Спустившись в его сопровождении в залу, братья были немного удивлены представшей их взорам картиной.
Центр залы был свободен и застелен жестким ковром. А весь периметр утопал в цветах. Гирлянды из них увивали колонны и стены, а пол был усыпан лепестками белых роз.
В глубине зала на возвышении стоял большой стол, сервированный на четыре персоны и уставленный всевозможными изысканными яствами. Он тоже был окружен высокими напольными вазами с огромными букетами экзотических цветов и гирляндами алых роз.
Вдоль залы и вокруг стола замерли около полусотни полуобнаженных мускулистых охранников, оттесняя ближе к стенам шеренгу богато одетых вельмож. Четверо из охранников стояли позади высоких кресел и держали большие опахала. У стола суетились с десяток хорошеньких служанок, одетых в полупрозрачный шелк, с блюдами закусок и кувшинами вина. Сбоку расположились музыканты.
Все говорило о том, что завтрак будет торжественным и зрелищным.
Визирь только успел усадить их рядом у дальнего края стола, как в зал вошел Торес, держа Владетельницу на руках.
Это было настолько против всех норм публичного поведения владетельных особ, что Шон, привыкший к достаточно строгим правилам дворцового этикета в Лорене, которые он старательно изучил за время своего там пребывания, не поверил собственным глазам и, нервно сглотнув, потер их рукой.
Но глаза его не обманули. Правитель Вериниги с супругой на руках прошел вдоль шеренги вытянувшихся охранников и придворных к столу, где осторожно усадил ее в предусмотрительно отодвинутое главным визирем кресло. После чего опустился перед ней на одно колено и, не сводя с нее глаз, тихо спросил:
— Ты позволишь начать, Владетельница?
Она с легкой улыбкой коснулась го щеки кончиками пальцев и едва заметно кивнула.
Перехватив ее руку, он прижал ее к губам, затем поднялся и повернулся к застывшим по краям залы вельможам. Его брови грозно сошлись на переносице, и голос прозвучал резко и властно:
— Владетельница и моя супруга соизволила вместе с сыном навестить нас, что является для всей Вериниги счастливейшим событием, и потому если я увижу, что хоть кто-то посмел испытывать по этому поводу иные чувства, сразу четвертую на площади. А уж если кто дерзнет хоть чем-то ее прогневать, тот будет на медленном огне в масле вариться... Я понятно все объяснил?
— Понятно... мы счастливы видеть Владетельницу... приветствовать Владетельницу, — тут же прошелестело в зале, и все придворные, прижав руку к сердцу, склонились в низком поклоне.
Удовлетворенно кивнув, Торес сел и вновь повернулся к Владетельнице:
— Къяра, дорогая, ты не возражаешь против музыки и зрелищ во время еды?
— Как я могу возражать? — ее губы тронула нежная и в то же время чуть лукавая улыбка. — Здесь все по-прежнему в твоей власти, поступай, как знаешь и как привык. Зачем все время спрашивать меня? Мне хочется побыть твоей беспечной гостьей и не более того.
— Мне хотелось бы все сделать так, чтобы ты получила удовольствие, дорогая, — он вновь взял ее руку и прижал к губам.
— Если мне вдруг что-то придется не по нраву, я скажу.
— Обещаешь?
— А то... Конечно. Причем не только скажу, но и потребую, чтобы ты все изменил к моему удовольствию, — ее глаза игриво блеснули.
— Только скажи... все будет так, как пожелаешь, — не отрывая губ от ее руки, он просто пожирал ее глазами.
— Договорились, — она осторожно высвободила руку и, едва заметно подмигнув ему, непринужденно откинулась на спинку кресла. — Приступай к своим обязанностям, правитель.
Торес махнул рукой визирю:
— Музыку и для начала танцовщиц, а потом двух гладиаторов.
— Да, мой повелитель, — тут же склонился перед ним тот, а затем, повернувшись к музыкантам, сделал знак, чтобы начинали играть, после чего отдал охране необходимые распоряжения.
