Один из Шестнадцати (книга первая закончена)

Наконец, кто-то обратил внимание на размашистую надпись на папке: ТЕМА 1К (ВОСТОК). Почему 'Восток', спросил молодой инженер из группы Лебедева.

— Потому что, товарищ Молодцов, ветер с Востока преобладает над ветром с Запада, — серьезно ответил Главный и вышел, привычно породив немую сцену. (в реальности В.В.Молодцов и был автором этого названия, если не приукрашивает, но его уже не спросишь — прим.авт.)

Теперь, спустя несколько коротких месяцев, на стапелях опытного завода уже формируются первые серийные 'фары' спускаемых аппаратов и цилиндры приборных отсеков. Два первых экземпляра, изготовленные полукустарным способом, набитые регистрирующей аппаратурой вместо штатной начинки, уже успели слетать по суборбитальной траектории на испытание теплозащиты. Первая капсула разбилась, не вышел парашют, но вторую вместе с бесценными данными удалось спасти.

Новым, полноценным машинам до окончательной сборки еще далеко, поэтому у аппаратов слегка растерзанный вид. Ранний прототип управляющей ЭВМ, присланный Старосом, никак не помещается в свой штатный закуток внутри корабля. Поэтому, он сейчас подключен извне, но на начальном этапе это даже удобно. Толстые и не очень кабели тянутся повсюду, везде стоят стремянки, стропила и стрелы, а люди в белых халатах лихо ползают по ним, иногда будто бы нарушая закон всемирного тяготения.

Королев не выдержал, подошел поближе. С интересом обошел вокруг ящика с ЭВМ, коснулся ладонью панели, на которой ярко горят в ряд не очень понятные цифры, словно в фантастическом кино о будущем. С улыбкой пожал руку подошедшему Олегу Макарову.

— Как вам новая техника, Олег Григорьевич? — поинтересовался Королев. — Не подведет?

— Чудеса, Сергей Павлович, — скромно улыбнулся в ответ совсем еще молодой Макаров. — Техника волшебная. Были у нас сомнения, но теперь я даже не представляю, как бы мы делали все по-старинке.

— Вот поэтому вас, самых молодых, и привлекаем, — веско подтвердил Королев. — У вас мозги свежие, пластичные. Те, кто постарше, пусть делают более привычные вещи. Они не поймут вашей специфики, или поймут не сразу.

— Тут вы правы, — чуть погрустнел Макаров. — Мы с чистого листа все изучаем, кадров нет. Передний край. Если бы не Филипп Георгиевич и его 'старосята'...

— Ничего! — подбодрил его Главный. — Скоро у нас эти машины во всех институтах изучать будут, а чуть позже и в школах. Будет у вас смена. Но вам предстоит самое трудное, быть первыми. Что у вас сейчас происходит?

Макаров с огромным энтузиазмом пустился в объяснения.

— У нас впервые заработало сопряжение систем корабля и нашей машины, — гордо начал он, но потом чуть замялся. — АЦП работают, сигналы по шине проходят. Но у нас пока нет полностью рабочих систем, поэтому для пробы мы подключили... временно... освещение.

— Тут без ЭВМ никак! — Королев не удержался и одобрительно захохотал. — Но суть вашего эксперимента понятна. Покажете, как работает?

— Конечно, — Макаров снова оказался в своей стихии. — Вот, посмотрите на пульт.

Королев увидел, как Макаров уверенно надавил грубоватого вида клавишу, рядом с которой прямо на железный бок ящика наклеен кусочек пластыря с рукописными буквами 'ПРГ'. Увы, присланный Старосом прототип весьма далек от промышленных стандартов. Потом молодой инженер нажал несколько цифровых клавиш, и на верхнем индикаторе под такой же наклейкой 'ПРГ' выстроились в четкий ряд ярко-зеленые цифры '101'. Завершило процедуру нажатие клавиши 'ДА'.

— Я запустил нашу программу с номером 101, — прокомментировал Макаров. — Это очень простая программа, которую мы написали именно для этой цели. Теперь она активна, мы можем с ней работать.

— А почему остальные индикаторы не горят? — спросил Королев, показав рукой на темные полоски ниже. — Почему программа ничего не показывает?

— Потому что мы еще не сказали ей, что показывать, — снова поспешил объяснить Макаров. — Нам нужна переменная с адресом 'ноль', то есть самая первая для нашей программы.

Он нажал клавишу 'АДР', ввел ноль, тут же отобразившийся в одноименном поле и два раза нажал 'ДА'. На самом нижнем индикаторе в поле отображения данных загорелась одинокая единичка.

— Программа считывает нужный порт и выводит полученную цифру, — объяснил Макаров. — Единичка означает, что свет сейчас горит. Если погасить свет вручную, то высветится ноль.

Королев пристально взглянул на полусобранный корабль и обратил внимание на полоски яркого света, пробивающегося изнутри.

— Интересно, — заметил он. — Значит, вы повесили питание освещения на общую шину, через простую самодельную схему сопряжения, и теперь можете считывать ее состояние. А менять можете?

— Запросто, Сергей Павлович, — подтвердил довольный инженер. — Вы сами попробуйте, это несложно.

— Доверите, Олег Григорьевич? — серьезно уточнил Королев, внутренне уже приняв предложение. — Тогда говорите, что нажимать.

— Почти то же самое, — начал инструктировать Макаров. — Кнопка 'АДР', это значит адрес. Ноль, это адрес переменной, потом 'ДА', потом новое значение переменной, то есть ноль и еще раз 'ДА'.

Едва Королев вторично нажал на 'ДА', как полоски света, тянущиеся из недр корабля, исчезли.

— Кажется, работает, — с довольной улыбкой прокомментировал Главный. — Молодцы, только теперь подключите что-нибудь более сложное. Что у вас на очереди?

— Сначала связь и телеметрия, — объяснил инженер. — То есть та ее половина, которая будет работать через ЭВМ. А потом по порядку, как собирались, с хвоста. Высотомер, парашюты, система мягкой посадки. Когда Филипп Георгиевич пришлет нам первый летный ящик, можно будет начать сбросовые испытания, как планировали.

— Отлично, — Королев подбодрил его широкой одобряющей улыбкой. — Времени мало, американы от нас не так сильно отстают. Нельзя давать им шанс.

— Можно вопрос, Сергей Павлович? — слегка запинаясь, решился Макаров. — Кто полетит на нашем корабле? Когда будет отбор пилотов?

Королев задумался на пару мгновений, стараясь подобрать правильные слова. Он знает, что перед ним будущий 'летающий инженер', но все-таки будущий. А здесь и сейчас это работа для совсем других ребят.

— Поймите меня правильно, Олег Григорьевич, — доброжелательно начал Главный. — Мне самому страсть как хочется сесть в нашу машину и полететь. Но мы с вами инженеры, а не пилоты, а нам сейчас для первых испытаний нужны именно пилоты. Поэтому, для начала, будем набирать летчиков. И это случится уже очень скоро, потому что я хочу, чтобы эти ребята плотно работали с вами с самого начала и знали свой корабль до последней гайки. Поэтому, первыми полетят они, а мы с вами, Олег Григорьевич, будем работать на своих местах. Чуть позже, когда дорожка в космос будет проложена, полетят другие. Например, ученые и инженеры. И если мне, если честно, уже поздно, то вам, такому молодому, просто пока чуть-чуть рано. Вы сейчас нужны здесь, на своем месте.

— Понимаю, — скромно кивнул Макаров. — Спасибо, Сергей Павлович. Я не подведу.

Королев никогда не сомневался в способностях молодого инженера, более того, сейчас он абсолютно уверен в нем. А вопрос с пилотами решится уже совсем скоро. Хоть и есть соблазн попробовать переманить опытных летчиков-испытателей калибра Мосолова или Васина, но если подумать, то их опыт может даже пойти во вред. Дело совершенно новое, и опытным испытателям придется ломать многие представления и привычки, а это большой риск.

Лучше набрать строевых истребителей, достаточно молодых, не успевших еще застыть в своем профессионализме и кастовости. Учить их будет не в пример легче.

— — — — — — —

— — — — — — —

— — — — — — —

Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года

Вадим никогда не верил в какие-то суровые наказания, которым можно подвергнуться, если немного отойти от правил. В конце концов, никто не собирается никому вредить, просто дальше сдерживать любопытство уже совершенно невозможно. Парни, конечно, и так знают немало, но и вопросов до сих пор остается, хоть отбавляй. Что это за Иван, друг и соратник Бориса Сергеевича, который годится ему во внуки? О чем они подолгу говорят с Президентом за закрытыми дверями? И самое главное, как именно осуществляется доступ в прошлое? Работа мнемо-проекторов вполне понятна, студенты давно уже сами готовят данные для реципиентов, но как передается сигнал туда и обратно сквозь время? Никто не потрудился даже намекнуть.

С другой стороны, легко сообразить, что самая дальняя серверная стойка, в которую сходятся все кабели из бункера, содержит в себе главную тайну. Никаких серверов или чего-то похожего там нет, лишь простой металлический контейнер с множеством адаптеров и разъемов. Через это же непонятное устройство идет связь с внешним миром. Студенты давно и упорно пробуют нащупать брешь в защите, но каждый раз остаются в дураках. Это не похоже на обычный сетевой экран, сайты открываются и работают, адреса легко отвечают, но если попытаться сделать что-то еще, то словно опускается непроницаемая завеса. По памяти достучавшись до оставленного 'на всякий случай' прокси-сервера, они попробовали отправить письмо сами себе, но неожиданно почтовик получил отказ, при этом 'прокся' до сих пор продолжает работать. Такое ощущение, что трафик анализируется на лету, причем анализирующая программа ПОНИМАЕТ, что именно пытаются сделать пользователи, и точечно подчищает всю их деятельность, которая может выдать их личности или следы активности. У Вадима оказалась в запасе своя закладка, незаконно оставленная на сервере родного университета, но логин, содержащий слово 'vadim', хитро написанное в разных кодировках и регистрах, не сработал. Видимо, программа посчитала, что не стоит оставлять такой явный след в логах серверов. При этом гостевой логин, состоящий из хаотических букв и цифр, прошел на ура, но и с этого сервера ничего отправить не удалось.

Они оба не новички по части взлома сетей, но запас трюков, который можно испробовать, очень быстро закончился. Когда это произошло, они стали уверены, что 'нечто', стоящее на страже безопасности, обладает если не разумом, то уж точно пониманием процессов функционирования сетей, причем весьма тонким. Ловить стало нечего.

Дни шли за днями, работа делается, гигабайты данных уходят во чрева проекторов, чтобы яркими снами направить людей из прошлого по нужному пути. Обратно идут уже терабайты и петабайты! Телеметрия, разведданные и просто картинки, звуки, панорамы.

Вот помолодевший даже внешне Королев в кресле почти собранного первого спускаемого аппарата, вполне бегло переключает режимы бортовой ЭВМ. Вот мрачный Фон Браун, явившийся в штаб-квартиру 'Макдоннел' со списком замечаний после первого аварийного испытания САС (система аварийного спасения — прим.авт.). Вот первый прожиг двигателя для блока 'И' на новом стенде под Воронежем и строительство будущего водородного комплекса в той же местности. Вот первое завывание набирающего обороты исполинского турбонасоса будущего двигателя F-1 на стенде Рокетдайн.

Картинок очень много, но из-за разницы в скорости течения времени посмотреть их все нет никакой возможности, так что весь материал записывается 'на потом'. Скоро появятся и главные действующие лица, космонавты и астронавты. Время почти пришло.

Михаил так и не избавился от желания хоть немного приоткрыть тайну, бездействие его угнетает. Он решил хотя бы подойти поближе к таинственной стойке и посмотреть на нее вблизи, хоть студентам очень настойчиво рекомендовали этого не делать. Когда Михаил обнаружил, что двери в их апартаменты не запираются, он предложил Вадиму совершить небольшую вылазку. Вадим не пожелал ввязываться в авантюры, и парни поначалу чуть не поругались. К счастью, из-за очевидной прослушки переговаривались они только посредством записок, поэтому даже ссоры у них не получилось, не тот накал страстей. В конце концов, осторожный Вадим тоже сдался и оба стали ждать момента.

Однажды, когда академик Мельников ненадолго уснул в своей 'каюте', а загадочны Иван Родин куда-то отлучился, они открыли дверь своей 'берлоги' и направились к серверам. Свет не включали, все стойки неплохо освещены сами по себе, а эта, главная, кажется, светится изнутри благодаря нескольким мощным светодиодам на крышке. Тяжелое, явно бронированное стекло покрывает столь же массивную и основательную стальную раму. Закрепленное несколькими ремнями, там лежит нечто, похожее на небольшой потертый чемоданчик. Тонкая, едва видимая полоска оптического кабеля уходит в небольшое отверстие в боку крышки, и других соединений нет. Все остальное нагромождение кабелей вьется вокруг да около, соединяясь через аккуратно закрепленные адаптеры. Стало ясно: то, что управляет всем этим комплексом, самая главная тайна бункера, находится здесь, внутри потертого чемоданчика.

Оба прикоснулись к стеклу одновременно, и словно бы услышали легкий, но далекий звон. Бронированный массив стойки приятно холодит пальцы, тишина в помещении почти абсолютная, но есть там что-то еще. Тихий звон, едва слышный поначалу, кажется, нарастает?

И тут, словно ветерок подул, как если бы окно приоткрыли. Ни испугаться, ни сдвинуться с места парни не успели, свет потемнел и исчез, оба студента как бы зависли в пустом черном пространстве без движения. Но что-то там мерцает, неверное, обманчивое и легкое, словно копна черных волос на ветру колышется. Красиво! И не звон это вовсе, а голос, высокий и звонкий, приятный и мелодичный. И темнота уже не темнота, оба без усилий парят среди светящихся нитей, тянущихся узлами, петлями и ответвлениями, пульсирующих от потока протекающей энергии.

И опять голос. Это не речь, но что-то подобное, хоть и непостижимое. Не песня, но и не крик. Не разум, но сознание. Не мудрость, но понимание. Что-то странное и чужое, но не чуждое, и вполне жаждущее общения. Только сложно общаться с такими медлительными существами, пусть они даже это студенты третьего курса. Нет в них жизни! Нет в них искр резонанса, нет ярких силовых контуров, по которым может летать энергия, пульсируя и вращаясь вихрями, как разноцветные обручи! Странные они, очень странные. И голоса у них нет никакого, ни в одном доступном диапазоне, ни одной гармоники, ни одного отклика, ни одной вспышки красок.

Темнота отступила так же неожиданно, тонкие яркие нити погасли и пропали из виду. Только голос все еще раздает в головах обалдевших студентов, слабея с каждой секундой. Наконец, оба окончательно пришли в себя, дружно хыкнули, как после удара в поддых и, не сговариваясь, с размаху сели прямо на холодный пол бункера.

— Вот это да, — пробормотал Михаил, потирая лоб. — Чертовщина.

— А ты голос слышал? — тихо спросил Вадим. — Аж мурашки идут.

— По-моему, у нее очень приятный голос, — добродушно сказал Иван Родин за их спинами. — Расчудесное альто, готовая Ольга из 'Онегина'.

Студенты резво поднялись и разве что не встали по стойке 'смирно', боясь даже слово сказать. И откуда только рефлексы взялись?

— Вольно, — успокоил их Иван. — Тут даже децимацию не устроишь, вас всего двое. Поняли, что лезть не надо?