— Придется поделиться, — Май назидательно поднял палец. — В качестве компенсации за моральный ущерб. Не волнуйся, верну. Рассматривай как начальное вложение в дело, на котором можно заработать сто процентов годовых. Или тысячу. Или даже больше.
— Заработать?
— Потом расскажу. А теперь пошли в столовку. Если тебя не покормить как следует, ты снова разозлишься. А я фертрат эмоционально чувствительный, от отрицательных эмоций хозяйки вяну и засыхаю. Между прочим, за нами уже подглядывают.
— Где? — встрепенулась Мира, встревоженно оглядываясь.
— А вон из двери торчат две мелкие девицы. Первокурсницы, похоже. А уж сколько за ними любопытных столпилось, одному вашему Всевышнему известно. В общем, топаем, хозяюшка, там наверняка уже очередь подошла, если глупая Бохака догадалась на нас занять.
— А они нас... видели? — Мира почувствовала, что снова краснеет.
— Когда ты от меня отбрыкивалась? Расслабься, в тот момент дверь оставалась закрытой, я следил. Ну что, хозяюшка, ты меня обедом кормить собираешься?
— Глупые фертраты должны помалкивать, когда их не спрашивают! — Мира сурово нахмурилась и ткнула Мая кулаком в живот. — И вообще, я тебе точно между глаз дам, чтобы не выпендривался.
— Договорились. Готов принять кару с должным смирением, но только на сытый желудок. Ну что, потопали, хозяюшка?
Обед прошел относительно спокойно. В столовой стояла тишина — здесь старосты и командиры отделений следили за дисциплиной жестко и бескомпромиссно. Хотя они и сами с любопытством поглядывали на Мая, но пары рыков Сёи и Типи Полета, старосты третьего курса, оказалось достаточно, чтобы все дисциплинированно уставились в свои тарелки. Мира даже смогла немного расслабиться. Куриный суп сегодня оказался на высоте (при воспоминании о том, как вчера она с другими дневальными весь вечер ощипывала и потрошила тушки, ее передернуло), да и омлет с маринованными корнишонами удался повару куда как лучше обычного. Или, возможно, она сама от треволнений сильно проголодалась.
Но после обеда спокойная жизнь снова кончилась.
Разумеется, самостоятельная подготовка на втором курсе оказалась безнадежно сорвана. Да и на третьем, пожалуй, тоже. Мире даже не удалось добраться до библиотечного зала. Сразу за порогом столовой их окружила взволнованно галдящая толпа, состоящая преимущественно из девочек (мальчишки с независимыми физиономиями держались поодаль, хотя и внимательно прислушивались). Миру, как она ни сопротивлялась, немедленно оттерли в сторону. Вероятно, Мая тут же, на месте, раздергали бы на ниточки несмотря даже на усилия взводных, но он вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.
— Так, мелочь пузатая! — громко сказал в наступившей тишине. — Если меня прямо тут затопчут до смерти, я обижусь и никому ничего не расскажу. Вопросы будут приниматься в организованном порядке и не здесь. Все на улицу. Эй, хозяюшка! — он снова продемонстрировал свою способность маневрировать в толпе, как-то сразу оказавшись рядом с Мирой. — Веди нас куда-нибудь на большую поляну, куда все поместятся.
После пятиминутной толкотни, в которой Мире несколько раз отдавили ноги и растрепали прическу, гурьба народу высыпала из учебного корпуса на улицу. После сумрачного прохладного здания у нее немедленно вспотела и зачесалась спина. Ее беспардонный фертрат немедленно скинул свой китель, грубо нарушив сразу три статьи устава, и перекинул его через плечо. Усевшись верхом на каменного льва, установленного на лужайке перед корпусом, он благосклонно предложил:
— Валяйте, спрашивайте. Только не все сразу, а в режиме пресс-конференции. Кто первым руку поднял, тот и говорит. На счет "три" — и раз, и два...
