— Ну, приблизительно так и было, — пожал плечами Огнезор. — Насколько я помню те пять дней.
— Пять дней? Помнишь? — почти задохнулась девушка. — Ты хочешь сказать, что это длилось пять дней, и все это время ты был в сознании?!
— Что ж, было не слишком приятно, — не без цинизма заметил мастер. — Но, если подумать, такую цену нельзя назвать чрезмерной за все то, что получаешь взамен.
— И что же это? — сердито дернулась она, пролив свое зелье. — Умение не чувствовать физическую боль?
— Да. А еще долголетие, выносливость, быстрое выздоровление и заживление ран, длительная молодость. Наставнику моему уже почти семьдесят, а выглядит он крепким сорокалетним мужчиной... Я не очень разбираюсь в этих лекарских штучках, но ты правильно подметила: меня разобрали и создали заново...
Огнезор замолчал, заметив, как пораженно, почти испуганно она смотрит. И сам удивился — с чего это вдруг защищает так упорно гнусный этот обряд, унесший не одну душу и жизнь ученическую, забравший у него самого когда-то друга.
— Не лучшая у нас тема для разговора, — поспешил добавить, смутившись. — И без того из-за меня время потеряли. Давно пора отправляться.
— Никуда ты не отправишься, пока не выпьешь это! — тут же заявила решительно Лая, подсовывая невесть откуда взявшийся котелок со своим подозрительным варевом.
Видимо, на лице Огнезора отразилось столь явное сомнение, что девушка тут же сочла необходимым пояснить:
— Отыскала несколько лечебных корешков в окрестностях. Помогает восстановить силы.
— Ну, раз ты настаиваешь, — обреченно протянул юноша, с кислой миной поглядывая на горячую темную массу. Некстати вдруг вспомнилось, что все Лаины зелья так же неизменно отвратительны на вкус, как и эффективны. Однако, силы ему сейчас и вправду были нужны. Он сделал большой глоток, стараясь не слишком кривиться, отдышался и спросил вдруг с коварной ухмылкой:
— А где ты ухитрилась раздобыть эту посудину? Не помню в своих вещах ничего такого.
— Одолжила. У кого-то из Иланиных слуг, — смутилась Лая. — Ну, пока ты с ними этот фокус свой проделывал...
— Воровка, — насмешливо покачал головой Огнезор, незаметно сливая остатки зелья в подмерзшую траву. — И много вещей ты еще "одолжила"?
— Только то, что пригодилось бы в долгом переходе, — немедленно надулась девушка. — Мой-то мешок в той толпе на площади еще в первый день стащили.
— А с чего ты взяла, что нас ждет долгий переход? — удивился мастер. — Три дня конного пути по хорошей наезженной дороге. Если поторопимся, конечно.
Он встал, подал Лае плащ и направился было к приунывшему от долгого безделья Стрелокрылу.
— Погоди, — неуверенно остановила его охотница. — Сюда взгляни-ка.
Она раздвинула колючие голые ветки, демонстрируя дальний конец лощинки, где, привалившись друг к другу спинами, застыв в нелепых позах, уныло маячили две связанные мужские фигуры.
— Та-а-ак! — озадаченно поднял брови Огнезор. — А это кто такие?
— Идиоты местные. За наш счет поживиться хотели.
Впечатление несостоявшиеся грабители производили жалкое: мрачные, заросшие, оборванные, да и еще и с явными следами Лаиной победы на физиономиях.
— Хорошо ты их отделала, — одобрительно заключил юноша. — Только вот почему они до сих пор живы?
— Не имею я привычки убивать связанных, безоружных людей, — язвительно бросила охотница.
Огнезор на это лишь хмыкнул. Затем вытащил из прелых листьев два кривых длинных кинжала, некогда принадлежавших незадачливым головорезам. Неторопливо направился к сидящим. Одним небрежным движением разрезал веревки, воткнул кинжалы в землю у их ног, повернулся к верзилам спиной и с нарочитой медлительностью отошел в сторону.
— Видишь, Лая, — произнес вкрадчиво, выпуская свои лезвия. — Теперь они не связаны. И, уверен, уже не безоружны.
