Он прошел мимо всех и вышел к продавцу:
— Сколько просишь за коня?
Цену Тито не расслышал, но в душе очень обрадовался, когда увидел, что она не смутила мужчину и, он уже сунул руку за кошельком. Но тут вмешался ошеломленный увиденным вихрастый паренек.
— Э... вот нахал. Эй! Дядька! Я первый был. Конь мой!
— Да, ну?!.. — черные брови незнакомца удивленно собрались наверху.
— Точно мой!
— Чем докажешь? — смерил мужчина его холодным насмешливым взглядом, — Покажи-ка мне купчую.
— А это... я... — замялся паренек, пытаясь подобрать слова для ответа.
Мужчина не стал ждать его объяснений, обернулся к продавцу, оплатил купчую и спрятав её в карман, подошел к коню, похлопал его по мощной шее, что-то прошептал на ухо. Конь успокоился, завращал ушами, прислушиваясь к голосу незнакомца. Жеребец совсем присмирел и мужчина, перекинув поводья, легко взлетел на него, легкой рысью проскакал на нем по кругу и, подмигнув, наклонился к Тито:
— Хочешь, прокачу?
Он, конечно, хотел, но его пугал этот странный господин. Было что-то в нем такое, отчего на спине у мальчика волоски вставали дыбом и топорщились, как у ежика, не решаясь лечь обратно.
Тито замотал головой и отступил на шаг назад:
— Нет, не хочу... — прошептал едва шевеля губами и побежал со всех ног, затерялся в толпе.
Он услышал зычный вскрик и топот копыт. Сразу же завихрился ветер, закружил, осыпая пылью зевак.
Мальчик зажмурился, казалось на миг, но этого хватило, чтобы незнакомец и теперь уже его жеребец исчезли из вида. Облегченно вздохнув, Тито стряхнул с себя пыль, огляделся. Он теперь стоял напротив лавок, где продавали рыбу — живую, вяленую и просто потрошеную. Пройдя ряд до конца, парнишка нашел свободное место и вытащил из сумки травы, разложил их перед собой. Возможно, и не лучший способ заработать деньги, но без них вряд ли можно напроситься на ночлег, да и не помешает купить что-нибудь поесть, хоть бы ту же рыбу.
Солнце забралось еще выше и ощутимо припекало голову, Тито отошел немного в тень рыбной палатки.
— Рыба! Рыба! Свежая рыба!
— Господа, покупайте! Только что плавала, теперь уже нет! К вашему столу — лучшие окуни! Так и просятся сами на обед!
То тут , то там выкрикивали торговцы, заманивая покупателей к своему товару. Тито молчал, понимая, что так у него мало возможности продать хоть что-то, но не мог пересилить себя. Он привык прятаться, а не выскакивать на показ. Поэтому терпеливо ждал, пока кто-нибудь не заметит его травы.
— Эй, что это у тебя тут за сено? — перед Тито выдвинулся из толпы пухлый неприятный дядька с кустистой неровной бородой и мелкими глазами, спрятанными под густыми черными бровями. Колючий взгляд быстро пробегал по прилавку, перепрыгивал на другие, там, где торговали рыбой, и вновь возвращался к травам. — Ну, чего молчишь?
— Это травы лечебные, — возразил парнишка, выходя из тени.
— Это что за хворостина? — толстый палец ткнул в душицу.
— Душица. Помогает от.., — Тито вспомнил, что говорил про душицу Вилл и повторил слово в слово, -... простуды, горло лечит, если напарить, остудить и полоскать, если пить, то от бессоницы поможет и живот вылечит, когда в нем заколет, так, что сдохнуть от боли можно, если мыться в отваре, то от сыпи поможет, если голову мыть, то волосы крепче будут. А еще когда насморк можно цветки нюхать.
— Вона как? И чего, даже сопли лечит?! — изумился толстяк.
— Да. И голову, если болит...
— А эта? — ткнул пальцем в подорожник.
— Подорожник. Он если царапины или синяки — приложить надо и боль успокоит и кровь остановит. А если листья настоять в кипятке, остудить и пить, то от кашля помогает...
— Хорошо. Видно в травах ты разумеешь, — одобрительно качнул головой незнакомец, — Где твои мать, отец? Поговорить надо.
