Всю ночь, пока младшие курсы спали (или притворялись глубоко спящими), дверь Большого зала открылась, и внутрь на цыпочках входили молчаливые старшекурсники, бросали в Кубок свое имя и уходили, не обронив ни одного словечка, даже если происходила случайная встреча.

В кромешной тьме часа Быка, к Кубку огня приблизились двое, которые отличались от остальных претендентов необычайно побелевшими волосами и короткими, такими же белыми, бородами. У самой черты запрета сутуловатые фигуры остановились и глубоко вдохнув воздух, одновременно шагнули вперед, пересекая ее.

Не почувствовав со стороны барьера, возведенного самим Альбусом Дамблдором, никакого сопротивления, они, кряхтя, ринулись вперед и, бросив в Кубок куски пергамента, повернулись и, наутек, семенящей старческой походкой, покинули Большой зал.

Перед большой картиной с натюрмортом они остановились и, еле дыша, пощекотав грушу на холсте, вошли в открывшийся освещенный коридор. Он вел к большому кухонному помещению, в котором вовсю кипела работа, несмотря на поздний (или ранний, смотря как) час ночи. Сотня домовых эльфов сновали там и сям, готовили пищу: пекли хлеб и булочки, резали овощи, варили суп в огромных котлах, на вертелах жарились большие куски мяса.

На вошедших обратил внимания только одно из маленьких созданий и то только, чтобы отдать им в руки заранее заполненную снедью корзину и две склянки с желтоватой жидкостью.

Двое, выпив сразу зелье из склянок, стали меняться: космы бород втянулись в кожу лиц, среди белых волос перемешались рыжеватые пряди, которые увеличивались с каждой секундой, пока головы не покрылись красноватой шевелюрой. Сутуловатось исчезла, спины и плечи выпрямились и стало видно, что это были одинаковые на вид, очевидно близнецы-старшекурсники.

Закончив с этим, они переглянулись, заржали как кони и ударили друг друга ладонями.

— Что это было, Дред? — выкрикнул один из парней.

— Мы поимели Кубок, Фордж! И подставили Ронникинса! — продолжая ржать, ответил другой.

Потом, обнявшись за плечи руками, забрали корзину и отбыли в направлении к факультетской гостиной Гриффиндора, шепотом подпевая смешную песенку, состроили танцевальное па по коридорам спящего замка.

* * *

— Корнилиус, у меня к тебе есть просьба.

Толстенький мужчина не поверил своим ушам. После того зашифрованного разговора во время ужина между владельцем самой значимой адвокатской конторы, Говардом Стоуном и владельцем замка, и хозяином вечеринки, Люциусом Малфоем, после всех маленьких подсказок среди брошенных реплик теперь и это! О чем могла быть просьба белобрысого нахала? Не будет ли, часом, о пересмотре приговора сестре его жены, Беллатриссы Лестрэйндж?

Министр Магии, после оправдания Сириуса Блэка, считавшегося на долгие годы правой рукой В...хм, Того-самого, уже ничему не удивлялся. Год назад развернувшийся феерически пересмотр, как оказалось, никогда несостоявшегося процесса над волшебником, которого обвиняли в предательстве друзей и убийстве маглов, закончился полным посрамлением Визенгамота вместе с Министерством и СМИ. Корнилиус Фадж побоялся представить себе, даже угадывать не осмелился, что за козырь прячет в рукаве скользкий блондинистый удав, раз просит у самого министра магии. Но продолжение высказывания Люциуса оставило Фаджа надолго в тупик.

— Жду от директора Хогвартса любого, даже самого мерзкого подвоха, Корнилиус. Прошу тебя, закрой комнаты Драко и Гарольда своей палочкой, чтобы ни какими выкрутасами наш бородатый друг, Альбус Дамблдор, втянуть их в Тримагический Турнир не успел.

Что за? ... Сперва, Фадж не понял во что его впутывают, так быстро случился переход с Суда на Хогвартс и подростки Малфоя.

— Но почему? — недоумевал министр. Каждый молодой волшебник мечтал быть чемпионом своей школы в Турнире, почему Люциус думал, что его мальчики этого не захотят? — Разве не порадуешься, если парни поучаствовали в таком выдающемся турнире. Знаешь, это принесет им послабление на то время, когда им придется искать работу.

— Какая работа, Корнилиус? Мы говорим о моем сыне и о лорде Блэке, на кой им поблажки?

— Да, да! Ты прав, я не сообразил, извини меня. Но, Люциус, парни, может быть, захотят повыпендриваться перед ведьмочками ... — сказав это, Фадж тут же вспомнил, что и Драко, и тот выскочивший, как заяц из шляпы маггловского фокусника, мальчик, Блэк, уже помолвлены и невесты сидят у женихов на коленях неподалеку от взрослых. С досадой, он злостно ударил себя по лбу и подумал, какой он сегодня придурок.

Парнишки, белобрысый и черноволосый, виновато посмотрели на своих невест и пожав плечами, со снисхождением кивнули в направлении министра магии. Фадж заметил это и был благодарен им, хоть за то, что пальцем не повертели у виска в его же адрес.

— Но они входят в состав делегации своей школы, ведь так?

— Да, но это формально, потому что оба они несовершеннолетние. Драко этой весной исполнилось четырнадцать лет, а Гарольду зимой будет тринадцать. Им участвовать в соревнованиях запрещено Правилами Турнира. А я, в качестве отца и опекуна, запрещаю им появляться на территории Хогвартса до того времени пока не пройдут выборы чемпионов. Да будет так! — резко взмахнув тростью, из вершиной которой отделилось золотистое свечение магии, он запечатал свой запрет. — Так, что, будь добр, закрой их в комнатах, а завтра, на отборе чемпионов, мы все тебя поддержим.

Корнилиус Фадж ошарашенно таращился на руку старшего Малфоя, в которой матово сияла черная, украшенная серебряным набалдашником, трость.

— Люциус, я думал ты в трости прячешь кинжал, оказывается, там есть и палочка.

Блондинистый мужчина ухмыльнулся удивлению своего гостя и помедлив немножко, решился открыть тому глаза:

— Она и есть моя палочка, Корнилиус, но больше подробностей не ищи!

* * *

После ужина, когда, наконец, золотые праздничные тарелки опустели, зал зашумел в ожидании следующего события — отбора чемпионов. Дамблдор, пошептавшись с директорами Шармбатона и Дурмстранга, поднялся с места и объявил:

— Кубок огня должен уже начать выбор, друзья. Каждого, кого он выберет, прошу зайти в комнату, примыкающую к залу. — Палочкой он указал на открытую дверь за преподавательским столом. — Там мистер Бартемиус Крауч проинструктирует их о первом туре состязаний.

Упоминаемый министерский работник, бывший Глава Аврората, но сидящий теперь за преподавательским столом с потрепанными крыльями, так и не оправился после показательного процесса и последующего полного оправдания Сириуса Блэка. Сегодня мистер Крауч, с повисшими плечами и безучастным видом, смотрел на свою пустую тарелку и молчал.

Дамблдор махнул узловатой палочкой и все свечи в зале погасли. Кубок огня остался единственным источником света и его синеватое сияние делало лица присутствующих смертельно бледными. Вдруг, синие языки пламени вспыхнули и ослепили прикованные к нему глаза зрителей.

— Еще секунда и-и-и-и ... — объявил Дамблдор.

Пламя налилось красным, снопом искр вместе с кусочком пергамента взлетели к потолку. Зал замер в ожидании. Отбросив бороду за плечо, Дамблдор протянул руку и подхватил листочек и на свете снова посиневшего пламя Кубка, высоко прочитал:

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крум.

Зал содрогнулся аплодисментами. Все восхищались молодому ловцу болгарской сборной по квидичу и выбор его в чемпионы никого не удивил.

Высокий, но сутуловатый парень, поднялся со своего места за слизеринским столом и слегка пружинистой походкой отправился к задней комнате. Его шаги сопутствовали громкие крики одобрения всего зала.

Кубок снова изрыгнул красное пламя, искр и новый листочек. Прочитав его, Дамблдор объявил на во всеуслышание:

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!

Светловолосая девушка невиданной красоты встала с места на столе Рейвенкло и танцующей походкой, собрав восхищенные взгляды мужской части и ненавистные — женской части публики, прошествовала за Крумом. Одинокие аплодисменты рейвенкловцев и расстроенное молчание остальных шармбатонцев, среди которых были и несколько спортивно выглядевших парней, указывали на то, что выбор Кубка всех ошеломил.

Зал опять утих в ожидании имени чемпиона принимающей Турнир школы, Хогвартса.

Все опять повторилось — красное пламя, искры и третий кусок пергамента вылетел из пылающего жерла Кубка.

— Чемпион Хогвартса — Рональд Уизли! — севшим от удивления голосом прочитал Дамблдор и зал, услышав имя, затравленно смолк.

Все уставились на ошарашенного рыжего парня из Гриффиндора, а некоторые из школьников принимающей Турнира школы, зная из первых рук возможности рыжего мальчика, стали биться головами об столы и стонать от отчаяния.

Взмахом палочки Альбус зажег свечи, чтобы снова прочитать имя на пергаменте: да, действительно, там стояло имя младшего из сыновей Артура и Молли Уизли. Ничего не понимая, директор Хогвартса стоял с отвисшей челюстью и впился взглядом в покрасневшего от внимания всех присутствующих в зале Рона, который сидел замерший на своем месте и никак не реагировал на тычки близнецов.

Наконец Джинни, его, за ночь похорошевшая сестра — третьекурсница, крикнула ему в ухо:

— Рон, Рональд Уизли! Чего спишь, иди, давай, тебя в чемпионы выбрали!

На автомате ее брат поднялся и обернулся к входной двери Большого зала, не понимая, что это с ним случается, что от него хотят и, самое главное, кто во всем виноват.

— Не туда, а туда! — указала ему Джини направление, повернув его к задней комнате, куда ушли двое других чемпионов.

— Но я не ... — начал парень возражать, потом настоящее его настигло и захлестнуло шквалом эмоций. Его коленки стали подгибаться и, увидев это, близнецы вскочили и придержали младшего брата с обеих сторон, что-то ему зашептали в уши, объясняя ему как он должен правильно отвечать, а тот закивал как болванчик головой, соглашаясь с ними.

Кое-как собравшись, Рон побрел шаткими шагами к преподавательскому столу. Шел целую вечность, пока не посмотрел в глаза Дамблдора и не увидел в них ужас и непонимание. Рону стало не по себе. Как ему быть, если даже директор не в состоянии понять случившееся и не хочет поддержать его.

Но, вот, белая борода колыхнулась в сторону задней комнаты, давая знать парню куда он должен зайти и Рон, как во сне, последовал в указанном направлении.

— Рональд, ты наш царь! — к крикам близнецов присоединяется весь стол Гриффиндора и сердце парня замерло от радости. Наконец, наконец ему одному из всей семьи предстоит что-то волшебное.

Мадам Максим и Игорь Каркаров последовали за мелко дрожащем и шатающемся чемпионом Хогвартса. У самой двери директриса французской школы повернулась, чтобы позвать Дамблдора, но он отрешенно стоял и взирал на Кубок, какбы ожидая новой красной вспышки.

Но такая не последовала, напротив, синеватое сияние постепенно угасло и Кубок стал выглядеть как простая, оттесанная деревенским столяром чаша — пыльная, некрасивая, слегка отталкивающая.

Уже дойдя до самой двери комнаты, в которой его ожидали чемпионы Тримагического Турнира, вместе с директорами других двух школ, профессорами Хогвартса и судьи, за спиной Дамблдора вспыхнуло красное свечение и он, на автомате повернулся и сумел словить парящий среди искр обгоревший листочек пергамента.

Наконец! Все-таки ожидания Альбуса увенчались успехом, и он развернул кусочка, чтобы прочесть имя Гарольда Регулуса Блэка, но там, незнакомым почерком, стояло совсем другое имя.

Прочитав его, ноги у старого волшебника подогнулись от страха и ужаса. "Ф" померещилось перед глазами красным светом.

На листочке он прочитал "Гарри Поттер".

Пока директор принимающей Турнир школы дрожал и держался рукой за дверной косяк, чтобы не упасть, дверь Большого зала открылась и внутрь прошествовала группа людей, впереди которых, красуясь новой полосатой мантией и подпрыгивая из-за избытка эмоций, шел сам министр магии, Корнелиус Фадж.

За ним, между двумя прекрасными девушками-шатенками, плыла как лебедь на воде леди Малфой, с отсутствующим выражением лица, не смотря ни на кого. Шествие заканчивала троица джентльменов: посередине бодро шагал лорд Малфой, с левой стороны присутствующие в зале заметили младшею копию Люциуса — такой же блондинистый подросток, с правой — не отставая, пружинистой походкой шел парень, появление которого дурмстранговская делегация встретила бурными рукоплесканиями и криками.

Дойдя до середине Большого зала, молодые люди отделились от взрослых и отправились к покрытому зеленой скатертью столу факультета Слизерина, помахав на прощанье чете Малфой.

Им освободили места в самую гуще дурмстрангцев и, когда четверо расселись среди друзей, все начали им рассказывать, как прошел отбор чемпионов. Пока новоприбывшие слушали подробности, министр и чета Малфой скрылись в комнате чемпионов, куда отправился и чем-то удрученный Альбус Дамблдор.

Глава 11.

А внутри разгорался недюжинный спор.

— Но это пти гарсон, мадам Максим! Он не может состязаться с нами! — восклицала красивая француженка Флер. -И как он п'гошел че'гта зап'гета? Он сказал, что учиться на четве'гтом ку'гсе!

— Успокойся, Фле'г, он выб'ган Кубком, значит, от чемпьон, — успокаивающе бубнила высокая директрисса Шармбатона.

Стоявшие в куче у горящего камина профессора Хогвартса тоже громогласно обсуждали случившееся, а среди остальных выделялся голос профессора Лонгботтом:

— Почему никто не уведомляет Молли Уизли? Минерва, мальчик с твоего факультета, чего ты медлишь?

Минерва МакГонагалл, как всегда, прибывала в ожидании распоряжений, и, как всегда, от своего кумира, Альбуса Дамблдора.

Со своей стороны, ее кумир на данный момент пребывал в полной отключке, потому что в его голове не могло уложиться то, что с его затеей получилось. Он хотел попробовать заставить рокового подростка Блэка прожить хоть один год в Британии, путем его участия в Тримагическом Турнире. Но Кубок выбрал не парня Блэк, а снова, пугающим звоном колокола в голове он осознавал имя выбранного — Гарри Поттер.

Пока Виктор Крум, сдвинув брови еще больше нахмурившись, пробовался на внятном английском высказаться насчет Рональда Уизли:

— Это ошиб-ка, он маленький и не можи соревнуется! — в комнату вошли Малфои в своем качестве попечителей Хогвартса, а за ним и министр магии Корнелиус Фадж.

Увидев трясущегося у двери Дамблдора, Фадж обратил внимание, что тот держит кусок пергамента с именем еще одного чемпиона Турнира.

— Альбус, разве Кубок выплюнул имя четвертого участника? — спросил он, повеселев, не понимая какой взрыв произойдет в следующий момент. Дернув пергамент из ослабевшей руки старого директора, он прочитал вслух: — Гарри Поттер. Какой еще Поттер, Альбус?

Взгляды всех присутствующих скрещиваются на неспособном ничего ответить директоре Хогвартса. Тот стоял окаменевший и не соображающий, пока министр магии продолжал наседать на него:

— Дамблдор, ты обезумел? Почему имя Гарри Поттера выпало из Кубка, как оно там, вообще, появилось? Люциус, что ты по этому поводу думаешь?