Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я встречи с тобой три года ждала: легенда, романтический герой, рыцарь космоса. Ва-ле-Рию встретила, всю в безутешных рыданиях и не просыхающих горючих соплях, и отобрала бусы; а тут и вы с аппендицитом, чуть из корабля от счастья не выскочила, торо-пилась навстречу бежать и стихи читать.
— Т-с-с, — я дернулся в сторону и шутливо свел брови, — даже не пытайся бередить почти зажившие раны. В юности на дне рождения одноклассницы две поэтки взяли в плен и начали стихи читать, поминутно спрашивая, нравится или нет. Воспитанный и деликатный я притворно восторженно мычал и кивал. Девицы закатывали глаза и, завывая голосами, фонтанировали новыми стихами. Литературно изнасиловали и отравили вечер. Теперь только проза.
— Спасибо за предупреждение, — Машенька радостно смеялась, — но сначала я хотела плотно-плотно прижаться и погладить тебя по плечу.
— И, вместо того чтобы проверить мужчину на отзывчивость, начала хмуриться, говори-ла недружественные слова, делала нелояльные жесты и пыталась удрать.
— Подружка твоя, — Маша вдруг ощетинилась и напряглась. — Липнет к тебе, будто чис-тым медом кормишь.
— Всего лишь, бескорыстный ангел хранитель, — упоминание о Галчонке наполнило радо-стью, — платы не требует, защищает и делает добро без предварительных условий. Давай о тебе.
— Слишком много счастья... одни только сны, — Маша невольно осветилась блаженной улыбкой, — вернее, пробуждения,... с тобой целовалась.
— М-м-м... а ты правильное слово употребила?
— Неправильное... ты же понял, ... полное ощущение реала,... и сумасшедший ор-газм,... а потом, как на крыльях летала,... даже наш голубок-штурман замечал, "све-тишься вся",... вот и приходилось хмуриться,... скрывала, — Маша засмеялась с тихой радостью, загрустила, задвигалась; нажимая ладошками, гладила плечи и грудь и преду-предила шутливо. — Попробуй только не являться по утрам.
— Наверное, самое тяжелое для женщины — это разочарование в мужчине, — обещаю со-ответствовать. Кстати, пора...
— Что пора? — напряженно выговорила и осеклась Машенька.
— Соответствовать, — опустил руки на спину девушки и, перебирая пальцами, заскользил ладонями вниз к ягодицам.
Периферийным зрением отметил движение в спускающемся со скалы занавесе, без раз-думий вскинул левую руку и начал стрелять. Разрывные пули мгновенно раздробили че-реп и в нескольких местах перебили позвоночник многометрового толстого питона. Мы успели вскочить на ноги и отойти в сторону, а длинное тело все продолжало скользить со скалы, нагромождая бесформенную зелено-желтую кучу у подножия водопада. Я посту-чал по мочке уха:
— Федор, китайцы еще на месте? Подъезжайте к водопаду за добычей, и возьмите горе-биолога. Есть достойная куча дерьма, в которую его непременно нужно ткнуть носом, — повернулся и правой рукой притянул-прижал Машу. — Одеваемся.
— Да, — Маша, подняла ко мне лицо и потянулась губами к уху, зашептала, лукаво улыба-ясь, — но проверка на соответствие не закончена, только откладывается до лучших времен.
Глава 33 К закату
Человек с холодным сердцем — чудовище.
Доведу ли своего героя до такой крайности,
пока не знаю, все-таки хотелось бы остаться
в рамках логики. Впрочем, — это совершенно
не важно. Два-три десятка читателей отдельных глав
нелогичности не заметят, а двое-трое, осиливших роман
до конца, поленятся высказать претензии.
Литературные герои — это наши личные игрушки,
для окружающих — игрушки б/у, секондхэнд или неопасные
заморочки сдвинутых людей. Шучу, хотя... Шучу.
Шутка с долей правды
Краса, гордость и мощь Американского космического флота флагман-рейдер "Техас", ориентируясь на сигналы "Трояна"-шпиона-маячка в нашем главном компьютере, уве-ренно нащупывал путь к планете Меларус. Гришка Отрепьев, выполняя команду: "По-мотай, но дай добраться", — наслаждался, подкидывая "америкосу" маршруты-обманки, неожиданные, трудно преодолимые помехи и препятствия.
Джон Смит командир рейдера и законный супруг Маши-Машеньки-Машульки, в стремлении доставить своему начальству минерал фелексин и мировое господство, умело обходил преграды, — надо отдать должное, — взламывал препоны и мчался к нам с неот-вратимостью судьбы, как страшный суд, как час пик, как карающий рок, как момент ис-тины.
Торопился смять и размазать по планете транспорт "Надежда", забрать запасы минера-ла, "начистить" лицо сопернику, вернуть в семью красавицу жену. В ореоле победителя космической гонки вернуться на Землю и ощутить праздник в объятиях хозяев и спонсо-ров.
Людям нравятся праздники. Устраивают по поводу и без, например: первое апреля — день Дурака. Флагман-рейдер "Техас", расчехлив пушки и ракетные установки, отбросив порты торпедных аппаратов, огненным тараном прошибал космос: отрывал от планет спутники и, как кегли, сшибал и закручивал волчком космические камни. Мчался к планете Меларус в эйфории и предвкушении на торжество... "шапочного разбора".
Наше веселье в другом. Запасы фелексина в один день разослали во все концы вселен-ной, — жизни не хватит собрать; разместили вокруг планеты множество маячков, с отра-жающими параметрами крейсеров и миноносцев, несущих флаги всех существующих космических держав. Гришка Отрепьев, компьютерный гений и украшение мыслящей части двуногих, превзошел сам себя, "прыгнул выше головы" и создал замечательно мощный виртуальный космический флот.
На случай доказательства реальности существования вооруженной до зубов эскадры, среди виртуальных кораблей вертелись-крутились на космошлюпках Сашка Буратино и Колька-стажер, всегда готовые с щенячьим восторгом придавить гашетку "Пуск" на ре-активных установках.
Джон Смит не захочет атаковать транспорт "Надежда" при свидетелях, у каждого из которых накопилось на "старшего брата" немало зубов. Остается красавица супруга Ма-шенька, командир уничтоженного аборигенами медборта "Онтарио". Законы брака свя-щенны, а муж есть муж — пусть забирает.
Секс с Машей после первой сшибающе страстной волны все более словесно разбав-лялся и упорядочивался, плавно перетекая в бесконечную сагу об удивительном человеке Джоне Смите: красивом мужчине, выдающемся космонавте, непобедимом воине, забот-ливом муже, умелом любовнике.
— ... и утром приносит в постель чашечку кофе,... я просыпаюсь, отпивая по глотку.
— Не согласен, — возражал я, лениво потягиваясь. — Чашка кофе в постель — это срод-ни подвигу, а каждый день... девальвирует понятие.
Мое отношение к Маше самого удивляло. Небрежное самолюбование и бесшабаш-ная дерзость-уверенность, что никуда красавица не денется, будет бежать рядом, как со-бачка на поводке. Стоило протянуть руку или бросить взгляд, и рядом оказывалась те-плая стройная, притягивающая, манящая... и никогда не отказывающая.
— Даже не надейся на лидерство, — Маша потянулась змейкой и легко оказалась сверху; наклонилась и страстно выдохнула в ухо, — в моем случае предложение всегда будет опережать спрос...
Во время обеда образ благородного джентльмена Джона Смита дополнился новыми чертами: искристая седина, мягкий загар на чисто выбритом круглом лице, загадочное прошлое, связанное со спецслужбами. Родился Джон на десяток лет раньше.
— Мне всегда нравились мужчины постарше...
— то есть, я случайная связь?
— Нет, в тебе будто сто лет,... иногда даже страшно, — Машенька напряглась и устави-лась взглядом в сторону двери. Только при виде Галчонка карие глаза застилались не-прозрачным блеском, и знобкий холодок шершавил кожу рук неприятными мурашка-ми,... я поздоровался не оборачиваясь:
— Здравствуй, Галчонок. Хочешь, сон расскажу?
— А я уже рассказала воде в тарелке, и поверхность улыбчиво колыхнулась в ответ, — Галчонок подошла сзади, привычно обхватила за плечи и прижалась всем телом, не об-ращая внимания на Машу. — Кто первый начнет про собаку-волкодава?
Нам в очередной раз приснился один сон на двоих. Огромная белая лохматая собака пыталась преодолеть двухметровый рыхлый сугроб. Бедная животинка приглядывалась, принюхивалась; набравшись смелости, переносила лапу вперед; проваливалась по плечо и останавливалась в размышлении — шагать ли дальше.
— В моем сне лохматый пес-водолаз, жалобно прискуливая, стеная и оглядываясь, одо-лел-таки вершину...
— А в моем еще и возвращался несколько раз, натаптывая маршрут, — Галчонок прибли-зила к моему лицу почти круглые глаза и быстро краснеющие щеки, торопливо чмокну-ла в висок и крикнула убегая . — Спасибо тебе. Ты лучший.
— Знаю, — притворно поворчал в ответ и разъяснил для Машеньки. — Пушистый волко-дав-водолаз — это начальник фактории. Галя-Галчонок сдружилась с Федором, и "зеле-ные человечки", боготворящие бородатого гиганта, мгновенно прониклись любовью и доверием к "блондинке Барби". Увел девушку.
— А ты не возражал? — Машенька привстала в кресле, готовая в зависимости от моего от-вета опуститься обратно или броситься вперед и вцепиться зубами в горло. — Ишь как прижимается, прилипала.
— Это я к ней прижимаюсь, — случайно или нет Машенька повторила слово Сашки Штольца "прилипала". — Пожалуй, ты права: мы с Галей почти как одно целое, но это, скорее, братско-сестринское, только сейчас понял. Не ревнуй. Заметь, ни разу не поставил тебе в вину связь с Джоном Смитом.
— Считаешь, законный муж мне вроде брата?
Машенька снова подпрыгивала в крайней степени возмущения, но я предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию. Скайп высоким голосом любимой певицы доверительно позвал: "У нас есть наша песенка, давай ее споем"*, — и продолжил торопливым шепотом Отрепьева:
— Америкосы умостились на орбите. Адмирал рвется с визитом.
— Надеюсь, с дружеским; зови, — усмехнувшись,(почему мне нравилось сердить Машу-Машеньку?) сказал нарочито обыденно, — пойдем встречать твоего благоверного. Рада, конечно?
— А как же прощальный секс? — Машенька растерянно теребила бусы, голубые и розовые. — Больше не повторится?
— Не успеваем, — легко и с удовольствием соврал я в очередной раз.
— Я не люблю тебя, — повторила Машенька однажды сказанную фразу, — но если бы ты был настойчивее...
— Время, — бесцеремонно прервал девушку и, взяв под руку, вывел на крылечко вагон-чика-модуля.
В полукилометре, опираясь на красно-желтое пламя реактивной струи опускалась в облако коричнево-черной пыли блестящая металлом космокапсула.
Не избалованное визитами высоких гостей народонаселение Фактории дружно высыпало встречать и дивиться. Зулусский вождь Джумбо-Ваня и пышная вторая пилотесса Джессика выбрались на свежий воздух впервые за прошедшую неделю, но и здесь держали друг друга в объятиях и пытались незаметно потискать.
Машенька теребила-поглаживала на груди нити голубых и розовых бус и ожидающе-болезненно взглядывала блестящими от слез карими глазами. А я не бесчувственный, пытался выглядеть беспечным, из последних сил сдерживал рвущие душу эмоции. Задача поставлена, — американский Менелай должен без аннексий и контрибуций получить обратно свою прекрасную Елену, — но сердце противилось решению.