— Нету, — тихо ответил Тито.
— Так... — задумался бородач, — один, значит. Сколько за травы хочешь?
Тито пожал плечами. О цене он как-то не подумал, да и местные монеты не успел разглядеть. Бородач, возможно, понял эту заминку по-своему. Что-то подсчитал, прищурившись, и затем выдал:
— Значит так, я покупаю у тебя всё, вот держи: медуница, зверобой и подорожник — каждый по пять медных монет, дороже не продашь. А вот душицу... давай за десять монет?
— Хорошо, — согласился Тито, понимая, какая это большая удача, что его вообще заметили. К тому же еще и купили всё и не придется до вечера стоять. Он видел, тут мелкую рыбешку продавали за десять монет, значит, и ему удастся купить себе тоже что-то на эти деньги. От радости, парнишка не заметил, что покупатель не хуже него самого знает все названия трав. Когда расчет был получен и довольный Тито готов был уже вприпрыжку бежать к Виллу, дядька остановил его, ухватив за руку:
— Постой-ка, малец. Поговорить надо, — он почесал свободной рукой бороду и прищурившись, договорил, — Я аптекарь, недалече отсюда живу, в Лесухе, слыхал небось?
Тито кивнул.
— Так вот, мне б помощника такого как ты, — продолжил толстяк. — Я тебя ни едой, ни денежкой не обижу. Что скажешь, а?
Удача сама шла к руки, но парнишка растерялся, не готов был её принять, тем более, его ждал эльфик и уже давно.
— Я бы и согласился, добрый господин, но не могу, — потупился он.
Сложно было отказываться от такой просьбы.
— А что не так-то? Опекунскую оформим и всех делов! Почему нет?— озадаченно уставился на него дядька.
— Я не один, брат у меня, младший. И нездешние мы.
— Что нездешние — это не беда. Дети же, — бородач снова задумался. Тито понимал, что это не веский аргумент, но больше не нашелся, чем возразить на предложение аптекаря. Детей и, правда, никто не проверял откуда они родом, главное, чтобы имелись родители или опекун. — А сколь лет малому?
— Восемь.
— А, ну так не очень-то и мал, — с облегчением протрубил дядька, — В травах тоже разумеет?
— Да.
— О, так я на двоих и оформлю. А ты не сбежишь? Вернешься с братом-то? — бородач покрепче перехватил Тито за руку и громко рявкнул через весь рынок, — Михей!
На его окрик появился уже знакомый вихрастый паренек, тот, что хотел коня купить.
— Да, отец?
— Сопроводи мальца, да смотри мне, не обижай. Братцем твоим будет.
— Чего? Этот?! Да это из-за него коня моего тот дядька купил, покуда я тебя ждал. Зачем от нам, бать? Ну, зачем? — расшумелся Михей, привлекая к себе внимание толпы.
— Не твоего ума дело, сын! И попридержи язык-то, ишь, шумиху поднял. Кабы сам у меня хоть чему разумел, не стал бы я никого искать. А раз уж ума не хватает, то помалкивай! — рассвирепел аптекарь и одернув сына добавил, — Узнаю, что обидел чем его или братца его меньшего, накажу сурово. Жду всех в харчевне.
После этих слов грозный родитель развернулся и, не оглядываясь, ушел, а Тито молча посмотрел на Михея. Не нравилось ему то, что придется жить под одной кровлей с сыном аптекаря. Как видно паренек был того же мнения. Но против родителя не пойдешь.
— Чего уставился? — буркнул он недовольно, — Веди куда надо.
— Идем, — пожав плечами, Тито стал пробираться сквозь ряды, к выходу с рынка.
Глава 31
Лесуха. Она открылась внезапно, за высокими холмами и рядками невысоких елок появилось круглое, залитое солнцем местечко. Невдалеке серебрилось небольшое озеро, а три ряда цветных домиков выстроились полукругом перед усыпанным цветами лугом, встречая гостей. Даже приунывший Вилл, поднял голову, прищурившись, осмотрел представшую перед глазами местность. За время пути, он не проронил ни слова.
