— Благородная госпожа никого не принимает сегодня. Изложите свое дело в письменном виде и подайте прошение через секретаря Его высочества, — голос слуги оставался ровным. И можно было смело предполагать, что точно таким же он останется, если ему придется повторить все то же самое еще раз. Или еще пять раз. Можно было даже поверить, что он искренне сочувствует посетителю, но ничем — ну, совершенно ничем! — не в состоянии ему помочь. Хотя, вполне вероятно, что он бы уже с гораздо большим удовольствием приказал гвардейцам выкинуть непонятливого просителя прочь из замка. Но в этом и заключалась его работа — в том, чтобы никто не знал правды.
Торговец уже, наверное, в десятый раз поправил складки своего серо-коричневого плаща, наверняка, самого лучшего, что у него имелся, переступил с ноги на ногу и произнес:
— Нет, вы не понимаете... Мне непременно нужно видеть благородную госпожу! Произошла вещь настолько ужасная, что я не могу доверить ее бумаге. Это дело...
— Государственной важности? — ни лакей, ни торговец, увлеченные своим спором, не заметили, как тяжелая феропластиковая дверь, перед которой они стояли, бесшумно отодвинулась в сторону, и на пороге появилась женщина. Слуга все же опомнился первым. Он согнулся в низком почтительном поклоне и поспешил доложить:
— Благородная госпожа, этот человек, торговец Фейхад, просит о встрече с вами.
Женщина окинула посетителя внимательным взглядом и кивнула:
— Что ж, тогда мой прямой долг принять его, — ее голос позвучал ровно, если за словами и пряталась насмешка, то на слух определить ее было невозможно. Женщина развернулась, прошуршав плотным шелком роскошного платья по мраморному полу, и вошла назад в комнату. Торговец в растерянности взглянул на лакея: сейчас, когда он наконец добился того, за чем приехал в герцогский замок, решимость внезапно его оставила. Слуга сделал приглашающий жест рукой, лицо его при этом оставалось по-прежнему невозмутимым, хотя сейчас, глядя на смятение на лице торговца, ему, наверняка, хотелось усмехнуться.
Когда Фейхад все же решился войти в комнату, благородная госпожа, встречи с которой он добивался, уже сидела за столом, занимавшим значительную часть небольшой приемной залы. Ее кресло с высокой прямой спинкой было немного выдвинуто из-за него, на столешнице не виднелось ни одной электронной папки или информационного кристалла. Фейхад нервно сглотнул. Благородная госпожа всем своим видом давала понять: она здесь только с одной целью — только для того, чтобы выслушать его.
Мужчина вдруг вспомнил, что забыл поклониться. Он тут же согнулся в поясе, мысленно радуясь, что широкий плащ скрывает его фигуру, и не нужно думать, куда девать руки.
— О каком же деле государственной важности вы хотели сообщить мне? — женщина постучала пальцами сильных крупных рук по подлокотнику кресла, разглядывая склонившегося перед ней торговца. Тот выпрямился и наконец-то начал говорить:
— Я вольный купец, благородная госпожа. Плаваю между островами, продаю зерно, семена шаркута и вяленые водоросли...
— Вы об этом собираетесь мне рассказывать?
— Я? Нет! Я... — торговец окончательно смешался, потом все же, наверное, вспомнив, чего ему стоило попасть сюда, собрался с мыслями, и продолжил уже более связно. — Восемь дней назад я был на архипелаге святого Ливида, благородная госпожа. Я живу там, но к сожалению, в силу моей профессии, бываю дома гораздо реже, чем мне хотелось бы. Но в тот раз мне повезло оказаться вовремя в нужном месте, — мужчина сглотнул и перевел дыхание, наконец-то подбираясь к самому главному. — Я проходил мимо одного из домов и случайно увидел в нем женщину, одетую в платье цвета азрака! Заметив меня, она тут же спряталась, но я успел разглядеть достаточно. Эта смертная оскорбила весь род божественных императоров. И я готов под присягой повторить свои слова: она заслуживает самого сурового наказания за свой грех! Я сразу же поспешил в замок Его высочества, чтобы рассказать все, что видел, но... — торговец вновь замялся. — Мой катер как раз сломался. Простите, что сообщаю вам только неделю спустя, благородная госпожа.
