Мямля для одиночки

Ворота распахнулись и сквозь них, наши сопровождающие, их имён я всё так же не знала, смогли провести наш уставший транспорт. Бакар снял меня с лошади и на руках внёс в дом. Как муж новобрачную, в моём родном мире. Да обстоятельства совсем не те!

Если мне было бесконечно всё равно, какая-такая госпожа отдала распоряжения, то вот Линда начала испытывать беспокойство. Одно упоминание госпожи, видимо, владелицы этого дома, заставило девчонку ревновать. Не знаю уж чего она там напридумывала, но начала злиться. Всю эйфорию как рукой сняло, окончательно и бесповоротно. Может, придёт в себя и поймёт, что с этим фруктом ей ничего не светит?

Навстречу нам с Бакаром выбежала полная женщина, возраст которой было сложно угадать. Белоснежные волосы были забраны в простую причёску — корону из двух толстых кос. Дама была красива — тонкие черты лица, изящный носик, мягкая линия подбородка и скул, прекрасной формы небольшой ротик. Алебастровая кожа без единой морщинки, придавала женщине вид фарфоровой куклы, прекрасной, в своей идеальности. Одежда хозяйки дома — шерстяное платье канареечного цвета, расшитое ярко-красными цветами — поражала воображение и резала глаз.

Женщина не стала ни кричать, ни причитать, просто, увидев ношу на руках господина Бакара развернулась на месте и, молча, пошла показывать дорогу, освещая её свечой, которую держала в руке.

Нас принесли в просто обставленную комнатку — кровать, комод, стол и стул, вот и вся обстановка. Посадили на стул, и Бакар отдал распоряжение:

— Госпожа Сигирид, необходимо её переодеть. Позаботьтесь так же о мытье. Горячее питьё, камень в ноги... Что там ещё? Впрочем... Вы сами знаете что делать.

— Сделаю, как ты хочешь, Эйнар, — мягко и нежно произнесла женщина.

Голос у неё был грудной, завораживающий и очень уютный. Говорила она с каким-то неуловимым акцентом, ставя ударения не там, где надо и растягивая гласные.

— Она под заклинанием неподвижности, — предупредил женщину господин Бакар.

— Мне понадобятся помощницы, — сделала правильные выводы дама в канареечном платье. — Позову Мэг.

Деверь молча улыбнулся и вышел за дверь, доверив заботу о моей персоне госпоже Сигирид. Как жаль, что не было возможности расспросить её. Не помешало бы узнать, где мы находимся и кто эта женщина. Большее уже выпытывать только у Бакара, вряд ли дама в курсе всех целей и планов данного загадочного господина.

Меня ворочали как куклу, избавляя от одежды, что Мямля, что я, даже если бы имели возможность двигаться, не смогли бы найти в себе сил для возражений. Только принцессе ещё доставало энергии и сил яростно желать узнать, кем же приходится госпожа Сигирид Бакару. Красивая женщина, ничего не скажешь. И Линду я понимаю, есть к чему ревновать. На фоне женственной и мягкой хозяйки дома она выглядит бледно. Чахлый заморыш и прекрасная лебедь. Сравнение не в пользу Её Высочества.

Когда на мне не осталось ничего, на плечи набросили серую простыню. Госпожа Сигирид вышла из комнаты, и минут через пять вернулась в сопровождении Бакара, который вновь подхватил меня на руки и понёс в комнату, которая находилась по соседству. Это была просторная кухня, освещавшаяся при помощи очага. Кастрюли и сковородки, закопчённые, огромные, легко помогли определиться с назначением помещения. Посреди него стояла большая лохань, в которой, думаю, предполагалось меня мыть.

Мужчина не стал задерживаться на кухне, просто поставил меня в лохань, положил ладонь на лоб, потом развернулся и ушёл. Он успел уже избавиться от плаща и камзола, и щеголял теперь в рубашке и штанах. Что вызывало новый приступ слюноотделения у Мямли. И даже запах лошадиного пота и вспотевшего тела её не смущал. От меня разило не хуже. Понять её было можно. Бакар — мужчина симпатичный. И разворот плеч вполне себе, вполне. И рост не подкачал. И ноги не кривые. И мордаха ничего так. Вот только моральные качества, так себе. Но когда это волновало влюблённых дурочек?

