Скачок Дикаря

− У-у-у, − послышался недовольный ропот курсантов.

− Отставить! − рявкнул офицер. − Кадет Блэйз, отправляйтесь к мидкоммандеру Эклунду, он решит вашу судьбу.

− Есть, сэр, − растерянно ответил я и поплёлся в командный корпус.

− Ну что, допрыгался, щенок? − прошипел мне вслед Габир.

− Подвёл ты меня, курсант... − недовольно говорил Эклунд, расхаживая вокруг стола в кабинете. − Я надеялся через месяц-другой поставить тебя командиром Вепрей. А что мне с тобой теперь делать? Ты считаешь, что, уничтожив полтора десятка Крыс, имеешь право на всё?

− Никак нет, сэр!

− Или ты где-то в уставе вычитал: нарушайте, господа солдаты, приказы, и будет вам счастье? А если удачно нарушите, то вас наградят?

− Никак нет, сэр!

− По-хорошему, гнать тебя надо с базы обратно в Стратеры... Но я давненько не видел такой славной победы, такого блестящего плана. Если б в нашей армии все командиры были такими, как ты, то Альянс давно бы перестал быть великим. Даю последний шанс: посидишь пару недель на гауптвахте и хорошенько подумаешь.

− Есть, сэр! Спасибо. Я всё понимаю. Это для меня важный урок.

[1] Примерно три метра.

Глава 23

Это были лучшие месяцы моей жизни. Я очень сблизился с Одди, она была не просто другом − она стала для меня всем. Я словно дышал ею. Страсть поглотила меня с головой. Используя каждую возможность, мы убегали с базы на нашу любимую полянку, полностью отдаваясь чувствам, радуясь жизни, смеясь и обсуждая совместные планы на будущее. Впервые я понял, что такое счастье, что такое Любовь, ради которой человек готов совершать подвиги и чудеса.

Всепоглощающее чувство захватило меня. Вспоминая время, проведённое в коммуне Страдальцев, я всё чаще понимал, что хочу взять Одди в охапку и унести туда. Всегда быть вместе, воспитывать наших детей, чувствовать себя свободными − что может быть лучше? Но сможем ли мы так жить? Сможем ли отказаться от всего, чему нас учили Корпорация и родители? В этом я не был уверен.

Однажды я спросил у Одди:

− А ты можешь представить, что родители воспитывают своих детей сами? Всю жизнь...

− Как это? Зачем? − с недоумением сказала она и, помолчав, грустно добавила: − Из своих я видела только маму, да и то всего два раза.

Не сдержавшись, я раскрылся перед подругой и поведал о вынужденном пребывании в поселении Страдальцев. О духе свободы, который там царил. О том, что в коммуне существовали настоящие семьи, которые могли заводить детей и всегда находиться рядом с ними. Одди была поражена рассказом. Она нахмурилась и надолго замолчала.

− Если тебе не нравится эта тема, давай поговорим о чём-то другом. Или когда-нибудь потом... Если захочешь... Всё, что захочешь, − сказал я, целуя девушку. − Ведь ты самая замечательная. Такой, как ты, не встретишь нигде.

− Угу. Теперь не встретишь... − задумчиво произнесла Одди, и в её глазах появились слёзы.

− Что случилось, родная?

Одди уткнулась мне в плечо и зарыдала, вздрагивая всем телом.

− Я чем-то расстроил тебя? Или обидел?

− Ты ни при чём... − сквозь слёзы прошептала она. − Просто этот разговор заставил меня вспомнить одну давнюю историю.

− Расскажешь?

− Я всегда хотела забыть об этом и поэтому ни с кем...

− Расскажи. Мне можно. Легче будет.

− Хорошо, − Одди вытерла слезы и тяжело вздохнула. − Мне тогда было двенадцать, я как раз только перешла на среднюю ступень обучения в Школьном Доме Просвещённых...

− Ого, ты была Просвещённой? − с удивлением уставился я на подругу.

Она кивнула.

− Да... В тот день приехала мама и забрала меня с сестрой на прогулку...

− С сестрой? − снова удивился я.

− Ага. Сестра-близнец. Близнецам разрешается быть вместе. Её звали Сигбьёрг. Сигги... Сигги и Одди... − задумчиво произнесла девушка и опять вздохнула. − Она родилась на пятнадцать минут раньше, считала себя старшей и потому всегда старалась защищать меня. Мы были так похожи, что все воспринимали нас скорее как одного человека в двух экземплярах, чем как разных личностей. Наши отношения были настолько близкими, что мы даже создали собственный язык с непонятными для других словами и жестами. Я помню, какой трагедией был момент, когда меня положили в больницу, и нам пришлось ненадолго расстаться... Мы чувствовали себя чем-то неделимым. Даже считали, что можно распределить между собой навыки, что владеть ими достаточно только одной из нас. Создали для себя маленький мирок, из которого совершенно не хотелось выходить. Вне этого микромира я была очень закрытой. Даже нет, скорее диковатой и очень робкой. Для меня было большой проблемой с кем-то, кроме Сигги, поговорить, а уж тем более сблизиться. Я больше налегала на учёбу, а Сигги полностью брала на себя функции представителя нашей пары и отвечала за общение с внешним миром...

− Ты говоришь о ней в прошедшем времени. Что-то случилось, да?

− Угу, − всхлипнула Одди. − Мама тогда повезла нас погулять на берег фьорда, чтобы рассказать о себе и поближе узнать нас. С прошлой встречи, когда я впервые увидела маму, минуло много лет. Я тогда была совсем маленькой, и её образ стёрся из моей памяти... Мама была очень красивой. Она пришла за нами одетой в голубой балахон Просвещённого четвёртой ступени. Глядя на неё, я чётко представила, как мы с Сигги будем выглядеть, когда подрастём, настолько сильно мама походила на нас − те же волосы, те же глаза, тот же овал лица. Мы тогда много разговаривали и смеялись. Эмоции переполняли. Когда Сигги с мамой о чём-то оживлённо болтали, глядя на воды извилистого залива, я спряталась за каким-то каменным выступом. Ну, надо было мне... А потом... потом я услышала этот шум и выглянула из своего укрытия. Их было пятеро, здоровенных мужиков... Один повалил на землю Сигги, другие схватили маму, громко крича на диалекте Альянса.

− Диверсанты? В глубине земель Барстера?

− Нет. Как я потом узнала, это были беглецы с рудника. Ну, из тех пленных, которые работают на вредных производствах... Те, которые четверо... они разорвали на маме балахон и опрокинули её на землю. Трое удерживали её своими грязными лапами, а четвертый... у него было такое мерзкое, самодовольное лицо, и слюнявый рот... он её... а потом ещё один... они по очереди... ну, ты понимаешь. А пятый в это время... Сигги была совсем ребёнком! Я увидела её глаза, полные отчаяния. Наши взгляды встретились. Но даже в тот жуткий момент она помнила обо мне. Я была готова сорваться с места, чтобы кинуться на этих нелюдей, но тут она закричала: "Не смей! Даже не вздумай!", и я словно приросла к месту. Я поняла, что эти слова были адресованы мне, сестра запретила мне высовываться. Она прекрасно понимала, что я ничем не могла им помочь, просто стала бы третьей жертвой этих гадов... Они их с обрыва сбросили... Мне показалось, будто кто-то тупым лезвием отрезал от меня кусок плоти, часть моей души... − пытаясь сдерживать эмоции, Одди почти до крови искусала дрожащие губы. Её глаза снова стали влажными и покраснели. − А потом... потом я дала себе слово... я решила, что должна уметь защитить себя и тех, кто мне дорог. И вот теперь я Страж, будущий Корп...

Она замолчала. Её глаза пустым бессмысленным взглядом смотрели куда-то вдаль. Я прижал Одди к себе и, впитывая дрожь её тела, думал. Я знал, что значит потерять близких. Понимал, что слова сейчас будут лишними. Я тихонько взял её ладонь и начал нежно гладить, не проронив ни звука.

− Знаешь, Вик, а я бы, пожалуй, попробовала, − неожиданно прервала молчание Одди.

− Чего?

− Ну, пожить там... у твоего Дедушки. Наверное, такая жизнь более правильная. Особенно для него... − загадочно улыбаясь, она посмотрела на свой живот и положила на него мою руку.

− Что... что ты хочешь сказать? − выпучил я глаза, не веря в догадку. − У нас будет ребёнок? Да?

Она кивнула и смущённо потупила глаза.

− Угу, на моё Око уже пришло поздравление... Ты знаешь, я это специально сделала... Не из-за бонусов, конечно. Я решила, что должен появиться человечек, в котором будешь и ты, и я...

− Одди-и-и! Я люблю-у-у тебя-а-а!

Точно безумный, я схватил её на руки. У меня как будто выросли крылья. Казалось, что оставив далеко внизу цветочную поляну, мы парили, кружась в сказочном танце, где-то высоко в небесной лазури, среди трепещущих облаков.

− Мы ведь не отдадим его, правда? − осторожно спросила Одди, внимательно посмотрев мне в глаза.

Глава 24

До самого отбоя мы спорили, сомневаясь, имеем ли право ради любви предать Корпорацию. И всё же мы решились и назначили побег на следующий вторник. Не в силах заснуть, я всю ночь вертелся, придумывая, как выдать наше исчезновение за несчастный случай, чтобы нас не искали.

Днём по тревоге отряд собрали на плацу в полной боевой амуниции. Перед строем появился мидкоммандер Эклунд.

− Кадеты! − говорил офицер. − Через месяц вы из птенцов превратитесь в истинных Корпов. Совсем скоро вам предстоит участвовать в самых настоящих боях. Сегодня у вас будет возможность отправиться на необычную экскурсию. Вы побываете в действующей боевой части и проведёте там три дня.

Восторженный гул одобрения пробежал по строю.

− Понимаю вашу радость, − усмехнулся Эклунд. − Об участии в бою речь, естественно, не идет, но вы увидите, как живут солдаты в полевых условиях, сможете почувствовать себя в шкурах Корпов, чтобы, попав из тепличной среды на передовую, не разбежаться, как трусливые зайцы... Блэйз, через пятнадцать минут Вепри должны быть в фарнолёте. Борт номер сорок семь.

− Есть, сэр!

Я оглядел отряд. Казалось, предвкушение нового приключения дало ребятам заряд энергии, и они были готовы ринуться в любую, даже самую опасную битву. Улыбнувшись, я скомандовал:

− Вепри-и! Вперё-од!

Уже ближе к ночи мы добрались до воинской части. Она пряталась среди деревьев на самой границе леса. Кроме казарм для солдат и офицеров, столовой, медицинского пункта и ещё дюжины каких-то вспомогательных построек, я здесь ничего не заметил. Купол здания для нашего временного размещения развернули прямо у пищеблока.

Отряд ещё не успели разложить вещи, как прозвучала команда:

− Строиться! Через минуту все должны стоять на улице!

Побросав вещи, мы сорвались выполнять приказ. Перед строем прохаживался сурового вида Корп, то и дело кидающий на нас недоверчивые взгляды.

− Меня зовут сержант Ласкарис. Пока вы здесь, я для вас и отец, и Бог. Малейшее неповиновение − и вы снова сможете называть себя Стратерами. Никакой самодеятельности. Любые передвижения по части только с моего разрешения. Это всем понятно?! − рявкнул хмурый вояка.

− Так точно, сэр!

Со стороны дороги за спиной сержанта мне послышался еле различимый шорох, будто позёмка закружила камешки на дороге. Я присмотрелся и заметил лёгкое искажение пространства, похожее на колебание раскалённого воздуха в пустыне.