Фейхад замолчал, низко склонив голову. Он ждал, что, услышав его слова, высокородная дама придет в гнев, но та лишь задумчиво провела пальцами по подбородку.
— Скажите, уважаемый Фейхад, — она наклонилась вперед, облокотившись на затянутую бархатным сукном столешницу, — а вам знакома эта женщина?
Торговец вздрогнул. На что намекает госпожа? На то, что он общается с государственными преступниками, с теми, кто в самом ближайшем времени будет казнен?!..
— Что вы, благородная госпожа! — Фейхад решительно потряс головой. — Я видел ее тогда впервые!
— А вы можете описать мне ее?
— О... Мне так жаль, благородная госпожа, но я видел ее со спины и то всего мгновение...
— Ну, хоть что-нибудь?
Ладони Фейхада вспотели от напряжения, и он нервно вытер их о свой плащ.
— У нее длинные светлые волосы, благородная госпожа, — мужчина нахмурился от усилия вспомнить еще что-нибудь, но лишь с сожалением покачал головой. — Простите, благородная госпожа...
— Хорошо! — вопреки ожиданиям Фейхада произнесла та. — Этого вполне достаточно для меня, — женщина встала и шагнула вперед, огибая стол. Торговец тут же попятился к двери, но она взмахом руки приказала ему замереть на месте. Потом раскрыла небольшую шкатулку, стоящую на столе, и протянула Фейхаду драгоценный камень, матово-белый, отблескивающий в глубине золотисто-зелеными переливами — туманный изумруд. Кристалл быть размером примерно с ноготь большого пальца — не состояние, конечно, но более чем щедрая награда за всего несколько слов. — Возьмите! — женщина подала камень торговцу. Тот протянул руку, но она вдруг остановилась. — Я только хочу попросить вас, — она пристально посмотрела в глаза Фейхаду, — чтобы вы пока не сообщали больше никому то, что сказали мне. Никому, даже Его высочеству Вейду! — ее взгляд стал еще более жестким. — Я не хочу, чтобы та женщина успела скрыться.
— О, разумеется! — Фейхад с готовностью закивал, сжимая драгоценный камень, наконец-то оказавшийся в его ладони. Высокородная дама улыбнулась:
— И позвольте мне еще раз вас поблагодарить. Вы даже не представляете, насколько для всей империи важна та информация, что вы сообщили! — женщина еще раз взмахнула рукой, но теперь уже как знак того, что посетитель может удалиться. Фейхад, не медля, направился к двери. Последнее, что он слышал перед тем, как феропластиковые створки закрылись вслед за ним, был шорох платья благородной госпожи — плотного шелка медного цвета, наверняка, подобранного специально, чтобы подчеркивать оттенок светло-рыжих волос. Иногда Фейхад продавал не только зерно, но и ткани, и он прекрасно знал все ухищрения, к которым так любят прибегать женщины.
* * *
Ида и Кайрен простились с Лэнгами посреди просторной площади. Здесь, в самом сердце жилого уровня, сходились несколько линий подъемников, и отсюда можно было попасть практически в любую часть альфа-шахты. И здесь же должен был пройти поезд каров, направляющийся на уровень гвардейцев — девятнадцатый уровень, как он был обозначен на плане шахты. Аза и Танис ушли вперед. Они должны были организовать препятствие на пути поезда, чтобы он на какое-то время не мог двигаться, а Иде и Кайрену в этот момент нужно было оказаться там, где остановятся последние кары. Поводыри рассчитывали, что возле них не останется охраны, или останется, но лишь пара гвардейцев — достаточно мало, чтобы их план из совершенно безумного стал просто безумным!
