Лена не отказала себе в удовольствии выпустить змеиный яд.
— Они что тоже мастерами по телефонам работают?
— Ну что ты. Ты сильно ошибаешься. Телефонами занимаюсь я, а они мои друзья,— повеселел он.
— Какой-то они определённой наружности...,— рассеянно покрутила ладошкой Лена.
Никита устроил подбородок на её плечо и вкрадчиво промурлыкал:
— И какой же это?
Лена опять не удержалась от колкостей:
— Характерной для двух категорий,— выпалила она.
— А поподробнее?— уточнил он.
Так и быть, если уж очень хочет, она ему скажет:
— Те, кто бегает и те, кто ловит. Вот остаётся выяснить, к какому направлению относятся они. Тогда будет ясно кто ты. Слушай, а может, ты на органы работаешь и приставлен следить за мной? Может и им от меня что-то надо?
Отсмеявшись, он не мог удержаться, чтоб не иронизировать. Сохраняя на лице следы обиды и загадочности, он объявил:
— Сражён наповал. Честное слово. Крутой поворот, не иначе, как детективное мышление. А что, это убойный сюжет, работаю в безопасности под прикрытием связиста.
Лена насупилась:
— Ты серьёзным можешь быть?
— Не — а! Успокойся. Я три года отбухал в лагерях.
Пришла очередь удивляться Лене. Потянув на себя простыню, она не удержавшись неприлично вскрикнула:
— Что? Как в лагерях? За что?
Он широко развёл руки.
— За мордобой. Курсантами, четвёртый курс. Десантники, знай наших. Поехали отдыхать в Крым. Вечером в кафе, естественно, из-за девчонки с местными схватились. С их стороны пошли в ход ножи. Пришлось применить приёмы. Была свалка и пострадавшие. Они свои, мы приезжие. Всё решилось не в нашу пользу.
Лена пожала плечиком.
— Значит первое. Бандитская группировка. Вы что грабите и людей убиваете? А эта квартира главаря вашего и он сейчас в бегах, да? Может, ты и меня хочешь кокнуть, а перед этим узнать, где у меня деньги лежат. Так не мучайся, тайников нет, они у меня в банке. На дом коплю. Хочу со своим садиком, банькой и каминной трубой. Вот теперь понятно, будете Данькой шантажировать. То-то меня всё время терзали смутные сомнения.
Никита грохнул хохотом.
— О, как! Куриный детектив. Ох, как тебя разобрало, на ровном месте насочиняла, я и рта не успел открыть, а у неё уже криминал готов. Засунь свои фантазии обратно в коробочку. Я обыкновенный мужик. Кончил два института потом. Решил, что мне это что-то даст. В общем, учился до тех пор, пока не пришёл к выводу: человеку требуется грызть знания до тех пор, пока он не найдёт себя в жизни.
Лена остыла, а смущение прикрыла язвой:
— Нашёл?
— Вроде бы не жалуюсь.
— А чего же работаешь мастером?
— Денег больше платят.— Он собрался было рассказать ей всю правду, но мальчишество взяло опять верх и он с новым вдохновением продолжил игру.— И потом я вполне доволен своей работой. Живое общение с людьми, ни какая — нибудь кабинетная крыса. Опять же благодарят...
Не желая сдерживать своих чувств, она решила прервать его зубоскальство подковыркой:
— Чего-то ты не больно своей бурной молодости стесняешься?
Никита откинулся на подушки и, закинув руки под голову, уставился в потолок:
— А почему я должен всю жизнь волосы на себе рвать и кому-то что-то доказывать. Мало ль у любого человека ситуаций, воспоминания о которых даже годы спустя рисуют краску на лице и заставляют покрываться липким потом и что теперь!? Скажи ещё, что у тебя такого нет?
Ей стало стыдно. Действительно, мало ли чего не хочется ворошить в своей жизни ей. Вот же, нашла чем пхнуть!...
— Прости. Сама не знаю, нашло что-то на меня. Ты прав, у каждого свой "скелет" в шкафу имеется. Кстати, Данька завтра приезжает,— пролепетала она, переведя разговор на другую тему.
