"Сначала надо разобраться в обстановке!" — как можно более веско сказала я сама себе и полезла на дерево.
...Ночь на кладбище была столь долгой, что растянуть соответственно описание красот звездного сияния и полной, яркой, как серебряная монета, луны, я просто не в силах. Все вокруг дышало полуночной жутью, и поневоле в голове появлялись тревожные мысли, из-за которых на луне со звездами сосредоточиться никак не получалось. Да и холодало очень быстро. Некстати взглянув в сторону города, я заметила, что огоньков в окнах почти совсем не осталось. Значит, все порядочные люди легли спать в свои теплые постели, накрылись по уши пуховыми одеялами, и уже видят первые сны. А я в это время враскорячку сижу на ветке над могилами и медленно замерзаю.
Чтобы как-то отвлечься и доказать себе, что держу все под контролем, я принялась записывать свои наблюдения на мятый листочек — свет луны был достаточно ярок. Впоследствии я намеревалась присовокупить свой отчет к книге учета, которая произвела на меня неизгадимое впечатление.
Пальцы у меня заметно тряслись. В результате из-под моей руки выходили поразительно кривые каракули, а уж смысл затерялся практически после первых строк, которые я приведу ниже. Но описывать все, произошедшее той ночью, по порядку я не в состоянии — даже от одного воспоминания о той ночи меня начинает бить крупная дрожь. Боюсь, что весь мой рассказ сведется к словам: "сердце перестало биться", "леденящая дрожь прошла по спине", "от ужаса перехватило дыхание", "кровь застыла в жилах" и т.д. В той же писанине эмоций было мало, поэтому предоставляю вам додумать их самим, тем самым сэкономив мне кучу времени и бумаги.
Итак, вот стенограмма моего ночного дежурства на кладбище.
"Ночь. Очень холодная ночь. Просто ледник какой-то.
Дата: второй день полнолуния.
Местоположение: действующее кладбище города Эсворда, западный Эпфельредд.
Предположительная цель: упырь, он же вампир, он же носферату (см. "Бестиарий");
(Больше в тот момент ничего придумать я не смогла, поэтому ниже разными почерками слово "упырь" написано трижды, а далее нарисована жуткая саблезубая харя)
Инвентарь: кол, чеснок, святая во... (тут запись резко обрывается и чуть ниже почерк приобретает еще большую корявость, характерную для состояния крайнего нервного напряжения)
Зафиксирован резкий (перечеркнуто) ...леденящий душу, ужасающий крик, предположительно — птицы. Очень хочется, чтобы это предположение было верным.
(Ниже нарисовано жуткое когтистое пернатое, по сравнению с которым даже упырь кажется довольно миловидным. Видно, что на это художество было потрачено порядочно времени и вдохновения)
Часы на ратуше пробили полночь. Как можно так долго и много кричать? Каждую минуту, будто ее душат! Уже голова раскалывается! Где же вампир, в конце концов???
(С этого места почерк становится едва читаемым)
Второй час ночи. Только что птицу кто-то сожрал!!! Это определено по резко наступившей тишине и последующему чавканью где-то слева от меня. Вряд ли одной птицей можно было насытиться. По-моему, я слышу, как неподалёку урчит чей-то пустой желудок.
(Вкривь и вкось)
Третий час ночи. Только что под деревом прошел вурдалак. ВУРДАЛАК! Крупный экземпляр, с крупными зубами, с крупными когтями, с крупной пас...
(тут строка опять обрывается, видна дырка от карандаша)
Вот (перечеркнуто). ...Рядом (перечеркнуто). Прямо подо мной (тоже перечеркнуто) Оборотень! Здоровый, как корова! Как две коровы!
(Дальше строки расползлись по бумаге, свидетельствуя о том, что рука не вполне повиновалась воле пишущего).
Мантикора. Размах крыльев — 1,5 м. Кстати, я, наверное, сегодня умру.
Стрыга. В два раза больше мантикоры.
Какие-то уроды с большими ушами, 6 шт. Надо будет посмотреть в бестиарии... Ой, вряд ли, вряд ли.
В 4 часа по направлению к лесу проследовала группа удавленниц в количестве 8 человек (перечеркнуто) тел.
Стая гарпий на склепе слева от меня. На святую воду не реагируют.
Пять часов. Восход солнца спугнул какую-то одноглазую тварь, и она не успела залезть ко мне на дерево.
Ненавижу Виктредиса."
Когда рассвет набрал силу и ночная нежить обратно забилась в склепы, норы, ямы и другие, милые ее сердцу места, я слезла (ой, да что приукрашивать — упала) с дерева. Грохнулась я довольно шумно, но к счастью лопухи немного смягчили падение и я ничего себе не сломала. На голову мне спланировал листок бумаги, где была описана прошедшая ночь, мгновением позже, вслед за ним, с грохотом посыпались осиновые колья.
Я попыталась встать, но ноги меня не держали, предательски подгибаясь в коленях. Пройдя пару шагов я умудрилась споткнуться и повалиться прямо на свежую могилу некоего Вальтера Роуста, добропорядочного горожанина и отменного семьянина, скончавшегося в возрасте семидесяти двух лет и оставившего по себе двенадцать детей, сорок двух внуков и вовсе несообразное количество правнуков, о чем гордо сообщала эпитафия. Курган из венков, в создание которого внесли вклад без сомнения все его потомки, рухнул на меня, отчего я громко захрипела и выругалась.
С трудом я выбралась из-под горы цветов, искусственных и живых, напоминая духа полей в день урожая. Кое-что удалось снять, но руки у меня тряслись, и на пару гирлянд пришлось плюнуть.
Так вот, значит, что творится в городе ночью!
Ну, Виктредис, ну, защитник!
Я прекрасно понимала — ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы городской совет узнал про это безобразие. Если кто-нибудь хоть краем глаза увидит вакханалию, которая творится здесь от заката до рассвета, сюда не то что комиссию вызовут, а весь Совет Лиги вместе с секретариатом...
Да уж. Мантикоры, стрыги, удавленницы, гарпии, ушастые уродцы... Вот только вампира не было.
Пребывая в задумчивости, я миновала кладбищенскую ограду, все еще слегка пошатываясь и вздрагивая.
-Изыди, нечистая сила! — вдруг проревело что-то позади меня испуганным басом, и на голову мне в довершение всех несчастий обрушился жбан воды — не меньше.
От злости я взревела еще раскатистее моего неизвестного недоброжелателя, развернулась и с ходу огрела того по лбу самым увесистым колом. Мне уже было все равно, кто на меня покусился — вампир ли, удавленник или сам бургомистр.
Нападающий с приглушенным воплем уселся в лопухи под кладбищенской оградой.
Он был не похож ни капли на Ульриха ван Эммена, и в принадлежность сего белобрысого, вихрастого увальня к вампирскому племени верилось слабо.
-Э-э-э... Климент? — уточнила я после непродолжительного осмотра.
-Не, Констан... — робко отозвался он.
-Подмастерье кузнеца?
-Он самый.
-Тьфу ты, я всегда думала, что ты Климент... Вот те на! Только тебя мне не хватало... Ну, чего расселся? — досадливо вздохнула я. — Подымайся, Констан. И объясни-ка мне, любезный: с чего это вдруг тебе вздумалось окатить меня водой?
Подмастерье кузнеца, здоровый, веснушчатый парень, способный оглушить коня кулаком по моим предположениям, выбрался из лопухов, потирая лоб.
-Это вы, госпожа Каррен? — недоверчиво спросил он.
-Я.
-Ой, как неудобно получилось-то...
Утро постепенно вступало в свои права. Начинали распеваться петухи, кое-где чирикали воробьи и день обещал быть таким же погожим, что и предыдущий.
