Откровения. Книга 3

— Моя сестра мертва. Моя мачеха — тоже. Где отец — я не знаю, — произнесла Блисс странным сдавленным голосом. — Там был черный дым. Совет... они... их... Что здесь произошло? — спросила она, увидев распростертые тела Лоуренса и Дилана. — Это... О господи!

Шайлер ухватила Блисс за талию и прижала к себе; та разрыдалась, уткнувшись подруге в плечо.

— Мне ужасно жаль...

Блисс высвободилась из объятий Шайлер и опустилась на колени рядом с телом парня, которого любила. Она прижала его к себе. По лицу девушки ручьем текли слезы.

— Дилан... нет... — прошептала она. — Нет...

— Мы ничего не смогли поделать... произошла ошибка, — произнесла Шайлер, пытаясь что-то объяснить. — Лоуренс...

Но Блисс не слушала ее. Она утерла слезы рукавом.

— Я отнесу его вниз, — сказала она и подняла тело Дилана.

Он был таким легким, почти невесомым. Это было все равно что обнимать воздух. От него ничего не осталось. Блисс зашагала вниз по склону одна, давясь рыданиями.

Шайлер смотрела на них и тоже плакала. Она не сумела спасти Дилана. Сегодня она потеряла двоих друзей.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — произнес Оливер, присел рядом и принялся перевязывать ей раненую руку полосой ткани, оторванной от рубашки.

Шайлер взглянула на него. Увидела, как искажено печалью его красивое лицо, как темно-каштановые волосы падают на лоб, где тоже зияет рана. Добрый, нежный, чудесный Оливер. И вдруг Шайлер осознала, как чудовищны были ее иллюзии. Она обманывала их обоих, словом и делом.

Потому что она любила его. Она всегда его любила. Она любила и Оливера, и Джека — обоих. Они оба были частью ее. Она отрицала свою любовь к Оливеру, чтобы позволить себе любить Джека. Но теперь многое прояснилось.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Я знаю, — улыбнулся Оливер и продолжил бинтовать ей рану.

Эпилог

Две недели спустя

Так значит, здесь было их жалкое любовное гнездышко. Мими вошла в неосвещенную квартиру. Она нашла в комнате у Джека незнакомый ключ. Она подозревала, от чего этот ключ, и знала, что Джека не придется долго ждать.

Дверь бесшумно отворилась, и вошел Джек.

Мими хватило одного взгляда на лицо брата, чтобы узнать все, что ей было нужно. Она мысленно улыбнулась. Так значит, маленькая полукровка в конце концов разорвала связь.

— Ты выиграла, — негромко произнес Джек.

Он посмотрел на Мими с такой лютой ненавистью, что она чуть не съежилась под его взглядом. Но она не слабачка. Она — Азраил, а Азраил не пугается, никого, даже Аббадона.

— Я ничего не выиграла, — холодно отозвалась Мими. — Не забывай, пожалуйста, что почти все старейшины мертвы, что Князь тьмы вновь набирает силу, а то, что осталось от Совета, возглавляет сломленный мужчина, который привык прежде быть самым сильным из всех нас. Однако же, дорогой, тебя, похоже, волнует лишь одно — что ты больше не сможешь забавляться со своей игрушкой.

Вместо ответа Джек метнулся через комнату и с силой ударил Мими по лицу, так, что она полетела на пол. Но прежде чем он успел нанести второй удар, Мими вскочила и так ему врезала, что он, задохнувшись, отлетел к окну.

— Ты этого хотел? — прошипела она, ухватив Джека за воротник рубашки.

Лицо его побагровело.

— Не доводи меня, а то ведь уничтожу, — с насмешкой произнес Джек.

— Попробуй, золотце.

Джек вывернулся из захвата и перебросил Мими через себя, так что она улетела в другой конец комнаты. Мими взметнулась с пола, стиснув кулаки и оскалившись. Они столкнулись в прыжке, и Джек схватил ее за горло и стиснул. Но Мими ударила его по глазам ногтями, острыми, как когти, и, извернувшись, очутилась сверху и приставила меч к его горлу.

"Сдавайся!" — мысленно велела Мими.

"Никогда!"

"Ты мой!"

"Ошибаешься!"

Мими швырнула его в противоположный угол. Оба были в кровоподтеках. Блузка Мими была разорвана надвое, а рубашка Джека лишилась воротника.

Джек атаковал снова и на этот раз прижал Мими к полу. Мими ощущала у себя над ухом его горячее дыхание. Она чувствовала, как его тело дрожит от напряжения, и почти видела красную ауру его гнева.

— Ты этого хочешь, — лукаво произнесла Мими. — Ты хочешь меня.

— Нет.

— Да.

Джек завернул ей руки за спину, уперся коленями ей в бедра и так стиснул запястья Мими, что на них расплылись синяки. Теперь отпечатки его пальцев останутся на ее теле на несколько недель.

На мгновение Мими вправду сделалось страшно. Перед ней был Аббадон Жестокий. Ангел разрушения. Он мог уничтожить и ее — и уничтожит, если так будет нужно. Если он того пожелает. Ему уже доводилось уничтожать миры. Он опустошил рай во имя Утренней звезды.

Мими задрожала от его хватки.

Вся его нежность, вся доброта, все великолепие его любви всегда доставались другой. Он обожал Габриэллу, боготворил ее, писал в ее честь стихи и пел песни. А для Шайлер были книги, любовные записки, нежные поцелуи и тайные встречи у камина.

Но для своего близнеца, Азраила, у него не было ничего, кроме его гнева и неистовства. Его силы и разрушения. Он берег лучшее в себе для тех, кто этого не заслуживал. Он никогда не показывал свое истинное лицо этим проклятым дочерям света. Для Азраила же оставались только тьма и уничтожение.

Насилие и резня.

Война и грабеж.

Слезинка скатилась по ее щеке и блеснула в свете луны.

Но в тот самый миг, как Мими решила, что погибла, Джек принялся целовать ее с такой силой, что от его поцелуев у нее заныли губы и шея. В ответ Мими запустила пальцы ему в волосы и изо всех сил притянула к себе.

Любовь. Она так близка к ненависти, что иногда их и не различишь.

Но так уж это повелось у них двоих.

Любовь и ненависть.

Жизнь и смерть.

Радость и боль.

В конце концов он так и остался лежать на ней, погрузившись в сон без сновидений. Она убрала ему волосы со лба и негромко позвала его по имени. Аббадон Невероятный. Названный так потому, что его мятущаяся натура маскировала холодный, яростный гнев.

Разрушитель миров и владыка ее сердца.

Когда-нибудь он поблагодарит ее за то, что она спасла ему жизнь.