Пересменок был в самом разгаре, и уровень заполнялся людьми, спешащими спуститься на нижние уровни шахты, но на мужчину и женщину, стоящих, словно в ожидании чего-то, никто не обращал внимания. Ида и Кайрен оставили свои плащи в доме Лэнгов, чтобы не выделяться из толпы, и, кажется, этот план работал! Если бы и все остальное оказалось также просто... Мужчина посмотрел в ту сторону, где скрылись его друзья. Среди толпы их невозможно было разглядеть. Если что-то пойдет не так, как они планировали, они не смогут их даже предупредить. Ничего нельзя сделать — только рассчитывать на самих себя и на свою удачу. Им сегодня понадобится очень много удачи, демоны побери!
— Мы еще можем остановиться, — произнес Кайрен, оборачиваясь к Иде. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из людей вокруг слышал его слова, поэтому наклонился к девушке. — Просто найдем сейчас Азу и Таниса и скажем, что все отменяется. Бриллиантовой пыли ведь вполне достаточно, чтобы предъявить обвинения Оуэну Вейду!
— Может быть, и достаточно, — дочь императора сделала еще полшага вперед. Теперь они стояли, почти соприкасаясь, и могли шептать и при этом слышать друг друга. — А, может быть, и нет. Я просто не знаю. Но зато кое-что другое мне известно совершенно точно: я не смогу рассказывать, как я была всего в шаг от того, чтобы найти азрак, и не сделала этого шага!
— Тогда останься ты! Я найду для тебя бриллианты, расскажу все, что мне удастся узнать. Может быть, там и нет еще ничего, и мы будем рисковать совершенно напрасно!
На этот раз дочь императора просто отрицательно покачала головой.
— Старшие демоны, это ведь не игрушки, Ида! — несколько человек обернулись в их сторону, и Кайрен вновь заставил себя понизить голос до шепота. Очень горячего шепота. — Ты ведь наверняка даже не понимаешь, что нам грозит. Как думаешь: что будет, если гвардейцы нас схватят? Полагаешь, они нас выставят за пределы уровня и прикажут убираться подальше? Или арестуют и отправят во дворец, а там ты всегда успеешь назвать себя и потребовать, чтобы тебя освободили?.. Так вот, этого не будет, Ида! Если нас схватят, нас убьют на месте! Не разбираясь, кто мы такие, и не выясняя, зачем пробрались к ним на уровень. Просто наставят излучатели и выстрелят! — Кайрен вглядывался в лицо девушки. Она не пыталась ему возражать, но и не смотрела на него больше. Она отвернулась, скользя взглядом по лицам людей, проходящих мимо них. Она стояла совсем близко от него. Нужно было всего лишь немного повернуть руку, чтобы дотронуться до ее руки. Так близко, что сложно было не касаться... Но Кайрен отнюдь не был уверен, что она по прежнему рядом с ним: есть вещи, которые измеряются не в сантиметрах. — Я должен был сказать это раньше. Наверное... — Кайрен провел рукой по волосам, ероша их. — Я слишком привык все мерить по себе. Мне никогда особо не было, что терять: ни дома, ни семьи. Гильдия говорила мне: нужно сделать то или это, и я шел и делал. Но даже я, кажется, еще ни разу не ввязывался в более безумную затею! И тем более, ты — не я, Ида! Тебе есть, о чем стоит задуматься прежде, чем так рисковать!
— И о чем же?! — девушка вдруг развернулась к нему так резко, что пряди ее светлых волос, вьющихся тугими локонами, мазнули по его подбородку. В другое время Кайрен улыбнулся бы, отводя их, но сейчас одного взгляда дочери императора было достаточно, чтобы он не стал этого делать. — Моя жизнь уже давно не в безопасности! Восемь дней назад Оуэн Вейд взорвал здание, в котором я находилась, и сделал это, чтобы убить меня. Я слишком хорошо помню, как я висела... может быть, не над бездной, — она поморщилась, — но метров тридцать там точно было. И мне бы и их оказалось вполне достаточно. Если бы ты не успел вовремя, я была бы уже очень мертвой дочерью императора!
— Причем здесь это?
— Да при том, что, если бы моя жизнь интересовала хоть кого-то в этой Вселенной, меня бы вообще не было на Эспенансо! — синие глаза девушки полыхнули такой болью, что Кайрену на мгновение стало не по себе. А еще больше от того, что он действительно не знал, что на это можно возразить. И можно ли хоть что-нибудь... — Азрак должен поступать. И по сравнению с этим судьба одной наследной принцессы не имеет ни малейшего значения.