Он аккуратно притянул её к себе.
— Знаю, так и быть я привезу тебе его сюда, чтоб полюбовалась.
Лена, боясь поймать его взгляд, и оттого уткнувшись в плечо, нерешительно прошептала:
— Как же он там справится?
Его голос сделался жёстким, но руки по-прежнему нежили её тело.
— Нормально. Сделала из парня цыплёнка в томате и рада. Не вздумай сама дёргаться и его провоцировать.
Она не удержалась:
— Но ведь он не выживет?
Это был вопль.
Никита, резко поднявшись, навис над ней:
— Лен, выживет. Всё обойдётся, я прослежу. Ты чего молчишь?
Она молчала потому, что в один миг поняла, что одна бы она с такой прорвой навалившихся неприятностей не справилась. А вот он рядом и беда стала всего лишь ерундой. Проблема, грозившая сделать из неё лепёшку — небольшим бугорком и малюсеньким пустяком. Никита прав, с мощным плечом оно легче. Подумав, она попросила его:
— Кушнир, давай дружить, только исключим... постель. Мне так стыдно. Прошу.
Он замер, потом прыснул смехом и в конечном итоге — посмотрел на неё в упор:
— Секс? Вот это придумала!? Тебя что не устраиваю я?
Лена задёргалась под его рукой:
— Никита, не притворяйся, я о другом... Ты молод и вообще... птица не моего полёта. Мне ужасно стыдно... Я хорошо к тебе отношусь и всё здорово, я говорю от чистого сердца — у меня за всю жизнь такого не было. Всё прекрасно, но это не для меня.
— Лен, но ведь мы оба только приобрели...
Она ответила немедленно, но ни в его пользу:
— Не егози. Сейчас мужики старше тебя ради престижа и азарта молодых тёлок щупают, а я старая баба... Забыть всё надо.
Он, взъерошив обеими пятернями свои короткие волосы, опять откинулся на подушку и, закрыв глаза, заговорил:
— Вообще-то в каждой женщине, до седых волос живёт маленькая девочка. Вот так! Я какое-то время жил на Западе. В свободное от работы время меня интересовали люди.— Поймав её удивлённый взгляд, принялся поспешно оправдываться.— С чего ты так удивлена?... Я там новые марки телефонов изучал, подстанции,— принялся он с ходу сочинять, сообразив, что сболтнул лишнее и надо выкручиваться.— Так вот кто чем развлекался, а я наблюдал за людьми. И по тому, как я мужик меня эта категория человечества и интересовала.
— И что ты там, у них разглядел про мужиков необычное,— усмехнулась она.— По мне так вы все, как под копирку.
— Ты не права. Там другая жизнь и совсем иные мужики. Приглядевшись, я заметил одну вещь, мужчины понимают, что они мужики. У них совершенно другой настрой мозгов, чем у наших и другое отношение к женщине. Они не ищут девочек-подростков, им интересны зрелые женщины. Они не путают понятия спутница жизни и подружка. А у нас тут просто болезнь какая-то, хватают помоложе. Наверное, на фоне детсада хотят выглядеть мужественнее. Может азарт раздирает. Леший их разберёт. А вообще, считаю, что наших мужиков испортили молоденькие стервозные девчонки добытчицы. Они бродят стадами вылавливая, если не богатенького мужа, то дядюшку. Мерзко смотрится это всё. Развращает, обедняет и разрушает. Я давно перешагнул через это.
— Что-то мало верится в твою брехню... Моё самолюбие щадишь? Сейчас придумал, да?
— Делать мне больше нечего. Мне не нравятся женщины несамостоятельные, опять же эдакие скучные клуши тоже мне неинтересны. Когда я увидел тебя на обложке, подумал: чопорная дура. Потом, скрещивая с тобой копья, что это ты такая прибацанная потому, что "звезда" в лоб шваркнула. Позже привык, присмотрелся: мартышка, конечно, но ни чопорности, ни "звезды", обыкновенная баба, со своим рецептом оливье, но нормальная... Как удалось?
-Я поражена... Ладно отвечу. Из образа обыкновенной бабы старалась не выпрыгнуть. Ты же видел. Готовила сама, убирала тоже сама. Стирать и то старалась больше руками.
— Зачем?— округлил он глаза.— Машинка же есть.
— Это особый фокус, стирка быстро приводит в чувство. К тому же езжу в троллейбусе иногда, тоже помогает удержаться и не взлететь.
— Почему мужика не завела? Молодая же, красивая, талантливая, жить надо было, радоваться... Чего помалкиваешь?
Она закатила глаза: "О Господи! За что мне это всё!"
— Не надо на меня давить...— взвилась она, но, сбавив обороты, всё же не собираясь отвечать, проворчала:— Глаза слипаются. Спать хочу.— Она потёрлась о его плечо щекой и, обняв за мощную грудь, на полуслове сделала вид что заснула. "Почему всё в моей жизни происходит не как у других, а шиворот на выворот. Непременно с каким-то беспорядком. Замуж вышла поперёд разума. Не получилось вовремя, как у нормальных людей, определиться с любимым делом. Найти нужного мужчину подфрантило почти к сорока. Да и то из рук вон как не стандартно. И много ещё чего неправильного можно наскрести, если начать считать, то точно галочек не хватит". Рассуждая, она действительно уснула. Ей снился цветущий луг, они с Долговым, бредущие по колено в траве, крепко взявшись за руки с венками из полевых цветов на голове. Над ними плыли, как корабли призраки многоярусные облака и не жалело своего тепла грея щёки солнышко. Лена счастлива, а Долгов серьёзен и сосредоточен. Он в форме, только вот вместо фуражки венок из цветов. "Ведь лето, шмель летает и норовит проказник усесться непременно на венок, но почему он не может быть другим... Всегда деловой и занятый. Как он нашёл время жениться и сделать ребёнка? Это, наверное, по — молодости. Протяни он ещё пару лет, такого не случилось бы". Чтоб расшевелить его, она вырывает руку и бежит. Пусть догонит, пусть поймает. Но неожиданно луг кончается, ей бы надо остановиться, но она уже не может. Остаётся одно: продолжить бег по крутому откосу вниз. Там спасение. Ей хочется, она надеется, что Долгов непременно добежит туда первым и поймает её, она оглядывается назад, хочет убедиться, что его там, за её спиной, нет. Но чуда не произошло, Долгов стоял наверху и смотрел ей вслед. И тут она по-настоящему напугалась и, что было сил, закричала. Повезло, её всё же подхватили сильные руки, прижали как маленькую к груди, насмешливые губы тронула улыбка, и хозяин всего этого спросил:
— Какой из своих детективов тебе привиделся, книжница?
Лена открыла глаза и огляделась. Она сидела на кровати в объятиях обеспокоенного Никиты. Всхлипнув, взялась за сердце, которое вылетало из груди. "Сон? Это был сон..."
— Ну всё, всё. Это только сон.— Погладил он горячей рукой по голым плечам, осушил слёзы сухими губами и улыбнулся.— Завязывать пора с детективами и переходить на любовные романы. У тебя они неплохо получатся, если постараешься, к тому же опять не так опасно. Трупы сниться не будут.
Лена провела ладонью по мокрому лицу и, вздохнув, спросила:
— Зачем ты возишься со мной, я старая и не интересная.
Его колючая щека потёрлась по её холодной.
— С чего ты так расквасилась. Мужиков женским умом не осилить. Чтоб прирасти к бабе для нас не важен возраст или размер титек. Хотя у тебя, как раз мой любимый третий. А вообще-то, так треплемся друг перед другом, панты гоняем и каждый не прочь иметь одну единственную, к которой бы приклеился навечно.
— Господи, что ты городишь. Похоже, меня за идиотку принимаешь. Обыкновенной женщине и так не сладко. Красавица получает с самого рождения путёвку в жизнь за красивые глаза, а таким, как я, приходилось за каждую мелочь бороться. А уж сейчас с моими-то годами... Так что не финти, я это всё уже проходила. Зачем молодому парню баба старше себя, если не с выгодой. Вишь наплёл тут про запад и их мужиков, думаешь, я поверила. Колись уж лучше, что тебе от меня надо? Мою книгу, документы Долгова? Дудки. Никто не получит. Мне самой вообще ничего не надо. Сожгу всё на фиг...