В зале тут же зазвучала ритмичная музыка, а немного погодя в центр зала выбежали шесть танцовщиц в развевающихся блестящих накидках. Ритмично тряся плечами и бедрами, они то сходились в замысловатых па, то разбегались в разные стороны.
Владетельница тем временем, почти не глядя на них, указала, что наложить ей в тарелку и углубилась в еду.
Через некоторое время Торес озабоченно посмотрел на нее:
— Къяра, тебе не нравится?
— Да нет, все очень вкусно, — она вскинула на него непонимающий взгляд.
— Я имею в виду танцовщиц.
— Мы договорились ведь, — она чуть раздраженно нахмурилась. — Если мне что-то не понравится, я скажу. Раз молчу, то значит неплохо. Пусть танцуют.
— Но ты даже не смотришь на них...
— Любимый, — она отложила в сторону столовые приборы, и на губах ее заиграла ироничная усмешка, — я не большая поклонница женских тел. Если ты привык не отводить от них взгляда, это не значит, что и я должна поступать так же. Я не против, чтобы ты получал удовольствие от их созерцания, но твое удивление, что я не разделяю твой восторг, мне кажется несколько странным. Ты не находишь?
— Хочешь, их заменят танцовщики или акробаты с жонглерами? — вглядываясь в ее глаза, тихо спросил он.
— В данный момент я хочу есть, дорогой. И если ты не возражаешь, я бы продолжила прерванную трапезу.
— Да, конечно, извини... — он отвел взгляд и крепко до побелевших пальцев сжал рукой край стола, потом, увидев, что она вновь принялась за еду, знаком подозвал визиря:
— Убери танцовщиц! И чтоб вообще девок больше в представлениях не было.
— Да, повелитель, — кивнул тот. — Кого сейчас вывести? Гладиаторов?
— Нет. Их чуть позже. Сейчас циркачей каких-нибудь.
— Будет исполнено, — с поклоном отошел тот.
Танцовщиц тут же сменили четыре акробата. Они кувыркались, ходили на руках, крутили колесо, устраивали пирамиды. Однако, бросив на них пару раз взгляд, Владетельница по-прежнему уделяла внимание лишь еде. Торес же ел, почти не глядя в тарелку, и в основном смотрел на нее. И как только заметил, что она начала более привередливо выбирать, что бы положить еще в тарелку, вновь сделал знак визирю и когда тот приблизился, приказал выпустить бойцов.
Однако лязг оружия тоже не произвел на Владетельницу большого впечатления. Понаблюдав пару минут за ними, она вновь стала придирчиво дегустировать блюда, а потом и вовсе переключилась на Гранда, начав выговаривать Шону, что тот не следит за принцем, который по ее мнению практически ничего не ест, а это вредно сказывается на растущем организме и вообще принц похудел и выглядит бледным. Шон покорно кивал и обещался лучше следить за принцем, внутренне недоумевая, как это сможет повлиять на внешний вид личины.
Бойцы в центре залы тем временем уже нанесли друг другу пару серьезных увечий и залили кровью почти весь ковер. Затем один поверг другого и замер над ним, ожидая приказа прикончить или помиловать.
— Что выберешь, Къяра? — Торес повернулся к ней.
— Дорогой, выбирай сам, — она равнодушно повела плечом. — Откуда мне знать, нужны тебе эти фигляры или их у тебя в избытке, и ты сочтешь за благо уменьшить их численность на одного.
— Почему ты назвала их фиглярами?
— Они неумело машут мечами на потеху публике, как их еще назвать? Скажи, и я назову по-другому.
— Это пленные креоны. Ты бы предпочла, чтобы я заставил биться своих воинов меж собой?
— Я ничего не предпочла бы. Мне все равно. Заставляй кого хочешь.
— Тебе сложно угодить, — он мрачно усмехнулся.
— Дорогой, — она повернулась, устремив на него завораживающий и многообещающий взгляд, — ты несправедлив ко мне. Возможно, я и привередлива, но заметь, я готова удовлетвориться тем, что у тебя имеется, и не требую большего.
— Потребуй! Я все постараюсь исполнить.
— Мне достаточно, что рядом ты. По сравнению с этим все остальное несущественно, даже эти фиглярствующие ряженые вояки не раздражают.
Лицо Тореса напряглось и, подозвав жестом визиря, он бросил через плечо: — Убрать обоих и прикончить, — после чего осторожно коснулся руки Владетельницы и поднес к губам. — Может, тебя развлечет, если днем мы проедемся на лошадях?
— Можно и проехаться, но вместе с мальчиками.
— Конечно, приучать наследника к седлу необходимо, — он кивнул.
— Тогда вели готовить лошадей, — она поднялась из-за стола, — я буду готова часа через два.
— Я провожу тебя, — он поднялся следом, не выпуская ее руки, которую по-прежнему держал у своих губ.
— Только до дверей моих апартаментов, дорогой, — ее губы тронула легкая улыбка, и она постаралась осторожно высвободить руку.
— Тебя будет смущать мое присутствие? — он крепче сжал ее пальцы, не отпуская.
В глазах ее полыхнул гнев и, резким движением вырвав руку, она тихо, но с угрозой выдохнула: — Не надо злить меня, дорогой... Когда я злюсь, то плохо контролирую свои поступки... не вынуждай меня демонстрировать мои умения.
В ответ он крепко обхватил ее за плечи и рывком развернул к себе:
— Я не боюсь, Къяра. Никогда и никого не боялся и тебя не буду! Ты безумно нравишься мне, но бояться тебя не буду! Делай что хотела!
Они смотрели друг другу в глаза, и вокруг них чувствовалась такая напряженность, что в зале наступила звенящая тишина.
Неожиданно стремительным движением Владетельница сбила захват рук правителя Вериниги и, вывернувшись, тут же отступила и взмахнула рукой, устанавливая барьер меж ними, после чего по зале раскатился ее серебристый смех:
— Ты несказанно хорош, мой дорогой. Я в восторге от тебя и вряд ли решусь причинить тебе вред. Но, похоже, наш визит с сыном несколько затянулся. Думаю, нам пора оставить твои владения.
Она повернулась, властным жестом подзывая Гранда и Шона. Те поспешно поднялись из-за стола и шагнули к ней.
В это время Торес просительно поднял руку:
— Къяра, подожди!
Замерев, она обернулась и смерила его холодным взглядом: — Что хочешь?
— Не уходи, прошу, — хрипло проговорил он и, нервно сглотнув, продолжил: — Я постараюсь больше тебя не злить. Очень постараюсь, не уходи.
Она с легкой улыбкой чуть склонила голову набок:
— Торес, я редко меняю решения... очень редко... Но сейчас, похоже тот случай, когда я изменю мое решение в угоду тебе... но стоить это будет тебе дорого... — в глазах ее загорелся лукавый огонек.
— Все, что захочешь! — он шагнул к ней, но наткнулся на барьер, установленный ею.
— Я напомню тебе про это твое обещание, — она игриво подмигнула ему, — ближе к ночи напомню...
— Я не забуду о нем... все будет так, как пожелаешь... — он не сводил с нее напряженного взгляда.
— Это радует, — ее улыбка стала шире, и мановением руки она сняла барьер, после чего протянула руку: — Пойдем, проводишь меня.
Он осторожно взял ее под руку и вывел из залы мимо строя склонившихся в низком поклоне придворных вельмож.
Проводив их долгим взглядом, Шон наклонился к уху Гранда:
— Сто к одному, что она теперь сможет вить из него веревки.
— Сможет, но не будет... — усмехнулся в ответ тот.
— Думаешь?
— Чувствую.
— Что чувствуешь?
— Ей нравится его гордость и смелость. Они оба выяснили, кто чего стоит. Теперь если только он невзначай вновь не перейдет грань, она будет сама женственность и нежность с ним... по крайней мере пока ей это не надоест.
— Она тоже влюбилась?
— Нет... но очень старается.
— Старается что? Влюбиться?
— Угу...
— Зачем?
