Провели несколько плавок, используя разные составы шихты, меняя время на "пробулькивание" расплава, подавая разное количество воздуха, непрерывно фиксируя результаты и выливая промежуточные образцы для опытов. Их потом и ломали, грели, исследовали всеми доступными способами. Результат — новая куча таблиц с данными. Познакомил деда с новыми высшими силами — интерполяцией, экстраполяцией и исследованием графиков. Уловили некоторые закономерности между составами исходного сырья, технологией производства и производимым материалом. Провели новую плавку по полученным данным — успех! Мы получили железо практически с теми свойствами, на которое рассчитывали! Причём не по уже готовому "рецепту", а по рассчитанным графикам, нечто среднее от существующих материалов. Дед, все более скептически относящийся в такого рода трате времени, наконец, проникся идеей. А когда мы в индукционной печке, в тайне от корелов, сделали ещё несколько расплавов, добавляя различные перетёртые камешки из дедовой коллекции, да испытали их, получив один прямо таки великолепный образец стали — сомнения Буревоя окончательно улетучились. Да, дело полезное, хоть и заняло всю зиму.
— Сергей, — сказал мне дед одним утром, — весна пришла.
Я посмотрел за окно. Сугробы ещё лежали, но на календаре был уже март месяц.
— А мы с тобой все занимаемся твоими этими инструментами. И конца краю этого не видно. Дед прав. Один древесный уголь чего стоил. Мы попробовали шесть разных сортов из наиболее распространённых деревьев. Все они чуть-чуть, но отличались. Какой-то горел лучше, какой-то быстрее разгорался, другой давал больший жар. Я предложил смешивать их. Учитывая возможность различных пропорций, различных средних размеров кусков, количество вариантов могло быть бесконечно.
— А ты говорил, что если мы с тобой сделаем все твои измерения, то сможем создавать те вещи, которые хотим, а не те, которые выходят сами. Получается же наоборот — все смешиваем, все пробуем, а результата никакого. Не пора ли остановиться?
— Эх, Буревой, братик мой названный. Нет, не пора. И никогда остановиться не получится. Сам понимаешь. И время на это выделять постоянно придётся, и каждый раз проводить такие вот опыты. Но сейчас, с нашими знаниями теперь, мы реально горы свернуть можем!
— Как? И когда? Мы же только пишем. Пишем и пишем, пишем и пишем... Если это твой научный подход — то лучше как раньше делать, по-старинке, — дед вздохнул, — давай уже заканчивать.
— Хм, заканчивать, говоришь... А давай лучше мы с нашим научным подходом сделаем что-нибудь из того, что у нас уже есть, и сравним. Как тебе мысль?
— Ну давай, на пробу. Но если не получится — давай лучше камнем да кирпичом заниматься, все равно строиться хотели.
— Договорились. Делаем трактор, как и договаривались. Проект старый возьмём, но материалы — новые применим, и расчёты проведём. Сравним потом результат.
— Вот это дело, — такое Буревоя устраивало, он всё-таки больше экспериментатор, чем проектировщик, ему бы руками пощупать да поглядеть, — только это, надо что-то с зависимыми делать.
Ребята перешли на пятый уровень вольности, заслужили. Теперь они под присмотром могли сидеть до десяти вечера в общем зале, а в воскресенье — так вообще целый день. Мы даже разрешали на улице им время проводить, при условии наличия "конвоя". Конвой, правда, был номинальный, Обеслав, Кукша, Веселина или барышни.И непонятно, охраняли они их или вместе просто время проводили. Обеслав даже винтовку свою один раз оставил, за что поплатился "отработкой" — нечего оружие бросать где попало. Следующий уровень предполагал возможность их выпускать на работы за пределы крепости, правда, тоже с охраной. И вот тут была реальная проблема — нам могло тупо не хватить "конвоиров". А если их выпускать толпой — то один охранник бы точно не справился. Дилемма, как любил повторять Кукша.
— Закон нарушать мы не будем, — я медленно в голове проворачивал ситуацию, — но и делать что, не пойму. Надо совет собирать, да их потом поспрашивать, как они вообще к нам относятся и где себя видят.
— Поспрашивать — можно. А лучше — клятву с них взять, что не убегут.