Он утопил её в подушке поцелуем. Ему страшно нравилось её целовать. Хотелось это делать бесконечно и долго-долго, но он сдерживал себя, боясь того, что ей, взрослой женщине это покажется мальчишеством. Скрывая свои чувства, пробурчал:
— Чего ты разошлась, спи. Полночи впереди ещё. Ну старше, так на семь же лет, а не на тридцать. Кто ж виноват, что тебя замуж со школьной скамьи погнало. Не иначе, как на лейтенантские погоны клюнула. И я страх как не люблю сказку про Золушку. Девушка одуванчик совсем не интересна мне. Опять же от красавицы— охотницы меня воротит. От силиконовых губ и сисек тошнит. К тому же в жизни каждый платит по счетам. Ты по своим, я по своим.
Ей тоже приятны были его поцелуи, вернее она была от них безума. И ладно уж, пусть бы себе целовал... Но отчего-то Никита прервался. А сон не выходил из головы. Впервые она усомнилась в правильности своего выбора на одиночество. Отчего-то его упоминание про "школьную скамью" разбередили воспоминания о Долгове и именно тот день, когда родился Данька. Ей не было ещё и девятнадцати. Глупый, сказочный возраст. Сплошные мечты и иллюзии. Она думала, будет как в книгах или кино. Принесут ребёнка, а она, увидев его, заплачет от умиления. А рядом с ней положили маленький сморщенный комочек, да ещё и красного цвета. Родителей рядом нет. Что с ним дальше делать, непонятно. Своего ума только и хватила, что родить, а не сделать аборт. Долгов отнёсся к рождению сына вообще никак — ни обрадовался, ни огорчился. Мол, куда ж деваться, пусть будет, раз уж есть... Спасибо, женщины, жёны офицеров помогли. Из задумчивости её вывел насмешливый голос Никиты:
— Долго с мыслями собираешься...
— Тюльку вот только не гони, не надо. За Долгова по любви выходила. Она есть любовь, понимаешь, есть, но со временем её романтическая часть переходит в более серьёзное качество. Это взаимное уважение, забота друг о друге, разговоры душ. Ведь одни пустые головы желают всю жизнь прожить на романтическом пике— цветком. А в природе всё просчитано. Цветы отцветают, ягоды созревают. Для человека важно не потому что так должно, а сам хочешь. Так должно было быть, так правильно, но у нас с ним не получилось... Больше со мной подобных разговоров не заводи.
"Опять Долгов!"— вскипел Никита:
— Один Долгов, Долгов, Долгов... Почему он, а не я, а?— спросил он язвительно.— Что в нём такого, чего нет у меня? Он любил тебя лучше, чем я?
— Причина не в тебе, а во мне,— устало ответила она.— Оставим это.
"Ещё и говорить не желает"— Кушнир завёлся:
— Так! Ты чего гадалки устроила, я твоей руки у Даньки не просил, тебя замуж не звал. Подумаешь, ночь в секс поиграли, она уже себе там чего-то напланировала. Так что спи спокойно, замужество тебе не светит в скором будущем. Я убедил себя давно, что брак— не моё призвание. Семья — это не для меня. Я из тех, кто никогда не женится. А любовь, если хочешь знать, это вообще как объясняют учёные, чистая химия. Каждый человек особенно пахнет. Это как не нравится запах туалетной воды так аж голова болит. Вот встретится такая химия, произойдёт соединение на уровне химической реакции — всё! Тогда уж неважно будет ничего: ни возраст, ни опыт, ни длина ног. Разве нам это грозит?
Лена мучительно покраснела. Реакция? Может быть... Она может перейти во что-то другое, а может фьють и исчезнуть. Вообще-то, с ним, она ни на что не надеялась. О продолжении не думала. Но то что он сказал... В Лене похолодело всё, что способно было похолодеть. Она принялась себя корить: расплавилась... Хорошо хоть не совсем. В ней наскреблись силы сказать этому наглецу:
