Вдали от суеты

Таким образом, дорогая миссис Аделер, несчастные дикари получили вполне ясное представление об одном из самых ярких метеорологических явлений.

Влияние зонта на погоду есть феномен, который привлекает внимание миллионов людей. Точные законы, которым оказывается это влияние, на настоящий момент не выявлены, но сам факт этого влияния является общепризнанным. Если утро обещает дождь, и я, выходя из дому, беру с собой зонтик, то к полудню небо полностью очищается; но стоит мне оставить зонтик дома, можно быть уверенным, что я вымокну до нитки. Если я буду носить с собой зонтик в течение сорока дней, на случай внезапного ливня, то в течение этого периода можно гарантировать засуху; если я забуду зонтик дома на сорок первый день, хляби небесные гарантированно разверзнутся. Иногда влияние зонта становится особенно предосудительным. Однажды я был застигнут в полном смысле тропическим ливнем; зонта у меня не было, и я поспешил в магазин, чтобы купить себе один; и, как обычно, стоило мне расплатиться за покупку, как ливень мгновенно прекратился. Я держу один зонт дома, а другой в офисе, чтобы быть готовым в каждом из пунктов назначения; между тем, все ливни начинались именно тогда, когда я находился между ними и, естественно, без зонта.

Этот опыт не индивидуален. Его обретает каждый человек, пользующийся зонтом. Уверяю тебя, дорогая, что настанет время, когда наука, определив таинственную взаимосвязь между наличием зонта и погодой, будет в состоянии обеспечить страдающему человечеству солнце или дождь, по его выбору. А до тех пор нам следует смириться и воспринимать все, как есть.

В то же время, в ожидании достижений науки, которые сорвут покров тайны с зонтика, позвольте мне открыть вам план, разработанный мною для лучшего управления погодой соответствующим бюро в Вашингтоне. Я давно разработал схему и собирался ознакомить с нею общественность, опубликовав в столичных газетах, но никто из бюро не удосужился высказать свое мнение по ее поводу. Может быть потому, что она слишком легкомысленна с точки зрения человека, пытающегося отслеживать путь циклонов и гроз. Я назвал ее

УЛУЧШЕННАЯ СИСТЕМА ПОГОДЫ.

Люди, которые пытаются предсказать нашу великую американскую погоду, желают только хорошего и стараются исполнять свои обязанности наилучшим образом, но их система радикально неверна, следствием чего является абсолютно недостоверное предсказание в более чем половине случаев. Неудобства, порожденные этими ошибками, не только для основной массы людей, но и для меня лично, неоправданно велики, и дальше так продолжаться не может.

Например, если я прочитал утром, что синоптик высказывает убеждение, будто день будет ясным в том городе, где я нахожусь, я полностью доверяю его предсказанию. Я открываю окна на крыше своего дома, чтобы высушить мансарду, но отправляюсь на прогулку или в офис с новым зонтиком под мышкой. Из сказанного ясно видно, что если, в конце концов, начнется дождь, то я, раскрыв зонтик, мог вернуться домой по раскисшей дороге, чтобы стать свидетелем того, как моя семья плавает по столовой на плоту, сооруженном из рамы для сушки белья, нескольких жалюзи и разделочных досок, проклиная столичных предсказателей погоды на чем свет стоит.

Или, предположим, наш синоптик утверждает, что в определенный день над городом, где я проживаю, разразится гроза. Я верю ему. Я достаю молниеотводы и привязываю их к дымоходам, приспосабливаю по всей крыше и везде по двору, и даже к своей прислуге; я помещаю свою семью на кровать с периной посреди комнаты, где она пьет молоко, а также уговариваю сборщика налогов встать под дерево на час-два в надежде, что в него угодит молния. Наконец, когда все мои приготовления завершены, что должен я чувствовать, когда обещанная гроза проходит где-то мимо меня? Когда я вижу, как сборщик налогов, вместо того, чтобы быть убитым молнией, начинает оценивать мою собственность, включая молниеотводы, приписывая всему двойную стоимость, — то вряд ли кто удивиться, что я сажусь и начинаю вздыхать, желая, чтобы место синоптика как можно быстрее занял человек, более заслуживающий доверия и умеющий разбираться в погодных условиях?

Но окончательно я потерял всякую веру в него, после жестокого розыгрыша, каковой он учинил с мистером Кули. Он сообщил, что в определенный день наш район накроет циклон, и мистер Кули был этим настолько встревожен, что предпринял все возможные шаги, дабы пережить бурю. Он поднялся до рассвета, забрался в самую середину своего сада, набил карманы свинцом, приковал себя к яблоне и надел на голову чайник, обмотав его собачьей цепью, чтобы сохранить в неприкосновенности волосы. Мистер Кули оставался там до пяти часов пополудни, тщетно дожидаясь обещанного самума.

Его ожидала неудача, точнее, позорный провал. Выглянув из-под чайника во второй половине дня, мистер Кули с удивлением обнаружил за забором огромное количество мальчишек и взрослых мужчин, наблюдавших за ним с непередаваемым интересом. Затем мальчишки принялись свистеть, засунув пальцы в рот, и отпускать неприятные замечания; наконец, мистер Кули был вынужден отойти от дерева и скрыться в доме, чтобы избежать быть арестованным по подозрению во внезапном сумасшествии.