Вымыли меня довольно тщательно. При помощи плохо пенящейся жидкости, взятой из глиняного горшочка, и старой, дырявой тряпки, заменявшей здесь мочалку. Голову помыли при помощи золы, смыли всю эту гадость при помощи ковша, которым зачерпывали воду из глиняного чана, стоящего на дровяной плите. После мытья, вновь закутали в простыню, и госпожа Сигурд вышла, видимо, вновь звать Бакара.

Мужчина донёс меня до выделенной спальни и удалился. А дама в канареечном платье и служанка Мэг, одетая менее претенциозно, в тёмное платье и засаленный фартук, вытерли меня, натёрли тело какими-то маслами, хорошенько этим согрев и надели на меня ночную рубашку. Всё это время я простояла истуканом, и даже пикнуть не смогла, когда кошель, при раздевании снятый с моего пояса, и положенный на комод, был протянут госпожой Сигирид Бакару, очень вовремя появившемуся на пороге. Деверь кивнул ей, благодаря, и расстегнул пуговицы кошеля. Даже Линда встрепенулась и возмутилась, ей не понравился этот произвол. Словно очнувшись от дурмана, принцесса решила сосредоточиться на том, чтобы снять заклинание. Правда, как это могло ей помочь в этой ситуации, даже не представляю. Всё равно же господин Бакар поступит так, как посчитает нужным и от потрошения кошеля это никак не спасёт.

Наша с принцессой собственность была осмотрена, исследована магией и положена в верхний ящик комода из тёмного дерева. Грабить нас никто не собирался. Уже неплохо. Интересно, почему Бакар не стал заострять внимание на перстне? Как-никак артефакт для связи, и такое непростительное легкомыслие со стороны довольно расчётливого человека. Он знает, с кем можно связаться через этот перстень и не против, чтобы Линда общалась с дедом и дальше? Или просто собирается и дальше держать нас в состоянии куклы? Но как это отразится на моём теле? Вряд ли, пойдёт на пользу. Мне уже начинать паниковать, или не надо?

Мужчина вышел из комнаты, когда вернулась, уходившая зачем-то, Мэг. По подносу в её руках, можно было догадаться, что девушка успела прогуляться до кухни. На крепко сбитый, грубо обработанный стол из тёмного дерева, были поставлены: кружка, с чем-то приятно пахнущим, исходящая паром глиняная плошка с супом и положен большой ломоть хлеба.

Как и днём, рот открывался, стоило госпоже Сигирид, возложившей на себя обязанность по моей кормёжке, поднести к моим губам хлеб или плошку, ложки почему-то предусмотрено не было. Горячий, но не обжигающий бульон был питателен, сил прибавилось и, как ни парадоксально, но потянуло спать. Меня аккуратно напоили отваром из кружки и Мэг, с любопытством провинциалки, впервые в жизни увидевшей цирк с конями, наблюдавшая за тем, как меня кормят, смогла унести опустевшую посуду. Почти сразу после того, как она ушла, в комнату зашёл господин Бакар, вымытый и посвежевший.

На нём были чёрные, чистые штаны и чёрная же рубаха, которая оттеняла светлые, почти белые волосы, которые, казалось, блестели в свете свечи от того, что их вымыли.

— Благодарю, — скупо улыбнулся мужчина госпоже Сигирид и женщина, просияв в ответ, направилась к двери.

— Проверю, постелили ли тебе чистенького, Эйнар.

Ничуть не озаботившись тем, что нам с то ли Эйнаром, то ли Сэнглом, не знаю уж, какое из имён настоящее, как-то неприлично оставаться наедине, женщина вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Нашла предлог, вряд ли слуги без неё бы не обошлись в таком простом деле, как постелить чистенького.

Господин Бакар подхватил меня на руки и уложил на кровать, заставив Мямлю радостно встрепенуться, а меня обеспокоиться двусмысленным положением вещей. Надежды принцессы не сбылись, деверь подошёл к двери, открыл её и кого-то позвал:

— Принёс? Входи! — и отошел от дверного проема.

Один из наших молчаливых спутников по побегу, вошёл в комнату, крепко держа в руках чёрного, без единого проблеска белого пёрышка, петуха. Птица была так же молчалива, как и принёсший её молодой человек. Подмышкой у человека в чёрном была зажата небольшая миска. Сначала молодой человек передал петуха Бакару, а потом поставил миску на стол и, поклонившись, приложив при этом руку к сердцу, вышел, прикрыв за собой дверь.

И вот зачем деверю все эти атрибуты чёрной магии? Правда, одного не хватает. Ритуального ножа. Прячет за пазухой? Только ничего похожего на оружие, заткнутое за пояс, я не заметила.

Линда, которая на время позабыла о том, что собиралась заняться заклинанием, удерживающим нас в неподвижном состоянии, вспомнила об этом, при виде приготовлений Бакара, и взялась за дело, мелкие потоки вокруг нас стали двигаться и меняться. Девочка была возмущена, она не ожидала такого поведения от предмета своих грёз. Глупышка надеялась на что-то, как-то быстро позабыв о своём первом сексуальном опыте, и о том, что мужики обычно смотрят на неё без особого интереса.

Не успела, следовало ожидать. Надо было раньше мозги очищать от любовного дурмана и прислушиваться к тому, что я ей советовала, пытаясь достучаться до упрямицы. Впрочем, гормоны в девочке всё ещё играли, но мыслить чуть более здраво она начала.

Эйнар, крепко удерживая птицу под мышкой, просто оторвал петуху голову, одним быстрым и выверенным движением. То ещё зрелище, поморщилась бы, имей возможность. А то и вернула бы обратно весь бульон, съеденный не так давно.

Господин Бакар держал трепыхающуюся птицу в руках, прямо над миской и терпеливо ждал, когда сольётся вся кровь. Как только капли стали падать реже, отбросил тушку в сторону и взял миску в руки. Поднёс к кровати... Мелькнула сумасшедшая мысль о том, что он собирается меня напоить этой гадостью, и тут же пропала. Мужчина поставил миску на кровать. Присел рядом, на самый краешек и окунул пальцы в кровь. Сначала правая рука, потом левая... Наслаждение, написанное на лице Бакара, настораживало. Он с каким-то таким чувственным удовольствием пачкал руки в крови, что становилось несколько не по себе.

Мужчина провёл пальцами левой руки по моему лбу и тихо произнёс:

— Спи.

Интересное пожелание и странная магия, которая почему-то совсем не подействовала на меня, просто Линда вдруг странно затихла, и до меня перестали долетать отголоски её эмоций и мыслей.

— Кто ты, дитя? Говори, — мягко спросил Бакар, положив руку мне на лоб, и я поняла, что ко мне вернулся дар речи.

— Я не дитя! — возмутилась такой постановкой вопроса.

— Кто ты? — повторил вопрос Бакар, убрав из него так не понравившееся мне "дитя".

— Мы на брудершафт не пили, — очень хотелось рассказать о себе всю-всю правду, но пока я нечеловеческим усилием воли удерживалась от этой глупости.

— На каком языке ты говоришь? — голос вопрощающего звучал мягко, завораживающее.

Так и хотелось, поверить как маме родной, приникнуть к груди и рассказать всё-всё-всё, даже то, что не знаю.

— На русском, — ответила честно, слишком уж язык чесался на поболтать обо всём.

— Где на нём говорят? — заинтересовался незнакомым словом маг.

— Далеко, не здесь... Там холодно, — пожаловала ему на погоду.

— Где там? — допращивающий был настойчив и последователен в своих вопросах.

— Там, — хотела махнуть головой для указания направления, да не получилось. — На моей Родине. Там снег, много, много снега. И машина осталась без присмотра.

— Как тебя зовут? — решил продолжить тем, что попроще.

— Не тыкайте мне, — произнесла капризно. — Мы с вами на брудершафт не пили.

— Как тебя зовут? — проигнорировал мужчина моё пожелание и усилил давление ладони на мой лоб.

— Л-л-лена, — заикаясь, прям как настоящая Мямля, произнесла я.

Зуд внутри, толкающий делиться информацией, стал нестерпимым и дальше дело пошло легче. Для Бакара легче. Он спрашивал вновь и вновь, если я срывалась на русский язык, или пыталась юлить. Кровь с его кожи испарялась, и мужчина заново окунал пальцы в миску, чередуя ладони при прикосновениях к моему лбу.

Этот разговор был долгим и тяжёлым. В какой-то момент перестала воспринимать реальность, которая стала монотонно-завораживающей и вгоняющей в транс. Впоследствии мне не вспомнить всего того, что успела рассказать о себе Бакару, которому хватило и сил, и терпения выуживать из меня подробности прошлой жизни. Личное, постыдное и не очень, его интересовало так же сильно, как и уровень технического прогресса в моём родном мире. Можно сказать, что он всю душу мне наизнанку вывернул. Мог бы ещё её пережевать, да выплюнуть, но не успел. Закончилась кровь в мисочке. Да и устала я сильно, перед глазами всё плыло. И мужчина, поняв, что разговор на сегодня стоит завершить, так и не убрав руку с моего лба, велел:

— Спи.

И я заснула — как ни хотелось мне видеть то, что дальше будет происходить, но не получилось. Только и вышло почувствовать, как деверь касается низа моего живота кончиками пальцев, да подумать о том, зачем ему это, и тёмная пелена укутала сознание, подарив глубокий сон без сновидений.

Глава 20

Разговор по душам

Утро было добрым и бодрым. Когда я проснулась, Линда была уже на ногах и почти одета. О вчерашнем тяжёлом дне и долгой неподвижности ничего не напоминало. Никаких болей, мозолей на попе и прочих прелестей. Бакар подлечил, пока спала? Похоже на то.

Её Высочество вертелась перед зеркалом — эта роскошь была любезно предоставлена хозяйкой дома. Мысли Эриалинды были просты и прозрачны. Она думала о том, как бы произвести на деверя впечатление. Да задачка была не по зубам девочке. Горничной для принцессы не предполагалось или не нашли ещё, или прислуга была занята, или Бакар запретил, увы та беседа, окончание которой я застала, очнувшись от сна, практически целиком осталась для меня тайной. Госпожа Сигирид, которая не стала брать на себя обязанности обслуги, пообещав разобраться с вопросом о личной служанке для Её Высочества, вышла за дверь, оставив девочку наедине сама с собой. И вот тут-то до меня дошло, что не привыкшая одеваться самостоятельно, Линда рискует остаться в полуодетом состоянии.

Затянуть корсет не смогла, а мысли о том, чтобы ходить без него, даже не допускала. Воспитание не позволяло пренебречь важнейшей деталью туалета. Чулки принцесса кое-как натянула и подвязки завязала. С панталонами тоже разобралась, а вот всё остальное, вгоняло её в тоску. Девочка вертелась перед зеркалом, изгибалась и так, и эдак, и всё никак не могла сообразить, что и как нужно сделать, чтобы справиться с корсетом, платьем и волосами. И даже если я попытаюсь ей объяснить, как заплести ту же косу, она вряд ли справится с этим. Сноровки нет. Раньше, когда я могла управлять телом, с подобными мелочами проблем быть не могло. Теперь же полная неприспособленность Её Высочества к самообслуживанию рождала сложности в бытовых вопросах.

Открывшаяся дверь была как нельзя кстати, как и Мэг, заглянувшая в комнату. Госпожа Сигирид послала её помочь пленнице, и девушка готова была исполнить те обязанности, которые ранее выполняли для принцессы только фрейлины. Такую же сложную причёску, как приходилось Её Высочеству носить при дворе, она соорудить не смогла. Но и причесала, и собрала волосы наверх, и даже парочку локонов из изящного пучка выпустить смогла. Корсет был мигом зашнурован, а платье застёгнуто на спине на мелкие пуговички.