Шли они довольно долго, возможно, так казалось из-за молчаливого путешествия. Вначале шли по той тропинке, на которой Тито встретились женщины торговки, потом через просеку, потом полем, справа осталась какая-то деревушка, за ней были высокие холмы, и молодой ельник... Аптекарь и его сын шли чуть впереди, а "братья" следом. Тито изредка бросал взгляд на Вилла, тот выглядел уж слишком понурым, но не пытался заговорить. Ждал пока тот первым обратиться к нему. Но он упорно молчал, будто язык проглотил.
"Он поймет. Ему нужно время. Немного времени" — успокаивал себя Тито. Он знал, что ко всему можно привыкнуть, даже если поначалу это кажется невозможным.
Вчера, когда он вернулся за эльфиком вместе с навязанным ему в дорогу Михеем, Вилл ждал его на сосне. Снизу он казался маленьким и беззащитным. Его глазенки округлились при виде незнакомца.
— Вилл, не бойся. Спускайся, все хорошо, — поспешил его успокоить Тито и очень обрадовался тому, что на эльфике оказался его берет. Он скрывал длинные ушки и тем самым не вызывал никаких вопросов со стороны Михея. Тот пристально осмотрел младшего 'брата' и хмыкнул в своей манере, к которой Тито уже немного привык:
— Не такой уж он и малой, почти как ты.
— Это кто? — шепотом поинтересовался Вилл, настороженно посматривая на незнакомца.
— Это... по дороге расскажу, — ответил Тито, поддерживая почти спустившегося эльфика. Когда они поравнялись, прошептал ему на ухо, — берет не снимай, и ты для него мой брат, понял?
Вилл удивленно кивнул и испуганно посмотрел на провожатого. Видно было, что тот внушает ему сильный страх.
— Идем? — лениво поинтересовался Михей, потом еще раз окинул взглядом эльфика, так же лениво спросил, — Вилл, чёй-то ты на старшего не очень смахиваешь, будто и не братья?
— Он на отца похож, — ответил Тито, — а я на дядьку, отцова брата — вот и разные.
— А... понятно. Ну пошли "разные", да поживее. — скомандовал Михей, — А то мой отец не любит ждать.
По дороге Тито посвятил Вилла в происходящее. Эльфик хотел возмутиться, но испугался Михея и промолчал, давясь слезами.
— Ты чего ревешь? — ошеломленно прошептал Тито.
— Не хочу, — помотал головой Вилл. — Не надо.
— Глупыш, в том-то и дело, что надо. Ты же ничего не понимаешь! Есть хочешь?
— Да. Очень хочу... — ответил эльфик, страдальчески всматриваясь в глаза названного брата, — Давай сбежим, а?
— Обязательно сбежим, если что-то пойдет не так, если нам будет плохо. Обещаю. Главное — будь рядом и ничего не бойся, я тебя в обиду не дам, — пообещал Тито, обнимая братца, — скоро будем в харчевне. У меня немного монеток есть, на твоих травах заработал, купим еду.
— Это хорошо, — доверчиво улыбнулся Вилл.
Но спустя два часа от его хорошего расположения не осталось и следа. Он все выдержал молча, стараясь лишний раз не раскрывать рта. В присутствии большого количества незнакомых людей эльфик чувствовал себя довольно скованно и потеряно. Казалось, что его совсем не интересует происходящее. Аптекарь ждал их за высоким столом, беседуя с каким-то седовласым господином. При виде детей тот поспешил уйти.
— А, вот и вы! — обрадовался отец Михея. — Присаживайтесь, я заказал вам обед.
— Спасибо, но я бы и сам...
— Что сам? Твоих монет и на краюху хлеба бы не хватило, а вы небось с утра голодные, а малыш?
Вилл кивнул в ответ и первым уселся за стол.
— Вот и молодец! — похвалил его аптекарь, — Ну, а вы чего стоите? Михей, садись рядом, сын, и ты присаживайся, малец. Будем знакомиться ближе.
Тито и Михей недобро покосились друг на друга, но не стали перечить старшему. Послушно примостились за столом. Им принесли дымящуюся ароматную похлебку, по ломтю хлеба и по чашке теплого молока, и ребята накинулись на еду.
— Вкусно? — спросил аптекарь, когда от похлебки не осталось и следа.
— Да, — ответил за двоих Тито.
Михей, что-то пробурчал, а Вилл, не поднимая глаз, продолжал есть.
