Рус протерпел свербящий где-то в груди "звонок" до захода в шатер и, предупредив Леона, лег и "ответил" Адыгею. То есть вызвал его "отражение".
— На горизонте паруса кушингов! — орал "степной волк", восхищенно озираясь. Кричал больше от восторга из-за великолепного каурого единорога под ним и бескрайней вольной степи вокруг. Да и надоело каждый день торчать на маяке, надеялся "получить свободу".
— Во-первых, здравствуй, Адыгей, во-вторых, сколько судов? — хозяин мини-вселенной сидел на черном скакуне, один в один — Воронок.
— Да хранят тебя Боги и Предки, Рус! — поправился "волк". Говорил, уже взяв себя в руки, — у нас закат, ветер гонит приличные волны — точно не разглядел, но это кушинги. Их корабли не спутаешь.
— Примерно...
— С десяток... И это, Рус, мне, конечно, приятно бывать здесь у тебя, но место на маяке неспокойное, вот-вот смотритель поднимется зажигать фонарь, а я там сижу на скамье, за сердце держусь... неудобно перед стариком, — сказал, хитро подмигивая. — Он еще тот паук, денег с меня вытянул за пять дней считай гекту.
— Понял. Ответь на один вопрос: как думаешь, когда в порт зайдут?
— Не знаю. Если сильно торопятся и маги на борту хорошие, то могут и ночью. Но все же риск — волна большая. Знавал я пару купцов-кушингов — не любили они рисковать. Ну, я пошел?
— Иди, Адыгей и жди меня. Я к тебе загляну в течение месяца, — хотел уже развеять его образ, как тот остановил:
— Подожди, Рус! Совсем забыл! Как там с войной? Разбили супостата? Местные волнуются, на двух повозках сидят. И купцы не идут, все наши стонут.
— Вчера разбили, должен голубь наместнику прилететь. Может, уже прилетел, — ответил "бывший ночной князь", усмехнувшись: "Вспомнил о войне, надо же!". — До встречи, Адыгей! — и сразу отпустил его отражение.
"А неплохо он себя вел. Не дергался, терпел...", — подумал Рус и вышел из себя. В буквальном смысле, не в значении "разозлиться".
С каждым погружением и общением, он все уверенней определял расход сил и стал чувствовать "напряжение" чужой Воли при попытке вернуть "отражение". Адыгей практически "не напрягался".
— Так, Леон, ужинаем и идем к Рахмангулу, — сразу озадачил он друга, — потом в Далор. Этруски пришли. Хвала богам! — произнес с явным облегчением.
Командующий не удержался от ворчания:
— Прибыли на всё готовое! Они случаем нас не завоюют? Что скажешь, зять? — говорил язвительно, по привычке глядя в сторону и удовлетворенно отмечая, что дикого страха больше не испытывает. Так, опаску.
— О том была договоренность с твоим отцом, шурин, — не менее язвительно ответил Рус, — не завоюют. А поступили бы по моему предложению — бить по частям, то и не смогли бы! — он все еще не отошёл от осознания высоких потерь среди тиренцев. "Тьфу, надо было смолчать, — поздно ругнул себя. — Развыступался! Стратег, блин... надо в себе поковыряться, хотел же...".
— Да что ты говоришь! — воскликнул командующий и притворно схватился за голову, будто сожалея об упущенной возможности, — как же это я твой гениальный план не одобрил!
И это — опытный воин! Земной психолог непременно увидел бы у обоих кучу "проблем". Расспросил бы о детстве, об отношениях с родителями, о других, несомненно, важных вещах, определил бы "психотравмы", а здесь...
Леон недоуменно посмотрел на родственников и поспешил вмешаться:
— Так ты отпускаешь меня, господин командующий? — громко пробасил он, словно забыв прозвучавшее ранее "добро" из его уст.
— Конечно, господин Хранящий! — опомнился Рахмангул, устыдившись своей выходки.
"Проклятый Рус! Чтоб тебя дарки порвали, чтоб тебя Предки забыли! Так опозориться перед посторонним! Сколько раз себе обещал...", — пока в голове у старшего сына Пиренгула крутились эти мысли, Леон утащил за собой Руса прочь из шатра, хвала богам, покрытого "глушащими" Знаками.
