Нежность Пустоты Грядущей

И было интересно ему, как долго сможет она терпеть, сколь многое позволит ему, каждую секунду ждал он того, что она застонет, заставит ноги свои затрястись, изображая оргазм и останавливая движения его языка. Но она поглаживала свои груди, сжимала соски, облизывала губы и продолжалось это столько, что он уже не мог сказать, действительно ли она испытывает наслаждение или все же обманывает его, как то изначально и предполагалось и неопределенность та тягостную радость доставляла ему.

Когда же губы ее приоткрылись для того, чтобы извергнуть отчаянный стон, тело ее затряслось а ноги сошлись, он остановил свой язык, внимая влагалищу ее, но она была слишком опытна и умна для того, чтобы позволить обману, несовершенство которого заметнее всего проявляет себя, возникнуть в чем-то более ярком, чем воображение и если бы он не знал ее, то мог бы подумать, что все, совершенное им, действительно было настолько приятно ей.

Открыв глаза, она, улыбаясь смотрела на него и он, переступив всеми конечностями, нехотя вытянул из нее язык, долго еще ощущая жгуче-соленое послевкусие.

-Мы должны поторопиться. Еще немного и плод будет слишком большим, я стану неподвижной.

На следующий день, когда Фаннол пришел к ней, она попросила его опуститься на колени перед ней, что он всегда и с радостью делал, в любом унижении находя величие для себя.

-Я собираюсь бежать, — сидя на постели в одних только черных трусиках, она крутила в пальцах сигарету, — Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

-Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

И тогда Занмар ударил его в основание черепа, пробил позвоночник и горло острой конечностью, горячая кровь хлынула на голые ноги Джаннары, оставшейся неподвижной.

-Вот видишь. Ты сам не знаешь своей силы. — оттолкнув мертвое, дрожащее тело, она достала полотенце из тумбочки и стерла им кровь. Аккуратно сложенная, его униформа покоилась на табурете возле входа и поверх нее лежали ножны с небольшим кинжалом, подарком от давнего любовника, как признавался со смущенной улыбкой юноша. Освободив его от плена, Джаннара взвесила на ладони, подбросила, поймала черную рукоять, шероховатую, с выемками для пальцев, довольно улыбнулась, радуясь пригодному оружию. Натянув черный комбинезон с сетчатым вырезом на груди и спине, разместив сталь так, чтобы лезвие поднималось, незаметное, вдоль ее руки, она вышла из каюты и Занмар последовал за ней, не находя в себе достаточно воли, чтобы остаться.

Узкий коридор окружал центральный стержень корабля, по которому путешествовали энергия, воздух, вода, сигналы, приказы и отработанные вещества. В черных стенах, украшенных яркими изображениями гнургов и кодангов, отражались маленькие овальные светильники, мерцавшие на низком потолке, тихо гудевшие и щелкавшие при этом, подобно недовольным хищным птицам, упустившим добычу и уже не надеющимся, что ночь подарит новую. Он следовал за своей госпожой, покорный больше, чем когда-либо, ведь на сей раз не девушка вела его, но предопределенность, которую чувствовал он как лучшее из возможных действий. Конечности его издавали тонкий стук, касаясь гладкого пола, оставляя на нем крошечные выбоины, ботинки его госпожи, на носках и каблуках подбитые сталью служили путеводным блеском и когда она замерла перед дверью лифта, нажав на кнопку вызова его, он притаился с правой от входа стороны, не имея надежд на пустоту, но и не желая чужой смерти.