— На нас люди оглядываются...
— Что?.. — Ида тревожно посмотрела по сторонам. Некоторые из прохожих действительно оборачивались в их сторону, награждая любопытными взглядами. — Я говорила слишком громко? Они слышали?..
Кайрен качнул головой, спеша успокоить ее:
— Не думаю. Скорее, они просто считают, что мы ссоримся.
— А мы ссоримся?
— А ты как считаешь?
Губы дочери императора дрогнули в намеке на усмешку, словно она разгадала его хитрость:
— Я думаю, что мы уже слишком долго ждем.
Кайрен подавил желание улыбнуться ей в ответ, закончив на этом разговор — закончить его улыбкой. Было так заманчиво это сделать. Но тогда не стоило и начинать.
— И ты совсем не боишься?
Глаза девушки вновь полыхнули сине-стальным отблеском острых граней драгоценных камней.
— А ты не боишься?
Вопрос повис в воздухе. Кайрен почувствовал, как его руки сами собой сжимаются в кулаки. Давно, когда ему было шестнадцать или семнадцать — столько же, сколько дочери императора сейчас, парни-поводыри, с которыми он вместе учился в Гильдии, часто дрались с ним. Они считали: раз он не может сам открыть Загрань — значит, он слабее их. Некоторые до сих пор так думают... Но тогда на один этот вопрос: "Ты боишься?" Кайрен приучился отвечать ударом, прямым ударом кулаком в лицо человека. Но девушка, стоящая перед ним отнюдь не собиралась его обидеть.
— Не солдат герцога Вейда.
Ида задумалась на мгновение, а потом утвердительно кивнула, словно мужчине удалось найти единственный верный ответ: чего бы они оба не боялись — уж точно не солдат герцога!
Пронзительный сигнальный гудок прокатился над толпой. Поводыри обернулись. Через площадь, прямо в их сторону, двигался поезд каров — тот самый, который они ждали. Люди стали расступаться, давая ему дорогу. Кайрен крепко сжал руку Иды и потянул девушку назад, заставляя отступить вместе с толпой, а первый из каров уже проезжал мимо них. Это был небольшой фургон с открытой одноместной кабиной впереди. В ней, за рычагом управления, сидел мужчина в гвардейской форме. Следующие кары были точной копией первого, только их кабины были пусты: очевидно, система управления имела функцию автопилота, и их просто запрограммировали двигаться неотрывно за первой машиной на расстоянии чуть меньше метра.
Водителей не было, зато у каждого кара имелась своя охрана. Гвардейцы по трое (а иногда даже и по четверо) ехали на каждой машине, запрыгнув на подножки и держась за специальные скобы, впаянные в стенки фургонов. Висеть так вряд ли было слишком удобно, но, очевидно, все же лучше, чем идти пешком: кары двигались не быстро, но человек вряд ли бы долго смог поддерживать такую скорость.
Поезд, как они и надеялись, был длинным. Первые кары уже скрылись из вида, когда оттуда вдруг донеслись крики и удары металла о металл. Ида нахмурилась: она не спросила у Лэнгов, каким образом они собираются остановить передний кар, и сейчас, кажется, жалела об этом. Она считала, что в предстоящей операции наиболее рискованная часть достается им с Кайреном. Не обманывала ли она себя при этом? Ида уже хотела спросить, но поводырь вдруг сжал пальцы, привлекая к себе ее внимание. Девушка посмотрела туда же, куда и он. Кары остановились, поезд замер посреди площади. Гвардейцы пару минут подождали, не двигаясь со своих мест, а потом трое из четверых, охранявших последний фургон, соскочили с подножек и стали пробираться вперед. Ида не сдержала довольной улыбки. Кажется, они не ошиблись. План действовал именно так, как они и рассчитывали! Конечно, на каре еще оставался один гвардеец, но он даже при всем желании не мог следить за фургоном сразу со всех сторон.