— Взять-то мы можем, только по местным понятиям они рабы, и сбежать из такого состояния — милое дело.Следовательно, пойти против клятвы, данной их богам, они спокойно могут, нашим — тем более. Может не сработать.
— Надо их на Перуново поле отвести, да потом пляски со светом устроить, как с мурманами. Может, смиреннее будут, — предложил дед повторить уже удавшийся опыт нагнетания религиозной истерии.
— Да не надо, чтобы смиреннее, надо чтобы нам поверили да тут остались. Нам покорные без надобности — товарищи нужны в делах.
— Ну, я это и имел ввиду, — сказал дед, — смиреннее — спокойнее. Чтобы пока не рыпались, а там и сами не захотят.
Собрали совет родственников, у нас было несколько объявлений. Первое, мы переходили к практическому использованию накопленных знаний. Второе, достижение пленными нового уровня свободы, и что с этим делать. Первый вопрос не вызвал споров, все уже тоже хотели увидеть результат наших трудов. По второму было сложнее.
— А чего там думать? Закон поменять и все дела, — выдал Кукша.
— Ага, а потом ещё раз поменять, и ещё раз. И когда там у них воля выйдет? К пенсии? Ну, к старости? Ты бы верил таким людям, которые собственный закон нарушают, да ещё и меняют как Перун на душу положит? Вот и я бы не стал на таких полагаться. А мы от них доверия ждём, доверия и поддержки.
— Ты думаешь, убегут? — Зоря задумчиво поглаживала уже большой живот, — Вроде не совсем дурни, понимают, что бежать некуда.
— Неа, не понимают, думают, село рядом есть, — это Обеслав, — в их местах деревни чаще стояли, рассчитывают, что и тут так. Мне Толик рассказывал.
— А там вообще заводило кто? Есть кто-нибудь, кто идею побега поддерживает?
— Юра. Он в основном воду мутит. Говорит, что рыбаком станет, как отец, когда по нашему закону вольная ему выйдет. Да Ладу в жены возьмёт, — Кукша посмотрел на нас, — с этим, кстати, как быть?
— Ему восемнадцать в этом году, может по закону, — подал голос Влас.
— А Ладе — семнадцать, не может по Закону, — вступилась за подопечную Зоря, — хотя я так и не понимаю, зачем мы так написали.
— За здоровье переживаем, есть определённый период, когда детей лучше рожать, в моё время его определили как восемнадцать лет. Насколько верно это — не знаю. Но рисковать девчонками молодыми, которые погибнутьмогут, детей на свет являя, не хочется. Потерпят — хуже не будет. Как больше узнаем о родах да теле человеческом, может, и закон изменим.
Такая постановка вопроса малость удивила моих родичей, особенно — барышень. Но определённое здравое зерно в ограничении времени для родов всё-таки было. Поэтому в штыки никто не воспринял моё предложение. А вот попытаться определить реальное время готовности женщины к родам — захотели. Особенно после пары рассказов про гибель рожениц. Внесли вопросы женской физиологии в список важных, но не срочных дел, был у нас такой. Стали дальше про корелов думать.
— Значит, Юру надо как-то тут оставить, подманить чем-нибудь, — продолжил я, — так? Рыбаком, говорит, стать хочет, как отец. Желание, кстати, похвальное, и нам тоже нужное. А потому, друзья мои, сделаем мы так...
На следующий день в торжественной обстановке мы вручили новые значки и внесли изменение в паспорта нашим зависимым. Новый уровень — это уже серьёзно, дальше и работать больше надо будут, и учиться. Если честно, у нас не все взрослые формальным параметрам соответствовали, например, шестого уровня свободы для зависимых. Ибо учебники по физике я только-только делать начал, а она наравне с химией, биологией, природоведением входили в курс обучения для зависимых. Вместе всем учиться придётся.
После вручения Юра было намылился на выход, за пределы крепости. Но мы воспользовались лазейкой в законе, там ведь сказано могут с конвоем, но не сказано, что конвой по первому требованию их водить туда должен. Ребята чуть поскучнели, но я пообещал им завтра выход в "поля". Подопечных для первой вылазки распределили так, что у каждого был куратор и ещё один сопровождающий. В крепости оставались только Зоряна и совсем мелкие дети. Правда, опасности не было, мы все предполагали быть недалеко друг от друга.
С Буревоем устроили Юрке оговорённый заранее спектакль, на тему "научи нас, сирых и убогих, юноша грамотный, как правильно рыбу ловить, а то сами мы косорукие, пескарями да килькой побираемся". Корел надулся от важности, начал вещать про лодки, сети, повадки рыб. Эффект нужный был достигнут, дед пошёл к своему подопечному, Толику, а я с Юрой отправился в ткацкие мастерские, где сети были развешаны. Мы до этого их не во все ремесленные помещения не пускали, от греха подальше, они больше на улице работали да на подготовке сырья. Не то чтобы секреты берегли, скорее, за здоровье их переживали, а то сунут руку в кислоту или спиртом надышатся древесным — и поминай как звали.
Пацан с интересов осматривал непонятные громоздкие ткацкие машины, потом мы перешли к сетям.
— Такая большая сильно, её только пять лодок или больше тянут, если рыбы много идёт, — он с умным видом комментировал увиденное.
— Да у нас только одна и есть, — я "горестно" развёл руками, — пошли, покажу, расскажешь, как правильно делать.
— Ну так а зачем такую сеть делали? Глупо это, неправильно, — Юра отправился за мной с видом приглашённого эксперта.
Пафоса и понтов у него хватило только до момента выхода за пределы крепости. Там, на берегу заводи, стояли вытащенные на берег две лодки— наш тримаран и баркас. Вторую дановскую лодку, на которой Торир приходил в прошлом году, мурманы забрали с собой, на торге продать собирались. Тримаран корела не смутил, он на нём сюда ехал, а вот вид судна, которое я позиционировал как рыбацкое, ввёл в ступор. Баркас был толстый, громоздкий, явно не скоростной. Без мачты и мест для крепления вёсел. Юрец смотрел на него и ловил руками падающую челюсть.
— Чья лодка? Где люди? Где весла?
— Это наш баркас для ловли рыбы, на нём с сетью ходим, — я смахнул рукой нерастаявший снег с брезента, что прикрывал лодку.
— А на веслах кто? Парус где? Как на воду спускаете? — пацан плечом пробовал вес лодки, та даже не дрогнула от его усилий.
— Да трактором и спускаем, машиной той, пар из которой идёт. А ходим на таком же двигателе. Экипаж, ну, людей на лодке, — два человека.
— И зачем такая большая лодка, если вдвоём сеть крупную не вытянешь?
— Так мы не сами тянем, машина тянет, а мы только дрова подкладываем и управляем ей, — я наслаждался обламыванием понтов у малолетнего подростка, — чего там тянуть-то? Мы за раз всего по сорок-пятьдесят пудов достаём...
Все, сейчас его инфаркт хватит. Юрка смог выдавить только своё традиционное:
— Заливаешь?
— Не, не вру. Вот как вода встанет, хочу тебя с собой взять, за свежим уловом. Третьим будешь, нам поможешь да профессию обретёшь. Ну, дело освоишь. А там глядишь, и сам на ней ходить будешь...
Это и был наш коварный план — привлечь на свою сторону подростков обещаниями разных бонусов от жизни в Москве. Заманивали подростков по проявленным интересам.Роза шла места выбирать под аптекарский огород, Толик с дедом поля осматривали, Лада с Сати собиралис наших сельхозугодий крапиву после зимы на семена, по части ткачества, значит. Вера, которая больше к творчеству тянулась, с Веселиной была, та ей должна уши прожужжать на момент живописи, макетов, рисунков и прочего.
— Вот только ты же как свободу получишь, уйдёшь сразу, — я "горько" вздохнул, — да и досидишь ли до вольной-то той? Ты парень сильный, смелый, рванёшь в лес — и поминай как звали. Опять самому придётся в лодку эту лезть и за рыбой идти. Я, если честно, это дело не очень — по металлу больше...
— Это чего это я уйду вдруг? — взвился Юра, — Я пока никуда не собираюсь. Буду эти, прох-врес-нию брать, ну, делу учиться. Потом поглядим...
Я про себя улыбался, независимо от времени подростки одинаковы. Самое для них обидное что? Что как к взрослым не относятся. Они же всё сами хотят делать, самые умные во всём, шишки бьют, но свои. А пообещай некую свободу действий да дело серьёзное предложи — схватятся, не глядя на свои навыки, умений и знания. Просто чтобы показать всем, что взрослые они уже, и никто им не указ. Вот хотел пацан рыбаком стать, лодку свою завести. А ему бац, предлагают стать капитаном целого сейнера. Понятно, что думает он о том, что вероятность такого развития событий мала, до сих пор не до конца верит мне, по глазам вижу.Но шанс-то есть! Вон он стоит, брезентом накрытый! И не надо год себе снасть искать, готовую дадут, и идти никуда не надо — все прямо тут, на блюдце с голубой каёмкой лежит. Значит, подумает Юра, я на это надеюсь, надо дождаться, правду ли говорят. Благо, не долго осталось, весна уже начинала вступать в свои права. На пару месяцев он тут точно задержится, а дальше посмотрим.
— Пойдём под брезент, это ткань вот эта, непромокаемая. Да, да, непромокаемая, я тебе лодку внутри покажу, да надо будет план работ по выходу на рыбалку сделать. Поможешь? А то я ни ухо ни рылом, как тут что паклей заделывать, как смолой обрабатывать.
Врал, конечно, Кнут научил, но пацану приятно, а мне не жалко. По лодке ползали, пока не стемнело. Юрец ушёл в приятном возбуждении в свой дом-казарму, остальные подростки, вернувшиеся "с полей", тоже на перебой рассказывали про свои похождения в этот день. Только Вера с Веселиной уединились и макет деревни разглядывали в углу общего зала, не принимая участия в общем восторженном гомоне.
Решив на какое-то время вопрос с пленниками, занялись проектом трактора. На новых инструментах, да на ладно сделанном кульмане, рисовали с дедом узлы и агрегаты. Чертил в основном я, дед искал по нашим записям материал по заявляемым мной свойствам. Ну там сплавы, дерево и прочее. Опыт постройки тракторов дал о себе знать. Мы по сути перевели на новую ресурсную базу отработанный проект. От получившихся расчётов дед малость впал в экстаз. По металлу выигрыш в два-три раза, по массе — в полтора-два, мощность при тех же габаритах должна получиться довольно серьёзная. Правда, из-за возросших характеристик и расход топлива должен был серьёзно увеличиться. Поэтому доработали проект — на бумаге появились конденсатор для отработанного пара, герметичная закрытая ёмкость для запаса воды, снабжённая хитрым механизмом долива, и по одному дополнительному цилиндру возле каждого уже существующего. Машина будет двойного расширения. Котёл чуть поменяли, массу других доработок запланировали. А сам проект сделали так, чтобы новинки можно было добавлять по одной, для испытаний. Теперь дело за строительствомнового механизма.
Процесс технического творчества, правда, прервался из-за радостного события в моей жизни. Как раз на день рождение Владимира Ильича, у меня родился сын. Зоряна вечером стала плохо себя чувствовать, потом у неё отошли воды. Я сидел, как на иголках, дед меня успокаивал. Обошлось, к четырём утра раздался крик, первый крик нашего нового гражданина и моей кровинушки. Барышни помогли принять роды, закутали маленького в одеяло из крапивы и принесли мне сынишку. Тот уже сладко спал, намаялся при появлении на свет. Я бросился к супруге, та лежала с белым лицом, тоже устала. Взял у госсовета нашего себе недельку отпуска по семейным обстоятельствам, и провёл её с женой и сыном. Его Володькой назвали, в честь моего отца. Роды у супруги прошли тяжело, уже всё-таки не девочка, долго приходила в себя. Но на третий день зараза моя любимая ломанулась заниматься домашними делами. Еле уложил обратно, пусть отдыхает. Перенёс кульман в дом, там и занимался проектированием, не отходя от семьи. Дед наделал мелкому деревянных игрушек, люльку, Веселина с Верой сшили всяких зверушек, человечков, я делал погремушки, Володька ещё больше сплотил наш род. А у меня появилось заодно время подробнее проработать проект трактора. Мелкий спит или кричит, супруга под боком, я с кульманом посреди кухни — идиллия...
