Англии капец!

Но атланты действовали быстрее! Вопрос о мирном договоре с захватчиками — это дело высшей государственной важности, он решается в двух палатах Парламента, он долго принимается короной, потом начинаются интриги и церемонии связанные с назначением в посольство...

И вдобавок ко всему — эта мерзкая 'децимация'! Вот этого никто совершенно не мог понять. Что за дикость! Что за варварство! Реакция аристократов была незамедлительна. Все стали окружать себя все новыми и новыми наемниками, охранниками и другими людьмидостойными доверия.

Внезапно откликнулся Бургундский двор. Из Франции стали прибывать дворяне. И легко входить в окружение английской знати. Англичане платили за наем, англичане готовились поквитаться, нанести удар по 'колдунам'. Французам это понравилось — это может быть весело, достойно и прибыльно.

Лондон не сбавил градус помешательства на почве милитаризации, просто город стал напоминать 'сумасшедший дом'. Ну, это только старые ретрограды и упертые сторонники войны за французскую корону так считали. Никто не слушал этих, немногочисленных 'старых пердунов'. На улицах прибавилось ярких цветов, бургундцы все 'поножно' рассекали по Лондону в потешных башмаках. А как иначе, ведь именно из Франции пришла эта мода на обувь с длинными, загнутыми вверх носками: 'пулены'. Забавно, но эти пулены ничуть не мешали ходить, и даже помогали 'держать дистанцию' в эти времена. Дистанция! И речь шла не только о статусах и манерах. Вокруг была чума. Месяц назад чума в Ирландии бушевала в полный рост. А какие новые модели туник, плащей, камзолов и шляп предложили англичанам французы! Зубриков, с удовольствием встретил весь этот 'карнавал', как он выражался: 'Кар-навал, навалилось воронье со всех сторон'. Самому Лешке нравились только небольшие шляпы с загнутыми полями, очень напоминающие обычные классические шляпы образца 21 века. А вот штаны-чулки атланты вообще не признавали. В теплом климате Атлантических островов все обходились туниками, без штанов обходились. Либо шортами. И трусики носили обязательно.

* * *

На корнуольцев атлантам было так же наплевать, как и на англичан, и остальных шотландцев и ирландцев. Сумеют с их помощью организовать крепкий союз, республику — молодцы, а не смогут — Атлантида будет с них кормиться оловом, углем, рудой, ресурсами. Под боком у англов и валлийцев создавался мощный центр противоборства имперским замашкам: идиоты, захотели Францию присоединить к Англии. Все-таки, Ричард пятый был грамотно замотивированный пропагандой парень. И парочка особо рьяных сторонников войны во Франции еще были живы и мутили свои интриги.

Ребятам этот путь казался неправильным. Точнее говоря, нормальный путь, только зачем упираться как бараны в ворота так долго? Так примитивно. Есть несколько способов, путей захвата власти. Атланты пошли экономическим путем — им нужны 'банановые республики', полностью, или значительно, зависимые от атлантов экономически. А другие пути просты. Есть две страны. Сначала просто война — как результат — одно правительство погибает, переходит на службу победителю. Второй вариант — мир и последующий брачный договор, чтобы на втором витке мутить интригу — с наследником, как потенциальным правителем двух стран. Хотя Ринат посмеивался над тем, что это примитивные, начальные ходы. Сорок семь моделей по захвату власти попаданцы разработали, продумали, обсудили, приняли к исполнению.

Главный экономический удар по англам был уже готов — мериносы плодились и процветали на островах, англичане скоро могут начать подтираться своей грубой шерстью. Хотя... отличная шерсть и самим нужна, атланты не спешили вторгаться на рынок, самим надо развивать легкую промышленность.

Но к англичанам не только неприятности от попаданцев приплыли. Парни были не жадные, готовили и 'косточку' — поддержку в столетней войне. А что? Надо поддерживать их войны, и французы получат свою 'косточку', ее Катрин Валуа отвезет в Париж.