Следующие полтора часа Мира завороженно слушала рассказы Мая об его странном и забавном мире: о гигантских материках, где пустыни занимают лишь малую часть, о высоченных горах, с вершин которых никогда не сходит снег, об огромных океанах и невероятных размерах волнах, называющихся "цунами", приходящих из морских глубин после подводных землетрясений и извержений и опустошающих пологие побережья на сотни саженей, а то и целые версты вглубь... Май рассказывал о больших океанских лайнерах, в которых уместилось бы население небольшого города; о военных кораблях, более могучих, чем армия целого графства; о совершенно невозможных подводных судах, способных месяцами не всплывать на поверхность, но при том одним залпом неведомого оружия звездной силы уничтожить десятую часть планеты. Что такое "планета", Мира так и не поняла, но, похоже, размерами она далеко превосходила весь Сайлават. Рассказал Май и о железных самолетах, перевозящих сразу сотни людей по всему миру, и о загадочных "спутниках" и "обитаемых станциях", парящих так высоко над землей, что разглядеть их нельзя даже в сильный бинокль — там, где почему-то кончается воздух и начинается мертвая бесконечная пустота.
Города там, если фертрат, конечно, не врал, тоже отличались размерами. Вообще его родной мир весь выглядел непомерно большим: уродливым арбузом-переростком, в котором людей на каждом шагу встречается больше, чем семечек. Автомобили там ездили вовсе не при помощи магических батарей, а на электричестве, какой-то непонятной горючей воде и еще более непонятном горючем воздухе (как вода и воздух могут гореть? Май точно свистит и даже не смущается!) Но особенно воображение Миры поразили ожившие статуи — "человекообразные киборги" или "чоки". Не просто ожившие — а неотличимые от людей и умеющие говорить и размышлять при помощи каких-то "искинов". Статуи работали сиделками и горничными, секретарями и гидами и еще кем-то, что Мира тоже не поняла. Статуи так здорово походили на людей, что некоторые даже влюблялись в них и переставали обращать внимания на настоящих людей. Таких влюбленных стало настолько много, что тамошний Даоран (или что-то на него похожее — хотя графов там, кажется, не имелось) даже принимал законы, ограничивающие создание чоки и пользование ими — затыкал плотину пальцем, как ехидно выразился Май.
В мастерских и на фабриках работали какие-то механические штуки, внутри которых сидели те же "искины". Механические штуки работали так быстро и хорошо, что людей на работу нанимали плохо и неохотно. Уже почти половина взрослых там получала "пособие по безработице" (как можно платить людям за то, что они не работают?!), и их становилось все больше и больше. И вообще "роботы" уже почти полностью вытеснили бы живых людей, если бы не какие-то законы. Те, кто остался без работы, сидели дома и развлекались самыми разнообразными и непонятными способами, превращаясь в "субстрат".
— А что, если кто-нибудь создаст армию из големов и весь мир завоюет? — поинтересовался какой-то третьекурсник, которого Мира не знала по имени. — Они ведь смерти не боятся. Похватали пики или пистолеты — и вперед. Големы сильные, пред ними никто не устоит.
— Балда! — Май постучал себя пальцем по лбу. — Кому нужна армия чоки? Одного фронтового бомбардировщика хватит, чтобы ее термобарическими зарядами накрыть. Получится груда запчастей, и вся война кончится. Сейчас и людей-то в наступлении почти не используют.
— А если им всем дать ра-ке-ты? — не сдавался старшекурсник. — Которые, как ты сам говорил, самолеты сбивать умеют?