В лифте никого не было и они вошли, владея всем пространством, стальными его стенами, принявшими их отражения лишь для того, чтобы извратить их, сделать более приятными для себя самих, как женщина искажает пропорции ног каблуками, меняет цвет губ и ногтей, полагая себя от того царицей неукротимого соблазна и не подозревая, что больше привлекают его тайные, почти незаметные движения слабых мышц, насыщенные страстными соками кровь и глаза, суеверная невинность и беспричинный страх и всегда заметные для того, кто знает их повадки, порочные мысли на самом краю неподвижных, не знающих туши ресниц. Прикоснувшись к стальной круглой кнопке, она призвала движение и лифт направился вниз, позвякивая, подобно каторжнику, осужденному на тяжелую работу до самой смерти, покачиваясь, заглушая неровным гулом все прочие звуки, включая и те, какие производило множество неведомых органов в теле Занмара. Корневики пытались узнать устройство его организма, помещали его в машины, способные просвечивать живое без вреда для него, но он отражал их злые лучи, внутренности его оставались недоступными для них и только вскрытие могло явить их. Они были готовы и на это, но Джаннара убедила их, что Занмар не достиг еще зрелости, не было закончено взросление его, не сформировались органы и потому было расточительством убивать его раньше, чем завершатся процессы те. Она уверяла командира, что на это понадобится еще год, но и сам Занмар не знал, ни разу не слышал от Сеятеля, сколько потребуется времени, чтобы перестал он чувствовать новое в себе едва ли не при каждом пробуждении и склонялся скорее к мысли о том, что для каждого из подобных ему различно оно и зависит от того, кем был он в прошлой своей жизни, к какому народу, полу и возрасту принадлежал, когда погиб, сколь сложными были слова его в сочетании своем и разнообразным любовный опыт.

Переступая с ноги на ногу, она собрала волосы в пальцах, сдвинула их на затылок и скрепила под стальной заколкой. Такой она когда-то нравилась ему немного меньше, но теперь, видя ее готовой к сражению, он ощутил, как нечто в нем, в самой сердцевине его, под тем органом, который становился больше, если он оказывался в темноте, напрягается и пульсирует, отвечая на ее спокойную и жестокую сосредоточенность.

Когда двери открылись, перед ними предстал маленький ангар, возле стен которого прижимались друг к другу шесть машин с прозрачными выпуклыми колпаками на острых носах и ажурной сетью из черных прутьев вокруг серебристых сопел на корме. Передняя половина их, обтекаемый черный пластик с небольшими выступами, красными, по трафарету нанесенными символами, опущенным трапом, покоилась на трех небольших колесах, а задняя, почти невесомая, едкое источала невидимое мерцание, от которого у человека начинали слезиться глаза. Занмару было достаточно закрыть нижние, чтобы избавиться от неприятных ощущений, но все рабочие здесь в красных ходили защитных очках, белые комбинезоны их испачканы темными жидкостями и он видит двоих, несущих к одной из машин мертвое черное тело форга и множество прозрачных коконов сложено между машин. Трое других мужчин разговаривают, присев и склонившись над разложенными на полу схемами, еще один, поднявшись на две ступени стальной лестницы, протирает, напевая, прозрачный фонарь среднего возле правой стены аппарата.

Он поворачивается к Джаннаре, когда она делает шаг и песня его смолкает. Посмотрев сперва на него, двое отпускают свою ношу и форг падает на пол, нелепо раскидав бессильные лапы. Один за другим поднимаются остальные, позабыв об усилителях и переключателях.

-Она хочет бежать! — он спускается с лестницы, вытирая руки и ни у кого из товарищей его это не вызывает возражения, скорее они, уже направляющиеся к ней, удивлены, что он сказал это.

Перехватив кинжал, она взяла его в руку, прижимая большой палец к основанию рукояти, готовая к битве, а Занмар согнул передние конечности, намереваясь первым же прыжком убить одного из корневиков, того, что был правым из трех и казался выше и сильнее прочих.

-Командир уже знает, что ты здесь, — очистив руки и улыбаясь, он не предупреждал, но успокаивал.

-Мне только нужна машина. Я не хочу никого убивать.

Лифт, вздрогнув, приходит в движение за их спиной, уползая еще ниже, к каютам офицеров, к оружейным и пищевым складам.

-Ты собираешься уйти с этой тварью? — тот, кого Занмар намеревался убить первым, поднял очки на лоб и смотрел теперь на Джаннару с насмешливой похотью, — Думаешь, его сперма тебя устроит? Я даже не вижу у него члена.

-Это не твое дело, — она двинулась вперед, уверенная, что они разговаривают с ней только для того, чтобы дождаться командира, осматривая машины и одну за другой отвергая их. У одной были сняты двигатели, два черных куба, облепленных бесформенными образованиями, от которых тянулись короткие разноцветные провода и серебристые гофрированные трубки, другая не имела колпака и панели управления, у третьей должны были заменить правое шасси и только две, одна в центре слева и другая, дальняя от лифта с другой стороны оказались пригодны для полета.

Выбрав последнюю, она направилась к ней.

-Куда ты хочешь бежать? Эти ветви даже не принадлежат людям.

Она рассмеялась, ступая спиной вперед, лицом к мужчинам, вращая в пальцах скользкий от пота пластик.

Один из корневиков, закрытый на мгновение другим, выхватил из-за спины маленький пистолет и направил его на Джаннару, но раньше, чем он успел выстрелить, она метнула в него кинжал. Вращаясь, он ударил мужчину рукоятью по лбу достаточно сильно, чтобы тот пошатнулся и Занмар прыгнул, вытягивая в воздухе передние конечности и насквозь пронзая его ими. Те, кто был рядом с убитым бросились прочь, но молодой корневик, все это время продолжавший нервно потирать руки, сорвался с места, желая настичь девушку. Видя, как он приближается к ней, Занмар с трудом вытянул конечности из мертвого тела, сквозь бледные губы выплевывающего темную кровь, закатившего глаза, но все еще сжимающего пистолет в руке. Обрывки комбинезона остались на окровавленных острых крючьях, острую боль чувствует Занмар в правой ноге, не предназначенной все же для таких действий и ему становится больно наступать на нее. Кровь вырывается из разорванной плоти, растекается по гладкому черному полу, даруя ему отражения ярких в потолке ламп. Левой конечностью Занмар вырвал из руки мертвеца пистолет и толкнул его в сторону Джаннары, в боевой стойке, левая нога вперед, левая рука опущена, правая поднята к плечу, ожидающей первого из своих врагов. С пустынным грохотом открылись двери лифта и командир Холла входит в ангар, сопровождаемый двумя солдатами в черной броне, несущими автоматы в руках. Сам он вооружен только изогнутым коротким мечом, скрытым в ножнах, чернота чья почти незаметна была под золотом и пурпуром кодангов и рашванов, атров и нагих человеческих женщин, танцующих с длинными лентами в руках.

Мужчина слишком неопытен, слишком поспешен. Занеся волосатую руку, поднятый на которой рукав позволяет рассмотреть татуировку в виде откладывающей яйца атрианской самки, означающую, что одинаковую страсть к мужчинам и женщинам испытывает несущий ее, он пытается ударить Джаннару, но она легко перехватывает удар, отклоняя его левой рукой, разворачиваясь и смещаясь в правую сторону, правой ногой ломает его левое колено. С проклинающим воплем он валится на пол, а она подхватывает пистолет и направляет его на второго, бегущего к ней. Остановившись, он поднимает руки и отступает.

Вскинув к плечам автоматы, солдаты приближаются к ней и командир улыбается так, как будто она совершила именно то, о чем долгое время просил ее, на что не мог ее уговорить.

-Джаннара, милая, — он разводит руками, оставляя меч в правой, — Я не думал, что ты будешь настолько глупа. Любой из этих машин хватит только для того, чтобы добраться до ближайшей ветви. Ты не выживешь ни на одном из этих листьев. Здесь другие солнца и воздух, не говоря уже о том, что мы ничего не знаем об их обитателях .Наш путь един.

-Вы убьете меня и моего ребенка. — направив оружие на командира, она делает шаг назад, находясь уже почти рядом с машиной.