Французы не могли объединиться и вели свои мощные интриги между арманьяками и бургильонами, 'маньяки и бульоны' — как над ними потешался Лешка — злобствовали на полную катушку в интригах: никто из попаданцев не сомневался, что это 'маньяки' травили Ричарда пятого и сумасшедшего французского короля, старика Карла. Зубриков с осуждением качал головой, вот ведь мерзкая двуличная скотина: 'За папочку Катрин они еще ответят. Мало не покажется. Катенька она такая, настоящая Валуа — всем наваляет!'

Когда ребята решили, что пусть каждый по-своему с ума сходит, они перестали обращать внимание на Лешкины фортели. Ринат не собирался торчать в Корнуолле — кому он нужен! У него и в метрополии дел было полно. Это поначалу мальчишки были под мощным прессом педагогов, а после года обучения грамоте — уже Аматов и Лещенко строили маленьких, будущих легионеров. А Зубриков, вроде бы, как бы ни при делах оставался — он четко знал грань, свое место, да и хватало ему головной боли с новыми мальчишками и девчонками, которых выкупали из рабства и привозили на Мадеру. Времени и так не хватало на всякие милые сердцу глупости и выкрутасы. Эта зима, вся эта война за Корнуолл, была отпуском для ребят. И они спешили дела делать жестко, быстро, решительно — никому не понравилась Англия. Климат сырой. Зубриков надоел со своим нытьем:

— Во Францию, что ли метнутся? Жанне 13 лет...

— Забирай свою Валуа и вали в Пари, а Жанну не тронь, — серьезно, в который раз перебил его Ринат. Потом добавил тихо. — Несчастная она. В девятнадцать лет сожгли девчонку... куда этот мир катится? Может быть, сейчас дольше проживет. Да и притихли вояки. Не мычат, не телятся. Мы мешаем им начать войну. В Орлеане все спокойно!

— 'Моя Валуа' моего лица даже не видела! Как я ей в Париже помогу?

— Вы 'штирлицы', вам виднее, — рассмеялся Костик. — До этого Парижа не так далеко. Валуа не девочка, но ты ее лучше не обижай.

— Кармические последствия необратимы, сам знаю, — согласился с ним друг.

Глава 11 'Оглушил — победил'. Легат Аматов

'Вставай, просыпайся, вредный Мыш!' — сквозь сон услышал Петр, и сразу узнал голос подруги, очень недовольный голос. Не понимая, чего под утро может понадобиться от него этой суматошной, он потряс головой, и собрался было встать и пройти умыться — Кошечка ведь не отстанет, надо себя хоть немного в порядок привести. Внезапно он понял, еще Фелис не начала объясняться — 'Тревога! Нападение!' он резко вскочил с постели и начал одеваться. Фелис, ничего ему не поясняя, убежала будить очередного минера, мальчишки спали в отдельной комнате, хорошо устроились — номер на троих, девчонки по десять человек расселялись. Жаль, окна не было в их комнате, тогда Петр мог бы посмотреть на улицу. А так ему оставалось быстро одеться, приветственно кивнуть ребятам, Симону он сказал одно: 'Тревога!'.

При объявлении тревоги всегда звучал звон колокола, сейчас ничто не нарушало предрассветную тишину и покой здания 'Аукциона Торбур'. Петр подумал, что и такое возможно, и такое проходили на учениях, зачем врагу раскрывать, что мы готовы к отпору. Ударим внезапно — половина победы. Кому только в голову взбрело нападать на атлантов? Недавно же помирились с этими рабовладельцами проклятыми. Петру не нравилось в Англии, не очень нравилось в Корнуолле — люди были слабые, люди были... неприятные. Что бы там не говорил брат Константин, но у Петра не было к ним понимания. А сострадать он вообще не мог — о своих детских страданиях ничего не помнил, смутные проблески — слишком долго старался забыть страшные дни и ночи. Забыл. Как грязные веточки, брошенные в пламя костра, они пошипели, потрескались и сгорели, только пепел развеял ветер. Бывшие рабы мальчишки ярко жили: весело, трудно, бодро и быстро, не успевая придти в себя от все новых и новых — порой таких удивительных — впечатлений. Атланты — это сила, светлая сила. А в Англии и Корнуолле слишком пасмурно и сыро.