-...И, не поверите, госпожа Каррен, опосля третьей кружки этот дурачина и говорит мне: мол, нипочем не хватит у тебя храбрости ночь на кладбище просидеть. И так меня за душу взяло это его... утверждение, что с досады вмазал я ему в зубы. Но людям, присутствующим в той поганой таверне, сомнение в душу он заронил — а всем зубы не пересчитаешь, хоть я и попробовал. Стали остальные тоже меня подзуживать, мол, кладбище даже магу не по зубам, да нам ли про то говорить, если даже известный храбрец Констан туда не ходок. Вот так, слово за слово, и побились мы об заклад с приятелями, что я проведу цельную ночь на кладбище, а в доказательство чего-нибудь принесу оттудова. Тавернщик тоже воодушевился. Сказал, что у него почти полный ушат освященной воды простаивает без пользы. Так что меня от души окропили, поднесли чарку — самогона, конечно, а не святой воды, — и отправили с благословениями и ушатом. Поначалу, знаете, показалось мне, что это сущие пустяки. Пришел к ограде, потоптался, а потом послышались мне какие-то звуки... И решительность моя поколебалась, — тут он стал пунцовым от стыда, хотя я слушала совершенно спокойно, безо всяких признаков осуждения, напротив, искренне одобряя ход его рассуждений. — Так я и простоял всю ночь под забором. Только решусь идти, как тут же напасть такая — то ногу отберет, то сердце заколет... А когда с рассветом из ворот показались вы, госпожа Каррен, то нервы мои не выдержали, за что нет мне прощения, и окропил я вас святой водой, приняв за нечисть кладбищенскую... И вот теперь стыдно мне до полусмерти и перед вами, и признаваться в своей трусости...
И он так горестно вздохнул, что можно было не сомневаться — жизнь его кончена.
-Глупости какие! — эта жалостливая история меня не на шутку разозлила. Мало того, что я промокла до нитки, так от меня еще и требовали сочувствия, насколько я понимала.
Окропил! Хорошо еще, что ушат на голову не надел!..
-Да как же глупости, если позор несусветный... Теперь на глаза никому не покажешься! Бежать надобно, куда глаза глядят! Да только кому ж нужен горемычный сиротинушка...
В таком же духе был выдержаны и все его последующие излияния. Я ума не могла приложить, с какой стати он за мной увязался, ведь раньше мы с ним даже не здоровались. С трудом я вспомнила, где увидала его в первый раз, и сомневалась, не был ли тот раз еще и единственным. Но Констана это не смущало — видимо он полагал меня чуть ли не родной кровью, которой можно излить душу, а перед этим — еще и окатить святой водой.
Пришлось огибать Эсворд по самым окраинам, чтобы свести число свидетелей нашей утренней прогулки до минимума. Хорошо еще, что в городе народец был не в пример ленивей деревенского, и просыпаться с восходом солнца никто не спешил. Так мы и преодолевали одну полузаброшенную улицу за другой, я постепенно сохла, а речь Констана становилась все более надрывной. Я поняла, что следующим этапом нашей беседы предвидится слезное прошение лишить его жизни и избавить тем самым от последующих скитаний, лишений и голода. Только этого мне еще недоставало! А ежели я вспылю, да и в самом деле придушу эту сиротинушку?..
-А ну-ка прекращай это безобразие! — рявкнула я, теряясь в догадках, как же следует утешать несостоявшихся героев. — Что за сопли-слезы?!! И слушать не хочу!
В ответ последовала такая серия вздохов, что лопухи над дорогой пригнуло к земле.
Нужно было что-то срочно придумать. Я начинала жалеть, что мой жизненный опыт не включал в себя возни с малолетними детишками. Навыков наставления на путь истинный неразумных чад, который бы мне сейчас пригодился, я не имела.
-Так, — решительно постановила я после непродолжительных размышлений. — Никакой трагедии я здесь не вижу! Ночь ты под кладбищем просидел? Просидел. С какой стороны ограды — это уже тонкости. А в доказательство предъявишь вот этот венок, — я сняла с шеи размочаленную гирлянду, перевитую траурной лентой с надписью "Достойному эсвордцу Роусту от бургомистра. Мир праху твоему".
