Ле Нэй ничего не сказал, просто посторонился, пропуская резидента, и встал рядом с дверью. Пусть говорит Дирижер, это его работа. Что бы он ни решил, Адриан ле Нэй выполнит приказ. Ведь так гораздо проще...
Дирижер не стал медлить и играть в слова.
— Мы все знаем, Мари, — заявил он. — Ты выдала нас ксаль-риумцам.
Женщина взрогнула, но моментально совладала с собой.
— Что? — она изобразила недоумение. Весьма умело изобразила, надо отдать ей должное. Хорошая актриса.
— Ты встречалась с человеком по имени Левьен. И передала ему информацию, — лицо Дирижера было каменным, голос — пустым и невыразительным. — Имя агента, которого мы якобы отправили в Ксаль-Риум. Маэстро проследил за тобой.
— Что? — Мари оглянулась на ле Нэя. — Он пытается обвинить меня? Это ложь!
— Я все видел собственными глазами, — холодно сказал Адриан. — Порт, камера хранения номер 388.
— Он только говорит, будто бы видел! — Мари по-прежнему обращалась не к нему, к Дирижеру. — Но он лжет. Он пытается отвести подозрения от себя! Венсан...
— Замолчи, Мари! — перебил Дирижер. — Ты и так сказала достаточно.
"Венсан? — мысленно прокомментировал ле Нэй, начиная понимать. — Значит, вот в чем дело?"
Отношения подобного рода между агентами были запрещены, но, похоже, Дирижер не устоял. В этот момент ле Нэй ему даже сочувствовал. Он не был слишком удивлен, поняв правду. Ле Нэй не назвал бы Мари красавицей, но что-то в ней, безусловно, было. Должно быть, она умела нравиться мужчинам. И воспользовалась этим. Но Дирижер... Такого ему не простят. Седьмой Отдел не знал снисхождения к агентам, виновным в провале важных поручений, и былые заслуги в зачет не идут. Хуже того, Мари знала большую часть людей, работавших в его ячейке, а значит, наверняка уже знают и ксаль-риумцы. Имена, внешность, легенды — всё! Пугающая перспектива.
Мари опустила взгляд, глубоко вздохнула, затем, словно сбросив с плеч невидимый груз, выпрямилась.
— Прекрасно, — сказала она, не пытаясь больше притворяться. — Что теперь?
— Зачем, Мари? Что тебя подтолкнуло к этому? — спросил Дирижер. В его голосе угадывалась затаенная боль. Похоже, женщина значила для него действительно многое. Как глупо с его стороны...
— Зачем? — повторила она. — Вы чужаки в Геаларе, изгои, но я жила здесь, когда Агинарра оккупировала Виктэр! Вы можете ненавидеть Республику, вы — потомки сбежавших дворянчиков — а я здесь выросла. Я видела, на что похожа жизнь под властью северян, и не позволила бы вашим хозяевам снова ступить на землю Геалара!
— Красивые слова, Мари, — голос Дирижера ожесточился. — Но только слова. Ты работала не на геаларцев, не на "Омбрей". Мы знаем это. Ты передавала информацию ксаль-риумцам. Вернее, продавала. Тебе просто нужны были деньги, не так ли?
— Думате, что хотите, — устало сказала Мари. — Вы оба. Мне все равно. Я знаю, что живой вы меня отсюда не выпустите.
— Как многое ты успела сообщить ксаль-риумцам? Что выдала им? Меня? Маэстро? Остальных?
— Вы ничего от меня не услышите, — Мари отвернулась. — Мне хорошо известно, как действует Оркестр. Живых свидетелей вы не оставляете.
— Мы можем договориться, — возразил Дирижер. — Твоя жизнь в обмен на откровенность.
— Не говори глупостей! — женщина коротко, диковато рассмеялась. — Я слишком долго с вами работала, чтобы поверить в такое! Я в вашей власти. Делайте, что хотите, но говорить я не стану.
— Мы можем тебя заставить, — заметил Дирижер. — Не думай, что я буду колебаться.
— Делай, что хочешь, — повторила Мари.