— Ракеты куда проще повесить на другой самолет. Или на наземную гусеничную установку. У нее и скорость выше, чем у двуного чоки, и проходимость лучше, а про надежность вообще молчу. Кроме того, если ты научишь искинов воевать, то как сделать, чтобы они тебя же не раздолбали? Если жесткую систему "свой-чужой" использовать, то враг тоже своим прикидываться сможет. А если их научить по-настоящему различать, кто за кого воюет, то кто сказал, что они решат воевать за тебя, а не за противника? Или что они вообще захотят воевать? В одной сверхсекретной лаборатории у нас в Катонии как-то проводили ограниченные эксперименты. Сделали двух очень умных боевых искинов и дали им под управление на виртуальном полигоне два танка. А потом запустили на полигон превосходящие силы противника. Так искины между собой пообщались, после чего просто не стали сражаться. Замаскировались в оврагах и остались там сидеть. Все верно: у них приоритет на минимизацию потерь, а лучший способ не оказаться уничтоженным — не лезть в драку.
— Врешь ты все! — заявил третьекурсник. — Откуда ты знаешь, что происходит в сверхсекретных лабораториях?
На него тут же зашикали, и он обижено замолчал, а Май принялся рассказывать дальше.
Несмотря на захватывающие истории Мира все-таки поглядывала по сторонам. Она боялась, что появится кто-нибудь из воспитателей и устроит всем выволочку за нарушение режима дня. Вскоре и в самом деле мимо прошли, негромко переговариваясь, госпожа Сиори и госпожа Айсока. Однако ругаться они не стали, а ушли дальше по своим делам.
— Вот бы они меня так слушали на уроках истории! — расслышала Мира реплику ректора. — Аж завидно...
Спохватились все, только когда какая-то первокурсница, рдея от смущения, пробралась к Маю сквозь ряды сидящих на траве кадетов.
— Господин Саомир просил передать, — пискнула она, — что через десять минут у первого курса верховая езда, у второго — физподготовка, а у третьего — фехтование, и что пусть только попробуйте опоздать!
И убежала, испуганно оглядываясь.
Второкурсники всполошенно зашевелились.
— Ой, а у меня спортивная форма в дормитории! — спохватился кто-то.
— И у меня! — поддержали его соседи. — И у меня! Бежим быстрее, а то опять штрафов нахватаем!
Лужайка почти мгновенно опустела. На ней остались только Мира, Май верхом на льве, Хана и Бохака.
— Мира, бежим за формой! — Бохака дернула подругу за рукав жакета. — Да быстрей же, чего заснула?
— Валяйте, топайте, — милостиво разрешил Май. — Вечером дорассказываю. Или завтра. А я к Айсоке, моя форма у нее валяется.
Он спрыгнул со льва и широко зашагал в сторону каптерки.
— Да не стой же столбом! — Хана пихнула Миру в спину. — А то точно опоздаем. Бо, ну ее. Побежали, а то она тут до завтра стоять останется!
— Ага, — согласилась Бохака, поправляя очки.
Подруги устремились к дормиторию. Мира потрусила за ними, оглядываясь в ту сторону куда ушел Май. Ну неужели он и в самом деле живет в таком чудесном и удивительно мире? Или все-таки наврал на восемьсот лет вперед? Но даже если половина правда, то как же она ему завидует! Все бы отдала ради того, чтобы туда попасть.
А еще он ее фертрат. Почему-то сердцем Мира ни капельки не верила во всякие предназначения и отношения между магами и их подручными. Насчет них он точно соврал. Да, он нахал и не знает никаких правил приличия — но в глубине души все-таки немного приятно, что он выбрал именно ее. И целоваться лезет все время — а может, она ему понравилась? А вдруг он даже влюбился? Вот здорово было бы, ведь в нее еще никто никогда не влюблялся! Она тихонько хихикнула, но тут же погрустнела. У нее еще старый прыщ на подбородке толком не зажил, а на виске новый наклевывается. И угри на носу. И толстая она сверх меры. Кто такую полюбит... Наверняка он просто издевается. Сейчас в комнате надо глянуть в зеркало, нельзя ли как-нибудь новый прыщ замазать. А еще лучше — к госпоже Клие сходить, она что-нибудь посоветует.
Над Академией раскатился тихий удар гонга, возвещающий о почти наступившем начале третьего урока, и Мира припустила со всех ног. Она вбежала в дормиторий и через две ступеньки запрыгала вверх по лестнице. Если она опоздает на физку, господин Саомир наверняка вкатит ей очередной наряд вне очереди. И позаботится, чтобы ее отправили чистить конюшни.
05.07.1433, древодень. Цетрия
— Я сказала, что еду в Академию! — Рита гордо вздернула подбородок, попытавшись придать лицу надменное выражение. В глубине души она понимала всю тщетность сопротивления Грейле, но сдаваться без боя не собиралась. — Я хочу посмотреть на мальчика из другого мира. В конце концов, Академия — заведение короны, и я обязана надзирать за ним.
— Разумеется, Ваше Высочество, — мягко согласилась пожилая фрейлина. — Но если вы решили начать надзирать прямо сейчас, то обед с посланником графа Титамана окажется сорванным. А он хороший человек и совершенно не заслуживает такого оскорбления.
— Опять "хороший человек"? Прошлый посланник Ясасия только и делал, что мне взглядом за корсаж забраться пытался, козел безрогий! А этот что? Прямо на обеденном столе отыметь попытается?
— Ваше Высочество! — с мягкой укоризной в голосе проговорила фрейлина. — Воспитанной девушке, тем более — принцессе, такие слова и знать-то не полагается, а уж говорить — тем более.
— Грейла! — как от кислого яблока сморщилась Рита. — Мне двадцать семь. Я за свою жизнь переспала по крайней мере с двумя десятками мужиков. Или с тремя. Я давно уже перестарок, и меня ни один нормальный мужик даже замуж не взял бы. И слова я всякие-разные знаю, в том числе — от твоих "благовоспитанных" служанок. Перестань постоянно учить меня как ребенка!
— Любой из графов возьмет вас замуж хоть завтра, ваше Высочество.
— Я же сказала — "нормальный"! Да и возьмет — и что? Даоран тут же признает меня королевой, а моего мужа, соответственно, королем. После чего он переключится на шестнадцатилетних фрейлин, а в мою спальню станет заглядывать разве что от скуки раз в полгода. А что, посланник опять собирается о женитьбе талдычить? Может, сразу сказать ему, что пресветлый рыцарь Ясасий Кистер — последний, на чье предложение я соглашусь? А то ведь достал уже хуже всех остальных!
— Ваше Высочество! — с еще большей укоризной произнесла Грейла. — Подобные речи не подобают особе вашего происхождения и положения. Прошу вас, одевайтесь. Посланник, вероятно, уже явился и ожидает аудиенции.
— Да и пошел он! — Рита отшвырнула ночную рубашку, из которой выбралась незадолго до того, и гибко потянулась перед ростовым зеркалом. Краем глаза она оценила свое тело. Вполне ничего себе. Небольшая, но красивая грудь, крутые бедра, плоский живот и талия без малейших следов жира... Вот бы еще нашелся мужчина, которому нужна не ее корона, а она сама! Внезапно она почувствовала, что злится уже не притворно, как обычно, а всерьез. А раз она в настроении, нужно показать всем, кто здесь хозяйка. Если не на деле, то хотя бы номинально. — Грейла, решено. Обед с посланником отменяется.
— Но, Ваше...
— Грейла! — вероятно, в голосе принцессы прозвучали необычные нотки, потому что старшая фрейлина замолчала и с каким-то новым интересом взглянула на свою взбалмошную подопечную. — Я не намерена сегодня встречаться с посланником. Отправь кого-нибудь напомнить ему об этикете, который предписывает смиренно запрашивать аудиенцию за три дня, а не уведомлять в приказном порядке накануне вечером. Я пока что еще принцесса короны, и в моем собственном дворце всякая шваль пусть соблюдает приличия. Хотя бы напоказ.
— Да, ваше величество. Я уведомлю рыцаря посланника об отмене обеда, — согласилась фрейлина, и Рита посмотрела на нее с подозрением. Что-то уж больно легко та сдалась. Ну и ладно, все равно надо ловить момент.
