Спуская псов войны - роман завершен

Выбравшись из карьера, он критически оглядел своих запачканных в потрохах роевиков солдат и сказал:

— Ну-ка, все строем в душ... не снимая брони.

Проходя мимо экзоскелета, Леонид увидел, как сидящий в открытой кабине Ваэрта с ухмылкой показывает ему донышко кулака с оттопыренными горизонтально указательным и средним пальцами. Искин услужливо перевел этот знак, нарисовав в визоре стилизованное изображение руки с поднятым в понятном любому землянину жесте большим пальцем.

* * *

Жизнь постепенно налаживалась, основной проблемой осталось то, что немцы подразумевают под "вопросом номер один", точнее, отсутствие оного, проблемой номер два стала скука: играть с андроидами в покер быстро надоело. Еще одной незначительной занозой стал балларанский уродец с почти японским именем Турода, но своему почти тезке, врачу в миссии ООН Такеши Куроде, который когда-то оперировал Леонида, невысокому, всегда улыбающемуся и неизменно корректному японцу, он оказался полнейшим антиподом. Длинный, всегда надменный и заносчивый, никогда не скрывающий своего презрительного отношения не только к Леониду, но и к Кассу — вот уж кого наемник с радостью приложил бы мордой о край унитаза. И все бы ничего, да только Турода был не только медиком, но также компьютерным специалистом и помощником администратора, и потому временами принимал участие в совещаниях вместе с Ваэртой и Лаш. От Леонида не укрылся тот факт, что Ваэрта испытывает к Туроде сходные чувства, а Турода относится к Ваэрте немногим лучше, чем к землянину.

— Что с ним не так? — полюбопытствовал как-то Леонид, покидая зал совещаний.

— Это ассистент Кодамы, — хмыкнул Касс, — я краем уха слыхал, что он и раньше был тип очень заносчивый, а с тех пор, как стал ассистировать магистру — зазнался донельзя. Можешь не поверить — но его не любят даже свои. Включая самого Кодаму. Я только не могу понять — за каким дивом он терпит это чучело.

— Может, он гениален? — с сарказмом предположил Леонид.

— Все ученые, имеющие дело с Кодамой, весьма и весьма одарены: магистр с другими не работает. Я тебе больше скажу — у Кодамы в силу его высокого статуса широчайший выбор. Он пальцами щелкнет — и самые талантливые специалисты бросают свои рабочие места и строятся перед ним с немой надеждой в глазах, что выберут именно их. Насколько я знаю, даже последний механик-робототехник в шахте этой долбаной колонии — спец высокого класса.

— Эк ты загнул... Прямо Цицерон...

— Ну это чтобы ты понял, кто такой Кодама. И если он терпит возле себя столь неприятную личность... Может быть, ты прав, и Турода действительно гений, сопоставимый с самим магистром.

Леонид проводил шефа взглядом и сказал, обращаясь к самому себе:

— Ну да, ну да. Как же.

Вечером того же дня, когда наемник проверял посты или, точней сказать, делал вид, что проверяет, андроиды ведь с поста не отлучаются, искин сообщил о входящем вызове. Звонила Лаш.

— Командир, могу я задать вам вопрос личного характера? — сказала она.

Леонид чуть отошел к стене, пропуская мимо толпу спешащих на ужин гоблинов, каждый из которых непременно кланялся, проходя возле него, и ответил:

— Можете, отчего ж нет? Другое дело, что ответа не гарантирую.

— Я смотрела запись беседы с агентом по найму. Много раз. Вы мотивировали свой удар правом расквитаться за оскорбление, но я не могу понять, каким образом упоминание вашего деда могло послужить оскорблением?

Наемник не сразу нашелся с ответом. Вопрос-то несложный, да только именно его Леонид ожидал меньше всего. А вернее сказать — вовсе не ожидал.

— Встречный вопрос. Откуда у представительницы высшей расы интерес к мотивам поступков варвара-землянина?

