Анимаги

Я пытался представить себе, как дракон сидит на троне и смотрит на своих подданных сверху вниз.

Что значит быть повелителем этого странного мира?

Снова прикоснувшись к подлокотнику, я ощутил головокружение, а затем будто пере-прыгнул в чужое тело.

Я стоял на вершине лестницы и видел, как приближается враг. Ядовитые клыки угро-жали мне, но в моем сердце не было ни капли страха. Рядом со мной стояли братья, готовые встретить опасность лицом к лицу. И умереть.

Когда волна разъяренных змей и ящеров дошла до нас, мы встретили их достойно. Мы дрались мечами и копьями, у нас были доспехи и щиты. Жуткая схватка длилась недолго, и наш небольшой отряд начал теснить противника вниз, прочь от драконьего трона. Часть врагов бежала, оставив на месте сражения самых безумных и храбрым. Я занес свой меч снова...

...И очнулся. По моему лбу стекал пот, сердце бухало.

— Что это?

— Ты видел прошлое, — ответил старик.

— Чье?

— Одного из своих предков.

— Невозможно.

— Линия крови, Ким. Наследие.

— Но...

— Ты видел сцену из позднего периода, когда враг смог овладеть дворцом Дракона, но горстка его верных гвардейцев продолжала битву...

Меня обнял жуткий холод.

— И этот анимаг погиб?

— Очевидно. Где-то здесь его останки.

— Я хочу уйти.

— Ты боишься, Ким?

— Да. — Это вырвалось само собой.

— Значит, ты на верном пути.

— Прекратите! Я больше не хочу!..

Я презирал себя за трусость, но ничего не мог поделать. В голове моей помутилось.

— Тебе придется, — сказал Долгорукий, и меня снова понесло через туннель неизвестно куда.

И снова превращение, столь быстрое, что невозможно заметить точки перехода. Я по-нял, что бегу через лес, изо всех сил работая всеми четырьмя лапами. Вокруг меня был огром-ный мир, наполненный звуками и запахами, я знал все и обо всех, я не нуждался в карте, чтобы находить дорогу.

Наконец, остановившись на пригорке, я посмотрел вперед. Тут кончался лес, а дальше простирались холмы, среди готовых возвышалось странное массивное сооружение.

Я его узнал. Это был Храм Дракона. Огненный Змей показывал мне его издали, а теперь я мог рассмотреть необычную постройку, находясь ближе.

— Здесь ты проходил Посвящение, — сказал орангутан.

— Я?

— Твой предок и, конечно, защитник, чей дар ты, вероятно, унаследовал.

— А вы?

— Когда-то и я тоже. Но многое забылось — столько веков прошло.

— Как там внутри?

— Внешняя оболочка обманчива. Не суди книгу по обложке, не составляй мнения о здании, взглянув лишь на фасад.

— Я могу войти туда?

— Кто знает? Попробуй.

Спустившись с пригорка, я побежал в сторону Храма.

— Именно там Великий Дракон отбирал лучших, чтобы развить их таланты, сделать мо-гучими и сильными.

— Среди них был мой предок...

— Да.

На ходу я перепрыгнул через рытвину у подножия холма и... оказался в каменном зале. Вокруг меня стояли девятеро, но их лица находились в тени, я не мог ничего рассмотреть.

— Вот оно! — прозвучал в моей голове голос старика. — Мы дошли до самой дальней точки.

— Не понимаю, — пробормотал я.

Девять защитников молчали, разглядывая меня.

— Он где-то здесь.

— Кто?

— Дракон. Ты чувствуешь?

Ничего я не чувствовал, кроме дикого желания побыстрее свалить отсюда. Неужели старикан не понимает?

Попытавшись сойти с места, я не сумел. Тело, что было моим, мне не подчинялось.

— Ты прав. Сейчас это не твое тело, и ты лишь наблюдатель.

— Прекратите, Вильям Сергеевич.

— Не могу.

Я посмотрел наверх и увидел, как свет затмевает большая гибкая тень. Великий Дракон спускался будто прямо на меня. Он казался громадным, величиной со вселенную, но в какой-то миг его формы растаяли, и передо мной предстал самый обыкновенный с виду человек.

— Ты последний, кто присоединился к нам, — сказал Дракон.

Он смотрел на меня, а я тщетно пытался разглядеть его лицо. Но странно — чем сильнее я вглядывался, тем труднее было определить, молод он или стар, красив или уродлив. В облике дракона как будто слились воедино тысячи человек.

— Твое решение окончательное, Эфар?

— Да, — сказал я, вернее, тот, кем я не являлся, но чьими глазами смотрел в тот миг.

— Тогда добро пожаловать. Теперь вас десять.

Дракон улыбнулся и положил руку мне на плечо. В тот же миг меня выбросило из обо-лочки древнего, давно мертвого анимага и я стал падать в ничто. Кажется, даже лишился со-знания на несколько секунд.

А когда очухался, увидел склонившегося надо мной старика. Вильям Сергеевич снова стал человеком.

— Жив?

— Вроде.

Голова моя жутко болела и гудела, точно в нее запихнули трансформатор.

— Мы победили! — воскликнул Кукушкин, тряся меня за плечи. — Победили, Ким!

— Кого?

— Вообще — победили!

Мы все еще торчали в этом дурацком вигваме, где стояла жуткая духота. Мерзкий дым от сгоревших растений вызывал теперь у меня тошноту.

— Мне удалось провести тебя через лабиринты твоего разума и добраться до сути.

— Не понимаю.

— Эх, малек, малек! — То есть, я больше опять не "Ким", ага. — Ты не понимаешь всей важности этого события.

Тут я вскочил и со всех ног бросился прочь из вигвама. Отбежав на три метра, упал на карачки, после чего меня стошнило. Желудок без сожаления расстался с плотным ужином, чего нельзя сказать обо мне.

Я отполз в сторону, отчаянно отплевываясь. Когда цветные пятна перестали кружить перед глазами, увидел Кукушкина.

Старик стоял у входа в вигвам и улыбался.

— Ничего страшного, — сказал он, — бывали реакции и хуже.

— Объясните. Что я видел?

— О! Ты пережил уникальный опыт, малек. Мало у кого были столь четкие видения, та-кие детальные и настолько наполненные смыслом.

— Но это только галлюцинации!

Кукушкин покачал головой.

— Неужели ты так и не понял? — Старик подошел и сел напротив меня на траву. — То, что ты видел, целиком и полностью принадлежит тебе, я лишь убрал ограничения, которые ставил твой разум. В том мой дар, помнишь? Вместе со мной ты смог отправиться в прошлое и увидеть своих предков. Правда, не всех, но это и неважно. Теперь мы знаем главное.

— И что же это?

— Ты был им, тем анимагом-защитником. Его звали Эфар. Какая удача, узнать имя!

— Значит, я видел реальное прошлое?

— Да. Эфар был последним, кто принял приглашение Дракона. Все подтверждается. Ты — защитник.

— А вдруг ошибка?

Долгорукий энергично замотал головой.

— Тогда, в лучшем случае, мы увидели бы сцены из жизни твоих ближайших предков. Не-защитников. Совершили бы экскурсию по недавнему прошлому, даже не забираясь так да-леко назад. Ни с одним моим подопечным мы никогда не уходили за пределы этого мира. Кроме...

— Кроме?

— Не будем отвлекаться от темы... — небрежно бросил старик, смутившись от того, что проговорился.

Не имеет, так не имеет. У меня не было желания во все этом копаться. Хотелось забыть увиденное, выбросить из головы. Закрыть те двери, что открыл Долгорукий.

— И кто этот Эфар? — спросил я.

— Не знаю. Хроники не сохранили имена всех защитников.

Я посмотрел вверх, на созвездия, не узнавая ни одного. Это было небо южного полуша-рия, знакомое мне только в общих чертах.

— А дальше?

— Дальше — спать. Ты хотел бы остаться здесь? Там между деревьями есть гамак, — махнул рукой старик, указывая на чащобу.

— Нет... лучше не здесь. Лучше где-нибудь в комнате, — проворчал я.

