Болотный кот

Парень, что хотел попросить князя о милости взять его на службу, стоял и грустил, даже не подошел к коновязи.

— Ну и чего ты? — спросил я его.

— Не смог, побоялся, — ответил он, пожав плечами, — да и конь этот, куда мне его, у нас дома два своих есть, а с этого какой прок? В плуг в телегу? Нет, жалко... продам я его.

— Продай нам, — сказал Тарин, услышавший разговор.

— Такой не меньше трех сотен стоит, — встрял в разговор конюх.

— Ну вот, — вздохнул парень с повязкой, — к пятистам еще триста... два лета семья проживет, а то и три.

— Мы купим, — сказал Тарин.

— Да, — подтвердил я, укорив себя за то, что сразу не сообразил и не подумал о Варасе... а вот Тарин подумал.

— Согласен, — пожал плечами не состоявшийся княжеский воин.

Я высыпал на крышку деревянной бочки ноготки и начал отсчитывать монеты, подошел Тарин и сыпанул пару горстей из своего кошелька.

— Вот, — повторил жест Тарина Талес и добавил своих монет.

Я рассчитался с продавцом, парень грустно улыбнулся, попрощался с нами и пошел собирать свои вещи.

Со стороны кухни пару раз звякнули, приглашая на обед.

— Ну что с Туском? — спросил я Тарина.

Он в ответ кивнул и крикнул охотнику, который тоже было отправился в казарму:

— Охотник Туск, пошли, пообедаем и обсудим условия твоей новой жизни наемника.

Туск почти не проявил эмоций, только еле заметно улыбнулся и направился к нам.

Глава 31

Получив у большого котла по порции каши в деревянные миски, мы уселись подальше от лишних ушей. Каша, конечно, не деликатес, но вполне питательна, да и бесплатна опять же, и похоже, из каких-то бобовых.

— Сразу хочу тебя предупредить, Туск, — начал Тарин, когда мы уже поели и попивали то ли совсем слабо е вино, то ли забродивший сок, — у нашей компании есть некоторые планы на ближайшее время, которые совсем не связаны с заработком наемника.

— Ну в деньгах на ближайшее время я не буду испытывать недостатка, благодаря щедрости князя. А что касается всего остального... я еще в походе обратил внимание на вас, — кивнул он на нас с Тарином, — и еще тогда хотел поговорить с вами... но потом стало не до этого.

— А если наше мероприятие, скажем так, незаконно? — прямо спросил Тарин.

— Незаконно по чьим законам? — улыбнулся Туск.

— По законам Хранителей, по законам княжества.

— Законы княжества странным образом написаны под диктовку Хранителей, и мне на них плевать... эти их законы, суды... эта боязнь и сокрытие древних знаний... Они столько загубили людей, что икербы по сравнению с ними младенцы! Я потерял все из-за этих законов, жену, которую начала лечить самая известная колдунья на всем берегу Желтого озера, но ее сожгли... вместе с нашим многодворцем... Я уже почти полжизни как по протоке плыву, к озеру... потом к болоту, а там тьма. А после того как выжил в битве... мне видение было во сне, и там был ты! — он ткнул в Талеса пальцем.

— И что он там делал? — со стебом спросил я, но присутствующие не оценили, слишком важны в этом мире подобные вещи.

— Он сказал... что я должен пойти за ним.

— Тогда иди, — ответил Талес и, оглянувшись, выложил на стол местами окислившуюся медную бляху княжеской власти, — это принадлежало моему отцу, а до того отцу моего отца.

Впечатление, которое произвел на Тарина и Туска этот жест, было очень сильно, Тарин как-то даже закашлялся, а Туск был готов приклонить колено...

— Так ты...

— Да.

— Я пойду за тобой, — с каменным лицом произнес Туск.

— Прибери, Талес... подальше прибери, — испортил я торжественный момент, — и ты меня извини, конечно, но пока вообще забудь, кто ты такой. И раз так у нас все складывается, давайте о деле.

— Верно, — согласился Тарин, — тогда так, мы с Туском берем купленного жеребца и едем кое-что купить для похода, а вы вдвоем выезжаете и ждете нас у кузни в посаде.

— Не забудь дорогой кафтан, — сказал я.

— Хорошо.

Мы допили вино, отправились к казарме, где, быстро собравшись, снялись с места.

Городище, архив суда Хранителей Корен, помощник председателя: суда

Полный мужчина в серых одеждах и сером плаще, с бегающими поросячьими глазками не находил себе места. Он то отходил к окну и, побарабанив пальцами по подоконнику, возвращался к столу, то подходил к двери и прислушивался... На его столе стояла плетеная квадратная корзина с несколькими свитками толстой бумаги и холщовыми мешочками. Он снова подошел к столу и, развязав один из мешочков, вытряхнул себе на пухлую ладонь пластиковый цилиндр с медным донцем...

— Кто ты? Зачем ты появился именно сейчас? — тихо прошептал Корен. — Нет, я тебя отыщу! Ты здесь не нужен... ты все испортишь! Двадцать лет я просидел в этих каменных стенах, я адаптировался в этом мире, я выстроил четкую линию своей жизни... и тут ты! Нет, ты мне тут не нужен.

Корен сел в обитое кожей деревянное кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Побежали картинки воспоминаний, как он едет по Кутузовскому проспекту на черном шестисотом "Мерседесе" по встречной полосе в сопровождении милицейских машин... как он развлекается на даче покойного отца — бывшего второго секретаря обкома партии. Он всю жизнь катался как сыр в масле, не работал руками ни дня в своей жизни, ему все доставалось... положение родителей, потом МГУ, потом удачное место госслужащего, потом депутатское кресло и все привилегии ельцинской России. А потом эта блажь, поохотиться с вертолетов в Сибири... Катастрофа... Он не перенесся в этот мир целиком, сюда перенеслось его сознание, в тяжело заболевшего молодого писаря Хранителей, служащего в архиве. И вот, излечившись от одной болезни, Корен чуть было не подвинулся умом, пытаясь понять своим новым сознанием, своей новой личностью, что с ним произошло и куда он попал. Но он справился, адаптировался и пристроился в этом мире, после чего, шагая по головам, благо опыт огромный, он неплохо продвинулся по карьерной лестнице в этом мире...

— Надо действовать! — сказал сам себе Корен, прошел к двери и позвал стражника из коридора. Затем уложил все в корзину, закрыл крышкой и, завязав шнурком с деревянной биркой, вручил охраннику.

— Вот это отнесешь в подвал, затем найди мне Севона.

— Слушаюсь, — кивнул стражник и вышел.

Спустя полчаса в дверь постучали и комнату вошел Севон. Корен чуть ли не с пробуксовкой рванулся к нему и с размаху залепил ему пощечину...

— Щенок! Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты сообщал мне обо всем необычном и странном происходящем в княжестве?

— Но дядюшка Арас...

— Твой дядюшка доживает последние свои дни, я разговаривал с лекарем... И как ты думаешь, кого выберет Совет в случае его смерти?

— Вас, господин...

— Ну прости, прости старого дурака, — смягчил голос Корен и обнял Севона, — я просто очень переживаю за наше дело, и очень расстроился, когда мне попало в руки дело этого кузнеца... как его?

— Варас, господин.

— Да, Варас... Где он, кстати, он же не казнен?

— Нет, господин, суд учел его заслуги перед княжеством, и мы отправили его на каторгу.

— Хорошо... очень хорошо. Ладно, дальше я этим займусь сам... Скажи, твоя поездка к Желтому озеру успешна?

— Да, господин, две сотни наемников ожидают приказа.

— Хорошо... ты знаешь, что делать, ступай, — сказал Корен и, спровадив Севона, он еще некоторое время постоял у окна и, взяв со стола большую кожаную папку вышел в коридор.

Главного хранителя Араса очень утомила прогулка с князем по городищу, и он, сидя в кресле, дремал... болезнь все больше давала о себе знать, и найти положение, чтобы не было больно и поспать, становилось все труднее, и сейчас тот самый момент. Но в дверь настойчиво постучали, Арас открыл глаза, поморщившись, пошевелился и сказал:

— Входите...

— Приветствую вас, господин Арас...

— Корен, что за срочность?

— Дела княжества, господин... Вы же знаете, как много времени я уделяю проверке чистоты помыслов и деяний наших братьев, и вот на днях мои соглядатаи доложили мне, что на угольных копях судейская стража позволяет себе вольности... и недопустимые действия, порочащие нас всех.

— Что ты хочешь, Корен?

— Я хочу, господин, чтобы вы подписали распоряжение выделить мне отряд судейской стражи для поездки на копи... я хочу все там проверить.

— Ты напоминаешь мне меня, Корен, — натужно улыбнулся Арас, — я тоже когда-то не жалел себя и делал все на благо княжества и спокойствия нашего народа... ты подготовил распоряжение?

— Да, господин, вот оно, — Корен вынул из папки лист.

Арас не глядя подписал бумагу и, откинувшись на спинку стула, сказал:

— Иди, Корен, и попроси стражу, чтобы привели лекаря.

— Хорошо, господин, — учтиво поклонившись, ответил Корен и вышел.

* * *

Пока ждали Тарина и Туск а, я понадежнее закрепил снаряжение за седлом. Заждались на самом деле, я успел выкурить трубку, а Яр даже немного развлечься — уличные музыканты, расположившиеся неподалеку, вокруг которых собралась небольшая толпа народа, играли веселую мелодию на каких-то духовых и струнных инструментах, и Яр в такт музыке смешно кивал головой и притоптывал. Наконец из-за поворота показались два всадника с груженным несколькими тюками жеребцом.

— Что-то долго вы, — сказал я, устраиваясь в седле и гладя по шее Яра.

— Туск, оказывается, очень любит и, главное, умеет поторговаться, что неплохо отразилось на наших тратах.

— Ну что, отъедем от городища и обсудим маршрут?

— Я его уже продумал, не торопясь, к вечеру будем в большом многодворце, с хорошим постоялым двором, там и ночлег, и коней обиходят, накормят и напоят.

— Тогда в путь, — сказал я и легонько придавил икрами Яра.

До многодворца добрались без приключений, если не считать попытки трех объездных, которые плелись за нами около часа, поняв, что мы не собираемся в сторону владения их хозяина, отстали.

Утром следующего дня плотно позавтракали и отправились дальше. В дороге мы были не полных пять суток, нормально переночевать нам удалось еще один раз, на заимке одного вполне зажиточного рода, все остальные привалы и ночевки прошли под открытым небом. К слову, рана моя меня практически не беспокоила больше, я делал по две перевязки в день, а сегодня утром выдернул нитки из шва, заживает как на собаке... или кошке? И вот на горизонте показались невысокие горы, а справа от дороги, идущей параллельно протоке показался густой лес, и мы остановились на развилке.

— Что за лес? — спросил я Тарина.

— Хороший лес, то, что нужно... Выкупим Вараса, и на ночевку встанем в этом лесу.

— Добро, — кивнул я, — ну, где купеческий наряд?

Тарин соскочил с коня и подошел к навьюченному тюками жеребцу и достал богатый кафтан, и вставки цветные, и вышивка, полный местный гламур, короче... ну и шапка в таком же стиле. Я напялил все на себя, повязал плетеный кожаный пояс.

— Бороденка у тебя, конечно... — скривился Тарин, — ладно, поехали.

Мы поехали по дороге прямо, через пару километров протока отвернула вправо, и с обеих сторон дороги пошли кочки и заросли болотной травы. Дорога немного сузилась, и когда нам навстречу попался обоз из дюжины телег, груженных углем и запряженных мощными тяжеловозными лошадьми, нам пришлось принять вправо и пропустить их. Спустя час пути за холмом показались крыши домов.

— Угольный многодворец, — сказал Тарин, — говорить я буду...

Проехали деревню и уперлись в ворота и расходящийся в стороны высокий частокол. Тарин развернул боком коня и дернул за веревку, свисающую из отверстия в воротах. С той стороны звякнуло, и спустя минуту из небольшой дверки в одной из створок тяжелых ворот показался стражник.

— Чего вам?

— Главного распорядителя позови... мой хозяин хочет купить каторжан для своей заимки.

— А, сейчас, — заулыбавшись, ответил охранник и исчез за дверью.

Через пять минут ворота открылись, и нас впустили во двор. Два добротных двухэтажных сруба с двух сторон небольшой площадки и один длинный убогий барак с дырявой крышей. К нам вышел заспанный такой дедок, с уже почти синим от вероятного недельного запоя носом.

— Сколько вам и каких?

— Трех достаточно, заимка небольшая... только чтобы не покалеченные и работать могли. Может, кто из недавнишних есть?

— Тут все работать могут, — мерзко так хихикнул дед, — сейчас распоряжусь, приведут вам дюжину... из недавнишних и пока еще гниющих...

Спешиваться мы не стали, так и ждали верхом, когда к нам выведут каторжан. Я успел покурить, и спустя полчаса трое стражников привели к нам двенадцать человек... связанные спереди руки, босые, одежда уже успела порваться, на многих следы побоев... Вараса я узнал сразу, он и еще один мужик таких же статей, как и кузнец, стояли крайними справа, и, в отличие от остальных, было видно, что они еще не сломлены, Варас уверенно и с вызовом смотрел перед собой. Он начал разглядывать гостей, то есть нас, с презрением, понимая, зачем мы приехали, и когда его взгляд задержался на мне, я, держа в руке трубку, прижал указательный палец к губам... Варас улыбнулся "глазами" и затем опустил голову.

— Ну гляди... — подбоченился дед.

Я молча указал пальцем на Вараса, его соседа и еще одного крепкого совсем молодого парня.

— Эти по сто, и даже торговаться не буду! — деловито сказал дед.

Я важно кивнул, Тарин соскочил с коня, всучил кошель деду и, привязав веревку к связанным рукам каторжан, ее конец он закрепил к седлу. Я поклонился деду, вроде как поблагодарил, ворота со скрипом открылись, и мы поехали прочь. Как только мы отъехали примерно на километр от деревни, я соскочил с коня, схватил бурдюк с водой и побежал к Варасу и начал развязывать ему руки.

— Не надо, Никитин, попить дай, но не развязывай... подальше надо уйти... мало ли кто по дороге поедет.

Я кивнул, помог ему напиться и напоил остальных каторжан.

— Потерпите до леса, — сказал я, усевшись верхом, и наша процессия тронулась дальше.

Глава 32

Спустя полчаса мы въехали в лес, и, проехав еще с километр, сошли с дороги и встали лагерем, подальше, в чаще. Туск и Талес занялись нашим транспортом, а мы с Тарином каторжанами.

— Чернава сказала, что ты за мной придешь... — сказал Варас, когда я развязал ему руки.

— Опять сон?

— Да... они когда с Дариной уходили, она так и сказала: "Наберись терпения и жди, он за тобой придет".

— Понятно, а где они, кстати?

— На заимке укрылись, у Ласа.

— Не найдут их там?

— Нет, не найдут... Никитин, давай поедим чего-нибудь, а?

— Конечно, — спохватился я.

Тарин принес вьюк с одеждой и обувью и поставил на землю перед освобожденными, а потом помог мне с костром и с готовкой.

— А что со мной? — спросил молодой парень из освобожденных, когда мы все ужинали, развалившись вокруг костра.

— Можешь вернуться обратно на копи, только одежду верни сначала... чего марать-то? — с серьезным лицом сказал Тарин, но я уже немного научился понимать эту его "серьезность".

Парень замер ненадолго, пытаясь понять услышанное. А Тарин гоготнул и сказал: