— Может быть, Карин, может быть, — тихо сказав это, Шепард медленно повернулся, увидев глаза врача фрегата, излучавшие доброту и участие. — Только вот уколов стимуляторов мне — не надо, — рука капитана десанта нащупала наплечный скафандровый спикер. — Командир, я закончил. Мне нужно несколько минут... придти в себя и я спущусь в ангар. Попросите Стива и мою группу высадки с капралом Дженкинсом также быть там. Пусть археологи направляют свою колонну по маяку нашего челнока. Координаты уточнённо я буду передавать по аудиоканалу.
— Хорошо, Джон, — голос Андерсона был необычно тих и мягок. — Спасибо вам. У вас появились разумные, обязанные вам жизнью. И свободой, — с этими словами капитан отключил канал.
Инструментрон Чаквас пискнул.
— Джон, — сказала врач, ознакомившись с текстом пришедшего сообщения. — Андерсон сообщил археологам. Они согласны подождать вылета шаттла. Понимают, что вы заняты. Позвольте всё же дать вам хотя бы отвар трав. Это — не тонизаторы, это — общеукрепляющее. Вы измотаны, Джон, — добавила Чаквас.
— Карин, вам никто не говорил, что вы — всегда чрезвычайно убедительны? — без улыбки спросил Шепард, принимая из рук врача корабля сосуд с отваром.
— После такого чуда, которому я недавно стала свидетелем — никто, — честно ответила Чаквас, наблюдая, как командир десантного экипажа мелкими глотками неторопливо выпивает отвар, как он осторожно ставит сосуд на прикроватный столик. — Полагаю, теперь можно удалить большую часть имплантатов из его тела, — она указала взглядом на турианца.
— Да, Карин. Здесь я помочь — не смогу, — одними уголками губ усмехнулся Шепард, ощущая, как тепло отвара распространяется по его телу. — Вам здесь — первенство, доктор. Он — едва ли не самый сложный... пациент. С ней, — взгляд в сторону азари, — будет легче.
— Вы правы, Джон, — врач внимательным взглядом окинула Шепарда. — Отвар подействует через несколько минут, — она нажала клавишу на настенном пульте, взглянула на засветившийся небольшой информационный экран. — Ингвар сейчас свободен. Он проводит вас до челнока, капитан. Одного отпустить вас из Медотсека я не могу.
— Понимаю, доктор. — Шепард шутливо медленно поднял обе руки на уровень плеч. — Подчиняюсь.
— Вот и хорошо. — Чаквас отступила в сторону, давая возможность вошедшему специалисту по РЭБ подставить капитану плечо. — Успехов вам, Джон, — мягко сказала она.
Ответом ей был глубокий кивок головы капитана, перешагивавшего порог Медотсека. Дверь медленно встала на место. На ней вспыхнул красный, запрещающий доступ, сигнал.
— Если бы не он — у меня в медотсеке были бы два трупа. И межпланетный скандал впоследствии, — негромко сказала врач, перебирая инструменты в хирургической укладке. — Что-ж. Он свою работу — сделал. Теперь — моя очередь поработать. — Чаквас натянула на руки свежие стерильные перчатки и закрыла лицо маской. — Но как только он будет снова на борту — он станет моим пациентом. Ему надо отдохнуть и отоспаться. Хорошо, если он сможет подремать, пока летит к месту раскопок, — врач отрегулировала свет над койкой, где лежал турианец, взяла в руки тепловой скальпель. — Приступим.
Бенезия и Сарен. Пробуждение и начало выздоровления
Почему она решила, что первым её хирургическим пациентом должен стать именно Спектр Сарен Артериус — турианец, успевший стать легендой Корпуса, Карин и сама бы сейчас не смогла объяснить внятно даже самой себе. Вряд ли потому, что как мужчина, турианец был телесно более примитивен и потому врач-травматолог и хирург была уверена, что осуществит необходимое этому пациенту хирургическое вмешательство быстрее и, может быть — менее травматично.
Работая скальпелем, Чаквас об этом не задумывалась. Просто действовала. Сейчас, во время операции её это мало интересовало, хотя какая-то часть сознания всё же прорабатывала такой вопрос, используя всю доступную врачу на этот момент времени информацию.
Сарен, если следовать логике известной Карин ситуации, первым попал под влияние Жнеца-Наблюдателя. И пробыл под его влиянием гораздо дольше, чем Бенезия.
Наверное, Чаквас потому и приняла решение оперировать турианца первым, а азари — второй. Да и Шепард, как помнила Карин, неоднократно отметил, пусть и не всегда явно и словесно, что турианцу досталось больше и его положение... тяжелее, что ли. Впрочем, как помнила медик, старпом не настаивал на том, что его точка зрения является самой правильной.
Для Чаквас, как для военного медика, вырезать из тела разумного органика имплантаты было легче и даже, в какой-то мере теперь привычнее, чем заниматься рутинным сращиванием переломов, устранением как растяжений, так и прочих телесных неприятностей.
На экранах, располагавшихся на кронштейнах над операционным полем, светились, сведённые в масштабные графические карты-схемы, данные малых автоматических и полуавтоматических медицинских сканеров, помогавшие врачу ориентироваться в мешанине микросхем, усеявших кости скелета турианца. Рутинные движения, отработанная методика. Главное — не пропустить ненужный или вредный имплантат, не оставить его в теле пациента.
Карин работала, изредка поглядывая на индикаторы состояния Спектра. Знала, что Шепард уже улетел к месту новых раскопок, результат которых был сейчас пока что неизвестен.
Прибытие фрегата на Иден-Прайм в этот раз было предельно нестандартным: никто, как понимала теперь Чаквас, из обитателей 'Нормандии', даже Спектр Совета Цитадели Найлус Крайк, не предполагали, что землянам придётся стрелять по настоящему, реальному Жнецу. Карин было хорошо известно, что члены экипажа фрегата до сих пор активно обсуждают происшедшее столкновение. Что и говорить-то особо, событие было как раз таким, что люди привычно именуют 'из ряда вон выходящим'.
Эти огромные корабли вообще-то считались легендами, в которые, как водится, мало кто из современных разумных органиков верил достаточно серьёзно и глубоко. Легенда, между тем, оказалась... более чем материальной. Если бы не быстрота реагирования экипажа фрегата, если бы не хорошо и полно осуществлённая заретрансляторная приборная и аппаратная разведка ситуации на Иден-Прайме... Чаквас сейчас не поручилась бы за то, что очень многие нормандовцы выжили. Жнец вполне смог бы успеть ответить на атаку фрегата из своего главного калибра, а он, согласно данным объективного аппаратного контроля, в том числе — видеозаписи — у него был такой, что лучше под него фрегату-разведчику не попадать ни в какой мыслимой ситуации.
Жнец оказался большим специалистом по подчинению своей воле разумных органиков. Да, Чаквас помнила, что батарианцы, к примеру, почти массово применяли чипирование разумных органиков, попавших к ним в плен и становившихся чаще всего рабами четырёхглазых. А Жнец... Как оказалось, он применил к Сарену больше чем чипирование, насовав в тело турианца столько имплантатов, что просмотрев данные медсканеров, Чаквас была вынуждена поверить: и при самом плохом раскладе Сарен Артериус, как покорный слуга 'креветки', был практически неуязвим для большинства видов вооружений, которыми сегодня обладали разумные органики. Разве что его смогло бы остановить своим зарядом крупнокалиберное артиллерийское орудие. Вроде того же фрегатского 'Таникса'. Что-либо помельче — вряд ли возымело необходимый результат: костяк турианца был сплошь покрыт этими имплантатами, в своей совокупности резко повышавшими способность Сарена выжить под самым страшным обстрелом.
Спектр-турианец — в рабстве у Жнеца-Наблюдателя. Чаквас о таком варианте реальной ситуации раньше и помыслить-то не могла. А теперь ей приходилось не только видеть этого турианца, но и оперировать его. Жнец, кстати, тоже никуда не делся — вот он, тихо и, пока что, спокойно лежит на поверхности Иден-Прайма.
Горка извлечённых из тела Сарена имплантатов, укладываемых на сверкавший белой эмалью медицинский поддон рядом с операционным пространством, росла, а Карин старалась ограничить своё поле зрения только пределами 'операционной зоны', хотя мысленно изредка возвращалась к пониманию того, что огромное количество имплантатов не пошло на пользу пациенту, побывавшему, как оказалось и до момента окончательного подчинения Жнецу во многих серьёзных стычках.
Череп Сарена был неоднократно грубо прооперирован, челюсть держалась на штифтах и пластинах и придавала Спектру устрашающий вид. Вполне возможно, Сарен потому и не любил снимать шлем своего скафандра, а если и снимал, то только при возникновении особой необходимости.
Удаляя ненужные имплантаты, врач поглядывала на лицо пациента, размышляя о том, стоит ли заниматься ещё и челюстно-лицевой хирургией, приводить, проще говоря, внешний вид головы Спектра в более-менее нормальное состояние. Пока что Чаквас приняла решение сконцентрироваться на оставлении в теле турианца минимума абсолютно необходимых и вполне обычных для большинства нынешних органиков имплантатов, а потом уже — решать проблемы с лицом и головой Артериуса.
Закончив удаление имплантатов, Карин провела обычный комплекс необходимых процедур, обеспечивающих скорейшее заживление ран и погрузила турианца в глубокий медикаментозный сон, чтобы пациент не мог проснуться раньше, чем через несколько часов. При необходимости теперь можно было увеличить продолжительность сна в любых разумных пределах, а значит — освобождалось достаточно времени для работы с азари.
Прикрыв полностью обнажённое тело турианца пологом, закреплённым на лёгком проволочном каркасе, Чаквас отошла от койки, на которой лежал Спектр и неспешно приблизилась к койке, на которой лежала матриарх Бенезия.
Взглянув на показатели мониторов, висевших над её ложем, врач убедилась, что при падении Жнеца на землю Иден-Прайма азари действительно получила множественные повреждения.
В своём отчёте члены группы высадки указали, что Бенезия Т'Сони, по всей вероятности, не успела сесть в кресло и, к тому же её платье не образовывало, в отличие от скафандра, достаточно жёсткий каркас. Так что проблем с телесной целостностью у азари было предостаточно. Возраст у Бенезии к тому же был далеко не юный, заживление, как предполагала Чаквас, предварительно осматривая тело пациентки, будет долгим и тяжёлым. Левое предплечье и правую голень Бенезии Шепард ещё на Жнеце успел одеть в комплект шин, смазал раны в нескольких местах толстым слоем панацелина и медигеля. Провёл необходимые первичные медицинские манипуляции, чем, конечно, очень облегчил профессиональному врачу последующую работу с пострадавшей азари.
Окончив осмотр, Чаквас осторожно разрезала чёрно-белое платье, сняла его, постаравшись, насколько возможно, сохранить целостность. Конечно, потом придётся эти разрезы сшивать, но пока... азари вполне может воспользоваться женскими человеческими платьями. Техники, инженеры корабля — женщины и девушки — помогут. В этом врач фрегата была убеждена. Бельё — тоже пострадало, но — в меньшей степени. Сняв его, Чаквас освободила голову азари от ритуально-церемониальной шапки и приступила к выполнению обычных предоперационных манипуляций.
Шепард в отчёте указал, что она лежала 'сломанным манекеном'. Просмотрев малыми сканерами тело матриарха, Карин убедилась в правильности вывода, сделанного десантником-спецназовцем: у Бенезии, кроме переломов и растяжений с ушибами, были и другие телесные проблемы, появившиеся в связи с падением пусть и с небольшой, но всё же с высоты.
Хорошо ещё, что Шепард самостоятельно поработал над психосферой бывших пленников Жнеца. А может, всё же — рабов? Сейчас Карин не хотела отвечать на этот вопрос даже самой себе. Надо было как можно быстрее начать разбираться с травмами, которых у азари-матриарха было немало.
Никогда раньше Карин не подумала бы, что спецназовец, офицер, армеец будет способен столь профессионально, безопасно, а главное — предельно результативно реанимировать не тело разумного органика, а его суть, его душу. Занимаясь обычными манипуляциями, Карин вспоминала, как работал с азари и турианцем старпом, в который раз убеждалась, что если бы не его помощь, вряд ли бы она сейчас спокойно и свободно выполняла свою часть работы, приводя в порядок тела обоих пострадавших разумных.
Ей вспомнилось часто встреченное на нескольких сайтах в Экстранете слово 'хаски', обозначавшее тела, лишённые разума и души. Конечно, как это часто бывает, специалисты и простые, неостепенённые комментаторы не сходились во мнениях о том, что именно следует понимать под хасками. Не помогали ни экскурсы в историю, ни логические выкладки с использованием часто притянутых 'за живое' аргументов и доказательств.
Карин вспоминала и с некоторым изумлением отмечала, что ей совершенно неожиданно удалось увидеть настоящих хасков. Именно хасками были и Сарен Артериус и Бенезия Т'Сони. Хасками, покорными воле и желаниям пилота этого гигантского (по меркам большинства рас современной Галактики) корабля.
Хаски. Если бы не Шепард, рискнувший собой, то и азари и турианец остались бы в таком состоянии очень надолго, если не навсегда.
Вряд ли сейчас в Галактике нашлись бы специалисты, способные вернуть Артериуса и Бенезию в нормальное состояние. То, что сделал Шепард, Карин была склонна оценивать не иначе, как воплощённое чудо, которому она стала непосредственной свидетельницей. За несколько дней с момента появления нового старпома на борту фрегата-прототипа произошло столько важных событий, сколько Карин Чаквас не могла упомнить за всю свою богатую и разнообразную — не только медицинскую — практику.
Шепард, как понимала врач, был сориентирован прежде всего на непрерывную работу, причём работу качественную и эффективную. Он, вполне возможно, не умел отдыхать, не умел расслабляться. В какой-то мере такая настройка была обусловлена его специальностью — десантник и спецназовец. Может быть и тем, что Шепард был сиротой.
Как глава медслужбы фрегата, Карин, конечно же, просмотрела личное дело старпома, покопалась в спецбазах ВКС Альянса, но там, к огромному сожалению, было мало профильной информации, способной пролить свет на многие обстоятельства начального периода жизни Джона Шепарда.
Чаквас знала об Акузе, знала о том, что на Земле у Шепарда осталась любимая девушка. Её звали Дэйна, она была довольно известной профессиональной спортсменкой. Так что в личном плане Джон, вполне возможно, как полагала Чаквас, не был одинок, но... уже сейчас, приближаясь по протоколу к середине списка необходимых манипуляций, Чаквас вспомнила, как Шепард тепло отнёсся к ней, почти единственной женщине — старшему офицеру на корабле.
Он словно бы наследовал своего теперешнего командира — Дэвида Андерсона, при этом он не механически копировал отношение к ней, главному врачу корабля со стороны 'первого после бога на борту', он относился к ней по-своему, так, что Карин не смогла найти и тени заданности или 'двойного дна'.
Вполне возможно, Джон Шепард немного влюбился в неё. Как влюбился в неё Дэвид. Шепард, безусловно, как была уверена Чаквас, обратил внимание на то, что только её Андерсон почти всегда называет по имени, а не по фамилии или по званию. И не только потому, что она — майор, а командир корабля — капитан. Не только. Но и потому, что Дэвид любит её, Карин Чаквас. Любит, конечно же, взрослой, ровной и глубокой любовью. Зрелой любовью.