Маленький минер спустился по лестнице на первый этаж, в большую гостиную перед залом Аукциона. Мари, десятница амазонок, указала ему на кресло в углу, не прерываясь от назначения задач для трех девочек.

Мышонок присел и подумал, что дурачкам, вздумавшим напасть на Торбур, он не завидует: Анна, Элиза и Ника были не просто стрелками, эта троица вытягивала все олимпиады по стрельбе, и серебряный кубок лучших, именно благодаря их заслугам, не покидал расположения корпуса амазонок Апфии. Девчонки были 'чертовками' так называл их брат Алекс, от слова 'чертус' — меткий, смертельно меткий, один выстрел — и прощай. Для амазонок Апфии брат Алекс написал отличную веселую песенку, которую любили распевать у костра все девчонки: 'Болтом вам прилетело и тю-тю'. У девчонок была мания, очень любили они употреблять всякие свои особые определения, со своим амазонским смыслом, переиначивая всем понятные значения. 'Итютю' быстро стало определением для неудачников, опозорившихся мальчишек: 'Иди отсюда, итютю, тренируйся больше' — могли послать девчонки неприятного им мальчишку. Петр усмехнулся — воображалы и подражули — морякам подражают, вот у них слова мудреные, сразу понятно, что особые, с древнего Атлантского языка дошли.

Когда вся троица минеров собралась к ним подошла Мари и кивнула в сторону большой залы: 'Пошли, поговорим'. Они пошли в зал.

— Нападение. Четыре каракки, некрупные. Человек двести-триста заявились. Может и больше, до Торби недалеко, могли набиться толпой на корабли. Сведения были, легаты знали о подготовке англичан пройтись по Девону. А они к нам обнаглели. Совсем нюх потеряли, сопливые, — усмехнулась амазонка, но быстро вернула достойный, спокойный тон в голос. — Заметили, встречаем. Мы справимся до подхода наших с Плима. Я хотела вас с арбалетами по точкам расставить, но с Плима пришла команда — нужны пленные. Узнать, кто это такой наглый выискался. На Торбур напасть, соплюшки корявые. Без мин никак, мальчики. Пойдете подземным ходом.

— Нужно оглушить, — с пониманием кивнул головой Симон, старший минер троицы. — А сколько пленных надо?

— Да не знаю я, — пожала плечами Мари. — Они скоро на приступ пойдут. Будут в двери ломиться. Тараны только с собой могли привезти. Ничего у них не выйдет. Мы спокойно отобьемся, но вы же знаете — с близкого расстояния мы только трупов понаделаем из этих итютю.

— Мари, — улыбнулся ей Петр. — Сколько. Пленных. Надо? Сто?

— Да зачем столько! Мыш ты, непонятливый! Не строй из себя самого умного, ты не самый умный — я самая умная, — скромно ответила Мари и улыбнулась. — Дураки ломанутся к дверям, вокруг здания начнут бегать, да хоть на крышу пусть карабкаются, сопливцы. Этих мы постреляем. Вы мне тех оглушите, которые в сторонке стоят — руководители, а таких немного — дошло до умника?

Симон присвистнул:

— Мари права, Петр. Надо аккуратно сработать. Задание приняли, декан — он стукнул себя кулаком в грудь.

Амазонка кивнула и ушла, самой не терпелось пострелять по всяким безобразникам, сама она не спала до наступления рассвета, но это дело компанейское, приласкать болтами незваных ночных нахалов.

Минеры долго не думали. Глушить рыбу они умели, через это все прошли, в свое время наполучали подзатыльников и трудодней в наказание.

А за стенами раздались первые признаки штурма. Приглушенные крики команд на английском языке, вскоре и в двери стали долбиться, англичане. Двери были намертво замурованы! На ночь впритирку к ним опускалась бетонная заслонка, весом в несколько тонн — там долбить было бесполезно просто, взрывать надо, и поджигать тоже не было смысла. Здание Аукциона было единственным зданием на острове. Он небольшой был, на расстоянии километра от замка Плим, поднимался из воды на двадцать метров скалами маленький, всего 200 на 500 метров, кусок суши. У островка было удобное место для причала, и вершина была довольно ровная, атланты еще аккуратней заровняли поверхность, снесли пару хибарок и выстроили абсолютно ровное здание двадцать на двадцать метров и десять метров высотой. Аукцион не имел окон. Внутри освещение было искусственным. На первом этаже была гостиная, в которой можно было скинуть лишние предметы одежды, подкрепиться едой и выпивкой, посетить уборную. Но остальное пространство занимал большой зал, хорошо освещенный, с отличными креслами для аукционеров, с трибуной для ведущего и большим оловянным гонгом, в который можно было стучать, объявляю о новом лоте и окончании торга. Никаких ценностей на Торбуре не было, хранилось немного золота для торговли с аукционерами в гостиной, запас еды был отличный. Дежурные смены легионеров менялись вахтами раз в неделю, горячие блюда обеда и ужина привозили из Плима. Заявиться на Торбур было решением дерзким, нахальным и бессмысленным. С другой стороны, могли англичане за несколько визитов примерно составить соображение о немногочисленности охраны здания.

Ребят все эти тонкости не волновали. Они поднялись к себе в комнату и стали собираться: первым делом заряжая несколько гранат взрывчаткой, без поражающих элементов, и взрывчатки они не жалели: гулять так гулять, глушить так глушить, взрывать так взрывать!

Луций, самый тихий в их компании, но славный и веселый товарищ, напевал негромко песенку минеров, легат Алекс им тоже напел однажды пару отлчных песен. Одну грустную, на тему 'Минер ошибается только раз, ошибся и все, 'прощайте братья, я к Фоме, несу голову в руке, не буду больше торопливым, оторвало ногу взрывом' — ребята любили спеть девчонкам, чтобы выманить у этих лис пару шоколадок. А вот вторая песня была бодрая, и мотив радостный:

' Мы веселые кроты, мы проворны и шустры,

Мы таимся по кустам. Всем устроим тарарам, Ё,

Всех на мине подорвем, всех гранатами убьем,

Мы проворны и шустры. Потому что мы кроты! Ё'.

Почему 'ё', и почему это самое 'ё' надо добавлять к словам, никто долго не понимал, пока легат Алекс не объяснил, что 'ё' это мощное сокращение от древнего атлантского мужского боевого ругательства, и он его им расскажет, когда они еще вырастут, а пока им и одной буквы хватит. Хорошо хоть предупредил, что 'ё' нельзя употреблять часто — оно слабеет, перестает помогать, раз в день, можно поругаться: 'Ё, сестренка, иди по пляжу погуляй'.

Каждый взял связку из трех гранат, из двух гранат и три простых. Потом ребята попрыгали, присели, помолчали и пошли к подземному лазу. Лаз был не совсем подземный, несерьезный такой лаз, неглубоко под землей проходил. Когда строили здание Аукциона, сразу прокопали пару траншей в полметра шириной и высотой — в траншеи установили деревянную конструкцию и зарыли. Материала из бывшего Плимута хватало, строили и опалубки для бетона, и для подземного лаза хватило материала, особо там не аккуратничали: стены, потолок и пол, чтобы ползти было удобней и землей не засыпало. Даже от дождей не стали полностью изолировать, промазали внешние стены дегтем и хватит.

Всего было два лаза. Один был короткий, всего сорок метров на восток — в сторону, которая обрывалась скалами в океан. А вот второй был длинный, метров сто. Он уходил в сторону острова, где можно было безопасно причалить кораблям, на западную сторону. Прямо у обрыва из земли торчал кусок скалы, невысокий. К боковой стенке этого камня и выходил лаз, оканчивающийся маленьким подземным бункером, в котором с трудом могли поместиться трое взрослых людей. Мальчишкам было просторней, если без лишнего барахла доползти.