Дирижер смотрел на нее и молчал. Ле Нэй ждал. Секунды тянулись невероятно медленно, вязко. Он не пытался считать, сколько времени прошло. Почему-то казалось, что слишком много, но, наконец, Дирижер медленно кивнул.
— Очень хорошо. Ты сделала свой выбор, Мари. Даво, оставляю это на вас, — он резко развернулся и вышел.
Мари не пыталась ни сопротивляться, ни бежать. В ее глазах было отчаяние. Женщина все понимала и смирилась с неизбежным. Ле Нэй достал револьвер и большим пальцем взвел курок. Сухо щелкнул механизм, провернулся барабан.
— Только одно, — сказал он. — Фарсо Дежан. Ты подставила его намеренно, или он работал с тобой?
Мари горько усмехнулась и покачала головой.
— Хочешь, чтобы я подтвердила, что твой друг на самом деле был предателем? Надеешься успокоить свою совесть, Маэстро? Нет, я не скажу тебе. Это уже не имеет значения.
— Может, и так, — ле Нэй нажал на спусковой крючок, и выстрел прогремел в тесной каюте. Женщина упала сразу, без звука. Ле Нэй опустил руку с пистолетом и выстрелил еще раз. На душе было исключительно погано. Почему-то, когда он, выполнив приказ Дирижера, стрелял в Фарсо, он не чувствовал себя так мерзко. Он поспешил покинуть каюту и почти бегом поднялся на верхнюю палубу, затем по старой лесенке покинул корабль.
Дирижер стоял в тени ржавого корпуса. При звуке шагов он обернулся, но не стал задавать очевидный вопрос. Вместо этого отвернулся в сторону, заложив руки за спину.
— Мари работала почти со всеми в ячейке, — сказал он негромко. — Знала каждого. Лицо, имена. У нее было достаточно времени, чтобы передать все сведения ксаль-руимцам.
Ле Нэй промолчал. Это была очевидная угроза. Нет — катастрофа. Вся группа оказалась под ударом. Им безумно повезло, что на Костюмершу вышли ксаль-риумцы, а не геаларцы. Если бы она передавала сведения людям из "Омбрей", с Оркестром давно было бы покончено. Но отношения между ксаль-риумцами и геаларцами были сложными, и "Омбрей" вовсе не была в дружбе с имперской секретной службой. Это спасло Оркестр он немедленного краха, но они все равно танцуют на струне, натянутой над пропастью. Сегодня ксаль-риумцы молчат, но что придет им в голову завтра, предугадать невозможно.
— Мы провалили дело, — констатировал очевидное Дирижер. — Я провалил. Я обращусь к командованию. Затребую эвакуацию. Вы и все прочие покинете Республику.
Ле Нэй кивнул, чувствуя внутри странную пустоту. Это была действительно катастрофа, но выбора нет. Оркестр, работавший, казалось, так успешно, придется ликвидировать, а затем создавать с нуля что-то новое. Что касается ле Нэя, конечно, для него найдется другая работа. Возможно, даже в Геаларе. Седьмой Отдел выждет какое-то время и снова зашлет его в Республику, с новой легендой и под новым именем. Человек его талантов всегда где-то нужен.
— Что вы будете делать? — спросил он у Дирижера. Вообще-то говоря, тому возвращаться в Агинарру уже нет смысла. После такой неудачи, за которую он в ответе, пустить себе пулю в висок могло быть лучшим выбором.
— Ничего такого, о чем вы подумали, — холодно ответил резидент. — Я смирюсь. Пойдемте, Маэстро, здесь нам больше нечего делать.
"Похоже, нам больше нечего делать в Республике", — мысленно договорил ле Нэй, последовав за Дирижером.
Тэй Дженг.
— Творец и все десять пророков его, мучеников! Вы были правы насчет местной флоры и фауны, коммодор, — посетовал Артуа Мориоль. — Еще немного, и сам здесь превращусь... в мученика.
Ученый-геаларец помассировал левое запястье. Ладонь и запястье были туго перевязаны. Вчера вечером Мориоль умудрился напороться на шипы какого-то местного растения. Врач вытащил из его руки полдюжины зазубренных крючков и обработал рану дезинфицирующим составом, но рука все равно воспалилась. Тагати даже пожалел, что взял его с собой, Мориоль слишком ценен, чтобы подвергать его риску. Но знания геаларца могли пригодиться. Он продолжал работать с картами, стараясь насколько возможно сузить район поисков, и кое-каких успехов добился.