Экскурсия в прошлое, которую мне устроил Долгорукий, выжала из меня последние си-лы.

— Идем. Комнат у меня полным-полно, — ответил Вильям Сергеевич. — Устрою в лучшем виде.

Глава 24

Шли дни. Я по-прежнему много работал по дому, бегал по магазинам, а потом, в сво-бодное время, учился. Старик выдал мне несколько книг по истории Бестиария и краткий том хроник исхода. Эти книги не были очень старыми и не представляли ценности, в отличие от тех, что я видел у Казанцева, но тоже полезными. Я многое открыл для себя, на многое по-смотрел по-другому.

Но оставалась проблема. Если Казанцевы и Кукушкин — да кто угодно! — нормально себя чувствовали в мире анимагов, то я все не мог привыкнуть. Старые деньки нет-нет да и напоминали о себе. Иной раз во снах мне являлись картины моей жизни в интернате, лица дру-зей. Я тосковал по тем, кого оставил в прошлом и много раз порывался написать Вовке Сори-ну, но руки все не доходили. Да и о чем написать? Правду не расскажешь. Придется изворачи-ваться, изображая, как мне здорово живется на новом месте... Нет, не здорово. Это ложь. Как угодно, но не здорово. У меня ощущение, что я попал не в новую семью, где могу обрести по-кой и защиту, а призван на войну. Причем генералом, от которого зависит ее исход.

Просыпаясь, по утрам я часто лежал в сумерках и думал: "Не надо было отказываться от предложения Огненного Змея". Другая часть меня в то же время хорошо понимала, что Змею верить нельзя.

Появлялась даже мысль сбежать. Собрать вещички — и тю-тю. Правда, оставалось неяс-ным, куда податься в громадном городе, где я никого не знаю. И что вообще потом делать?

По вечерам, после всех дел, после штудирования книг, Кукушкин звал меня на свою по-ляну и преподавал живую историю. Сколько же вмещала его память, уму непостижимо! Осо-бенно интересны были его байки про Бестиарий. Я узнал, что Великий Дракон правил им с первого дня, что он не мог умереть, если только брат не поднимет на него руку, а этим братом и оказался Огненный Змей. Дракона постигла участь, предсказанная одним древним мудрецом. Даже он, могучий маг, не сумел ничего изменить, не смог спастись и защитить свой народ.

Я спросил:

— То есть, Дракон и Змей правда были близкими родственниками?

— Правда. Когда-то, в начале времени они бросили жребий, кому править Бестиарием. Змей проиграл.

— А зачем война?

— Зависть, ревность, честолюбие, — пожал плечами старик. — Ничто из этого не чуждо анимагам, хотя мы и не люди.

— Значит, все ради власти?

— Ты прав. По условиям сделки проигравший не мог претендовать на трон Бестиария. Не мог получить даже часть власти, не мог занять и пост ближайшего советника. Возможно, это больше всего казалось Змею несправедливым, учитывая его честолюбие.

— Почему же он с самого начала не возмутился? — спросил я.

— Кто знает? Даже бессмертные существа могут меняться с течением времени. В какой-то момент обида, которую таил в себе Змей, возросла настолько, что стала важнее всего остального. Он начал плести интриги против брата, создал тайный союз, привлекая на свою сторону все больше недовольных. Как только альянс окреп, Змей начал войну.

— Значит, вы были солдатом?

Старик протирал линзы очков платком и хмуро посматривал на меня.

— Всякое приходилось делать. И сражаться. И помогать раненным. И вести разведку. И допрашивать... мой дар был очень кстати. Я выискивал в головах пленных нужные сведения, надеясь... внести свой вклад. Приблизить конец войны.

— И получалось?

— Да. Получалось. Но к чему это привело?

— К чему?

— Мы проиграли. Дракон был убит, армия распалась. Каждый из нас принес свою жертву, кто-то слишком тяжелую.

Я уже знал этот остекленевший взгляд, направленный в никуда. Обычно, если Кукуш-кин впадал в такое состояние, спрашивать его о чем-то дальше было бесполезно. Старик ухо-дил в путешествие по своему прошлому, забывая обо всем остальном.

