не кричал и не доказывал ошибочность этого решения Руфус, как не кричал "Это теплую дождливую осень вы называете зимой? Да вы настоящей не видели!" легионы восставших никуда не двинулись и зазимовали в крупных городах), поэтому зимовка оказалась спокойной.

Во-вторых, были изданы совершенно людоедские законы для усмирения рабов. Чтобы избежать притока людских ресурсов легионеры не пускали через перевалы в среднюю часть Империи ни одного раба! Ни одного торговца! Все рабы, приходящие с зараженных бунтом земель перенаправлялись в специальные лагеря, где под предводительством жрецов Ордена Единого работал "фильтр". Всех запятнанных связями с восставшими, либо просто заподозренных в этом нещадно казнили. Рабовладельцы же были законодательно обязаны за каждого недосчитанного специальной проверкой раба заплатить огромный штраф в 5 тысяч сестерций! Такая дикая сумма должна была обязать владельцев ненадежных рабов немедленно казнить их. Ведь за один такой штраф можно купить целый десяток, а то и больше.

В-третьих, были спешно сформированы еще четыре легиона, по паре в Восточной и Западной частей. Большая часть новобранцев этих новых легионов состояла из граждан Империи бывших беженцами с захваченной гладиаторами территории. Насмотревшие всякого, пылая справедливой жаждой мести, эти люди клялись страшно отомстить рабскому отребью. Для превращения простого люда из смазки для мечей в опытных бойцов часть пограничных легионов лишилась до 10% своего штатного состава. Особенно это коснулось младшего и среднего командного состава.

В-четвертых, была резко активизирована работа Ордена среди восставших. Спешно, так как прошел слух о провале большинства агентов из-за имевшего места возможного предательства, были разработаны новые системы шифров и команд. Задачами шпионов были подрыв морального духа восставших, раздувание недоверия между различными родоплеменными группами, возрождение обещаниями об амнистии шпионской сети внутри рабской среды, разнообразные диверсии и личностный террор в отношении командиров восставших.

И ромеи, и восставшие на время зимы затаились, судорожно готовясь к военной кампании в следующем году. Затишье должно было закончиться с началом лета.

Глава 53.

Начало летней кампании оказалось для восставших весьма и весьма удачным. Легион Фритигерна, захвативший провинцию Нижняя Германия удачно отбил первое нападение ромеев. В битве при речке Гнерис несколько когорт из вновь набранного легиона при перестроении смешали порядки, что привело к хаосу на поле боя, чем германец не преминул тут же воспользоваться. И хотя командующий легионом легат Тай Франджипани потерял всего лишь три когорты, ромеями было принято решение отступить. Провинция Нижняя Германия осталась за восставшими.

Добрые вести как на крыльях разлетелись по легионам восставших и вызвали всеобщее ликование, поэтому первое поражение грянуло как гром среди ясного неба. Принявший командование над всеми восточными силами Леонардо ди Медичи, которого в Риме почти официально называли Любимчик Цезаря, на голову разгромил Восточный легион.

Об этом человеке Руфус выслушал много историй, баек и "правдивых" рассказов. Большинство, в том числе и специалист по ромейской политике Пилус, высказывался о нем как о хитром и опытном дипломате, поправляясь при этом, что о военных успехах, как полководца, он ничего не знает. Теперь же оказалось, что Любимчик силен не только за столом переговоров. Произошло это так.

В конце весны, сразу же после своего назначения, новый легат заменил два элитных легиона: Первый и Второй Булгарские, стоявшие до этого на границе, на недавно набранные. Далее, быстрым и тайным, поэтому очень тяжелым маршем он провел свои легионы сквозь всю Восточную Империю. Бойцами, привыкшими сражаться в гористой местности, легко, прямо с марша, были сбиты немногочисленные заслоны на перевалах и войска вступили в захваченную рабами Пецию. Габит, ожидая встретить слабо обученных легионеров, принял этот вызов и встретился с войсками ромеев. Почти 15 тысяч опытных легионеров, два полных легиона с полноценными вспомогательными частями (которые могли быть по численности равны самому легиону) — консульская армия, сожрала и не заметила 10 тысяч плохо обученных рабов, разомлевших от долгой спокойной зимы.

Сам Габит был взят живым и после долгих пыток прилюдно, на виду у попавших в плен рабов, распят. После этого среди пленных рабов были казнены все мужчины возрастом старше 12 лет, среди женщин и детей проведена децимация. Трупы были развешаны вдоль главных дорог, надолго пропитав Пецию запахом мертвечины. Ромеи, испуганные небывалым до сего времени разгулом восставших рабов, увидели, что эту новоявленную гидру можно победить и заметно приободрились.

И так ставшая непростой ситуация усугубилась еще и тем, что в Восточном легионе, так получилось, оказались сосредоточены основные мощности восставших по производству осадных орудий, а также множество готовой продукции. Развести по войскам их так и не успели. Онагры, катапульты, тараны, щиты — все это попало в руки легионеров. А награбленное за все это время восставшими добро, в раз сделало даже рядовых бойцов Булгарских легионов весьма и весьма обеспеченными людьми.