— Вы снова приписываете мне чужую точку зрения. Я очень любознательна.

— Бросьте. Мы же прекрасно знаем, что балларан недолюбливают землян сильнее, чем кого бы то ни было еще.

Лаш неожиданно согласилась:

— Это действительно так. И я пытаюсь понять, почему. Я учитываю, но не разделяю стереотипы других, особенно если имею возможность составить собственное мнение, и пока что не нашла видимых причин, чтобы недолюбливать землян в вашем лице.

— И то, что я позволил себе прикрикнуть на вашего отца, тоже не причина?

— Я предупреждала его, что вы будете очень недовольны. Ваша реакция закономерна.

Леонид вздохнул.

— Хорошо, я объясню вам, — сказал он, — я запретил Кассу использовать память моих предков для рекламы. Он не послушал — вот и схлопотал.

— Почему запретили? Что в этом плохого?

— Потому что это гнусно. Видите ли... мои деды, что один, что второй, перевернулись бы в могиле, если б знали, что их внук воюет за деньги. Я горжусь ими, но вот они бы мной не гордились. Но, по крайней мере, делать деньги на их памяти я не позволю.

— Вот как? — в голосе Лаш появился интерес, — а за что они воевали?

Леонид чуть подумал.

— Выражаясь словами из песни — за то, чтобы их потомки, да и все остальные имели право встречать восход солнца беспошлинно. У нас не так давно была война. Часть землян вообразила, что они лучше других. Высшая раса. Что они могут решать, кому жить, а кому — нет. Вот с этими ублюдками мои деды и воевали.

— Речь о второй всемирной войне? Кажется, начинаю понимать, в чем корень проблем. Вы усматриваете некую аналогию между нами и нацистами, правильно?

— Неправильно. Вы и есть нацисты. Тот, кто считает свой народ лучше других — нацист по определению.

— Одно дело считать. Другое дело — объективная реальность. Так уж получилось по вине или желанию Великих Инженеров, что если есть две или больше рас — то все они между собой не равны. Кто-то всегда лучше других. Балларан на ступенях эволюции стоят выше всех — это не наша прихоть, а реальное положение дел.

Наемник мрачно ухмыльнулся и пожалел, что собеседница не видит этой ухмылки.

— Открою вам секрет. Те, которые сидели в танке, уничтоженном моим дедом ценой его жизни, считали точь-в-точь как вы. Они тоже искренне верили, что являются высшей расой, стоящей на вершине эволюции.

— Думаю, что ваше сравнение все же предельно некорректно, — невозмутимо ответила Лаш, — вы сравниваете нас и тех, с кем воевали ваши предки, всего лишь на основании сходных мыслей, но при этом не учитываете, что поступаем мы совсем иначе. Я бы тоже могла назвать вас наемным убийцей, ведь вы убиваете за деньги.

— Я — солдат! — возмутился Леонид, — я не убиваю за деньги, я воюю за деньги! С другими вооруженными солдатами, такими же, как и я!

— Вот видите, вы отрицаете, что являетесь убийцей, всего лишь на том основании, что ваши жертвы всегда вооружены, а жертвы убийцы — обычно нет. Хотя совершаете абсолютно те же действия с тем же результатом: получаете деньги, целитесь, нажимаете на гашетку.

Видите ли, командир, мы считаем себя высшей расой, потому что имеем на это не только фактические основания, но и моральное право. Нацисты вашего мира истребляли низших, по их мнению. Мы основываемся на тех же предпосылках, но делаем обратное. Балларан не истребляют низших, а помогают им. Как раз потому, что мы — высшие. Обязанность помочь другим возлагается на нас в первую очередь. Взгляните на коорнов. Никому до них дела нет — кроме нас. Эта колония, выглядящая с вашей точки зрения как рабовладельческое предприятие — она не приносит прибыли. Мой отец вложил в это личные средства, а также средства добровольных жертвователей, и множество сил. Прибыли он никогда не получит, во-первых, потому что не доживет до того времени, во-вторых, когда труд коорнов станет рентабельным, результаты их труда будут принадлежать им. Отец никогда не узнает, чего достигло его начинание — не доживет. И я, скорее всего, не доживу, несмотря на наши высокие технологии продления жизни. Но мы делаем, что делаем. Потому что это наша ответственность. Мы высшая раса, и это налагает на нас определенный долг по отношению к тем, кто ниже нас. Если не мы — то кто? Сссла, эгоисты, видящие в менее развитых всего лишь свои орудия? Радалгасты, зацикленные сами на себе и своей системе? Танду, не брезгующие присваивать чужое? Так уж вышло, что все те, чей уровень развития достаточно высок, ведут себя не так, как должна себя вести высокоразвитая раса. Остаемся только мы.

Я вот что вам скажу. Уверена, что если бы вы вначале разузнали, что и как мы делаем, а не спешили прилепить ярлык — сравнение с вашими нацистами вам в голову не пришло бы. Мы не истребляем слабых и не притесняем их — так в чем проблема?

Леонид усмехнулся. Гитлер и Гиммлер тоже были мастаки языком почесать. Наци есть наци независимо от того, что он там в свое оправдание скажет. Хотя теперь наемник лучше понял, почему Касс назвал балларан культурными нацистами. Им бы еще манеры немного подтянуть...

— Я, собственно говоря, не вижу проблемы вообще. Вы никого не жжете в крематориях, ну так и я никого из вас не убил, верно? Хотя Туроду — очень хочется.

На том конце канала раздался смешок, в котором Леонид натянутости не уловил.

— Вообще говоря, есть еще один вопрос, — сменила тему Лаш, — у вас никогда не возникало желание прогуляться за пределами колонии? Я веду к тому, что скоро должны прибыть мои коллеги-археологи, мы планируем провести исследования внизу, на "дне". Нам там понадобится охрана, вам — разнообразие.

— И весь предыдущий разговор сводился к тому, не скормлю ли я вас там хищникам из-за своих предубеждений? — улыбнулся наемник.

— Отчасти да. Я предпочитаю работать с теми, кого хорошо понимаю.

— Так вы — археолог?

— Археолог, аналитик, администратор, пилот, ксеносоциолог.

— Пять профессий? Круто. У вас, я посмотрю, владеть несколькими профессиями модно. Магистр набирает только таких многопрофильных специалистов?

— Не совсем, — ответила Лаш, — мы считаем, что любой человек должен уметь писать сонеты, менять пеленки, резать свиней, конструировать здания, планировать вторжения, управлять кораблями, вести бухгалтерию, возводить стены, вправлять кости, исполнять приказы, отдавать приказы, сотрудничать, действовать самостоятельно, решать уравнения, анализировать проблемы, программировать компьютеры, вкусно готовить, хорошо сражаться, достойно умирать. Специализация — удел насекомых. У нас принято владеть многими профессиями. А те, которые владеют только одной... скажем так, к ним относятся... не совсем как к равным.

— Знаете, я не думал, что удастся вот так непринужденно поболтать с балларанцем или балларанкой, особенно после встречи с вашей сестрой, — резко повернул ход разговора Леонид, — у меня тут еще обход постов не закончен, но — я с радостью буду сопровождать вас в экспедиции. А сейчас — я вынужден вернуться к обходу. Там что-то коорны расшумелись.

Лаш попрощалась и отключилась, а наемник вышел на перекресток, убедился, что поблизости никого нет, и вызвал Касса.

— Значит так, шеф, у нас проблемы. Большие проблемы.

— А именно? — насторожился тот.

— Лаш. Она делает вид, что почти ничего не знает о землянах и земной истории, но при этом цитирует Хайнлайна.

— Вот дерьмо, — прозвучало в наушниках.

* * *

— Говоришь, она пригласила тебя лично в группу охраны? Балларанам не свойственны межличностные отношения с низшими на таком уровне.

Касс сидел в комнатушке Леонида на стуле, сам наемник расположился на кровати.

— Ты уверен, что нас нельзя подслушать?

— Уверен. Я проверил — систем наблюдения в личных помещениях быть не должно, их и нет. Думаешь, для чего посты вместо камер наблюдения в секторах коорнов? Коротышки бы даже ничего не поняли — но ведь правила. Балларан повернуты на правилах, на их слепому следованию. Что еще сказала тебе Лаш, помимо того, что она археолог?

— Она также аналитик, администратор, пилот и ксеносоциолог.

Касс подпер голову рукой в классической позе мыслителя:

— Нестыковка получается. Из того, что я имею на семью Кодамы — Лаш была археологом, это ее первая профессия. Еще она специалист по безопасности, охранник высокого уровня. До того, как Лаш попала в аварию, другими профессиями она не владела. Администратор? Не к лицу дочери большого человека, но ради дела могла и освоить. Ксеносоциолог? Ладно, по стезе отца. Аналитик? В ее досье ни слова об этом. Пилот? Шутка, что ли? Она умудрилась разбиться вдребезги на обычном гравикаре.

Леонид пожал плечами.

— И что? Вполне могла овладеть профессиями. Вопрос только — когда успела?

— В том и дело, что времени у нее был вагон. Разбилась она сорок периодов назад, примерно. После этого — ни слуху, ни духу, о ней было известно только, что она выжила чудом и находится дома на лечении, вот и все. К ней даже не допустили никого из ее друзей — что странно для общительных вардоранцев. И теперь появляется тут.

Господин, Вардоран — третья планета, заселенная расой балларан примерно десять тысяч лет назад. Вторая по густоте населения в Империи Балларан.

— Тогда почему это тебя удивляет, если времени был вагон?

Касс потер щеку.

— Она — ассистент своего отца, как и Вэш, и много времени проводит в лаборатории. Но если Вэш — кибернетик, математик и нейробиолог, как и сам Кодама, то Лаш никаким боком не стыкуется с научными трудами магистра. Зачем в лаборатории, где разрабатывают церебральный интерфейс, нужен пилот или администратор? Здесь что-то странное происходит.

— Согласен. А магистр — он вообще чем известен?

— У него много достижений. Его самым известным докладом, который принес ему галактическую известность, стала совершенно пустяковая монография, в которой он доказал математически, что на данном этапе развития науки в галактике создание аналогового вычислителя с мощностью, хотя бы отдаленно соизмеримой с мощностью обычных компьютеров, невозможно.

— Так все плохо?

— Почему плохо, хорошо. Нет аналоговых компьютеров запредельной по нашим меркам производительности — нет сверхразрушительного оружия.

— Я имел в виду — аналоговые вычислители так сложны?

— Вроде того. Просто чтобы ты понял — нервный центр паука-крестовика по своей вычислительной мощности превосходит компьютер, с помощью которого американцы на Луну летали. Другой вопрос, что заставить паука решать математические задачи нельзя. Видишь ли, аналоговые вычислители способны обрабатывать одномоментно чудовищные объемы данных. Ты лишь выглянул в окно на одну секунду — твой мозг принял и обработал массу информации. Вон та машина красная и способна взять сто километров в час за семь секунд, вон та девушка явно спортсменка и ты был бы не прочь с ней закрутить, а тот дом сложен из кирпича в три слоя и из "калаша" стену не прошить. Ты не думал об этом, мысли сами проскочили. При этом ты на уровне рефлекса понимаешь, что такое километр и каковы характеристики автомата. Каждая деталь мира, что ты увидел, сопровождается отдельным информационным процессом в твоем мозгу. Если попытаться смоделировать твой мозг и твою память на компьютере... скажем так, это не получится. То, что твой мозг обрабатывает рефлекторно, бинарный вычислитель должен вначале перевести в очень громоздкий двоичный код, а потом еще и попытаться обработать. Задача непосильная. Одно, в чем компьютер тебя обставит — точные числа. Во всем остальном ты впереди.