— Дракон знал о пророчестве, — произнес Вильям Сергеевич. — Защитники должны были стать гарантом мира в Бестиарии, однако... случилось то, что случилось.

— Ага, — сказал я, жуя яблоко. — Но этот ваш Дракон, по-моему, немножко... неум-ный. Если никто не мог убить его, кроме брата, а пророк сказал, что так и будет, почему он ни-чего не сделал?

Старик нацепил очки на нос.

— Например?

— Для начала вызвал бы братца поговорить. Так, мол, и так. Типа есть пророчество, и с ним надо что-то делать. Почему не обсудить?

Кукушкин тихо рассмеялся.

— Не думаю, что Дракон ни разу за миллионы лет не пытался. Мы просто не знаем. Его прошлое — это бездны времени, где любой из нас затеряется без следа. Возможно... — Старик помолчал с самым загадочным видом, — Книга Дракона даст ответы на вопросы?

— И Змей, похоже, тоже немного дурачок. На его месте... я бы сначала стащил книжен-цию, а уже потом начал войну. Нет, ну правда. Если она такая могущественная, то можно было бы расправиться с помощью нее со всеми врагами разом? — Долгорукий опять засмеялся. — А что я сказал? — Мои щеки залила краска.

Он замотал головой, откашлялся.

— Ты прав, малек, прав. Но я бы на месте Дракона ее хорошенько спрятал.

— Ясно. В Храме, да? Куда могут проникать только молодые анимаги.

— Точно так.

— А почему Змею не послать туда подростков из своих подданных?

— Он это и делает, — ответил Долгорукий. — И они тоже возвращаются ни с чем... ес-ли возвращаются, конечно.

Я поежился.

— А если единственные ворота в мир простиков — Храм, то как тогда Змей посылает сюда своих агентов? Похоже, тут куда ни ступишь, всюду они...

— Не единственные, Ким. Змею приходится все время изобретать уловки, чтобы обойти ограничения времени и пространства. Понимаешь, если долго и упорно долбить одну стену, в конце концов, появится дыра. Или же стена рухнет целиком.

— Как все сложно...

— И не говори, малек.

— А когда Схождение?

— Уже скоро. Кстати, Совет утвердил состав участников с нашей стороны.

Я давно ничего не знал о внешнем мире, старик лишил меня возможности даже звонить домой.

Хитро поглядев на меня, Вильям Сергеевич цапнул с тарелки бутерброд с салатом и по-мидорами. Кстати, даже в облике человека он питался весьма обильно, что совсем не сказыва-лось на его худобе.

— Ты знаешь этих ребят.

— Ну еще бы, — помрачнел я. — Дэн.

— Денис Колесов, сын Виктора Колесова, видного деятеля, известного не только на Урале. И большого смутьяна. Однажды он пытался создать свой отдельный регион, большой анклав, чтобы создать там собственную армию анимагов, готовых начать реконкисту Бестиа-рия. Знаешь, что такое реконкиста?

— Мне двенадцать. Это возраст, а не уровень интеллекта, дедуля, — фыркнул я, чем от-кровенно рассмешил Кукушкина. — Знаю.

Он хохотал, а из его рта летели крошки.

— Этот папаша у Колесова, видать, совсем сдвинутый. Он и сыночка воспитывает... военачальником. Куда бежать!

— Я слышал, как ты приструнил Дениса. Твои способности альфа-самца несомненны.

Что ж, мне было приятно, хотя я по-прежнему возражал против такого термина.

— Казанцев наговорит...

Старик покачал головой.

— Я узнал новости не от твоего приемного отца.

— Ладно, ладно. Давайте сейчас не будем. Только скажите: его компания, ну, друзья Дэна, тоже будут?

— Четверка. Плюс еще двое.

— Супер! — скрипнул я зубами. — А мои?

— Те четверо ребят...

— Тимур, Леха и Рая с Димоном?

— Кажется, так их зовут. И плюс Сима и Костя. Говорят, долго спорили, чуть не пере-дрались на Совете... эх, дети!