— Она лечит сердце.
— Не понял...
— Чего непонятного? Мы с отцом изодрали ей сердце, она старается новыми чувствами заглушить боль.
— Ты так уверенно говоришь... А может все и не так вовсе.
— Можешь не верить, твое дело. Но я знаю, что говорю. Вернее чувствую. Она перестала последнее время держать со мной жесткий блок, и я чувствую, что она чувствует...
В это время к ним подошел главный визирь и осведомился, закончили ли они трапезу.
— Да, закончили, — кивнул Гранд, вместе с Шоном отходя от стола.
Главный визирь с поклоном проводил их к дверям, а потом сделал жест придворным, которые тут же бросились к столу и торопливо стали расхватывать закуски и яства и тут же их поедать.
Обернувшись в дверях, Шон мрачно скривил губы и тихо пробормотал:
— Своеобразная традиция.
— Зато продукты не пропадают зря, — Гранд иронично усмехнулся.
— В Лорене тоже не пропадали, их цивилизованно раздавали низшему сословию.
— Да ладно тебе... Не у тебя ж из тарелки хватают, — равнодушно повел плечом Гранд и двинулся в сторону их апартаментов: — Пошли, через пару часов у нас верховая прогулка, если ты не забыл.
Едва они успели дойти до дверей, как в конце коридора показался правитель Вериниги и быстрым шагом направился к ним.
— Грейт, я могу спросить тебя? — окликнул он Гранда.
— Да, конечно, правитель, — Гранд замер в дверях.
— Каких лошадей предпочитает твоя мать?
— Насколько я знаю, вороных иноходцев. По крайней мере, Владетель держит для нее именно таких жеребцов.
— Пара иноходцев у меня есть, но они никак не вороные... к тому ж одна из них кобыла... Покрасить что ль... — он озадаченно коснулся виска рукой.
— Вот этого делать точно не надо. Цвет не так уж и важен. Оседлайте ей того жеребца что есть, если он не плох, конечно.
— Плохих я не держу, — он раздраженно поморщился, потом осторожно коснулся плеча Гранда. — А тебе, кстати, какие по душе? Может, сходишь со мной выберешь?
— Не откажусь, — Гранд кивнул и повернулся к Шону: — Пойдешь со мной?
— Принц, я не имею права Вас оставить одного, так что обязательно пойду. Куда я денусь? — иронично усмехнулся тот.
Они шли по конюшне, и Гранд с удовольствием разглядывал великолепных скакунов. Они были один лучше другого. Поджарые, мускулистые, в каждом чувствовалась стать и порода.
Вдруг его взгляд упал на дальнее стойло, в нем периодически вздыбливался и бил копытами в стену мощный серый жеребец с черной гривой.
— Какой красавец, — Гранд не сводил с него завороженного взгляда.
— Кстати тоже иноходец, но дикий и необъезженный совсем. У меня хоть и хорошие объездчики, но этого явно долго ставить под седло придется.
— Можно я попробую?
— С ума сошел что ли? Он не подпускает никого к себе, а ты: "попробую"... Нельзя конечно.
— А вот на спор, правитель. Я за эти два часа перед прогулкой заставлю его ходить под седлом.
— Грейт, ты убиться вздумал? Считаешь, твоя мать спустит мне подобное?
— А Вы у учителя моего спросите: смогу я с таким жеребцом справится или нет, — Гранд с усмешкой указал на Шона.
— Что скажешь? — Торес повернулся к нему.
— Он справится, конечно. Но это и правда вряд ли понравится Владетельнице. Поэтому я бы не советовал Вам позволять ему это.
— Справится? — не веря, переспросил правитель Вериниги.
— Он хоть и ребенок, правитель, но сын своей матери и умеет многое, поверьте на слово, — усмехнулся Шон.
— Ты действительно готов за два часа объездить его? — Торес испытующе воззрился на Гранда.
— Рискните, правитель. Вы можете получить жеребца, который гарантированно ей понравится, уж поверьте мне, — лукаво улыбаясь, ответил тот.