Это ужасно. Чувства добропорядочных американцев не должны подвергаться подобным испытаниям, и я предлагаю систему, следуя которой, можно значительно увеличить правдоподобность метеорологических прогнозов.

В основе моей системы лежат мозоли. Изумительная точность, с которой изменения погоды может предсказать человек, чьи ноги украшены этими наростами, настолько хорошо известна, что вряд ли стоит приводить многочисленные доказательства чувствительности человеческих мозолей к метеорологическим условиям. Однако, я совершенно уверен в том, что не найдется никого, кто пожелал бы несколько раз в день отправляться на длительные прогулки с целью подвергнуть свои мозоли атмосферным воздействиям, меняющимся на всем протяжении страны от Атлантического до Тихого океана. Человеку это просто не под силу. Синоптика будет лучше держать в неподвижном состоянии. Суть моего предложения состоит в том, что он должен приобрести посредством покупки самые качественные мозоли, имеющиеся на рынке, в любом штате, и пересадить их или привить на собственные ноги. Несомненно, в каждой части земного шара найдутся истинные патриоты, готовые возложить на алтарь служения родной любимой стране свои самые заветные мозоли.

Чиновник бюро прогнозов в таком случае может заполучить, допустим, по одному мозолю из каждого штата и надежный бурсит большого пальца стопы для округа. Будучи привитыми на пальцы ноги, каждый из них сможет, как это само собой разумеется, воспринимать и оповещать об изменениях погодных условий в тех местах, откуда они родом. Все, что следует обеспечить — это заставить синоптика носить обувь не по размеру, чтобы его барометры находились в состоянии постоянной готовности. Кроме того, я полагаю необходимым иметь трубы, протянутые из каждого штата в офис бюро прогнозов в Вашингтоне, с целью быстрого перемещения части имеющейся там атмосферы на стопы синоптика. Предположим, он желает сделать прогноз погоды в Луизиане. В таком случае, специальный человек, находящийся в Новом Орлеане, должен включить паровой вентилятор и создать поток воздуха, который быстро переместится в Вашингтон и вызовет мгновенную реакцию предсказателя; в этом случае он даст абсолютно точный прогноз погоды в Луизиане. Если мы присоединяем новый штат, то наш синоптик прививает новую мозоль; даже если мормоны захотят, чтобы их территория считалась штатом, мы могли бы обеспечить их бурсит большого пальца стопы нашему предсказателю, пересадив его соответствующим образом.

Конечно, данная система не будет пригодна для предсказания перемещения гроз и ураганов. Но почему бы, для получения информации, например, о грозе, на территории каждого штата, в разных местах, не расположить молниеотводы и не соединить их проводами с рукой или ногой синоптика из бюро погоды в Вашингтоне? В таком случае, при возникновении грозы в любой части страны, если в такой молниеотвод попадет молния, то наш синоптик из бюро прогнозов тут же будет поставлен об этом в известность сразу же.

Что же касается ураганов, то я предлагаю уничтожать их сразу же, вместо того, чтобы телеграфировать по всей стране, предупреждая людей об опасности их приближения. Когда я реорганизую службу погоды, я помещу повсюду людей с машинами, устроенными наподобие паруса для уловления ветра, использующиеся на кораблях для подачи воздуха в трюмы. Раструб каждого из них должен быть шириной в милю, изготовлен из толстого холста, а другой конец помещен в угольную шахту, большую пещеру или вулкан. При приближении торнадо, часть людей должна растянуть парус по земле, а еще часть отправить на воздушных шарах растягивать его вверх, на пути движения циклона. Как только торнадо приблизится, оно, вне всякого сомнения, попадет в ловушку; некоторое время, минуту или две, парус будет хлопать и вырываться, но затем окажется, предположим, в вулкане. Как только это случится, специальный служащий закроет жерло вулкана пробкой, очень тщательно пригнанной, и, таким образом, еще одна неприятность исчезнет с лица земли.

— Это вся статья? — поинтересовалась миссис Аделер.

— Да, вся.

— Ну, я совершенно не удивлена, что никакого ответа на нее не последовало. Она совершенно бессмысленна.

— Я с этим согласен, но менять ничего не буду. Она нисколько не увеличит общемировой объем чепухи. Пока тысячи ученых дураков усердно заняты одурманиванием человечества, нам должно быть разрешено составить им конкуренцию и баловаться менее весомыми нелепостями.

Обсуждение проблем, связанных с погодой, напомнило мне о необходимости сослаться на одну из самых замечательных способностей судьи Питмана. Из всех людей, которых я знаю, он является единственным человеком, который всегда доволен погодой. Независимо от состояния атмосферы, он доволен и счастлив, и готов утверждать, что в настоящий момент положение вещей самое наилучшее из всех, какие только могли быть.