Головорезы и впрямь с готовностью похватали кинжалы, тут же бросаясь на заботливо подставленную Огнезорову спину.
— Точно, идиоты, — тихо подытожил он через минуту, вытирая окровавленные лезвия о грязные лохмотья, покрывающие ближайшее, еще подрагивающее, тело. — Не стоят они твоего сочувствия, Снежинка.
Лицо Лаи передернуло. Нет, то было не отвращение или страх перед смертью. И уж точно — не сочувствие к убитым. Скорее, реакция на него самого. На усмешку скуки и удовлетворения на его губах.
Это и правда должно быть пугающим. Он знал, как выглядит, когда убивает. Видел свое отражение в призраках мыслей, оставшихся после мертвых...
Девушка отвернулась, не проронив ни слова, пошла, не оборачиваясь, к оставленным лошадям. Хрупкое дружелюбие, возникшее было между ними, вновь сменилось гнетущей неловкостью.
В полной тишине они вывели лошадей из лощинки, зашагали по заросшему низкими деревцами, каменистому полю, обходя далеко стороной перекресток с поворотом на Крам. Наконец, Лая нарушила молчание.
— Незачем было убивать их, — проговорила с нарочитым равнодушием.
— Они бы с нами не церемонились, — пожал плечами Огнезор. — Да и стоят ли жалости те, кто людей для наживы режет?
— Может, и не стоят, — не поднимая на него глаз, произнесла девушка, — но...чем мы тогда лучше? Или Гильдия уже не оплачивает труды своих людей, темный мастер?
Что-то шевельнулось у него в груди — горячо и гадко, будто от тяжелого, незаслуженного оскорбления.
— Так вот чем я, по-твоему, последние десять лет занимался? — бросил он едко. — Добропорядочных граждан на тот свет отправлял за деньги их собственных жен и соседей?
— А не затем разве Гильдия существует? — смущенная его обидой, неловко возразила Лая.
— Верить в такое очень наивно, если не смешно, — вдруг утратив всякое желание спорить, равнодушно проговорил он.
— Почему это?
— Хотя бы потому, что готовить темного мастера для таких ничтожных целей было бы крайне глупо — слишком уж хлопотное, затратное это дело. Проще головорезам дорожным или отбросам городским заплатить.
— Зачем же тогда Покои ваши Приемные и все эти бумажки-прошения?
— А почему нет? — усмехнулся Огнезор саркастически. — Ведь удобно: есть кто-то, кто грех твой на себя принять готов. Сочинил прошение — а сам вроде бы и не при чем. Совесть чиста, сон спокойнее. Резни, опять же, среди почтенных горожан и фермеров меньше. А если и случится что, так сразу знаем, где искать... И потом, если бы Гильдия все прошения такие обывательские подписывала, тебя бы уже полторы сотни раз убить успели.
— Так много? — поразилась охотница.
— Да, милая, — едко сощурился на нее юноша, — воровок, пусть даже с лицензией, наши сограждане любят ничуть не больше, чем убийц!
— Сущая правда! — совсем почему-то не обидевшись, фыркнула Лая. — Но раз все так, как ты сказал, чем же Гильдия вообще тогда занимается?
— О, обычными играми сильных мира сего! — все так же язвительно продолжил темный мастер. — Политикой, войной, интригами — вещами довольно ординарными, а порою даже скучными — не в пример высокому мастерству собратьев наших с большой дороги!
— Игры, говоришь? — покачала головой девушка и надолго задумалась. — Но это ведь Гильдия подавила мятеж Парги этим летом? — наконец, спросила она. — И заговор лордов три года тому?
— Зачем спрашивать, если сама все знаешь? — угрюмо покосился на нее Огнезор.
— А восстание в Краме четыре года назад? — и не подумала угомониться Лая. — Лорды — я еще понимаю — это политика. Но горожане? Столько крови невинной!
— Не бывает в таких делах невинных, — мрачно буркнул юноша. — Успей армия раньше, и вместо полусотни зачинщиков весь город в крови утонул бы, — пояснил, удивляясь, с чего это вдруг его потянуло перед ней оправдываться.
