Он не кричал. Никогда и ни на кого. И от этого ужас заставлял кровь стынуть в жилах, ведь такой бывает только Смерть. Холодная, равнодушная, зачитывающая сухим голосом приговор... А так хочется жить...

— Сказать? Ну что ж... Вы сами попросили, жена моя.

Резко, до боли, до багровых синяков сжать чужие руки. Легкими поцелуями ловить со щек соленые слезы, шепча обвинения... Зверь, чудовище, призрак. Все это ты Император, умеющий причинять ласковую боль. Страшно быть твоим врагом. Но еще страшнее — другом, соратником, женой... Ибо с них ты требуешь намного больше, чем с тех, кто объявил тебе войну.

Преданности. Безоглядной.

Верности. Полной.

Подчинения... Почти абсолютного.

Покорности? Нет. Не ее.

— Почему вы сегодня... улыбались другим? Кто дал вам право... флиртовать у меня на виду? Почему мне на это... указывает эльф?

О! Эта мука была во много раз хуже пыток, потому как больно было не телу, но сердцу.

Мастер вы причинять боль, Владыка. И самое главное — ей от вас не скрыться, не сбежать. Без чьей-либо помощи.

— Я? Флиртовала? Вы ошибаетесь...

Никогда не оправдывайся перед китсуне человек! Это только разозлит их, ибо не прощают они слабости ни себе, ни другим. Жестокие...

— Врете, драгоценная супруга... Врете.

Неужели он забыл, что Кружевницы не имеют права лгать? Что наказание — смерть? Может быть это правда, может — нет.

— Я не лгу...

Гневно вспыхнуло расплавленное золото, опалило огнем душу...

В памяти всплыл Праздник Костров. А ведь тогда его глаза были другими. Как солнце... Летнее.

Нежным и ласковым было пламя, пляшущее на дне черных зрачков. А сейчас — лед, чье сердце — огонь.

— Тогда, почему?

Почему?

Гордость. У Лады ее было в избытке. И она не могла простить того, что было. Слишком велико нанесенное оскорбление, слишком глубока рана...

Но не сдастся она. Все. Довели.

Скользнуть по кромке мироздания, вырываясь из хищного захвата.

Не только у тебя есть таланты и дары, Владыка. У нее тоже... кое-что припасено в рукаве.

— Потому же, почему вы позволили себе улыбаться и оказывать знаки внимания в моем присутствии другой.

Никто из них не хотел идти на уступки. Не позволяли заветы предков, воспитание, кровь, наконец! Характер...

— Вас не касается то, на кого я обращаю внимание, госпожа. Или вы забыли... ваше место?

Ах, место! Вот как он думает! Вот кем он ее считает! Вещью! Игрушкой! Красивой, дорогой, ценной, но... бесконечно покорной, не смеющий слова сказать поперек. Ведь они не могут говорить. Куда поставил — там и стоят. За какую ниточку дернул, то и сделала! Ту руку подняла! Туда, куда указал, ступила!

— Вот значит как! Я для вас вещь... Безликая. Лишь небольшое дополнение к заключенному миру? Отвечайте же!

Молчит. Неужели он и правда так думает? Больно... Как же больно!

— Игрушка... Вещь...

Со звоном разбилась о стену большая фарфоровая ваза с цветами. Хрупкие, нежные лепестки ковром устлали пол, оставшись лежать между белых осколков.

Хрустальным дождем осыпались стеклянные подсвечники. И их осколки сияли тысячами радуг в золотых солнечных лучах... Красиво. Могло бы быть, в другой ситуации.

Черно-белыми звездами засияли камни для гобана. Уже несколько минут не существующего. От него остались лишь щепки. А ведь она только начала любить эту игру!

Лада и не заметила, как порезалась... По руке потекла тонкая струйка крови.

Той, что не давала забыть о том, кто ты. О том, что такое гордость и честь рода. Пусть ты и человек. Всего-навсего обыкновенный человек. Часть интерьера. Игрушка. Вещь.

— Успокоились?

Как он может быть так спокоен? Словно бы и не его комнату сейчас разносили вдребезги! Били и крушили все. Что под руку попадется!

Хотя может и впрямь — все равно.

Через пару минут здесь ничего не будет напоминать о случившемся. Осколки уберут, поставят новые вазы и цветы, принесут новую мебель взамен испорченной... Как несправедливо!

— Ну?

И вспыхнула в сердце обида. Яркая, жгучая, застилающая глаза...

— Лучше бы вы не спасали меня тогда! Лучше бы... лучше бы...

Она не знала, что ей говорить. Слова комом застревали в горле, мешали дышать... Сердце бешено билось в груди, а в глазах стояла мутная пелена.

— Я вас ненавижу...

А Владыка смотрел и молчал. И только Боги знали, чего ему это стоило! Не сорваться...

— Ненавидьте. Только в Мои дела не вмешивайтесь, жена.

Чужой он был сейчас. А казался недавно таким родным, добрым, понимающим. Все маски, все ложь.

— Вы, госпожа, должны помнить свои обязанности... и то, к чему вас может привести ваша эмоциональность и несдержанность. Не в гостях чай!

Вскинуть голову. Размахнуться и оставить красный след на лице безупречной лепки. За это здесь казнят. Но только не ее. Еще не вышло время.

— Вы чудовище! Зверь!

Вырваться отсюда! Туда, на волю, к солнцу! Подальше от него, чтобы не видеть, не чувствовать, не слышать...

Только выпустит ли?

Выпустил. Даже не оглянулся ей вслед. Как будто, так и надо! Как будто, ничего и не было!

Пусть! Ей все равно!

Только по щекам бегут несуществующие уже слезы, обжигая обнаженную ныне душу... Плакать без слез. Жестоко твое наказание, Богиня! Только сделать уже ничего нельзя.

А над столицей разверзло свои глубины небо. Лазурное, высокое, чистое... Если и суждено будет умереть, то только под таким куполом... Только не случится это. До осени. Пока не истечет срок, оговоренный в договоре...

— Ну вот, они опять поссорились! А все из-за кого?

Касуми-доно был недоволен своей племянницей. И это еще мягко сказано! А ведь он велел ей быть осторожной, внимательной, хитрой! Настоящей китсуне!

Но... ничего не вышло. Маленькая лисичка слишком сильно привязалась к своей названной сестре... Она сняла перед ней маску. Как и Мизу. Как и Тамаши. Как и Хикару. Но уж с ним-то все понятно! Ребенок! Что с него взять!

Просто... Теперь они не могли ее предать. Не могли отвернуться и спокойно наблюдать со стороны.

Верность, которая не знает границ... Люди считают, что это определение не подходит многохвостым. Только они ошибаются. Подходит. Потому что искренне преданным умеет быть только зверь.

— Не из-за меня — точно! И не из-за Властителя драконов. Лада наоборот помогла ему.

Не уступить и не сдаться. Да, может, Кори и поступала опрометчиво, не пыталась что-то сделать во славу своего рода, но... она не могла иначе. Не по отношению к Ладе. К сестре, такому родному и слабому существу. Которое привыкла уже беречь и охранять. Заботиться о ней. Лада ведь такая глупая....

— А кто?! Скажи мне на милость — кто?!

С громким стуком опустилась на стол чашка с зеленым чаем, чуть сильнее вспыхнул огонь, заклубился по полу туман...

Злится глава рода Туманящих Разум. Злится, гневается... Ведь его планы рушатся как карточный домик, рассеиваются как эта белая завеса, давшая имя его семье.

Только этим горю не поможешь, не успокоишь расшатанные нервы!

— По чьей вине твоя подруга не станет Императрицей?!

Мечтал об этом мудрый китсуне, надеялся! Для рода желал процветания и уважения! Ведь скоро надо будет уйти... Он и так задержался на этой земле. Богиня зовет. Только еще столько надо сделать! И не получается! Словно бы Судьба ополчилась на них.

— Владыка.

Кори и вправду так считала. Пусть Лада и не знала пока еще всех законов, традиций, знаков ее народа, но Император-то знал! Знал, что люди импульсивны, подвержены эмоциям, не привыкли делиться... А тут устроить такое! Естественно, что ее госпожа приревновала! Только не понял он ее мотивов, не увидел боли во взгляде...

— Да ты понимаешь, что ты только что сказала-то? Кого обвинила?

Кори окинула взглядом сад. Пустой и тихий. Гости уже разъехались, ушли по своим дорогам, растаяли в синем небе.

Только пели птицы да цикады... Красиво и грустно. Сакура уже отцветала, а земля походила на бледно-розовый ковер. Весна почти ушла. Наступало жаркое лето.

— Конечно. Он же знал, к чему это приведет.... И не удосужился ей объяснить свои мотивы.

Лисичка все понимала... но простить не могла. Не его. Не своего Владыку.

Император заставил Ладу страдать. Причинил ей нестерпимую боль... Такое она простить не могла.

— По его вине госпожа сейчас плачет. По его вине у нас разрываются от бессилия сердца. Если бы он ей рассказал... Сделал бы хоть один шаг на встречу!

Старый лис вынужденно признал правоту своей племянницы. Сам виноват. Не сберег, не защитил, не рассказал. Некого винить здесь. Кроме себя самого.

Только не уступит Император. Не сдастся первым. Привык он повелевать. К тому, что его слово — закон. Забыл, что его жена не терпит цепей и условностей, не может жить в золотой клетке...

— Что делать-то теперь, а, племяшка?

Опустошенность и грусть вместе пришли в его дом, и тихонько уселись на веранде, не давая покоя, тревожа душу. Две подруги завели свой неспешный разговор, не собираясь уходить отсюда еще очень долго. Так повелела Вечность.

— Ждать. Только ждать... может и образуется еще что.

Мизу с Тамаши молча страдали, вслушиваясь в приглушенные стенами, бесслезные рыдания Лады. И подвывания Хикару, который сейчас сидел рядом и глотал соленые слезы.

Это было мучительно больно... не иметь возможности сделать что-либо.

— Ну, прекрати ты хоть плакать! И без тебя — тошно!

Страж никогда раньше так не срывался. Не на маленького лисенка, который так походил на его самую младшую сестренку...

— Не... не могу-у! Мне об... обидно... за-за Ладу-у-у!! И-и-и!

Ребенок. Сущий. Потому что только они умеют плакать просто так... Потому что обидели не их, а друга.

— Пусть плачет, Мизу... Ему — можно и нужно.

Права, Целительница, но что он мог поделать?

— Как думаешь, это надолго?

В синем небе таяли легкие перистые облака, и завершало свой путь уставшее солнце уже ставшее ярко оранжевым вместо белого. На него уже можно было смотреть, но недолго... Пару мгновений.

— Что именно, Исцеляющая?

С глухим стуком ударялись друг о друга яшмовые бусинки четок, успокаивали, приводили в порядок мысли. Хоть чуть-чуть, ведь это сейчас так важно! Иметь светлую голову...

— Все. Скандалы, козни, немилость Владыки...

На руках мужчины завертелся и заволновался Яш. Он тоже переживал и прислушивался к голосам лис, пытаясь понять причину того, почему его хозяйка сейчас одна. И ей так больно.

— Разве мы можем жить без обмана, без сплетен? Нет. Это наша сущность. А Лада... Она жена Императора. А это подразумевает сотни врагов. Не став женой — не станешь Императрицей. А скандалы, обиды...

Страж огорченно покачал головой. Слишком хорошо он знал свою госпожу, слишком хорошо понимал мотивы Императора.

— Надолго. Если никто из них не проглотит свою гордость.

Целительница безнадежно вздохнула. Не будет этого. Не в этом случае. Не между этими двумя. Только и умеют, что причинять друг другу боль... Играть на публику. Скрываться за масками. А истины не видят. Хотя и должны.

— Ты прав.

Запищали маленькие лебеди. Они тоже волновались, боялись и совершенно ничего не понимали. Казалось вот оно! Жизнь наладилась, все стало хорошо, но вдруг все изменилось. И ушла отсюда радость...

А Император в своих покоях казнил себя на все лады. Если бы он только сдержался, не бросил эти глупые обвинения в лицо жены! Ведь понимал, что нет здесь почвы для подозрений! Что с орками Лада всегда дружила, еще с тех времен, когда была ребенком! Они часто останавливались у стен гостеприимного дома ее отца. Конечно же, она должны была иметь среди кочевого народа друзей! Это же так просто! Понятно... Друзья...

Как и среди русалок... Недаром их Королева перед свадьбой умоляла его беречь свою жену, защищать! Потому что знала Ладу! Относилась к ней как к дочери!

А драконы... Видел глупец, видел, что помогла она его другу, вылечила страдающее сердце, вернула жизнь. И так — сорвался!

Но нельзя было иначе! Нельзя! Здесь слишком хотят ее убить! И госпожа Фую... Вместе с Королем эльфов... Это ведь они организовали то покушение, несколько месяцев назад, когда он посещал храм Богини. А Советники — помогли. Расчистили дорогу...

А Лада не понимает! Ничегошеньки!

А ведь он боится за нее. Старается защитить, как может!

Здесь жен не убивали мужья, потому что те всегда были верны им. За редким исключением, конечно. Здесь плели интриги соперницы. И именно на их руках была кровь. Алая-алая...

— Глупая... Юная... Доверчивая... Когда же ты поймешь, что врагов лучше иметь к себе как можно ближе, на расстоянии меча. Что верить здесь можно лишь себе? Что нет у тебя защиты никакой, кроме моей...

Слава Богине, что у его жены здесь есть друзья, которые не предадут! Но... забывать об осторожности тоже не стоит. Не сейчас.

Потому что не всегда смогут они ее защитить... Потому что сами еще — дети.

— Наивная. Какая же ты наивная!

Неужели ей никто не рассказал, что Владыки всегда были верны своим женам? И что убивали только за измены? Остальное — прощалось.

Что для них существовали лишь они — единственные, драгоценные, любимые, желанные? Которых берегли пуще глаз своих! Ради которых убивали и умирали? Не потому что любили, но доверяли...

А утром Лада исчезла. Как не было ее. А вместе с ней пропали Мизу из Лазурного рода и Кори из рода Туманящих разум. Они ушли вслед за своей госпожой, потому что остаться — значило предать. А для них это было невозможно. Они ведь сняли маски.

Остались только Тамаши с Хикару... Первую — держала семья, а второго ограничивал возраст...

Глава 16

Я устала. Боги, как же я устала! От всего — Императора, китсуне, дворца, роскоши, традиций, условностей, законов... Долга. И того проклятого договора, который разрушил мою жизнь и мечты.

Стать женой Владыки многохвостых лис. Править Великой Радужной Империей, если повезет, если заслужу такую честь. Передо мной будут преклоняться, уважать, почитать... Мне лгали. В глаза, в лицо. Меня продали, как редкого зверька. Чтобы позабавиться!

А на самом деле мне нужна была правда! Пусть горькая, болезненная, убивающая душу и сердце, но — правда. Только не сказали мне ничего. Самой пришлось все узнавать. Из старых сказок и легенд! По крупинкам воссоздавать образ китсуне.

Может, когда я еще ехала сюда, у меня теплилась в груди надежда. На счастье, на семью, на уважение и доверие. Любви не просила и не хотела. Так что, чего убиваться сейчас, когда не достойной оказалась.

Я ведь мечтала не об этом. Не о власти, силе да почитании. Я всего лишь хотела быть счастливой. Иметь семью. Верного защитника-мужа. Как все дома. Но не судьба...

Устала... От этой лжи да фальши! От этих покушений, ядов и насмешливого шепота за спиной. Сломалась. Я же не железная!

Просто я устала...Просто я уже не могу смотреть в глаза тем, кто пытается меня убить. У каждого существа есть свой предел. Мой — наступил. Вот так неожиданно, глупо и просто. Поскандалила, сорвалась и... сбежала!