"И все же, возможно, я слишком поторопился, — упрекнул себя Тагати. — Этот район небезопасен, следовало бы выждать некоторое время".
Армия свободников уже отступила дальше на юг, но отдельные отряды еще скрывались в местных джунглях, устраивая засады на агинаррийцев и солдат Военного Правительства. С Тагати и Мориолем был сильный отряд: восемь автомашин. Четыре были полноприводными вездеходами, четыре других — полугусечными грузовиками, прикрытыми легкой броней и вооруженными пулеметами. С Тагати и его группой было пятьдесят человек, и не просто солдат, а бойцов из отборных отрядов "Кайтен" — лучшие из лучших в агинаррийской армии. Но даже при всем этом, коммодор не был уверен, насколько разумно он поступил, отправившись на поиски столь поспешно.
"Возможно, мне просто надоели бесконечные задержки, — заметил про себя Тагати. — Ведь я жду уже целых двадвать пять лет, и... ничего!"
— Вы же сами жаловались, Мориоль, что никогда не были в научной экспедиции, — сказал он вслух. — А такие мероприятия всегда сопряжены с определенными неудобствами.
— Действительно, — согласился геаларец. — И мне выпала сомнительная честь стать первым пострадавшим, — он снова опустил взгляд на покрасневшую, отекшую ладонь.
— Пожалуй, вам придется снова обратиться к медику, — произнес Тагати. — Это выглядит не очень хорошо.
— Я и чувствую себя не очень хорошо, — вздохнул Мориоль. — Разумеется, коммодор, вечером я снова отдам свою руку во власть вашего костоправа. Я понимаю: я слишком ценный ресурс, чтобы рисковать собой.
— Совершенно верно, Мориоль, — без тени иронии ответил агинарриец.
— Я безмерно польщен, — съязвил ученый. — Не смел и надеяться, что...
Грохот прервал его речь, а затем машина резко затормозила, и их обоих бросило вперед. Снаружи зазвучали узнаваемые звуки — резкий треск пистолетов-пулеметов, винтовочные выстрелы.
"Проклятье! — мысленно выругался Тагати. — Я ведь ждал засады. Вот и накликал!"
— Какого... — Мориоль вскочил с сиденья. — Что это, коммодор?
— А разве не ясно? В нас стреляют, — Тагати схватил геаларца за раненую руку и бесцеремонно дернул к себе. Мориоль охнул от боли, но коммодор не обратил на это внимания.
— Сидите и не дергайтесь, — приказал он. — Здесь вы в большей безопасности, чем снаружи. Броня защитит от пуль или гранат. Не высовывайтесь, ясно вам?
Сам агинарриец позволил себе, приподнявшись, выглянуть в смотровую щель, оставленную в бронированном борту грузовика, но мало что мог через нее увидеть. Стрельба продолжалась — частая, хаотическая. К звукам ручного оружия добавился мощный, басовитый лязг крупнокалиберных пулеметов, установленных на грузовиках. Машина, в которой находились Мориоль и Тагати, также содрогнулась от отдачи — стрелок опустошал ленту. Тяжелые пули с легкостью пронизывали насквозь стволы хиаценер, на глазах у Тагати от одного из деревьев брызнули щепки и ошметки кожистого покрова, заменявшего кору. Человек с карабином показался на виду, выстрелил, попытался отбежать, но тут же дернулся и рухнул на землю, сраженный чьей-то пулей. Затем появился агинарриец. Солдат опустился на колено, упер в бедро приклад небольшой ручной мортирки и выстрелил. Граната улетела в заросли и взорвалась.
— Ну и что? — осведомился Мориоль, пытавшийся за ядовитыми интонациями спрятать страх. — Кто побеждает?
Ученый вжался в бронированный борт машины и не собирался выглядывать. Да Тагати и не позволил бы ему — только шальной пули и не хватало для полного счастья. Коммодор оторвался от наблюдения и сказал:
— Все в порядке. Просто подождем, пока все это закончится.
Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец, выстрелы начали стихать, затем, еще через несколько минут, водитель сообщил через переговорную трубу.
— Все кончено. Коммодор Тагати, лейтенант Синго просит вас подойти.
— Оставайтесь на месте, Мориоль, — еще раз повторил Тагати и покинул машину.
В воздухе еще оставался острый запах сгоревшего бездымного пороха. Солдаты в невзрачной серо-зеленой форме держали оружие наготове. К борту одной из машин прислонился раненый в окровавленной одежде, его штанина была срезана выше колена, и врач — тот самый, который вчера спасал Мориоля от колючего куста — что-то делал с окровавленной ногой агинаррийца. Солдат был бледен, его лицо перекосилось от боли, но он не издал ни стона. Несколько тел в такой же серой форме лежали на земле. От капота передней машины шел дым.
— Это свободники. Они устроили на нас засаду, коммодор, — сообщил лейтенант Синго, командир отряда "Кайтен".
— Чего стоило ожидать, лейтенант, не так ли?
— Да, коммодор Тагати. Я удивлен, что это не случилось раньше. Мы их отогнали. Потеряли одну машину, похоже, — Синго кивнул в сторону поврежденного вездехода.
"И верно, здесь слишком опасно, — подумал Тагати. — Проклятые партизаны".
Вслух он ничего говорить не стал. Синго принял рапорт о потерях от одного из своих помощников-сержантов, затем из леса появилось еще несколько агинаррийцев. Они вели впереди себя четверых обезоруженных местных в одинаковых куртках, покрытых зелеными, серо-желтыми и черными разводами.
— Пленные, — констатировал лейтенант. — Возможно, скажут что-нибудь полезное. Амаясу! — позвал он. — Поговори с этими шемгарами1!
Пленных заставили встать на колени. Один замешкался и тут же получил удар в спину прикладом пистолета-пулемета. Дженгец свалился, и агинарриец-охранник добавил ему носком сапога по ребрам. Тагати поморщился:
— Думаю, с него достаточно. Вряд ли вы что-то от них узнаете, если забьете насмерть.
Лейтенант Синго оскалился:
— Поверьте, коммодор Тагати, этот язык они понимают лучше всего.
Один из солдат приблизился к пленникам и начал говорить на местном наречии. Вскоре один из дженгцев ответил, потом другой. Беседа продолжалась несколько минут, потом Амаясу вернулся к офицерам и сообщил:
— В их отряде было около сорока человек, господин лейтенант.
— Мы нашли девятнадцать тел, — добавил сержант, имени которого Тагати не знал.
— И четверо пленных, итого двадцать три. Значит, около половины ушли. Амаясу, что еще они сказали?
— Других отрядов поблизости нет. Все ушли на юг.
— Хоть что-то хорошее, — проворчал лейтенант. — Если, конечно, они не врут.
— Они слишком напуганы, чтобы врать, — с презрением сказал солдат. — Не ждали нарваться на такой прием. Что будем с ними делать, господин лейтенант?
Тот бросил быстрый взгляд на коммодора, и Тагати догадался, что, не будь рядом с Синго вышестоящего начальства, судьба пленников оказалась бы незавидной. Пуля в затылок, и вся недолга; лагеря военнопленных на севере острова и так уже переполнены после недавних побед. Но в присутствии флотского офицера кайтеновец предпочел ограничиться малым:
— Связать их. Отправим в тыл вместе с нашими ранеными, и пусть местные сами с ними разбираются.
У Тагати возникло искушение выведать у пленных: не знают ли они о чем-либо странном в округе. Но коммодор воздержался от расспросов, вероятность удачи была слишком мала. Скорее, пленники, в надежде на снисхождение, напридумывают столько странностей, что хватит на целый мистический роман.
— Продолжаем путь, коммодор? — спросил лейтенант Синго. Он не был посвящен в подробности поисков Тагати, все, что он знал — ему и его отряду предписано следовать за группой флотских и обеспечить их безопасность. Лейтенант и не задавался лишними воспросам. В "Кайтен" это было не принято.