Восстание Огнезор помнил. А еще помнил, что убивать этих дураков, мгновенно растерявших весь свой праведный гнев перед лицом темного мастера, было жалко и... гадко.
— Наверное, ты прав, — поникла девушка, и он перехватил ее потемневший, задумчивый взгляд, в котором зашевелилось вдруг что-то... неприятное, так что юноша почти догадывался, каким будет следующий ее вопрос.
— А моя в чем вина? — не замедлила озвучить его Лая. — Уж коли убьет меня Гильдия, интересно хотя бы знать — за что.
— А ты не потрудилась даже взглянуть, что украла? — поморщился то ли вопросу, то ли своей догадливости мастер.
— Не в моих это правилах — в чужие тайны лезть! — отрезала охотница сердито. — Так что там было, Эдан? Скажешь?
Он собирался промолчать. Или солгать.
— Малая Книга Гильдии, — почему-то ответил вместо этого. — Перечень всех ее членов.
— Вот уж ирония! — хмыкнула Лая. — Глядишь, нашла бы там и твое имя.
— Тебе бы не понравилось, — хмуро отрезал он, в уме подсчитывая, сколько законов Гильдии уже нарушил этим разговором. Хотя теперь какая разница? Где один — там и тысяча, результат тот же: дважды умереть не выйдет. Если, конечно, поймают...
Рациональный шепоток подсказывал Огнезору, что самым разумным сейчас было бы дождаться, пока силы восстановятся, а потом стереть в милой Лаиной головке всякое о нем воспоминание — с детских лет и до сегодня. Знакомый медальон, так соблазнительно покоящийся в ложбинке меж ее грудьми (весь Иланин ужин проклятая вещица глаз отвлекала!), отобрать, чтоб никаких следов не было, девушку оставить на волю ее выдающихся способностей к выживанию, а самому вернуться в столицу и постараться обо всем забыть. Еще в Таркхеме он мог бы проделать такое со спокойной душой, но теперь, когда объявлена всеобщая травля, когда образ ее вот-вот окажется в голове у каждого стражника, портрет — на каждом углу, а словесное описание — в каждой законопослушной глотке, — теперь... у него было прекрасное перед разумной своей частью оправдание, чтобы оставить все как есть.
Потому что он не хотел, чтоб она забывала. И сам больше не хотел забыть. Хоть это и делало жизнь дьявольски сложной...
Окончание их разговора, похоже, сильно озадачило Лаю. Вопросы прекратились, она уныло переставляла ногами рядом с понурой своей лошадкой, надолго погрузившись в молчание.
Поле, между тем, закончилось, впереди показалась наезженная западная дорога. У самой обочины девушка вдруг остановилась, посмотрела на своего спутника — странно так, будто решаясь на что-то запретное. Огнезор опять ощутил неприятный холодок.
— Скажи, Эдан, а ты многих убил? — спросила она наконец.
Юноша отстал, окинул мрачным взглядом ее тоненькую темную фигурку, ответил нехотя:
— Сорок восемь приказов, не считая твоего. Но ты ведь не о том спрашиваешь?
— Правда, не о том, — не останавливаясь, проговорила девушка. — Впрочем, не отвечай, я не хочу знать.
— Много, Лая, — поравнявшись с ней, сказал он жестко. — Это ты сама по себе, и в приказе на тебя лишь твое имя. А у прочих — лордов, мятежников, просто неугодных — и охрана, и приближенные, и домочадцы порой. До двадцати имен в списке... Вот и считай сама! Много?
И, холодно заглянув в глаза, добавил:
— Все еще хочешь ехать со мной?
— Иногда просто нужно делать то, что должен, — ответила она тихо.
— Ну да! — вырвался у него злой, хриплый смешок. — Я тоже говорил так себе когда-то. Когда меня это еще беспокоило... Смотри, не пожалей потом, — добавил с кривой усмешкой, вскочил на коня и припустил по темной западной дороге.
Позади торопливо нагонял стук копыт.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ ЧЕМ БОЛЬШЕ ЛАЯ УЗНАЕТ, ТЕМ ЛЮБОПЫТНЕЕ ЕЙ СТАНОВИТСЯ.
Огнезор открыл глаза, непонимающе воззрился на светлеющий прямоугольник окна над головой, с растущим беспокойством осознавая, что уже давно рассвело. Вскочил торопливо с жесткой подстилки на полу, где провел ночь.
В крохотной грязной комнатке постоялого двора царила сонная утренняя идиллия. За окном легко шуршал опавшими листьями ветерок. Первые лучики скупого осеннего солнца лениво разгоняли залежавшуюся пыль. За дверью неторопливо шаркали чьи-то шаги.
Лая, облаченная в одну лишь рубашку, сидела на смятой кровати к нему спиной, скрестив под собой ноги, и со старательной беспощадностью пыталась совладать со своей короткой густой шевелюрой, ловко орудуя гребнем и поглядывая иногда в отполированный кусок металла на стене, заменяющий зеркало.
— Мы же в полночь уходить собирались, — укоризненно проговорил Огнезор.
— И тебе, Эдан, доброе утро! — поворачиваясь на голос, беззаботно обозвалась девушка. — А я, кажется, еще тогда ответила, что не подниму тебя, пока не наберешься сил. Хватит и того, что мы вчера весь день без передышки мчались.
— И что ты сделала?
Лая в ответ лишь состроила удивленные глаза.
— Ну же, — не сдавался Огнезор. — Обычно, я очень чутко сплю. Что ты мне подмешала?
— Неужели так тяжело признать, что ты мог просто устать? — пожала плечами она.
— Не мог, — отрезал он, выжидающе складывая руки на груди.
— Ну, ладно. Есть одна травка, — неохотно призналась девушка. Отбросила гребень и принялась решительно натягивать штаны. Затем настала очередь старых разношенных сапог, на которые Огнезор прищурился с плохо скрываемым скептицизмом.
— Ну что? — сердито выпрямилась она, перехватив его взгляд. — Извиняться не буду. Я все правильно сделала.
— Больше так не делай, — коротко сказал он.
В ответ Лая хмыкнула что-то неопределенное, встряхнула непокорной шевелюрой и направилась к двери.
— Плащ накинь! — вдогонку ей бросил Огнезор. — Твой образ теперь у каждого члена Гильдии в голове, не говоря уже о наших шпионах.
— За что тебе огромное спасибо! — съязвила она, отвешивая шутовской поклон. Но плащ все же одела, и, старательно пряча лицо под капюшоном, нырнула в закопченный сумрак общего зала.
Огнезор поспешно подобрал разбросанные вещи, привел в порядок свою измявшуюся за ночь одежду, умылся ледяной водой из большого глиняного кувшина в углу, собрал растрепавшиеся волосы, и уже через десять минут вышел следом.
Лаю он обнаружил за небольшим грязным столиком в отдаленном темном уголке зала. С видом унылым, но решительным она ковыряла странного вида нечто у себя в тарелке, время от времени косо поглядывая на мрачную компанию, молча жующую у противоположной стены. Компания отвечала ей не менее подозрительными взглядами, причем нервы у девушки явно не выдерживали: Огнезор сразу почувствовал, как расходятся от нее тоненькие маскировочные лучики.
— Отстал от тебя ненадолго, а ты уже нашла себе неприятности, — невозмутимо произнес он, опуская под стол мешки с их вещами и устраиваясь на скамье рядом.
От звука его голоса Лая вздрогнула, потом заметно расслабилась, но лучиков своих не отпустила.
— Не стоит злоупотреблять маскировкой, — небрежно заметил юноша, скептически осмотрев содержимое двух других тарелок на столе.
— Чем? — не поняла Лая.
— Ну, я не знаю, как это у тебя называется. Несложное массовое воздействие на сознание, рассеивающее внимание окружающих. Ты сама не заметишь, как эта коварная штука вытянет все твои силы.
— Правда? — удивилась Лая. — Никогда бы не подумала.
Лучики исчезли. Девушка еще раз окинула взглядом странную компанию, затем со вздохом отодвинула тарелку.