-Куда бы ты ни бежала, спасения не будет. Великое Древо умирает.

-Это ложь, -превосходство воссияло в голосе ее, -Ты видел, что оно плодоносит.

-Все живое перед смертью выбрасывает семя, -безразличию его трупные позавидовали бы черви, в ласковом спокойствии его голоса мятежное слышится безразличие пустоты.

Ее левая рука коснулась гладкого носа машины.

-Ты не знаешь, что происходит. Флойс убивает листья раньше, чем мы успеваем остановить его. На ветвях, где нет нашего влияния, нам смеются в лицо, когда мы предлагаем им сыворотку. Кора отваливается от ствола, целые народы приходят в движение, течение соков замедляется, корни высыхают и отмирают. Гнурги плодятся в огромных количествах и становятся все прожорливее. Только Сеятель может остановить это. — он берется левой рукой за ножны, меч покачивается над его промежностью. — Если мы найдем его.

-Быть может, это его воля, чтобы Древо погибло...-ей хотелось бы опустить глаза в жгучем смущении, ведь чувствует она, что словами теми обрекает всех на смерть.

-Мы попытаемся уговорить его. Мы — его любимые и первые дети. Кому, как не нам умолять его?

-Ты действительно веришь, что тебе удастся его уговорить ?

-Ты знаешь, у нас есть аргументы...-он улыбнулся и Занмар вспомнил, что так же улыбалась Евгения, узнавая о том, что какой-то юноша был девственником в неподобающем для того возрасте.

Она стреляет в него. Пуля пролетает рядом с его головой, ударяется о двери лифта и автоматы в руках солдат исторгают ответный огонь. Метнувшись за ближайшую к нему машину, командир выдвигает меч из ножен и, присев, аккуратно кладет их на пол.

Спрятавшись за машиной, Джаннара слышит, как пули бьются о ее корпус, делая непригодной для полета. Подняв руку, она делает несколько выстрелов, техники убегают прочь, в сторону лифта, один лежит животом на полу, закрыв голову руками, ноги его мелко дрожат. Длинным прыжком Занмар пытается настичь одного из воинов, но тот замечает опасность и отскакивает в сторону, успевая выпустить очередь в сторону нового противника.

Он почувствовал, как пули бьются о его панцирь, но ни одна из них не смогла пробиться внутрь и он обрадовался, как чудом избежавшая изнасилования девушка, он даже не обратил внимание на сильную боль в конечности, когда он упал на нее. Развернувшись, он кинулся к другому из солдат и вонзил левое острие свое в его ногу. Закричав, солдат ударил напавшего прикладом по голове, попав по левому из верхних глаз и, пошатнувшись от боли, Занмар резко выдернул конечность. Мужчина упал на левое колено, оружие его опустилось к полу, пуля, выпущенная Джаннарой, попала в его лоб, он повалился на спину и автомат с гулким стуком упал рядом с ним.

Командир стоял, выпрямившись, опустив сжимающую черную рукоять меча руку, выжидая, пока у Джаннары закончатся патроны, намереваясь сохранить ее живой, но Занмар увидел его и неожиданно особое значение возникло в нем для этого человека, то, что раньше он назвал бы ненавистью, но той ее разновидностью, что возникает лишь после многих лет, проведенных вместе, тем чувством, каким только умелый любовник может наградить лживого любовника. И в то время, как второй солдат осыпал пулями машину, за которой спряталась Джаннара, оставляя вмятины на ее некогда гладком корпусе, трещины на потерявшем прозрачность колпаке, Занмар бросается к тому, кого единственного видит в то мгновение врагом. Он совершает прыжок, вытягивает конечности, надеясь пронзить ими командира, но тот совершает шаг вперед и выбрасывает несущую меч руку, одновременно приседая, отрубая странному существу правую переднюю конечность и оставляя длинный рваный след на его брюхе.