Кирис непонимающе смотрел на него. Парень оказался совершенно голым. На его правой щеке виднелись три крупных родимых пятна в форме правильного треугольника вершиной вниз. Светлые вихры торчали лишь на голове, в остальном тело было абсолютно безволосым, словно у лягушки. Он что, дурной — в таком виде на людях разгуливать?
— Ты еще кто такой? — зло спросила Варуйко, стирая кровь тыльной стороной ладони. — Я тебя не помню.
— Ну, меня мало кто помнит, — парень сокрушенно развел руками. — Такой уж я незаметный и забыточный. Но вообще-то я Палек. Можно Лика, если подружимся... но если попытаешься кинуться со своей железкой, — он ткнул пальцем в чехол ножа, расстегнутый Варуйко резким движением, — мы не подружимся совершенно точно. Я люблю сексуальные эксперименты, но в качестве фаллоимитаторов предпочитаю предметы помягче.
— Ты шерсть на тинтине отрасти сначала, сопляк, а потом уже про эксперименты рассуждай! — ощерилась Варуйко. — Или ты его бреешь, потому что марикон? Тебя мамочка не учила, малыш, что на людях яйцами сверкать неприлично?
— Во-первых, ты варежки из моей шерсти вязать собралась, что за нее переживаешь? — парировал парень. — Во-вторых, мамочка-алкоголичка сбагрила меня в детдом двух периодов от роду. А там воспитатели учили, что в человеческом теле ничего постыдного нет. Я же не виноват, что на вашей смешной планетке такие странные сексуальные табу!
"На вашей планетке"? Кирис вздрогнул. Он что...
— И вообще голым ходить удобнее, — парень заложил руки за голову и потянулся. — Во-первых, на стройке все равно извозишься, так на кой кого-то напрягать стирать? Во-вторых, ваши ткани почему-то не любят, когда морфируешь.
Внезапно очертания его тела поплыли, словно у брошенной в жаркий костер пластиковой куклы, и оно растеклось на асфальте бесформенной лужей, тут же собравшейся в гигантскую камбалу на десятках ножек, затем неторопливо вытянувшуюся вверх и снова превратившуюся в человеческое тело.
— Видишь? Бац, и все по швам поехало, — констатировал парень. — Или увозюкано сверху донизу. Или обуглилось, если быстро трансформироваться. Ну его нафиг. И потом, подруга, ты же в охране работаешь, нэ? Устав Университета, раздел два, глава восемь: "Допускается исповедование любой морали или религии, не наносящей прямого вреда и не нарушающей приватность окружающих, а также не противоречащей целям существования Университета", и далее по тексту. В комментариях специально разъяснено, что нудизм сюда укладывается. Ты как собираешься порядок охранять, если законов не знаешь? Ну что ты так на меня уставилась? Паладар я, паладар. Про временный опознавательный знак, — он постучал себя по щеке с родимыми пятнами, — тоже забыла, что ли? Ну, у тебя и память дырявая!
— Приношу свои извинения, атара, — деревянным голосом проговорила Варуйко, вытягиваясь и глядя перед собой пустыми глазами. — Я вела себя непростительно.
— Да мне все равно, — парень пожал плечами. — Я тебе не начальник. Сейчас Мати к свободному дрону подключится и явится, с ним объясняйся. А ты, значит, тот самый знаменитый Кирис — любитель попадать в приключения? Ау, родной, челюсть подбери, — Палек шагнул к Кирису и помахал рукой перед его лицом. — Ты вообще в сознании? Или по башке слишком сильно попало от любящей сестрички? Я Палек Мураций. Рад знакомству, и все такое.
Кирис потряс головой. Еще один паладар, вот так так. Мураций? Палек Мураций? Как Карина Мураций? Они что, родственники? Тогда... тогда он наверняка тоже не мальчишка.
— Приятно познакомиться, — сказал он голосом таким же деревянным, как и Варуйко. — Я... э-э, мы тут...
— Товарищеский спарринг по боксу, я разглядел! — жизнерадостно согласился Палек. — Я на стройке появиться не успел, как в меня Чин вцепился. Хочу, кричит, того парня, и все тут. Не в том смысле хочет, а в помощники, но все равно как-то очень уж восторженно. Вот я и решил посмотреть на тебя вживую. Но вы, кажется, с сестричкой трогательно встречаетесь после долгой разлуки? Я вам не очень помешал?
— Данный вопрос, Лика, Варуйко-тара обсудит со своим начальством, — резко, со скрежещущими нотками произнес еще один голос, на сей раз знакомый. Кирис обернулся. К ним стремительным шагом подходил огромный мужик, с которым он уже встречался несколько декад назад. Мужик тоже оказался совершенно голым, и Кирис поспешно отвел взгляд. Все-таки бесстыжие они, паладары. — Рядовая Варуйко Сэйторий!
— Слушаю, Саматта-кайтё, — в голосе Варуйко скользнули обреченные нотки.
— Я просмотрел запись с камеры безопасности. Ты обвиняешься в неспровоцированном нападении на некомбатанта, да еще и временного гражданина Хёнкона, и в злоупотреблении служебными полномочиями. Напрямую ты мне не подчиняешься, однако отправляю тебя под домашний арест до момента, когда у адмирала Мариси появится время разобраться с инцидентом. Сейчас он на Ланте, вернется часа через четыре. До тех пор ожидай в своей комнате, дальше сортира не выходить. Свободна.
— Есть, генерал-атара, — Варуйко бросила на Кириса ненавидящий взгляд, повернулась и пошлепала по лужам. Когда она скрылась за углом казармы, белобрысый мальчишка усмехнулся:
— Грозный ты, Мати, как обака, аж зубы стучат от страха. Любишь детишек пугать?
— Такие "детишки" вполне способны кишки человеку выпустить из-за лишнего слова, — поморщился Саматта. — Лика, спасибо, что вмешался, но сейчас не до тебя. Нам с дэем Сэйторием нужно поговорить наедине.
В небесах сверкнуло, загрохотало, и по асфальту вновь начали шлепать крупные капли дождя. Заметно потемнело.
— Ну вот, как всегда, на самом интересном месте! — уныло протянул Палек. — Ладно, Кир, мы еще потреплемся за жизнь. Мати, что там с рабочими? Почему стройка стоит? Из-за дождя, что ли? Так крыша же наведена. Какая разница, в какое время в помещении работать?
— Проблемы с оформлением и инструктажем последней партии, — туманно ответил Саматта. — Завтра с утра все войдет в норму.
— Если не войдет, я кому-то в ухо плюну, — в пространство пообещал белобрысый. — И так между Паллой и Текирой болтаюсь чуть ли не каждый день, скоро из-за переходов все мозги вывихну, а вы мне тут про проблемы с оформлением... Могли бы и дронов наштамповать, между прочим, если с людьми настолько кисло. Все, пока.
Его тело снова обмякло и поплыло, и секунду спустя туманное дискообразное пятно скользнуло над асфальтом и скрылось за углом казарм.
— Обормот... — проворчал Саматта на кваре. — Кир, он тебя не слишком сильно помял?
Кирис машинально потер шею.
— Все в порядке, дэй Саматта, — откликнулся он на том же языке.
— Ну, насчет в порядке... — паладар вытянул руку, и его ладонь превратилась в небольшое круглое зеркало с зеленоватым отливом. Кирис невольно отшатнулся, но тут же взял себя в руки. Да уж, видок. Кровь по морде размазана, правый глаз стремительно заплывает, нос саднит все сильнее, ухо горит и распухло... Ох и сестричка! Но как она его отделала, а! — Так, ну-ка, пойдем под крышу, пока тебя отжимать не пришлось.
Вслед за голым генералом Кирис дотопал до входа во второй барак (ливень уже разошелся вовсю, и волосы и плечи основательно промокли). За дверями обнаружилась небольшая комната с тремя выходящими коридорами. Сидящий за столом мужчина в безрукавке с нашивками сержанта первого класса окинул их коротким взглядом, чуть задержавшись на Кирисе, кивнул Саматте, не поведя и ухом от его вида, и углубился в содержимое экрана, растущего перед ним прямо из столешницы. Саматта вошел в небольшую комнату с пустым столом и двумя стульями, осторожно устроился на одном и кивнул Кирису на второй:
— Садись.
Поколебавшись, Кирис уселся на краешек и, напряженно расправив плечи, настороженно посмотрел на Саматту.
— Ну, что сам-то думаешь по поводу случившегося? — почти безразличным тоном спросил тот.
— А что я думаю?
— Тебя же предупреждали насчет драк на территории Университета. Адмирал Мариси, кажется, лично приходил инструктировать. Думаешь, командующие полицейскими силами целого государства часто снисходят до простой шпаны?
Кирис насупился и уставился в пол, но ничего не ответил. А что отвечать? Простите, виноват?
— И ничего сказать не хочешь типа "она первая начала"? — с интересом спросил генерал. — Ну-ну, не напрягайся так. Сказал же, я просмотрел запись. Да и потом, Яни — Яна Мураций, наш психолог-консультант — сразу спрогнозировала, чем ваша встреча кончится. Что брат, что сестра — упрямые, злые и на всю голову долбанутые. Но не о тебе сейчас речь, Кир. Формально ты чист. Ты подвергся неспровоцированному нападению и имел право защищаться любыми средствами. Вот что с твоей сестрой делать, а?
Кирис молча пожал плечами.
— Кир, поставь себя на место... ну, скажем, меня. Варуйко грубейшим образом нарушила правила. Сотрудники полиции никогда не могут считаться полностью частными лицами, они представляют закон и порядок даже вне службы. Строго говоря, твоя сестра неспровоцированно напала на гражданское лицо, к тому же несовершеннолетнее, угрожала ему холодным оружием и причинила легкие, к счастью, телесные повреждения. Кем вы друг другу приходитесь и какая у вас история отношений, значения не имеет никакого. Любого другого сотрудника охраны с позором вышвырнули бы из Хёнкона еще до сегодняшнего вечера, но проблема в том, что она — твоя родственница. И ее дальнейшая судьба серьезно повлияет на твое отношение к Университету в целом и к паладарам, к Карине Мураций, в частности. А ты — личный протеже Кары и весьма ей небезразличен и как человек, и как носитель загадочных тайн. Она тяжело воспримет твой уход из Университета, на что ты вполне способен, а у нее и без того масса проблем. Я не хочу грузить ее новыми заморочками.
— И что вы с ней сделаете? С Варой? — напряженно осведомился Кирис.
— Ну, — паладар развел руками, — если захочешь дать делу официальный ход, уволим и депортируем из Хёнкона навсегда, без права возвращения и апелляции. Хочешь?
Кирис промолчал.
— Не хочешь, разумеется. Я знаю твою породу, Кир. Мне известно от Кары, как ты в Барне за кошельками охотился. Ты полицию не любишь ни в каком виде, стучать на других считаешь западло... или какой у вас сейчас термин в ходу?.. и уж на Варуйко точно не заявишь, даже не будь она твоей сестрой. Вообще-то заявления не требуется, мы можем принять решение и на основании документальных свидетельств, но, как я сказал, твои эмоции сейчас важнее формальностей. Твоя сестра получит от адмирала Мариси втык по самые гланды, несколько дней, вероятно, просидит под арестом, после чего вернется к исполнению обязанностей. Мы проследим, чтобы вы больше не встретились, по крайней мере, случайно. Разумеется, если она позволит себе что-то похожее в отношении других, вылетит пробкой незамедлительно. Устраивает решение?
Кирис кивнул, чувствуя, как постепенно оттаивает сердце. Сестрица, конечно, сука отменная, но как бы паршиво он себя чувствовал, если бы ее вышвырнули из-за глупой драки!
— Ну, вот и ладно, — генерал поднялся. — Но на будущее учти: если по собственной инициативе решишь пообщаться с сестричкой и снова получишь по морде, мы сделаем вид, что ничего не заметили. А теперь топай домой. Зонтик у дежурного попроси, который у входа сидит, или даже попроси транспортный дрон вызвать. Ты ведь на нем не катался никогда? Ощущения не слишком острые, но все равно забавные. Кстати, дрон может тебя прямо к Лике... к Палеку доставить. Он, похоже, тобой заинтересовался по своим мотивам. Шалопай еще тот, даром что почти ровесник Карины, но инженер выдающийся. А мне пора.
— Погодите! — отчаянно вскинулся Кирис. — Дэй Саматта...
— Да?
— Почему? Почему Вара меня так ненавидит? И меня, и отца! Ведь мы же ей ничего не сделали! Мы правда ее потеряли тогда, после Удара, из-за паники! И правда искали!
— Сложный вопрос, Кир, — Саматта покачал головой. — Почему ты, например, постоянно цапался с Фуоко в Барне? Она же ничего плохого не сделала. Но ты был по жизни обижен на то, что она символизировала, и вел себя соответственно. Точно так же Варуйко обижена на тебя. Вообще самое страшное человеческое чувство — обида. Она служит оправданием любых поступков и отвечает на любой вопрос "почему?" И еще, Кир...
Генерал склонился к нему и стиснул плечо каменной лапищей.
— Запомни: доброй и ласковой девочки, которую вы когда-то потеряли, давным-давно не существует. Она умерла. Нынешняя Варуйко Сэйторий — психопатка, привыкшая убивать: иногда чтобы выжить, а когда-то и просто для удовольствия. Ее можно держать на коротком поводке, но лучше не провоцируй лишний раз. Она вполне может перерезать тебе глотку и со спокойной душой отправиться спать. Все, мне пора.
Саматта выпустил Кириса, коротко кивнул и вышел из комнаты. Кирис понуро обмяк на стуле. Вот тебе и повстречал любимую сестру. И что теперь делать? В самом деле держаться подальше и переходить на другую сторону улицы при встрече? Но ведь нельзя же так с близкими родственниками! Его взгляд упал на штанины, и только сейчас он сообразил, что во время драки извозился как собака. Когда мокрые пятна, покрывающие комбинезон сверху донизу, просохнут, наверняка превратятся в неряшливую грязь. Придется отстирывать. А он так и не выяснил, где здесь прачечная. Не в ванной же стирать, в самом деле!
Ну, ладно. В любом случае пора возвращаться. Дзии и так отпустила его с условием, что он не станет задерживаться — что-то беспокоило медицинские системы паладаров, и Кирис решил пока не возбухать не по делу. Он нехотя поднялся — дождь за окном лил с удвоенной силой — и вышел в вестибюль. Давешний дядька даже не оторвался от своего экрана, и Кирис вышел на улицу. По лицу и волосам тут же хлестнули струи воды. Пусть. Простыть не простынет, а комбез и так нужно стирать.
Сунув руки в карманы и сгорбившись, парень затопал по бурным потокам воды, покрывшим плац и спортивную площадку. Если поторопится, минут за двадцать до госпиталя дошлепает. Интересно, как там Фучи?
09.02.1232. Хёнкон
Ты не должна лететь в Хёнкон, сердился отец. Не должна, не должна, не должна! Всегда уложенные с пробором волосы Хавьера Деллавита неряшливо растрепались, а короткий халат, едва прикрывавший такие же короткие, до колен, штаны, выглядел мятым и грязным. Ты не должна! — громко кричал он, в такт словам стуча кулаком по трехглазому черепу, нарисованному на борту крошечного гидросамолета. Тебя разрежут, препарируют, выпотрошат! Вернись домой немедленно, скверная девчонка! Я хочу учиться, попыталась возразить она, но отец схватился за хвост самолета и с силой дернул его, отрывая. Загрохотало разрываемое железо, и вспышка от собственных рук ударила по глазам.
Фуоко резко села в постели, дико оглядываясь по сторонам, и несколько секунд не могла сфокусировать зрение. Небольшая комната, оклеенная уютными желто-зелеными полосатыми обоями, плавала в полумраке. На улице снова загрохотало, слегка задребезжали стекла. Слышались быстрая барабанная дробь и негромкий шелест: видимо, снаружи по окну и подоконнику стучал ливень. Из-за закрывающих окно штор снова сверкнуло, и несколько секунд спустя донесся очередной удар грома. Где она? В памяти всплыла пылающая кабина самолета, сияние, исходящее от тела, дуги электрических разрядов, тянущиеся между ней и Кирисом... Она судорожно вскинула руки к глазам, вглядываясь в них, словно в последнюю надежду на спасение. Нет, ничего, никакого свечения. Тело охватывала страшная слабость, и девушка откинулась обратно на подушки, медленно осознавая окружающее.