Легкий ветерок сдул-осадил облако пыли и дыма вокруг космокапсулы. Бесшумно сдвинулась в обшивку корабля крышка люка, и, глуховато пристукнув по бетону, опус-тился неширокий трап. Джон Смит, настоящий воин, пренебрегая безопасностью, первым шагнул из корабля, — картина, достойная восхищения.
Рассказы Машеньки о муже начали подтверждаться с первого взгляда: сорокалетний породистый благородный жеребец-красавец, с искрами недюжинного интеллекта в тем-ных глазах, в строгом костюме адмирала Американских военно-космических сил, с кортиком у колена. Коротко, почти незаметно осмотрелся, — привычка профессионального разведчика, — легко зашагал в нашу сторону.
— Маша, — я тронул девушку за плечо и тотчас почувствовал встречное движение. — Ма-ша, бусы нужно порвать и рассыпать — это своеобразная контрацепция.
— Гад! — коротко ответила Маша. Встав передо мной, плотно прижалась спиной и попой, слегка потянулась прожигающим через одежду чувственным жаром, и мое тело едва не взорвалось от пронзившего мгновенного возбуждения. — Мучайся теперь. — Шепнула через плечо и устремилась навстречу мужу, прижалась и замерла в объятиях красавца. Отчетливо, явно рассчитывая на мой слух, выговорила. — Я тебя очень ждала.
— Посмотрел и теперь знаю, как выглядит жалкая кривая улыбка, — грустно пошутил не-заметно подошедший Гришка Отрепьев.
— Вглядись пристальнее и увидишь, как выглядит истерзанная душа, — искренне ответил я.
На трапе космокапсулы Машенька оглянулась и правой рукой погладила бусы на груди. Захлопнулся люк, скрыв девушку от взгляда, и в мир вернулись звуки. Нарастающий грохочущий свист ракетных двигателей поднял в воздух опустившуюся недавно пыль. Мужское население фактории громогласно комментировали событие и косили на меня взглядами, исполненными осуждением, разочарованием и откровенным презрением.
— Не чувствую себя виноватым... — упрямо выговорил, убеждая себя.
— Ни вообще каким, — торопливо и тупо снасмешничал Гришка.
— Поясни
— Ты превратился в робота, командир, — выдохнул Отрепьев. — Все просчитано, все схва-чено. К месту и ко времени говоришь нужные слова, совершаешь необходимые движения, направленные на оптимальное решение задачи.
— Оптимальное, значит, лучшее, — я шуткой попытался сбить горестно-укоряющий на-строй оппонента, — а я как раз лучший.
— Механический, — упрямо возразил Гришка. — В тебе больше нет слабых мест.
— Это недостаток? — интеллигентская упертость штурмана начала веселить. — И какие конкретно места ты имеешь ввиду?
— Это не по-человечески...
— ... то есть, весь мир живет по законам морали и нравственности, и только моя сухая со-весть регулярно дает сбой?
— Не передергивай, — резко осадил Отрепьев. — Прекрасно понимаешь. Мир живет эмо-циями, чувствами, душевными движениями, а ты...
— Тщательно свои чувства скрываю.
— Дай-то Бог, — скептически прищурился Гришка, повернулся и пошел к кораблю. — Сис-тему проверю.
Вернулся в модуль-вагончик, достал пиво из холодильника. Пустота вокруг, некому душу излить. Экипаж в работе, Галя с Федором друг другом заняты. Впору тарелке с во-дой о своих бедах рассказывать... или бокалу с пивом поведать, как не солоно хлебавши, мчится восвояси краса и гордость американского космического флота флагман-рейдер "Техас", а в его командной рубке благородным густым баритоном отдает распоряжения, задевая рогами переборки, адмирал Джон Смит.
Я засмеялся и выплеснул пиво в раковину: герой понимающий и шанс дающий, не по душевной потребности, а потому что друг рядом лучше, чем враг. Холодно расчетливый и циничный: любил, оберегал, заботился, а когда задачу выполнили, повернулся и ушел, ни одной мышцей не дрогнув;... — усмехнулся и отправился к кораблю — работать, ре-шать задачи.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |