Неправда

— Зачем? — он правда такой идиот?..

— Быстро! — я нетерпеливо толкаю его в сторону последней кабинки, одновременно прислушиваясь к щелчкам в замочной скважине. — Давай-давай, не тупи!

— Да нахрена? — он хоть и поддавался, но все равно немного оказывал сопротивление.

— О, Господи, дай мне сил! — я все-таки втолкнула парня за последнюю перегородку и в этот момент дверь отворилась.

Чертова любовь стояла на пороге и прожигала меня взглядом.

— Ты что здесь делаешь?

— Душ принимаю, — робко ответила я.

— А расписание зачем на входе висит?! — справедливо возмутилась женщина.

И я ее полностью понимаю.

— Я просто сильно задержалась... — я пыталась слыть за безобидную овечку, но она меня перебила:

— У тебя мозги есть? Ты почему в душ в одежде залезала? — за перегородкой тихо прыснули и я кашлянула, дабы замаскировать этот инцидент.

— Эм... — я не нашлась что ответить.

— Ты не выспалась что ли? — она сузила глаза и внимательно всмотрелась в мое лицо.

— Я? Нет, вы что! Спала, как сурок, — с выражением, для пущей бдительности, проговорила я.

Во время диалога я незаметно продвигала нашу небольшую компанию к двери.

— А где тот молодой человек, с которым ты вчера вошла?

Вот ведь блин! Я совсем забыла о том, как помогла Стервятнику проникнуть внутрь общаги.

— Какой? — я сыграла в дурочку. — Я не помню.

Ее глаза сощурились, и она ко мне присмотрелась:

— А может и не ты... — она как будто пыталась что-то вспомнить, и я решила врать напролом:

— Вы что! Я сама приходила. Столько дел! — подхватила ее под локоть и повела прочь. — Мне нужно было переписать конспекты у моей однокурсницы, проверить почту и по отвечать, посидеть над лабораторными и сделать план по курсовой. А еще звонила подруга и просила собрать хоть какие-нибудь материалы ей на реферат. Вот.

Чем больше деталей, тем сильнее я ее запутаю.

— К тому же, скоро сессия, и мне нужно усиленно к ней готовиться, — мы покинули душевую комнату и шли по коридору — я пыталась отвести ее как можно дальше.

— Ааа... Я, скорее всего, что-то перепутала

— Ну вот, — я ласково улыбнулась, расслабленно вздохнув.

Моя рука выскользнула и я в тишине прошлась с ней до конца коридора.

— Ой! — неожиданно воскликнула женщина испугав меня.

— Что такое?

— Забыла закрыть душевую, — тетя Люба уже разворачивалась обратно.

— Стойте, — как можно дружелюбнее проговорила я. — Давайте, я схожу закрою, а потом занесу ключ вам на вахту?

Я попыталась воспроизвести на своем лице самую наивную доброту и она купилась.

— Спасибо большое, — женщина улыбнулась и подала ключи.

— Ой, да не за что! Вы идите, я сейчас приду.

Для большей убедительности я похлопала ее по плечу. Еще раз улыбнувшись, тетя Люба развернулась и исчезла на лестничном пролете.

— Давай, вылезай оттуда! — я стояла в дверном проеме, ожидая, когда эта "пернатая" сволочь соизволит обрадовать меня своим появлением.

— Да зачем мне вообще было прятаться? — вслед за возмущенным голосом передо мной явился Раневский.

— Затем, что у кое-кого могли возникнуть большие проблемы, — я пыталась избегать контакта глаз, сосредоточившись на мелочах.

Например, на знакомой зеленой футболке с сумасшедшей белкой, на темной ткани джинсов, которые плотно обтягивали ноги... стоп.

— У меня никаких проблем не возникло, — фыркнул он, проходя мимо меня.

— Не все вертится вокруг тебя, — я пошла следом за ним, натыкаясь взглядом на что угодно, только не на него самого.

Подумать только, что тут происходило буквально десять минут назад! Мы целовались! Мы обжимались! Мы облапали друг друга как могли! Мне кажется, у меня с головой не все в порядке. А как еще это можно объяснить-то? Как еще объяснить тот факт, что я без зазрения совести запрыгнула на своего злейшего врага?! Ведь это Я засыпала под сладкие фантазии о мучениях Стервятника, Я желала ему скорейшей смерти. А теперь что? Неужели, я смогла так просто забыть, какие унижения мне пришлось вытерпеть по его воле? Как он мучил меня, как заставлял содрогаться от страха и ужаса? Неужели я смогла это сделать вопреки всему? Господи, что я натворила?..

— Господи, что я натворила... — шептала я, пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Но мои руки дрожали от чувства отвращения к себе, к своей аморальности. Я все испортила.

— Ты там молишься? — за моей спиной послышался недовольный голос.

От внезапно нахлынувшей злости я, наконец-то, смогла вставить ключ и резко его провернула.

Я-то ладно! Я дура полная! У меня крыша поехала на время. Решила в крутого агента сыграть, типа, усыпить бдительность, а потом одурачить. А как же! Мистер и миссис Смитт прям, да? Вот мозгов ведь, ну!

Но он! Этот гребаный Стервятник! Он что, не мог просто отбросить мои руки со словами: "Ты чего задумала, идиотка?". В конце-концов, можно было просто покрутить пальцем у виска. Но он этого не сделал!

— Да, грехи замалываю, — язвительно ответила я, поворачиваясь, собственно, к "греху".

— Нечего замалывать, — он смотрел на меня абсолютно серьезно. — Ничего не было.

Я посмотрела на него удивленно, с примесью "ну надо же!".

— Да ты, я гляжу, умным человеком становишься, Раневский! — я даже в ладоши хлопнула. — Короче, давай так: мы друг друга не видели ни сегодня, ни вчера, окей?

— Окей. Я тебя не встречал, — он оглянулся по сторонам. — Только помоги мне отсюда выбраться.

Как-то все слишком просто получается. Вот так раз, и забыли?.. Вот так просто — "помоги мне"?

— Делов-то, — я тоже оглянулась, что бы сориентироваться. — Идешь вон туда, — махнула рукой, — в конец коридора. Там запасная лестница. Под последним пролетом — дверь синяя. Вот это и есть черный выход. Его не закрывают, просто замок висит. Ты замок на одно кольцо повесь и выходи.

Он посмотрел долгим взглядом в сторону запасной лестницы, а потом уставился на меня.

— Я туда не пойду, — произнес нагло-противно.

— Это почему?

— Ты меня опять в какую-то западню решила завести?

Ага. То есть, по его мнению, то что было между нами — это западня? Ну что ж, неплохо. Он, в плане избавления от угрызений совести, явно преуспевает больше меня.

— Ну, давай я тебя выведу, если не веришь.

— Веди, — показал он подбородком.

— Окей, — я ему поражаюсь просто.

Лучше бы он раньше таким бдительным был.

Мы шли по коридору молча, я была впереди и вела его за собой. Это было едва ли не впервые, когда мы делали что-то сообща и при этом не грызлись, как два разъяренных питбуля. Ну, если не считать "то, чего не было".

Я мысленно представила, как даю себе подзатыльник и поджопник одновременно. Ну, как же ты так могла, а?..

— Интересно, что подумает твой парень, если узнает...

— Не узнает, — я не знаю, врала ли я.

Парень мне Лешка, или нет? Официально — да, по существу — нет. Да и если он узнает, это станет дополнительным поводом чтобы расстаться. Я, чтобы не травмировать его психику, предстану перед ним неразборчивой плюшкой. А что потом?..

— А если я...

— Ой, да делай что хочешь, — я психанула и резко остановилась.

С какой стати он решился меня донимать? У него что, отсутствует чувство самосохранения? Я повернулась к Раневскому и разгневано на него посмотрела. Стервятник выглядел довольным.

— Говори, кому хочешь! — меня пробило. — Во-первых, по сути, случившееся ничего не значит. Во-вторых, никто тебе не поверит, понимаешь? Никто! — я буквально выкрикнула последнее слово и, тяжело дыша от досады и злости, быстро прошла мимо. — До выхода сам дойдешь.

Мне вслед промолчали. Я даже не посмотрела на выражение лица Стервятника, может, и зря. Ведь на наглой птичьей роже расплылась довольная надменная улыбка.

— Наверное, твоему парню от тебя спасу нет.

Ничего изощреннее, чем:

— Да иди ты в жопу! — у меня не нашлось.

За окном серело. Народ потихоньку сползался после пар в общагу, и уже со всех сторон было слышно смех, разговоры, крики. Мне казалось, что все они смеются надо мной, и разговариваю тоже обо мне. Да и крики эти неспроста. С каждой минутой, проведенной в абсолютном одиночестве в этой серой унылой коробке, моя паранойя растет. Где носит эту Риту?

Я посмотрела на осколки стекла рядом на подушке. Они все меньше блестели в свете уходящего дня и на гранях постепенно загорались оранжевые отблески уличных фонарей. Как интересно. Почему разбитое стекло сверкает гораздо красивее, чем целое? Зачем так делать? Зачем скрывать такую красоту?..

Я вернулась в свою комнату сразу же, как только отнесла связку ключей на вахту к тете Любе (к слову, ее там не оказалось) и проверила, что машина Раневского благополучно ретировалась со двора женского общежития. Посмотрев на время, а было уже далеко за девять, я решила, что раз университет меня не дождался, то ему не посчастливится сегодня лицезреть мой лик в своих хоромах. Попросту, я решила прогулять. Точнее, пролежать.

Честное слово, даже если бы я пошла на эти пары, сомневаюсь, что преподаватели добились бы от меня чего-то, кроме нечленораздельного мычания и стеклянных глаз. Я сегодня не в себе. Я сегодня сама не своя. У меня сегодня великий День Заслуженного Самобичевания!

Я же такая умница! Я же такие дела творю, что подо мной однажды должна развернутся земля и силой утащить в свои недры! Ай да Людмила!

Вначале, я не знала, куда себя приткнуть. Первую половину дня хваталась за все дела подряд. К двенадцати комната буквально сверкала, я отмыла даже то, что, в принципе, отмываться не должно было. Я перемыла всю посуду, включая чистую. Выгладила все свои вещи и даже постельное белье. Выбила ковер (скучающей тете Любе сказала, что у меня сегодня "окно"), вымыла полы, по вытирала пыль на всем, до чего смогла достать (даже на лампочке), сложила все свои и Ритыны вещи в шкаф, пересортировала все бумаги, находящиеся на столе, и сложила их в аккуратные стопочки.

А когда остановилась отдохнуть, меня наконец настигла та единственная мысль, от которой я пыталась отвертеться все это время. До этого, она упорно ломилась сквозь мою напускную занятость, а когда вдруг появилась возможность пробиться, она, с победоносным криком "УРА!!!", взяла на таран мое сознание. Вот, в прочем, и те размышления, которые она за собой принесла.

Каким бы замечательным ни был Лешка, и как бы хорошо он ко мне не относился, я не могу даже представить его в той утренней сцене на месте Раневского. Как только в моем воображении появляется картинка с нашими объятьями — меня передергивает. Это словно представлять себя с братом — против правил и ниже моей морали. Хотя, куда уж ниже!

И, в противовес этой ужасной мысли, в моем сознании возникла мысль еще более ужасная. Настолько, что смогла повергнуть меня в настоящий шок.

Почему Раневский был мне не противен хотя бы в равной степени? Почему воспоминания об этом утреннем инциденте не заставляют меня чувствовать ни ужаса, ни отвращения, ни ненависти? Почему я могу выдавить из себя только стыд и страх, что об этом кто-то узнает?..

Два эти осознания, словно, бились лбами, и я, отчаянно взвыв, схватила со стола неизвестно как оказавшийся там стакан и со всей силы бросила его в стену над своей кроватью. Вот так банально я выплеснула всю свою боль.

"Женщины любят бить посуду" — говорил папа, собирая на кухне осколки, после очередного скандала с мамой. Я прекрасно помню, что он на всякие мелкие праздники всегда покупал наборы тарелок, чашек, разнообразных пиал и стаканов. Так же, я помню, что, хотя бы раз в год, набор ежедневных тарелок стабильно менялся. Больше остальных мне понравились белые квадратные тарелки с абстрактным зеленым рисунком внутри. Кстати, продержались они меньше всего — месяца три, если мне не изменяет память.

Но сейчас, у меня под рукой оказался только этот несчастный стакан, и он дорого за это поплатился.

У меня глубоко внутри появилось чувство, словно по моей вине всей земле скоро настанет конец. И это чувство саднило, как свежий синяк. Уставшая после тотальной уборки и моральных терзаний, я отодвинула некогда бывшие стаканом осколки к стене, и, не успев толком примостится, уснула.

Проснулась от того, что кто-то сверху уронил на пол какую-то вещь (по ощущениям — чугунную, пятидесяти килограммовую гирю). Проснулась, и узрела перед собой сверкающие, опасные грани. Захотелось провести параллель между собой и этим испорченным сосудом, но как-то не сильно получилось. Он был разбит. И я тоже. На этом наши схожести заканчивались.

Потом, мои мысли, как старый железнодорожный состав, начали наращивать темп. И в момент, когда я думала, что моя голова разорвется от этого гула, прозвучал щелчок и входная дверь отворилась. Рита вернулась с занятий. После, с легким скрипом, дверь была закрыта, и я услышала легкие крадущиеся шаги в мою сторону. Что бы хоть как-нибудь отвлечься в этот ужасный день, я, отчаянно заорав, вскочила с постели.

— Ааааа-мать-его-ты-охренела-что-ли?!! — Леша, хватаясь за то место, где предположительно размещалось сердце, и запнувшись через собственные ноги, рухнул на стоящую напротив кровать. — Ты каких таблеток наглоталась-то?!!

Я, не в силах сдержать эмоций от реакции Лёшки, расхохоталась. На глазах выступили слезы — я представила, как парень ко мне подкрадывался с каким-нибудь романтическими намерениями, и что получил в результате.

— Прости, я... — захлебываясь словами, я пыталась объясниться, но рвущийся наружу смех не давал это сделать нормально. — Я думала, что Рита... О, Господиииии, — я взвыла, не в силах вдохнуть воздуха.

Леша расширенными глазами наблюдал за моей истерикой.

— Ты правда чокнулась! — его голос немного подрагивал, но, в целом, он успокоился. — Слава Богу, что это была не Рита, иначе, после такого, ее бы отсюда забрала скорая.

— Да ладно тебе, — я, красная и запыхавшаяся, пыталась привести себя в нормальное психическое состояние. В который раз за день.

Я наконец-то смогла перевести дыхание и посмотреть на Лёшку. Вот она, моя соль на свежую рану. Или, скорее, перчик. Ядреный острый перец. Это сравнение, которое показалось мне абсолютно точным, и от этого более забавным, вызвало у меня улыбку.

— Что ты здесь забыл?

— Я тебе звонил.

Я перевела свой взгляд на мобильный, что тихо лежал на столе. Что-то не припоминаю, что бы он пищал.

— У тебя абонент не абонент был, — Леха расслабился и оперся о стену.

— Наверное,вырубился, — да, ни одного звука от него с самого утра не поступало.

— Вот я и решил в гости зайти. А тут ты. Со своими сюрпризами.

— Не нравятся сюрпризы — не приходи, — немого нервно проговорила я, по-прежнему улыбаясь.

Он хмыкнул и оглядел комнату:

— Чистенько.

— Спасибо.

— Убиралась?

— Да.

— И в универ поэтому не пошла? — он оттолкнулся от стены и уставился на меня испытывающим взглядом.

Мои брови взлетели вверх.

— Ты откуда знаешь?

— Мне звонила твоя подруга... — он задумался, вспоминая. — Такая, хмурая всегда.