"Боевые рашеры с активированным Хамелеоном?"

− Разрешите вопрос, сэр? − спросил кто-то из кадетов.

− Да.

− Сэр, а почему бронетехника покидает часть?

− Смотри-ка, какие глазастые... Может, ещё назовёте количество единиц?

− Судя по полосе искажений, не меньше сорока, − предположил я.

− А модель какая?

− Случайно не Смилодон? − спросил Шандар.

− Хм... верно... А вы что, боитесь остаться без защиты? − усмехнулся сержант.

Уязвлённые подозрением, кадеты недовольно загудели.

− Хорошо, будем считать, что вы бесстрашны, как Зулусы, − расплылся в улыбке Ласкарис. − За наблюдательность хвалю... А для тех, кто до сих пор волнуется, сообщаю: мы находимся в довольно спокойном месте. Здесь более двух месяцев не было ни единой стычки, да и разведка не сообщает каких-либо перемещениях или подозрительной активности врага. Если б существовала хоть малейшая опасность, вряд ли Центр позволил бы притащить сюда желторотых... А вот в пятидесяти милях севернее идут бои, там наши бронированные Смилодоны нужнее. Есть ещё вопросы?

− Правильно ли я понял, что наша часть вовсе не боевая, а занимается какой-то тыловой поддержкой? − снова спросил Шандар.

− Неправильно. Мы − артиллеристы. Ракеты, зенитки, пушки... Батарея находится на возвышенности в миле на восток. Завтра сами всё увидите. И чтоб вам было ещё спокойнее, скажу, что там же находится отряд поддержки из пятидесяти Зулусов. А теперь − всем спать. Не хочу, чтобы завтра вы были как сонные мухи. Отбо-ой!

Только начало светать, как зычный голос Ласкариса прогремел в казарме.

− Подъё-ом, желторотики! Чистите свои пёрышки, да побыстрее. Через десять минут в боевых костюмах и с оружием вы должны быть построены у столовой.

Это был первый подъём в настоящей боевой части. Нами невольно овладело волнение. Умывшись, я побежал одеваться. Возле своей кровати я с удивлением обнаружил копошащегося Габира.

− Что-то потерял, Адиль? − рассерженно спросил я.

− Да так... − ответил он, ехидно ухмыльнувшись, и тут же убежал.

Времени было в обрез, и я не стал затевать ссоры.

"Позже с ним разберусь".

Быстро одевшись, я побежал на построение, привычно заняв место во главе строя. Погода стояла прескверная − дул промозглый ветер, низкие тяжёлые тучи, застилавшие небо, предвещали ливень.

− Утро мы начнём с проверки амуниции, − сообщил Ласкарис. − Оружие и снаряжение всегда должны быть в идеальном состоянии. Здесь не учебка. От этого зависит ваша жизнь и жизнь ваших товарищей.

Сержант подошел ко мне и стал скрупулёзно проверять боевой костюм.

− Отлично, солдат, − сказал он, осмотрев снаряжение. − А теперь − оружие к осмотру. Включите энергетическое ружьё.

Ружьё не включалось... Ни основной, ни вспомогательной батареи не было на месте. Сразу поняв, в чём дело, я посмотрел налево и увидел довольное лицо Габира. Оправдываться было бесполезно. Сообщить о проступке товарища, даже о подлом, я не мог. Сам виноват, что не проверил всё перед построением.

− Фамилия, солдат? − сурово спросил Корп.

− Кадет Блэйз, сэр!

− Блэйз, и как вы с этим собирались идти в бой?

− Виноват, сэр!

− Конечно, виноват! Именно из-за таких, как вы, и гибнут наши ребята! − гаркнул сержант. − Сегодня вы поступаете в распоряжение повара. Надеюсь, на кухне вам удастся проявить себя с лучшей стороны.