— Какая змея тебя укусила? Зачем полез со своим "Если бы"?! — возмущенно спросил Леон, отойдя с Русом на приличное расстояние. — Ладно, к твоим выходкам я привык, но Рахмангул? Что с ним?
— А, ерунда, — отмахнулся на удивление спокойный друг, — не обращай внимания, мы с ним всегда так. Как кошка с собакой — не уживаемся, если без посторонних.
— Бывает... — только и нашел, что сказать серьезный Леон, — "Меня Рахмангул посторонними не считает? Забылся. Совсем сбрендил...", — подумал, впрочем, без особого сожаления. — Только вы больше баб напомнили, а не полезных животных,— обстоятельный Хранящий счел своим долгом уточнить.
— Не убивать же? — сказал Рус, пожимая плечами, и повел друга на конюшню, мысленно кляня себя и наконец-то пытаясь разобраться:
"Ну что за детство, в натуре! Многие меня боятся, многие раздражают, но с ними я сдерживаюсь! Черт побери, начнешь грешить на Древо Лоос, не дай бог. Еще это долбанное предчувствие не проходит... Гелька... из-за неё, блин, стопудово! Рассказывала мне о братанах, как они её в детстве... но там младшенький отличался, сученок, а я, похоже, на старшего перекинулся до кучи... Всё, впредь буду сдерживаться, обещаю! Предчувствие... к чему оно?.. С Гелькой все в порядке, прекрасно ощущаю... но что-то давно не звонила... ну да, я предупреждал, что воюем. Поди, боится отвлекать. Раскручусь с делами — непременно свяжусь!.. На два слова, знаю, не удержусь, надолго с ней... Предчувствие... да пошло оно! Скорей бы там божок появлялся! Во, может это он тревожит? Дай-то бог!", — еще будучи Вовчиком, Рус не любил копаться в себе. Сохранил эту привычку до сих пор. Хорошо ли это, плохо ли — другой вопрос. Бывший водитель об этом не особо задумывался.
Леон практически не удивился, когда в ночном саду лоосок Рус заявил, что пойдут они вместе с единорогами. Духом Слияния с Животными он успокоил леонинскую кобылу Звездочку и первыми отправил их в "яму", не забыв предупредить друга заранее закрыться "пыльной стеной".
"Дарки! Так его "яма" и структуры не корёжит! — Леон все же не выдержал, поразился, — надо искать эти тартаровы расслоения! Война кончилась — непременно продолжу! Как он там объяснял...", — думал, падая в песчаный лабиринт, и выкинул эти мысли сразу после "выброса" из "ямы". "Пьяный" единорог, пытающийся сохранить равновесие, мягко говоря, не подарок. Родео* — отдыхает. Становится не до сторонних рассуждений.
На заднем дворе "Тихой гавани" стояла охрана... точнее, уже сидела. Вид выпрыгнувших из земли всадников в полной боевой экипировке, окутанных желтыми пленками, посадит на пятую точку кого угодно. Хвала богам, они лишь глянули на упавших людей и ускакали по дороге в город. Командир, опытный наемник, успел вскочить, и попытался было натянуть лук, но воин с "близнецами" обернулся и гукнул: "У-у-х!". И от этого уханья у всех пробежали мурашки, и каждый из пятерки почувствовал липкое касание холодной смерти...
— П-прости меня, Сильнейший Эол, но я ухожу с-со службы... — прошептал, заикаясь, самый молодой их них, один из неудачливых лучников — "волков", который только вчера нанялся к обалдевшему от разгрома хозяину таверны. Устроился по приказу "ночного князя" в качестве наводчика, — а ты, Д-драконник ("ночной князь" Далора), иди к Тартару! — подхватил лук и, не прощаясь, скрылся во тьме.
"Здесь магам-Хранящим и княжеским разведчикам как медом намазано... — думал он, пугливо озираясь, — не-е, жизнь дороже... к деду уеду, там меня Драконник не достанет...".
— Жаль, Леон, не стали швартоваться, — со вздохом произнес Рус, глядя на пустую бухту без пирсов. Галатинцы со злобы сожгли и восточную часть причалов вместе с несколькими пакгаузами и купеческими суденышками.