— У меня их несколько. Хочешь — вон ту, от скорбящей жены, или от любящих правнуков?.. Они вроде как побогаче... Вот ты и выполнил свою часть уговора. Я тебя не выдам, уж можешь не сомневаться. И вообще, помалкивай о том, что меня видел и мы квиты. Видишь, как все ладно устроилось?
Лицо Констана с каждым моим словом светлело, словно у непосредственного свидетеля какого-либо чуда. Венок от меня он принял столь торжественно, что мне бы позавидовала любая благородная дама.
Еще несколько минут прошло под знаком абсолютного и, что немаловажно, — молчаливого счастья, нежданно снизошедшего на беднягу.
Но этого благого впечатления надолго не хватило, и неизбежный вопрос все же последовал:
-А что это вы делали на кладбище, госпожа Каррен?
Я мысленно застонала и поздравила себя с началом следующего витка бессовестного вранья:
-Проверяла, все ли в порядке у господина Виктредиса.
Констан пораженно выдохнул:
-Так сталбыть, не соврал маг? И в самом деле, супротив вампира пошел?
-Именно.
-Нешто кровопивец пал в битве?
-Нет еще, — с искренним сожалением опровергла я это предположение. — Вампира нет на кладбище. Однако борьба не закончена. Осталась еще одна ночь и уж тогда-то...
Как не старалась я, но в последних словах явственно прозвучала смертная тоска.
-А, понял. Значит не там его логово... — задумчиво протянул Констан. И с обидой прибавил — Знал бы я раньше — нипочем бы не побоялся! Выходит, нет нечисти на кладбище?
-Нет, — твердо сказала я, думая про себя: "Ложь во спасение... Или в свое собственное спасение не считается?"
-Вона оно как... Ну, теперь пусть только попробует кто усомниться в моей... гм, отваге! Я теперь не побоюсь и каждую ночь на кладбище ночевать. Это ж сколько закладов выиграть можно...
Вот это было плохой идеей, которую следовало немедленно искоренить. Еще не хватало, чтобы искусанный труп этого здоровяка приволокли к моим воротам и потребовали очистить кладбище... Пришлось идти на попятный.
-Если вампир там не обитает, это еще не значит, что он туда не наведывается время от времени, — многозначительно сказала я. — Да и вампиром ли единым богаты здешние леса? Поверь мне, ты вряд ли получишь свой выигрыш. И учти, что я сообщаю тебе конфиденциальную... в смысле — тайную информацию. Только попробуй разнести ее по городу — тут же все узнают правду о твоем сегодняшнем подвиге. Уразумел?
-А то как же, — отозвался присмиревший герой.
И опять наступила благословенная тишина. Но все хорошее когда-нибудь кончается.
-Что ж, госпожа Каррен, — Констан просто не мог молчать дольше десяти минут, — значится, сегодня жертв не будет?
-Надеюсь, — отозвалась я сквозь зубы.
Он помолчал, а затем изрек:
-Выходит, что зря сегодня мельник в городе ночевал... Раскричался, мол, не желаю поутру покойника вылавливать нового! А покойника-то и нет! То-то господин бургомистр с Советом удивятся, когда нагрянут поутру на мельницу...
-Чего-чего? — переспросила я, чувствуя, как по спине у меня пробежало нечто с ледяными лапками.
-А вы не слыхали? — удивился парень. — Ну, вчера, в самом конце заседания, мельник уперся рогом, что не верит в обещания чародея нисколечко. Бургомистр с ним спорил-спорил, да и не смог переспорить. Договорились так — мельник эту ночь ночует в городе, а поутру бургомистр с городским Советом едут к мельнице и смотрют в реку на предмет трупа. И ежели труп обнаружится, сталбыть соврал маг. Ну, тогда и будут решать, что делать. Бургомистер-то наш хитрый, что сам черт! Завсегда какую-нибудь шутку удумает...
