Виктор Фёдорович, взял со стола толстую резиновую рукавицу и натянул её на руку. Наклонился к эмалированному тазу, на дне которого копошилось с пяток крабов, осторожно подхватил одного и бросил его в аквариум. Краб-зомби, тут же развернулся и побрел к своему живому собрату. Наблюдая за неудачными попытками мертвого краба прикончить закованную в хитиновый панцирь живую добычу, отец Изи спросил:
— Как вы думаете, Игорь, мы сможем попасть в город? В Одессу?
— Рано или поздно нам придется это сделать, — подумав, ответил я, — ресурсы. Продовольствие, медикаменты, оружие, много чего вскоре закончится. Нас уже достаточно много, и вскоре станет ещё больше. Да, конечно, мы сможем какое-то время продержаться, добывая большинство из того, что нам нужно, в окрестных селах и городках, где зомби должно быть гораздо меньше. Но рано или поздно мы исчерпаем доступные источники ресурсов... Выжили и уцелеют, я надеюсь, достаточно много людей... И их всех надо обуть, накормить и так далее. А вы почему...
— Шмидт, вот ты где! — перебил меня забежавший в комнату Изя, — Игорь, пошли! Там "зеленые береты" подъезжают!
— Виктор Фёдорович, извините, — сказал я старшему Гольдману, — позже договорим.
Отец Ильи махнул рукой и склонился над аквариумом.
Мы побежали к клубу и быстро поднялись на смотровую башенку. Лера, дежуривший на снайперском посту, отлип от оптики своей любимой модифицированной американской винтовки М24, поднял и протянул мне бинокль. Рядом с Валерой также притаился его 'Тигр' с прикрученным к стволу ПБС, стопкой лежали несколько запасных магазинов с патронами. У другого окна замер рослый 'альфонс', обшаривая взглядом окрестности. А у его ног на разложенных сошках замер со вставленной лентой ПКМ.
— Вон они! — Карабин указал в сторону появившихся вдалеке точек.
Я прильнул к биноклю. Впереди шел тентовой КрАЗ, за ним виднелись два зелено-белых джипа погранцов.
— Их что, так мало? — спросил я у Гольдмана.
— Почти весь погранотряд погиб в городе, — ответил Изя, — их осталось всего семь человек. Ну, и семьи они свои забрали, естественно.
— Пошли, встретим, — сказал я, возвращая Лере бинокль.
Когда мы подошли к воротам, они уже были открыты, а на территорию базы въезжал тяжелый грузовик. Передок машины был сильно помят и явно недавно, свежие царапины и торчащие осколки стекла на месте левой фары говорили сами за себя. КрАЗ притормозил, на подножку к водиле, рослому и широкоплечему погранцу с усталым лицом, вскочил один из наших бойцов, которые охраняли ворота, и грузовик тут же тронулся в сторону стоянки. В кузове автомобиля, позади двух вооруженных автоматами пограничников виднелись встревоженные лица гражданских.
Следом за грузовиком сразу же въехали оба Лэндровера. Ворота уже начали закрываться, когда из кустов напротив выбрался ободранный мертвый пес и медленно затрусил к воротам. Сверху грохнул мощный выстрел. Голова собаки фактически лопнула, как будто взорвалась изнутри, а сама она отлетела обратно в кусты и больше уже не встала. Ворота захлопнулись.
— Это Лера выделывается, — поморщился Гоблин, — дорвался до своей игрушки... Ну, я ему шею намылю! Сказали же, не шуметь!
Последний джип, с бросившимися в глаза четырьмя пулевыми пробоинами на лобовом стекле, на пару секунд приостановился, из него выбрался крепкий мужчина в камуфляже, осмотрелся и направился к нам.
— Капитан Головатый, — сообщил военный, остановившись перед нами и поправив разгрузку, заполненную магазинами к АК. Сам автомат торчал за его плечом, — Борис Львович. Замкомандира Белгород-Днестровского погранотряда.
Мы представились, пожали друг другу руки.
— Как в Белгороде? — спросил я, разглядывая усталое, но решительное лицо довольно таки молодого капитана. Темные круги под его глазами, ссадина на лбу, красноречиво говорили, что последние сутки были у этого человека очень напряженными.
— Плохо в Белгороде, — ответил Борис, — город пал. Повсюду мертвяки, мы еле вырвались. Когда всё началось, личный состав отряда кинули на усиление ментов. Только, суки, оружие запретили применять. Сразу же начались потери. Командир погиб один из первых, эти твари просто порвали его... Что там говорить, из всего отряда только мы и уцелели... Тихо здесь у вас...
— Территория базы безопасна, — подтвердил я.
— Когда стало ясно, что происходит, — продолжил капитан, машинально передвинув форменный зеленый берет на голове, — я вернул бойцов, кого успел, в отряд и приказал выдать всем оружие. Но и среди нас к тому времени оказалось несколько зараженных и понеслось... Сложно, скажу я вам, выстрелить в человека, даже мертвого, с которым несколько лет тянул лямку. На этом многие и погорели. А потом... Потом я отправил бойцов по домам, за семьями, мы же почти все в Белгороде и живём. Выбраться удалось немногим. Скорее всего, моя ошибка людей поодиночке распустить! Надо было действовать группой... Но, блин, кто же знал?!
— Остынь, капитан, — сказал я повысившему голос Головатому, — криком делу не поможешь... Ты действительно не мог всего предусмотреть. Мы все оказались не готовы...
— По вам не скажешь, — хмыкнул капитан, взяв себя в руки, — вооружены, такую базу заняли, и людей, смотрю, у вас много...
— Так сложились обстоятельства, — я не стал вдаваться в подробности, — какие у вас планы?
— Да какие сейчас могут быть планы? — удивился Головатый, — если вы не против, мы бы к вам присоединились. У меня шесть бойцов с семьями, все кто смог выжить..., — пограничник опять нахмурился и погрустнел.
— Конечно, присоединяйтесь, — ответил я, — мы для этого с вами и связались. Кстати, а что это за пулевые отверстия на лобовухе Ровера?
— Да это мы к супермаркету одному сунулись, — поморщился капитан, — хотели продуктами запастись. Там на каких-то отморозков нарвались. Те сразу огонь открыли, причем стреляли явно на поражение. Блин, эти твари ещё пару моих человек положили. Ну и мы в ответ их хорошенько проредили. На выстрелы мертвяки активно подтягиваться начали. А воевать на два фронта тяжеловато... Пришлось отступить. Мы с утра другой магазин взяли, так что припасы на первое время у нас есть, в тягость не будем...
— Брось, капитан, — ответил я, — вместе у нас больше шансов выжить. А со всем остальным решим. Чего грузовик такой помятый?
— Если бы не он, — ответил Борис, — мы бы хрен выбрались. Мост через лиман полностью заставлен брошенными автомобилями. И мертвяков там много. Пришлось КрАЗом машины сдвигать. Были бы только на джипах, не пробились бы... Ладно, парни, к кому мне обратиться по поводу размещения людей?
— Олег, вон он, вместе с хозяином базы идёт, — я кивнул в сторону Фауста, который вместе с Левенцовым вышел из столовой и направился в нашу сторону, — он тебе поможет.
— Спасибо, — поблагодарил капитан и добавил, — мои бойцы устали, ночью почти никто не спал. Им хотя бы немного отдохнуть... Но, если надо...
— Размещайтесь и отдыхайте, капитан, — ответил я, — с охраной мы пока сами справимся. А потом поговорим.
Пограничник сдержанно кивнул, развернулся и пошел на встречу к Фаусту.
— Это были наркоманы! — безапелляционно заявил Гоблин, как только капитан отошел от нас на несколько метров.
— Какие наркоманы, Паша? — удивился Изя.
— Те отморозки, которые на погранцов напали, — пояснил Гоблин.
Зная давнюю нелюбовь своего друга к наркам, я промолчал, погрузившись в тяжелые раздумья. Сейчас Паша в очередной раз расскажет историю, которая мне была хорошо известна...
— Кто ещё может в первый же день такого катаклизма, — продолжил тем временем Гоблин, — на людей нападать? Только наркоты, я вам говорю. Вон, Шмидт знает, я тогда на Базарной жил. А сухопутка, где я в то время учился, в десяти минутах езды от дома, на Фонтанской дороге. Наша четырехкомнатная квартира была на верхнем этаже. Звонит тогда моя экс-вайф и говорит. Мол, Паша, у нас на чердаке кто-то ходит! А мы только переехали, на чердак я разный хлам завез, разобрать ещё не успел. Ну, я срываюсь, пару крепких ребят с собой захватил, и лечу домой. Полазили по чердаку, посмотрели, никого не нашли. А там темно, черт ногу сломит, да и старой мебелью всё пространство заставлено...
Пока Паша говорил, я смотрел, как из КрАЗа повыпрыгивали погранцы и начали помогать спускаться из кузова другим людям. Женщины, дети, несколько стариков... Несколько молодых парней и пару девушек. К приехавшим подтянулись и наши, помогая людям разгружать автомобили и переносить вещи.
— ...Ну, я жене сказал, — вещал дальше Паша, — что ей, наверное, показалось, и уехал обратно. Я только до вокзала доехал, экс-вайф опять телефонирует и говорит, что на чердаке вновь ходят. Я, блин, разворачиваюсь и обратно домой. Полезли опять на чердак. Ходим, смотрим, никого нет. А потом один мой товарищ говорит: "Эй! А ну-ка, вылазь, давай, давай...". Я подумал, что он шутит. А нет. Таки там среди мебели крендель прятался. Вообще-то их двое было, но второй гад успел по крышам убежать. Я гнаться за ним не стал, ну его на фиг! Там все ноги можно было переломать, крыши-то старые! Набили мы этого придурка, который смыться не успел. И ещё так неудачно получилось. Я в темноте промахнулся немного. Дал этому пацику ногой и первым же ударом попал ему в бровь. Рассечение, кровищи намеренно. В общем, помяли мы его, но так, в разумных пределах. Я ему говорю: "Придурок, ты что здесь делаешь? Хочешь, чтобы я тебя ментам сдал, сесть хочешь?". А взгляд у этого неудачника специфический, наркоманский. Конечно, к ментам он не захотел. Ну, я же тоже человек. Отпустили мы его. Я ему на прощание сказал, что если увижу ещё, прибью! И что ты думаешь, Изя, это помогло? Фиг там. Еду я опять на службу, жена звонит. Снова слышит шаги на крыше! Писец! Ты моё состояние представляешь? Этот хер, бровь заклеена куском обычной изоленты, опять у меня на чердаке обнаружился! Ну, мы его и били... Как только всё ему не переломали, не знаю. Я точно, чуть не сорвался и не убил его...
— Как-то не умно, — хмыкнул Илья, — что бы ты ментам сказал, если бы вы этого поца покалечили?
— Это в девяносто пятом было, — отмахнулся Паша, — ничего бы мне не было. Ну, попал бы я на пару "кабаков" и всё! В общем, кончилась история тем, что я его на камеру снял и сказал: "Всё! Края! Следующая наша встреча будет для тебя последней!". Опять отпустили, ну, не ментам же, действительно, сдавать. После этого я его действительно больше не видел. Так знаешь, Изя, что дальше оказалось? Оказалось, что этот нарк конченный ещё и в моём доме живет. Пацаны его потом видели, сказали, что он мой сосед. Наркоман со стажем. Сидел уже. Этот придурок откинулся и сразу дозу искать. А на наркоту же деньги нужны. Вот он и шарил, где что "помыть" можно было. В своём же доме! Потом парни говорили, что его месяца через три опять посадили, где-то попался... Так к чему я это говорил? До этого случая я думал, что наркоманы — это не люди, это животные! Так нет, потом я понял... Не животные. Хуже! У любого животного хоть чувство самосохранения всегда есть. Этого же мы только набили, так он опять на чердак полез! Эти наркоманы, они хуже зверей. У них никаких тормозов нет! Им человека убить, родную мать обокрасть, раз плюнуть. Вот я и уверен. На погранцов, по-любому нарки напали. Сейчас их время наступило. Наркотики? Пожалуйста. Бухло, жрачка? Пожалуйста. И никаких ограничителей нет. Оружие раздобыли, и сразу же грабить начали. А что люди, что зомби, для них никакой разницы нет...
