Онигумо уже углубился внутрь души своего бывшего друга.
У офицера силы даже больше чем может показаться. Внутри него, во Внутреннем мире есть гораздо больше всего. Нужно только дотянуться.
Тут, наконец, пошел дождь. Как в тот раз.
Сильный и тяжелый ливень, который омывал все и приносил прохладу разгоряченному от силы телу. Большие капли барабанили по голове и приносили неприятные воспоминания.
Вот он, наконец, добрался до Внутреннего мира и стал поглощать белые столбы на зеленом поле. Голубое небо темнело с каждым сожранным куском души, и Карас окончательно умирал.
Тут Хотару заметил черный столб, который никак не показывал какие-то особые силы, но был странным.
— Секрет, Караса! — обрадовался он и его нити опутали черное строение и стали поглощать его.
Вот столб начинает трескаться.
— ДААААА!!!
Трещины стали достаточно большими, чтобы в них можно было протянуть нити. Вот они проникли внутрь, потянулись к тому, что было скрыто внутри, к чему-то таинственному и непонятному.
Но тут произошло что-то непонятное!
Нити стали втягиваться в трещины и тянуть его за собой!
— ЧТО?!!! — ужаснулся Онигумо! Он попытался сопротивляться, вырваться или оборвать их, но тянуть стали с ужасающей силой. Будто кто-то там внутри поймал его. — Нет! Отпусти! Нет!
Сколько бы он не сопротивлялся, что-то там внутри затягивало его внутрь и поглощало! Паука затянуло в чужие лапы, и несет в никуда.
Он видел, как вокруг росли черные столбы, видел деву, сотканную из тьмы, со скованными цепями крыльями, она смотрела на него красными глазами.
Она что-то говорила. Ее губы что-то шептали. Она словно кукла с взведенным механизмом.
— Когда же он умрет, возьми его, и раздроби на маленькие звезды: Тогда он лик небес так озарит, что мир влюбиться должен будет в ночь, — наконец-то расслышал он ее слова. Голос был безжизненным, вибрирующим и таким холодным, что пронизывал до костей. — И перестанет поклоняться солнцу...
Небывалый страх пронзил его душу.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕЕЕЕЕЕЕ??!!!! — закричал он, когда тьма полностью поглотила его...
Даже не оставив тела...
Глава 29. Тяжелые капли дождя.
Капитан Сой Фон на полной скорости стремилась к нужному месту. Именно сюда сказали идти родственники ее ученика. Если и тут нет, придется ждать, когда Первый взвод придет в себя и отправить их на поиски.
Сой Фон как и другие капитаны быстро пришли в себя после противоядия, потому отправились на поиски врага. Рядовые передали послание от Караса, что он в десятом районе. Осталось найти, и она надеялась, что еще не поздно.
Волнение за ученика все усиливалось.
Плюс еще дождь пошел, что осложняет поиски. Ливень довольно сильный и тяжелый, что неприятно и на мозги давит. Но она отбросила все ненужные мысли и сконцентрировалась на поиске.
Ощущает биение реацу!
Вот она вылетает на поляну.
Тут все раскурочено и разрушено, недавно тут был бой.
В центре всего этого стоит Карасумару. Его она легко узнала по косе и росту. Другого такого синигами просто нет.
Он стоял над чьим-то телом.
От Караса идет реацу, он живой, а не как в тот раз.
— Карас, тебе не следовало идти одному, — подошла она к ученику. Посмотрела на тело.
Вот, значит, какой Онигумо.
Молодой совсем, симпатичный, и улыбается почему-то, с таким умиротворением. Грудь залита кровью, как и оружие ее ученика.
— Кара... — она посмотрела на ученика.
Тот смотрел на тело. Он не лил слезы, но капли дождя скатывались по его лицу. В глазах было столько боли и печали, что ей стало неуютно на него смотреть.