— Ветер посвежел, не рискнули, — выдал свою версию Леон, — а куда встанут, интересно?
— Разберутся, морякам виднее... м-да, а местный наместник совсем на службу забил — ни одного стражника не встретили! И в порту пусто.
— Что забил? — уточнил серьезный Леон.
— Да так, присказка...
— А охранников Духами обрабатывать — тоже присказка?
— Ха! И это говорит диверсант? А ты, случаем, знакомую ауру среди них не заметил?
— Нет, Русчик... по аурам ты знатоком стал, когда амулеты учился "привязывать"... "волки"?
— Те самые, ваши знакомые. Точнее я одну запомнил, её и встретил. Дух Смерти с ними поиграл, пусть задумаются, — "а мне придется другие координаты использовать", — подумал, не озвучивая. — Леон! А ты, оказывается, еще и Говорящий?! — это явилось сюрпризом для Руса.
— Ага, вот и мне удалось тебя удивить! — ученик Хранящих расцвел: в кои-то веки! Не стал томить друга, замершего в ожидании пояснений, и рассказал, довольно улыбаясь:
— В Этрусии еще заметил. На мне "обтекатель" был, но он "говорению" не помеха. Там мы с тобой разошлись, а здесь как-то тема не возникла. Да и сколько раз мы виделись? Всего ничего. Так что, ты сделал меня не только склонным к Силе, но и Говорящим! Дважды тебе спасибо.
— Я рад за тебя, друг! — искренне порадовался Рус, — Слушай... так тебе расслоения найти проще! Значит... нет, Леон, извини — это долгий разговор, — поморщился от досады, — поехали в город, нечего здесь делать...
Расстались они возле Дворца наместника — добротного двухэтажного здания с закрытыми ставнями. Бдящие стражники — первые встреченные служители порядка в "вымершем" Далоре, говорили о наличии городе власти. А то друзья уже забеспокоились.
— Удачи, Леон! Документы у тебя, что делать — знаешь, а я пошел. Выспаться надо, — с этими словами зевнул, — координаты опять-таки проверить надо. Жаль, такое место потеряли!
— Пусть и с тобой пребывает эта своенравная богиня, Русчик! О, я поехал. Смотри, из Дворца лучники вышли, на нас смотрят. Не стоит их тревожить, — хлопнул друга по плечу и медленно поехал к обеспокоенным стражникам.
Проезжая центр площади "Торговых гильдий", на которую выходил фасад дома наместника, кстати, самого невзрачного по сравнению со зданиями Торговых Домов, крикнул:
— Я из столицы! Посланник князя! Спокойно, парни. Слышали, мы разбили захватчиков? — в ответ — тишина. Десяток стражников только о чем-то зашептались.
Рус опасности для друга не почуял, но на всякий случай дождался, когда он скроется в доме. Удивительно, въехал прямо на единороге!
"Ловко! При народе — впечатляет. Здесь, наверное, это знак престижа. Точно! — "поискал" в памяти Адыгея и убедился: конюшня на заднем дворе, въезд через дом — самый писк богатства и жутко неудобная вещь. "Степной волк" над этим посмеивался. — Ладно, пора сходить "ямой" в местный сад лоосок. Туда никто не суется, но проверить стоит. Мой "серый друг" там не бывал. И баиньки, жуть как устал... К Адыгею потом, подождет".
Через пару десятков статеров, "Главный шаман тирской армии" с удовольствием завалился спать. Охрана лагеря не посмела поинтересоваться где он пропадал пол ночи.
А на следующий день Леон доложил, что этруски прибыли практически без потерь. Задержка произошла из-за сильнейшего океанского шторма в четырех сотнях миль от Дороги Археев — пролива из Гелинского моря в Океан. Пришлось декаду прождать в условленном месте, на "ничейном" острове Пранчузис. А то пришли бы как раз вовремя, гнали с использованием этрусских Духов. Передал привет от Домлара — их общего знакомого, бывшего телохранителя "принца Руса" и уверил, что все идет по плану. На вопрос: "Как встретил прибывших наместник?". Ответил, бессильно отмахнувшись, мол, что с них взять? "Им бы только глинотов** гонять. Они, наместник с помощниками, от меня-то под кроватями прятались, а от вида сотен воинов чуть лужи под собой не устроили. Сам знаешь, как смотрятся этруски — сила!".