— Ну, а теперь давайте поговорим. Я Хапте Бород, аптекарь, и беру вас к себе в помощники. Если сработаемся и приживетесь, опекунскую бумагу продлим. Пока, оформил одну на двоих, сроком на месяц. Осталось только вписать ваши имена. Ну, и кто вы будете?
— Я Тито, а брата зовут Виллом, Полесские мы.
— Ага.... издалека значит, фамилия дюже длинная. Ну, так можно ж и подсократить, верно? Будете Полес, — тут Хапте обратил внимание, что ребята закончили с едой, — Поели? Ну, тогда пойдем, обрешим дело до конца.
Аптекарь отвел их к тому самому господину, с которым беседовал, когда они вошли в харчевню. После внесения изменений в бумагу, на ребят надели по тонкому ожерелью из черного металла, на котором серебряными буквами были начертаны их имена и выведена принадлежность к дому аптекаря. После того, как защелкнулась застежка на шее Вилла, он всхлипнул и, отвернувшись, закрыл лицо руками.
— Эй, чего это с твоим братцем?! — изумился Бород.
— Не беспокойтесь, господин, он просто по родителям скучает, не привык еще... — грустно ответил Тито. — Можно, я поговорю с ним?
— Говори сколько надо, — дал добро аптекарь, — Мы сегодня здесь заночуем, у меня еще дела имеются, а завтра с утречка в Лесуху пойдем. Михей придет за вами, проводит на ночлег. А пока — гуляйте.
Хапте ушел, а Тито, взял плачущего эльфика за руку, и они спустились к реке. Сели на берегу и опустив ноги к воде, долго смотрели на стрекоз. Вилл почти успокоился, когда Тито нарушил молчание.
— Ну и чего ты ревел?
— Ты сказал, доверяй... — всхлипнул Вилл и утерев нос рукавом, добавил с вызовом, — Я и доверял тебе, а ты! Предатель!
— Это еще почему? — нахмурился Тито, не понравился ему тон эльфика и его внезапное обвинение, — Кого это я предал?
— Меня! Я — эльф! А на меня ошейник надели... я же... я же... не пес, — он снова всхлипнул, но закусил губы и сдержался на этот раз от рыданий.
Отогнав назойливую муху, Тито встал, отряхнул штаны. Ему хотелось одновременно и стукнуть эльфика по голове, чтобы выбить из него гонор и глупости, и пожалеть его. Но еще он понимал, что кулаками тут не помочь. Вилл только озлобится и неизвестно, что еще натворит. Поэтому он просто ответил:
— Глупый ты! Не ошейник это, а оберег. Ты правил не знаешь. Детям нужно с родителями жить, или с опекуном, тогда их никто не обидит.
— У меня есть родители! Мне не нужен твой опекун! Сниму эту штуку и уйду. Вот!
— Ну и где они? Твои родители? Здесь-то ты один! Совсем, один. Уйдешь от меня и пропадешь. Одиноких детей демоны воруют и едят, а ведьмы из них чучелы делают. Хочешь чучелой стать?
— Ты врешь! — закричал в отчаянии Вилл. — Все врешь!
— Да, конечно. Я настоящий врун и тебя одного в лесу бросил и вообще... Ты как хочешь, а я пошел, — устал Тито уговаривать эльфика, — И отдай мой берет, тебя без него еще быстрее съедят. Мучиться долго не будешь.
Зачем он это сказал и сам не знал. Наверное, от обиды. Ведь хотел сделать, как лучше, а в итоге еще и виноватым остался. Вилл вздрогнул и испуганно ухватился за берет, а глаза его вновь наполнились слезами.
— Ладно. Оставь себе на память, — вздохнул Тито и медленно пошел наверх, к тому месту, где их оставил аптекарь. Спустя некоторое время он с облегчением услышал за спиной шаги Вилла. Но с тех пор эльфик молчал, думая о чем-то своем.
Когда они спустились по извилистой тропке в селение, солнышко уже стояло высоко. Прохожие — старики, да женщины — то и дело здоровались с аптекарем. Хапте Бород учтиво отвечал на приветствия селян, время от времени, промакивая вспотевший лоб какой-то тряпицей, далеко не первой свежести. Его сын поступал проще, вытирался рукавом рубашки.