— Он... спас... меня... — прошептал ученик. — Обезумел от горя... печали... потери... Поймал в свою паутину... вытягивал силы... Как-то я сумел справится...проткнул его... а он затем отдал остатки своих сил... чтобы спасти меня...
— Это... благородно... с его стороны, — сказала она.
— Он был моим другом... — с тяжестью произнес он. — Другом... которого я когда-то потерял... затем обрел вновь... и лично убил...
Она не знала, что на это сказать.
Он сейчас выглядел хуже, чем при своем первом убийстве.
Убить врага одно, но убить друга... это нечто иное и она знала каково это. Был у нее случай похожий на этот, но справиться с таким ей помогла ее учитель.
— Карас... — она положила руку ему на плечо...
Тут он развернулся к ней, схватил ее и крепко обнял своими руками.
Сой Фон ошалела от подобного и не успела что-то сделать, как была схвачена.
Он обнял ее, крепко, с силой, словно пытаясь удержаться за скалу во время безумного шторма. Он ничего не говорил, но сильно нуждался в ком-то.
Девушка была так поражена и удивлена, что сначала попыталась вырваться, но через секунду с ужасом для себя поняла, что не может!
— 'Он стал таким сильным', — пронеслось у нее в голове.
Раньше она могла пальцем его уделать, а сейчас он крепко держит ее, и она не может вырваться.
— 'Он так вырос', — улыбнулась она.
Странное чувство гордости наполнило ее. Стало так тепло и приятно. Дождь больше не приносил ей холод.
Внезапно Сой Фон осознала странную вещь.
Впервые за долгие годы ее одиночества, она чувствует невероятное спокойствие.
— 'Так вот о чем ты говорила', — промелькнуло у нее в голове.
У них с Хебико когда-то был серьезный разговор. Капитан хотела узнать, какие у них отношения, чтобы не переживать за ученика.
И эта змеемордая девчонка тогда сказала:
'Я чувствую себя защищенной с ним'.
Сейчас капитан ощущала тоже самое.
Ничего больше не страшно, никакие мысли больше не волнуют ее. Пока он рядом, она ничего не боится.
Сой Фон подняла руки и тоже обняла его.
— Все хорошо, — прошептала она. — Все будет хорошо...
Они стояли так некоторое время. Молчали. Слушали капли дождя. Чувствовали тепло друг друга.
Она применила кидо и ученик потерял сознание, и начал падать. Она подхватила его и положила на землю.
Ему нужно поспать, отдохнуть.
Убрала прядь волос с его лица.
Сердце от чего-то сильно билось в груди.
— Все будет хорошо, мой милый Карасумару... — ласково прошептала она.
Стало очень тихо. И только тяжелые капли дождя создают свою печальную мелодию погребения...
* * *
Готей стоял верх дном.
Применение банкая от Куроцучи перепугало всех. Многие уже было подумали, что капитан рехнулся и решил всех уничтожить. Некоторые были готовы сражаться или бежать, вот только ему почему-то помогала капитан Унохана, которая сбежать никому не давала. В такое предательство поверить уже было сложнее.
Из-за действий двух капитанов весь состав Готея временно был выведен из строя. Жуткие боли, у многих диарея и тошнота. Даже капитаны не избежали негативных последствий, пусть и не в таком виде. Да и многие держались, чтобы в грязь лицом не ударить из-за всего этого.
Единственным кто вообще не пострадал, был капитан Укитаке. Просто он пьет так много лекарств, и использовал только специальную воду из источников, что просто не был отравлен. Ну и еще капитан Киораку был в более-менее нормальном состоянии. Тот просто саке пил больше чем воды за эти годы, потому не успел сильно пострадать.
Еще вроде капитан Ямомото был в порядке, но тот в этот момент был у себя и его никто не видел.
После всем объяснили, в чем дело.
Официально для всех рядовых сказали, была просто особая тренировка. Если их отравят, то нужно быть готовым. Проверяли неожиданно, чтобы никто не успел подготовиться. Секретная тренировка была такой тайной, что даже не все лейтенанты знали о ней.
Капитаны же были полностью проинформированы по поводу случившегося. Еще 4-й и 12-й отряд были в курсе, потому что они потом всех лечили и ремонтировали фильтры в канализации, а потом и воду чистили.
Но всю правду от всех скрыли, чтобы не плодить панику и ненужные слухи, да и Совет никто не хотел особо посвящать. Хотя там все кое-что узнали, так как некоторые члены Совета тоже были отравлены.
Весь удар Совета на себя взял капитан Ямомото, который и уладил все дела.
На следующий день всем объявили, что серийный убийца Онигумо был убит офицером 2-го отряда Куроки Карасумару, в широких кругах известный как Демон Скорости, в узких как Кровавый дождь. Какую награду получит офицер пока не сказано, синигами ранен и в тяжелом состоянии.
Посещение запрещено.
Так и закончился один из самых страшных моментов в истории Готея. Тот самый момент, когда все были очень близки к пропасти. Но не по вине ужасного злодея или гения, а из-за одного мстительного ребенка.
Капитанам придется сделать много выводов и обдумать, как такое не допускать впредь...
* * *
Некоторое время до этого.
Одинокий юноша сидел на коленях среди грязи и травы. В руках он сжимал клинок мертвой хваткой, его взгляд был потухшим и пустым. На теле виднелись мелкие царапины и раны, которые быстро затягивались.
От его противника ничего не осталось. Даже одежда и та была расщеплена и поглощена.
Они подошли ближе.
— Он подобрался очень близко, — улыбнулся капитан Айзен.
— Это вы создали Онигумо? — спросил Гин.
— Почему ты все время во всем подозреваешь меня? — усмехнулся капитан в очках. — Нет, я даже не знал об этом юноше. Яд я быстро заметил в воде, но решил подождать и посмотреть, куда это приведет.
— Вы решили погубить Готей? — усмехнулся Ичимару.
— Нет. В последний момент, 'нашлось' бы чудо-лекарство, которое я давно вывел. Мне был интересен этот мальчик и его способности, а также как проявит себя Карасумару.
— И что же только что сделал Карасумару-кун?
— Страховка на случай полного истощения, — уклончиво ответил капитан 5-го отряда. — Теперь нужно замести следы. Будет сложно объяснить, куда делось тело.
С этими словами он достал колбу, собрал остатки реацу Онигумо и перекинул их внутрь, а затем создал духовную оболочку, очень похожую на ту, что была только что. Следом наложил на нее иллюзию своего клинка, чтобы все поверили в реальность этого тела. Оно через пару часов растворится, но это спишут на особенности тела.
После чего, он посадил тело напротив, и положил его руки на плечи Куроки, а клинок юного синигами он воткнул в грудную клетку оболочки. Осталось добавить крови и все готово.
— Теперь все будут думать, что Карасумару из последних сил проткнул Онигумо, — пояснил он на вопрос во взгляде Гина. — Сам же Карасумару будет думать, что его друг в конце очнулся от безумия и отдал ему всю силу, которую отнял, чтобы спасти. Все-таки, у него есть склонность думать о людях лучше, чем они того заслуживают, так что не будем разрушать его идеалы.
— Как драматично, — растянулись в улыбке губы седовласого капитана. — Прямо книги писать можно.
— Так напиши, — махнул второй рукой. — Уходим, сюда скоро прибудут.
Они покинули место, стерев следы своего прибытия...
Глава 30. Уныние.
Прошла неделя с того дня...
За все это время я так и не вышел из комнаты. Депрессия была такой сильной, что я просто ничего не хотел.
Никого видеть, ни с кем говорить, никого слушать. Просто хотелось остаться одному в тишине.
Я убил своего друга.
Своими же собственными руками.
Проткнул его грудь клинком на границе сознания.
Когда я пришел в себя, то увидел перед собой лицо Хотару.
Я сначала испугался, ничего не понял. Его глаза были закрыты, он улыбался и держал меня за плечи. Только через несколько секунд я понял, что сжимаю рукоять клинка, торчащего из его грудной клетки.
Я убил его.
Я сделал все как тогда. Когда убийца из клана Пей напал на Квана. Я также, не соображая, нанес удар.
А затем...
Он спас меня?
Отдал свою силу, чтобы спасти меня?
Я хочу в это верить. Я хочу верить, что Хотару получив удар, проснулся от своего безумия. Я хочу верить в то, что он вспомнил, что я его друг и потратил остатки сил, чтобы спасти меня. Я хочу в это верить,... но я не могу.
Что-то не дает мне принять это, поверить и сказать прямо.
Что-то тут не так, но я ничего не понимаю.
Куроцубаса тоже молчит. Она потеряла сознание от истощения и ничего не знает, как так вышло, как получилось. Только какие-то слова крутятся в голове. Странные, не логичные, про ночь и солнце. Не понимаю.
Тайна за семью печатями.
Так или иначе, он мертв.
Да, я поступил правильно.
Он не хотел и не мог остановиться. Поражение его плана подточило рассудок, а приступ болезни, из-за которого он убил своих же друзей, окончательно разрушили его разум. Он совсем обезумел и теперь желал смерти обычным людям. Он уже сам не мог перестать убивать и мог еще много ужасного совершить.
Я должен был его остановить, я поступил правильно.
Но мне все равно больно.
Когда мои друзья погибли от рук предателей синигами, я сильно переживал и грустил. Я потерял тех, кого знал и кем дорожил.
Прошло много лет, и я начал отпускать прошлое, но оно дало о себе знать. Хотару вернулся.
Я надеялся, что смогу наверстать упущенное. Может уговорить его стать синигами как мы когда-то думали. И вместе сражаться и прикрывать друг друга.
Но мир решил иначе и поставил нас по разные стороны баррикад...
Дверь открылась и в палату вошла капитан Сой Фон. Сюда и раньше много кто входил, но я не хотел говорить ни с кем.
Ее взору предстало довольно жалкое зрелище.
Печальный, поникший и разбитый синигами. Волосы давно не мыты, свисают сальными прядями на лицо, больничная одежда прилипла к телу от пота, круги под глазами от того, что сплю не так уж и много.
Она вздохнула.
— Ешь, мойся, одевайся, — велела она. — Затем ко мне в кабинет. Это приказ!
Приказ есть приказ, надо исполнять.
Она ушла, а я нехотя приступил к исполнению.
Встал и пошел в ванну, где некоторое время отмокал под душем, смывая пот, мысли и чувства. Может давно стоило выйти и начать работать? Это позволит мне не думать о случившемся.
Когда вышел, еду, уже принесли в палату. Поел без аппетита. Оделся в чистое.
Когда потянулся к мечу, увидел, что рука у меня дрожит.
— 'Боишься ко мне прикоснуться?' — прозвучал в голове голос Куроцубасы.
— 'Прости. Вспоминается неприятное'.
— 'Понимаю. Твой дух сломлен. Тебе нужно вернуть уверенность в себе'.
— 'Я не знаю... мне так плохо.... И... я просто... не знаю...'
— 'Тогда не торопись. Нужно время'.
— 'У меня есть вечность'...
Занпакто все же взял в руку и убрал за пояс. После чего заплел свою косу и двинулся в сторону 2-го отряда.
На улице стояла хорошая погода, не смотря на то, что внутри меня шел дождь.
На голове появилась моя адская бабочка. Как обычно рядом и тихо сопровождает меня.
Сюнпо!
Рывок вперед.
Приземление.
Поскальзываюсь и падаю...
Что-то я совсем расклеился. Даже сюнпо нормально применить не могу. Позор моему имени.
Встал, отряхнулся и двинулся дальше.
Кое-как все же добрался до кабинета. Постепенно неловкость и ошибки исчезли, я, как раньше, прекрасно двигался в своей технике. Но все равно нужно быть внимательным. Такое в бою происходить не должно.