Рус опасался долго лежать беспомощным и без охраны, поэтому быстро прервал связь. Прислушавшись к тихому лагерю, не определил опасности. Плюнул, мол, "Никто ко мне зайти не посмеет!" и вызвал Гелинию.
Лирическую сцену можно опустить, как и описание красот Кальвариона. В итоге, встреча со страшно довольной и скучающей женой, со всеми вытекающими отсюда последствиями, растянулась на целую четверть.
Первое, что увидел Рус, открыв глаза — фигуру сидящего по-тирски мужчины, играющего кинжалом. Духи окружили "Большого друга" раньше, чем сформировалась "пыльная стена". Потом пришло узнавание по ауре и лишь затем "включилось" ночное зрение.
— Рахмангул! — прошипел Рус, — что ты здесь забыл?
Наследник медленно обратил на него взор. В глазах плясали "дарковы огоньки", а на лицо наползла страшно довольная ухмылка:
— Испугался, зять? — голос буквально сочился медом, казалось, чувствовался его вкус.
— Не дождешься! — зло ответил родственник, с досадой отмечая, что первым делом все-таки да, испугался.
Первой мелькнула мысль "зарекался же себе надолго не отлучаться!", которая, впрочем, именно мелькнула, не задержалась. Мимолетный страх сменился решимостью: "Убью сученка!" и только после этого Рус с удивлением ощутил молчание "чувства опасности".
"Идиот! Я же мог тебя сжечь!!!", — и даже мысленно не добавил — "со страху". Сразу услышал вопрос Духа Огня:
"Его прожарить?"
"Не вздумай! И спасибо, что не спалил его сразу, "друг"!"
"Защита — первоочередное", — пояснил Дух, "полыхнув" непонятной эмоцией.
— Испугался, я видел, — повторил шурин чуть ли не торжественно и ловко убрал кинжал в ножны. — Вот значит, как ты спишь... — добавил очень многозначительно.
— Говори и убирайся из моего шатра, — процедил Рус, сняв защиты и расслабленно садясь по-тирски. До этого тело само приняло положение, удобное к атаке и бегству.
Рахмангул насмешливо хмыкнул и... чудо, Рус не увидел в нем страха!
— Этруски прибыли? — продолжил уже серьезно.
— Вся тысяча, — хмуро ответил зять. — Это всё?
— Почти. Надеюсь, они оставят прибрежное охранение?
— Поступят в точности по третьему варианту плана, утвержденного твоим отцом, — произнес Рус спокойным тоном. — Всё?
— Почти, — нажал Рахмангул, — со мной связался отец и приказал внести в него коррективы. Вот они, — сказал, вытаскивая из-за пояса свиток. — Тебе наместник вряд ли поверит, знаю я его, — соблаговолил пояснить он, — потому и задержался. Ждал, когда писарь все оформит.
— Слушай, шурин, я выжатый, как гошт... давай я гонца "ямой" отправлю? Могу вместе с единорогом.
Рахмангул удивленно поднял бровь, но не высказался.
— Хорошо, — согласился он, — это ты называешь — выжат?
— Я говорю о телесных силах. Поди, Сафара приглашал? (воин-маг Пылающий, охранник Рахмангула) Он наверняка объяснил тебе мое состояние.
"Предки, с единорогом через "тропу"! Скрытен зятек, всегда таится...нет, так не спят. Пускай Сафар хоть тысячу раз подтверждает! — подосадовал княжеский сын. — Но как я его напугал! Приятно вспомнить...", — храбрый воин уже забыл о собственном страхе. Похоже, после детской шутки с кинжалом он полностью излечился от "комплекса Руса".
— Я пришлю тебе гонца, — сказал Рахмангул, поднимаясь.
— Пусть прямо со скакуном ко мне заходит, — устало произнес "таинственный зять", — и предупреждаю заранее: Силы на это уходит — прорва! В следующий раз смогу отправить всадника не раньше завтрашнего вечера, и я в принципе не собираюсь рассылать гонцов по любому поводу. Уяснил?
