Служба поддержки

— Приятно иметь дело с начитанным человеком, — вдруг одобрительно прозвучало из колонок, и юноша вздрогнул. — Сорри, дела, убегаю. Будь на связи, есть еще пара моментов, которые нужно с тобой обсудить.

И с легким скрипом голос пропал. Марк протер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Многие знания — многие печали. Как верно звучит-то...

-8—

— Маркунище, — постучали в дверь, — прекращай по сети трепаться, надо сгонять в магазин и в аптеку. У мамы курс капельниц, не забывай. Сгущенка, кстати, тоже закончилась — ты последнюю доел.

Молодой человек тут же вскочил и начал собираться. Мамины лекарства — это серьезно. Никак нельзя было допустить, чтобы многочисленные баночки и коробочки показали дно, иначе ей тут же становилось хуже. Увы, никто из врачей так и не смог поставить однозначного, уверенного диагноза, но даже предложенная ими паллиативная терапия делала жизнь легче — как самой маме, так и остальным членам семьи.

До аптеки надо было идти дворами, через весь микрорайон, а потом к тому же пересечь широкий проспект. Была еще одна, ближе, но цены в ней ломили конские, а целиком по списку лекарств закупиться получалось не всегда. Поэтому Марк сразу взял энергичный старт, а подойдя к переходу и увидев, что 'зеленый' на светофоре начинает мигать, решил для скорости поднажать.

Он сразу даже и не сообразил, что это такое огромное и темное пронеслось перед самым носом. Буквально пару мгновений назад, по левую руку, до следующего светофора было пусто и безмашинно — и вдруг нате вам. Рвануло воздух, потянуло вослед... Чья-то крепкая, уверенная рука ухватила его за локоть и дернула назад, уберегая от неизбежного столкновения с крупнокалиберным внедорожником цвета мокрого асфальта. Машина, полностью проигнорировав 'красный', с великолепным презрением к пешеходам унесла себя вдаль.

Правда, назвать инцидент 'столкновением' мог бы разве что отъявленный оптимист: размазало бы по колесам — и тонким слоем на бампер и капот. Когда эта мысль первой выпрыгнула на поверхность сознания, Марк закономерно возмутился и показал унесшемуся вдаль лихачу средний палец, а потом уже сумел испугаться. Причем до подкашивающихся коленок — так, что даже осел на поребрик.

— Ты, парень, о чем вообще думаешь? — сдержанный, но явно недовольный голос принадлежал неожиданному спасителю. Марк, яростно растирая лицо ладонями и продолжая пялиться вослед своей несостоявшейся погибели, отмахнулся:

— О маме. Нет, серьезно, — он наконец-то догадался повернуться к собеседнику. — Вопрос не моего здоровья, — горло неожиданно перехватило, и Марк сглотнул. — Но спасибо вам огромное. Вы были вовсе не обязаны...

И осекся. Взгляд рослого, крепкого, коротко стриженого мужчины был ему знаком. Наверное, это было самое яркое воспоминание прошедшей ночи: глаза цвета серого северного неба, равнодушные, как инструмент для оценки противника. Баллистический дальномер. Глаза, которые не говорят, а делают. Глаза убийцы.

Перед Марком стоял тот самый человек, который, как он думал когда-то, лишил жизни его лучших друзей.

Нет, после разъяснений Баюна жизнь определенно стала легче. Но куда девать возникшие в тот момент эмоции и оставленный ими в памяти шрам — Марк еще не придумал. Он непроизвольно отодвинулся от мужчины и поежился. Тот хмыкнул:

— Молодежь... А если бы тебя сбил этот придурок — маме было бы, конечно, легче. Никакой ответственности за близких.

Он осуждающе покачал головой, поднялся с корточек и пошел через переход, над которым снова сиял 'зеленый'. Все происшествие не заняло и полуминуты. Марк пару мгновений тупо пялился ему вслед, а затем тоже встал и с трудом выудил из кармана телефон, чуть не выронив аппарат в процессе.

— Только что видел одного из знакомых, — написал он подрагивающими от выброса адреналина пальцами. — Не ошибаюсь. Что делать?

Ответ пришел тут же:

— Ничего. Повторяю: ничего. Не следить, не провоцировать, не лезть. Это — понятно?

Ну естественно. Марк даже немножко поругал себя — в мыслях. Игры в шпионов для 'юных падаванов' всегда заканчиваются крупными неприятностями. Причем добро бы для самих 'шпионов', но так ведь можно и дело запороть. Немудрено, что ему дали от ворот поворот — по здравом размышлении, он сделал бы то же самое. А сейчас у него стресс, выплеснувшиеся в кровь гормоны... Молодой человек кивнул своим соображениям и подтвердил в сообщении:

— Принято. Честно, не буду.

— Вот и молодец, — ответили с той стороны. — Но за информацию спасибо. Все, отбой.

Ноги все еще слегка подрагивали. Марк отошел к окаймлявшей проезжую часть аллейке, прицелился и метко плюхнулся на ближайшую скамейку. Проходившая мимо пожилая парочка посмотрела неодобрительно — наверное, сочли наркоманом. Или проститутом. Ну, в общем, кем там обычно оказывается современная молодежь у приподъездных бабулек?

Мысли в голове вертелись интересные. Если бы не вмешательство знакомого незнакомца — Марк решил бы, что Гнев Прародителей таки вычислил еще одного из случайных диверсантов и решил его устранить посредством аварии на дороге. Но то, что мужчина его спас — вызывало определенное смятение в раздумьях. Зачем? Чтобы что? Случайно — или преднамеренно?

Баюн упоминал, что сектанты с пиететом относятся к человеческой жизни. Возможно, один из них просто среагировал в рамках своих представлений о добре и зле — спас неразумного представителя собственного вида. Да, в конце концов, что ему мешает оказаться просто нормальным (с оговорками, конечно), правильно воспитанным мужиком? Марк сомневался в собственной скорости реакции, но закономерно предполагал, что постарался бы поступить так же.

А может быть, здесь идет более тонкая игра. Может быть, версия с 'мы знаем, что вы делали этой ночью' имеет право на достоверность. Может быть, Гнев Прародителей хочет сыграть на признательности к спасителю. Может быть...

Да все что угодно может быть, поморщился Марк. Против последнего варианта говорило то, что солдат Гнева не завел никаких душеспасительных бесед, не начал намекать и капать на мозги... Но пунктов 'за' тоже хватало, и от всех этих раздумий начала трещать голова. В итоге молодой человек решил, что все свои соображения по данному поводу оформит в текстовом виде и скинет Понимающему сотоварищи. Но это потом. А пока — аптека.

Отстояв небольшую очередь и слегка попрепиравшись с провизором по поводу мятого рецепта, Марк направился уже относительно неспешным шагом в сторону дома. Как ни обидно было признавать, но охранник сектантов прав: если с ним что-то случится, мама не порадуется. Да и отец тоже. Так что semper vigilo, как говорится.

И тут жизнь решила, что хватит расслабляться. Очередной 'подарок' судьбы ждал молодого человека, когда тот нырнул под арку на противоположной стороне проспекта и повернул за угол. Выглядел же этот сюрприз в виде двух до боли знакомых рож, буквально врезавшихся в Марка на встречном курсе.

— О, — смог выдавить тот, старательно подавляя рефлекторное движение бровями, вознамерившимися забраться на лоб. — Привет честной компании. Ну, как вчера сходили?

Виктор замялся. Андрей же выглядел откровенно испуганным. Впрочем, предположил Марк, может, это не страх, а совесть?

— Да ничего так сходили, — все-таки промямлил Виктор. — Без приключений, но занятно. Склад, как ты и говорил. Пыль да коробки. Пустые, даже спереть нечего.

— Вы, надеюсь, не наследили? — поинтересовался Марк с какой-то удивившей его самого язвительностью. Ну, в самом деле, чего это он? Радоваться же надо, что оба балбеса живы, здоровы и на свободе. Видимо, сценарий, предположенный Ярро, оказался близким к реальности: подростков взяли за ухо и отправили по домам, сделав вчитку, чтобы не мешались большим дяденькам.

Но честное слово, как же стало тепло, ярко и до смешного спокойно, когда эти наглые морды вдруг вынырнули из-за угла! Все-таки в глубине души у него обитает скептик, требующий вложить персты, подумалось молодому человеку. И ничего с этим не поделаешь.

— Абрамыч, обижаешь! — с натугой рассмеялся приятель. Андрей же, бочком отодвигавшийся в сторону от Марка, с готовностью кивнул.

— Чего там следить-то? Мы так, заглянули, посмотрели и ушли. Зря не присоединился.

Амнезия, напомнил сам себе Марк. Ложные воспоминания. Парни не виноваты. Почему же он так раздосадован? Зол? Сердит? Словно пролегла какая-то невидимая граница между ним самим и его... друзьями? Все еще?

— И это говорит мне главный параноик нашего района? — парировал он, чтобы не выдать свои подлинные эмоции. — Ну, теперь я за вас спокоен. Честно, волновался.

Виктор выразительно шмыгнул носом.

— Да мы вроде большие мальчики. Чего волноваться-то?

Вот теперь Марк не выдержал и вскипел:

— А, ну и отлично. Прошу прощения у больших мальчиков — меня ждут дела.

Он протиснулся между приятелями боком и решительно направился в сторону дома. За спиной напряженно молчали.

'Идиоты! — негодовал Марк, — Слабоумные придурки с нулевой способностью к эмпатии! Да чтоб вы вообще понимали в переживаниях! Да я... Да вы...'

С другой стороны, возражал ему голос разума, ну а действительно, с чего бы это ему нервничать больше обычного? Ни Витька, ни Андрюха не в курсе, что он был там с ними, видел ровно то же, что и они, и даже участвовал во всем сам. Нельзя их обвинять в том, что они пытаются собственные эмоции подавить напускной бравадой.

Марк глубоко вздохнул и обернулся, готовый извиняться. Увы, приятели за то время, которое занял его внутренний диалог, успели что-то там себе надумать и удалились по собственным делам. Ну и ладно, в общем-то — вполне возможно, что попытка наладить общение привела бы к очередной вспышке неконтролируемых эмоций. 'Я подумаю об этом завтра', как говорила героиня одной известной книги. А дома, между прочим, мама ждет.

Мама действительно ждала. Когда молодой человек начал выгружать добычу на кухонный стол, она подошла и внимательно заглянула ему в лицо.

— Марик, что-то случилось?

Единственный человек, которому прощалось подобное обращение. Марк неубедительно помотал головой.

— Да так. С Витькой слегка поцапался, плюс Андрюхе за компанию прилетело. Ничего такого, с чем бы не могло справиться милосердное время.

Мама притянула его к себе и обняла, растрепав темные кудри.

— Все-таки я не устаю поражаться, насколько ты у меня мудр не по годам. Это, видимо, в отцовскую родню — я-то всегда была барышней вспыльчивой и легкомысленной...

Марк рассмеялся.

— Да уж, и как вы только с отцом сошлись?

Она в шутку оттолкнула его и щелкнула по носу.

— Смотри, будешь дерзить — письмо не отдам.

— Какое еще письмо? — напрягся молодой человек. Мама пожала плечами и извлекла из кармана домашнего халата плотный конверт.

— Как я понимаю, это ответ на твой запрос по поводу учебы. Ты же рассылал заявки в вузы? Вот, ответили из... — она кинула взгляд на адрес, — межкультурного института исторической реконструкции и взаимного понимания. Странное название, но вроде организация серьезная. Эй, постой!

Но Марк уже выхватил письмо и ринулся в свою комнату. Захлопнув дверь, он тут же вскрыл конверт и развернул содержимое. Действительно, приглашение на очную форму обучения — а если точнее, на какие-то невнятные подготовительные курсы. Ничего не понятно... В этот момент загудел телефон. Приняв звонок, Марк услышал из динамика знакомый голос:

— Постарайся не удивляться, это мы с Зейном прикрываем наше с тобой взаимное сотрудничество бюрократическими методами. Чтобы родители не докапывались, где ты пропадаешь столько времени. А пропадать придется. Ну что, абитуриент, готов к подвигам?

-9—

Марк задергался. Он кашлянул в трубку, приоткрыл дверь и выглянул в коридор — буквально одним глазом. Потом почесал переносицу и смог оформить свои сомнения словесно:

— Вот прямо сейчас?

На том конце соединения Ярро рассмеялся.

— Дела? Понимаю. Скажи, во сколько, и за тобой заедут. Но хорошо бы успеть сегодня.

— Да, конечно! — отчаянно закивал Марк, забыв о том, что собеседник его не видит. Или видит? Комп-то все еще включен, а в поле зрения камеры он попадает. Да и, в конце концов, что мы знаем об инопланетной технике? — Мне недолго, мне с родителями поговорить!

Одним из самых первых моральных принципов, которые в процессе воспитания внушил ему отец, была коллективная ответственность. Собираешься куда-то — скажи, куда и на сколько. Ну хотя бы примерно. Планируешь делать что-то рисковое — предупреди близких, чтобы могли подстраховать. На самом деле, Марк не так чтобы строго следовал этой парадигме — только когда не было риска нарваться на родительский запрет, выдав секретные подростковые планы на какой-нибудь малый джентльменский загул. Например, перед вчерашним походом в 'как-оказалось-не-такой-уж-заброшенный' магазин он, естественно, промолчал. Но сейчас опыт и интуиция требовали поставить родню в известность.

Родня от известности прониклась и возрадовалась. Отец, отвернувшись от ноутбука, даже толкнул небольшую прочувствованную речь о пользе высшего образования и о плодах правильного воспитания. Мама, ехидно ухмыляясь и поправляя трубку капельницы (видимо, поставили, пока Марк общался с помощником Понимающего), всем своим видом выражала здоровые подозрения в том, что дражайший отпрыск сообщил любимым родителям далеко не всю правду. Впрочем, это у нее было профессиональное. Мама же.

Марк для виду прихватил из шкафа свои документы, а затем нырнул обратно в комнату и принялся размышлять. С одной стороны, Ярослав не сказал, что надо паковать чемоданы — то есть, брать смену белья, термос, соль и спички резона нет. А с другой, запас карман не тянет. Но тут есть шанс впасть во искушение и упихать в рюкзак половину квартиры. За этой дилеммой его застал новый телефонный звонок.

Голос в динамике был неожиданно женским, слегка недовольным:

— Марк? Выходи, возле подъезда.

И трубку кинули. Молодой человек поежился. Странно, что это не Ярро, не Баюн и не Зейн. Может, подстава? Понимая, что выглядит предельно глупо, он залез на табурет и снял с верхней полки наградной кортик дедушки Николая. Тот, в отличие от дедушки Соломона, видного деятеля науки, служил на флоте и в отставку ушел в чине каперанга. Впрочем, это не мешало старикам совершенно по-приятельски похлопывать друг друга по плечам во время больших семейных сборищ и наперебой травить цеховые байки. Ну, не мешало раньше. Теперь один уже в лучшем из миров, а второй где-то на исторической родине... Марк вздохнул, но предаваться унынию себе запретил.

Недурно было бы, к слову, проконсультироваться по поводу нынешней ситуации, причем с обоими прародителями. Дедушке Соломону вполне можно было позвонить — практически в любое время дня или ночи. В силу возраста тот мало спал и много работал над очередной монографией. А дедушка Николай был настолько колоритной и яркой личностью, что несложно было представить его реакцию на то или иное событие умозрительно.

Портупея лежала отдельно, и Марк не стал ее доставать. Засунув оружие за пояс и прикрывшись достаточно длинной толстовкой, молодой человек покрутил головой, кинул в рюкзак трусы, носки и футболку, а затем, поколебавшись, еще и тот самый фонарик. Теперь можно было выходить.