Летом, когда ртутный столбик не опускается ниже девяноста, судья, выйдя на крыльцо, с капельками пота по всему красному лицу, будет смотреть на небо и восклицать:

— Великолепно! Просто прекрасно! Какая замечательная погода для бедняков, производителей льда и прачек! Я никогда не сталкивался с более благоприятной погодой для сушки одежды. Нигде нет такого прекрасного климата, как у нас, даже в Италии. Подайте-ка мне мой зонтик, Харриет, я присяду здесь, на ступеньках крыльца, и буду наслаждаться этой погодой.

В зимний период, когда ртутный столбик не поднимается выше минус пятнадцати, а мороз настолько сильный, что мог бы проморозить внутреннюю часть Везувия вплоть до центра Земли, Питман будет торчать возле моего забора и восклицать:

— Великолепно, Аделер! Вы когда-нибудь видели погоду более замечательную, чем сейчас? Прекрасно, когда воздух пропитан холодом. Такая погода способствует торговле углем и закаляет наш организм. И не надо говорить мне о лете. Дайте мне побольше холода, да что там, дайте мне мороз, и чем крепче, тем лучше.

Когда давно нет дождя, Питман, встречая меня на улице, не может удержаться от замечания.

— Никаких дождей! Прекрасно, не правда ли? Замечательно, что стоит такая сушь, я не выношу сырости. Дожди несут с собой лихорадку и простуду, а также необходимость надевать сапоги. Самое неприятное для меня, что только может быть на свете, это носить с собой зонтик. Если можно обойтись без дождя — буду только рад.

Когда же дождь без перерыва шел целую неделю и совершенно заливал окрестности, судья частенько наведывался ко мне, чтобы заявить:

— Не знаю, как вы относитесь к дождливой погоде, Аделер, но лично мне кажется, что дождь — это величайшее благословение, ниспосланное нам небесами. Он способствует росту кукурузы, прочищает канализационные трубы и спасает траву и цветы от увядания. Ни за что на свете я не согласился бы жить там, где не бывает дождей. Переселите меня на Нил, и я умру там в течение недели. Промочите меня насквозь, до самых костей, и я буду радоваться яркой и полной жизни, и вы не услышите от меня ни единой жалобы.

Когда дождливый день сменяется солнечным, а солнечный — снова дождливым, судья, стоя у окна, восклицает:

— Харриет, если ты спросишь меня, какая погода нравится мне больше всего, я отвечу — такая, как сейчас. Погода должна быть полосатой, подобной бекону, где слой жирка чередуется со слоем постного мяса. Смешайте дождь и солнце, пусть будет много и того, и другого — и вы в целом свете не найдете человека счастливее, чем я.

Судья радостно приветствует грозу, и в один прекрасный день, после того как молния угодила сразу в две его лучшие яблони и разбила их вдребезги, а ветер превратил дымоход в груду кирпича, я зашел к нему. Он стоял у останков деревьев и, увидев меня, заявил:

— Вам известен человек, который был бы счастливее меня? Завтра я собирался срубить эти яблони, а дымоход мне никогда не нравился, и я хотел его перестроить. Представьте себе, буря исполнила все по моему замыслу. Выпустите меня из дома в грозу, пусть вокруг меня сверкают молнии, и я буду чувствовать себя на дворе гораздо лучше, чем дома. Я предпочел бы иметь дело с одним тайфуном, который залил бы половину американского континента, чем с десятком ливней, поливающим мелкими каплями, будто из лейки. Если у меня отнять возможность любоваться грозами и штормами, я превращусь в ничто.

В городе поговаривают, правда, я этому не верю, что однажды, когда судья перекладывал черепицу на крыше своего дома, торнадо подхватил его, перенес за четверть мили и с такой страшной силой бросил на забор, что он сломал ногу. Когда его несли домой, он приоткрыл глаза и сказал:

— О великий Моисей! Какой великолепный торнадо! Какая сила! Какая мощь! Я отдал бы обе ноги за счастье видеть такой шквал каждый день! Я... Я...

После чего упал в обморок.

Если довольство жизнью есть счастье, то жизнь судьи Питмана, вне всякого сомнения, является непрерывным блаженством.

Глава XVIII. Затруднения героя и героини. — Расторжение помолвки и несчастная девушка. — Страдания Боба Паркера. — Труднопреодолимые обстоятельства. — Своеобразное поведение бессловесного животного. — Сын мистера Кули и его домашнее воспитание. — История с эхо.

Нам передали просьбу Магрудеров пожаловать на чай, чтобы две семьи, которых вскоре должны были связать более близкие отношения, могли получше узнать друг друга. Но однажды вечером, стоило мне с комфортом усесться за разбор накопившихся бумаг, слуга впустил в комнату мисс Магрудер. Как явствовало из ее внешности, она по какой-то причине попала в беду. Это можно было также заключить из ее позднего визита без сопровождения, даже если бы на лице ее не отражалось чрезвычайное волнение. После обычных приветствий, она спросила:

— Мистер Паркер дома?

— Он еще не вернулся из города, — ответил я. — Полагаю, его что-то задержало. Но, вполне вероятно, он будет с минуты на минуту.