— Может и не наркоманы, — с сомнением в голосе сказал Илья, — может зэки сорвались.
— Может и зэки, — поддержал я Гольдмана, — только зэк зэку рознь. Не все они "оторванные" по жизни, есть и те, кто случайно или по подставе на зоне оказался, и смог себя не потерять. Но сейчас за год по нескольку амнистий проводят, да и самое время пацанам из "девяностых", тем, кто по "тяжелым" статьям сидел, на волю выходить. Так что Изя может быть и прав, в смутные времена всё дерьмо очень быстро выхлёстывает наружу...
— А я думаю, наркоманы! — буркнул рассерженный Паша.
— Игорь Алексеевич! — к нам подбежала Вика, тот самый фармацевт, спасенная нами при бегстве из Одессы. Я видел, что она тоже крутилась возле погранцов, — Игорь Алексеевич, — с тревогой сказала запыхавшаяся девушка, — мне кажется, у нас проблемы. Там один из новеньких, ему явно нездоровится. Он потеет сильно, глаза воспаленные. Его, похоже, знобит. А ещё он нервничает очень...
— Так, Вика, — я сразу же вспомнил, как выглядел мент на Мечникова, который в итоге застрелился, — покажи, кто из них?
Вика показала. Паша помрачнел и незаметно снял карабин с предохранителя.
— Беги, срочно позови Виктора Фёдоровича, отца Гольдмана, — распорядился я фармацевту, — пусть сюда идёт! А с погранцом мы сейчас поговорим. Давай, бегом!
Девушка убежала.
— Шмидт! Ты думаешь также как и мы? — переглянувшись с Гоблином, спросил Илья.
— А что, есть другие варианты? — ответил я, — мы пока только приблизительно знаем, что вирус убивает человека в течении получаса-часа. Всё зависит от места укуса на теле, да и, наверное, количество слюны и размеры самой раны влияют на скорость распространения и воздействия вируса. Отсюда до Белгород-Днестровского километров двадцать, не далеко. Так что он вполне мог заразиться перед выездом... Сейчас у их старшего спросим.
— Борис! Можно тебя на секунду? — отозвал я капитана в сторону, когда мы подошли к суетящимся людям, — тот твой боец не может быть зараженным? У него все симптомы на лицо...
Капитан с тревогой посмотрел на крепыша с погонами старшего сержанта, помогавшего молодой женщине нести тяжелые сумки от грузовика. Женщина вела за руки двух мальчуганов, лет семи и пяти, судя по внешнему виду.
— Курганский! — крикнул Борис, — подойди сюда!
Старший сержант поставил сумки, нервно оглянулся на своё семейство, так сцепил зубы, что выступили желваки и пошел к нам. Да, похоже, что Вика не ошиблась...
— Николаич, — обратился к нему капитан, — ты себя как чувствуешь?
Пограничник вытер рукавом блестевшее от пота лицо и тяжело выдохнул:
— Плохо, командир... Думал, пронесет меня... Но, видно не судьба. Мы, когда от меня уезжали... Я хотел отпустить Левка, это моя дворовая собака, с цепи... Вот, — Курганский показал левую руку с опухшим мизинцем, — он меня цапнул. Я же не видел, что он в будке мертвый уже был. Я даже ничего понять не успел... Сколько у меня есть времени, командир? — погранец решительно обратился к капитану. Борис промолчал, видимо, не зная, что ответить.
— Дайте взглянуть на вашу руку, — потребовал отец Ильи, подошедший к нам вместе с Викой, — так. Когда был контакт с зараженным животным?
— Менее часа назад, — ответил вместо бойца капитан, — Курганского мы забрали перед самым выездом из Белгорода.
— Что конкретно вы чувствуете? — спросил старший Гольдман у пограничника.
— Меня знобит, думаю, — волнуясь, ответил парень, — что у меня повышается температура. Суставы крутит, подташнивает. В пот постоянно кидает. Плохо мне и становится хуже. Сердечко бьётся, как сумасшедшее...
