Слом силы - хроники Иввианского конфликта

Листья, густая крона умершего дерева, требовательно зашумели, обрывая путь очередного порыва ветра. Что-то было в этом звуке странное, тревожное донельзя и солдат, всегда спокойный и уравновешенный, резко обернулся. Слишком резко и слишком поспешно, так, что в первый момент едва не выронил оружие, а потом едва не спустил курок... Еще через секунду он недоуменно пялился на темные чешуйки листьев, слегка посеребренные лунным светом. Сзади ничего не было, никакой опасности, но удивление у Мангуста вызвал не этот факт, а собственное сердце, зашедшееся, как тревожная сирена. Оно судорожно сжималось и разжималось, будто с неохотой проталкивая кровь по сосудам. Оно билось, постоянно соскакивая с ритма, как лошадь, получившая шпору, оно словно пыталось убежать... Как сам Мангуст час назад.

Мысли, как по команде зашевелились в голове солдата... мрачные мысли, недобрые и раздраженные. Это были в основном воспоминания из детства: как каждый в их компании ставил себе особую метку, а когда "мангуст" отказался, то все ополчились против него. Как он поспорил с самым здоровым и жестоким парнем, что продержится дольше в "испытании болью". И те бесконечные часы настоящего ада. И то, как его чурались, называя нежитью и зверем — мол, человек не может вынести такого. И он остался один... Потом было еще много разного. Того, о чем лучше не вспоминать. Того, о чем лучше навсегда забыть...

"Мангуст" сидел в тени упавшего дерева и невидяще смотрел вперед. Он ничего не мог разглядеть там, в мешанине темнеющей зелени, а в смешно оттопыренных ушах метался шум беспокойной листвы...

Пульс взбесившейся вены усилился, Адаму казалось, что по злополучному сосуду течет не кровь, а кипящая лава — она обжигала кожу и тело, она проникала глубоко, охватывая шею пылающим кольцом. Словно удавка затянулась и начала медленно сжиматься... Админу пока хватало воздуха, но он понимал, что это ненадолго. Если не поторопиться, если не добраться до цели... Кто знает, что тогда случиться.

"Быстрее, быстрее".

Адам Голод бежал, не разбирая дороги. Жгучая боль затопила его разум, накатывая волна за волной. Он уже почти ничего не видел и не слышал, а чувства... Админ знал, где находится Димас Рах — чуть ли не с точностью до миллиметра — ощущал близость Арти и господина Мани Пуллита так, словно они были его братьями-близнецами. Смутные силуэты деревьев были просто точками на воображаемой карте, луна, звезды и фиолетово-черные облака сливались в одно бесконечное полотно, фон, оттенявший землю...

Черная вена невыносимо пылала, огонь уже охватил все тело, а мысли разлетались искрами, исчезая без следа... А потом боль схлынула, уступив место леденящему холоду: ветер, казалось, пронизывал Адама насквозь, одежда не капли не защищала... не лучше, чем рваное одеяние какого-нибудь нищего. Админ игры поежился, за доли секунды наводя порядок в голове, после чего замедлил шаг и остановился. Вместе с ним остановился и ветер, как по команде, словно кто-то дернул стихию за ошейник, указывая на место.

Стараясь не издавать лишних звуков, Адам Голод достал пистолет и снял оружие с предохранителя. Патроны юноша проверять не стал — не было необходимости — а вот слегка подрагивающую руку пришлось успокоить. Админ схватил себя за запястье и держал с минуту, пока дрожь не унялась, после чего приложил шершавую ладонь к шее, чтобы, ощущая сквозь кожу биение чуждого сосуда, прогнать лишние мысли.

"Так... Только цель... Только главная цель..."

Толчок. Изображение расплылось, распалось на отдельные цвета: зеленый, желтый, черный, синий, белый. Толчок. Сквозь мешанину красок проступило две фигуры: солдаты, один из которых лежал, а второй сидел, сжимая в руках оружие. Толчок. Разноцветные кляксы в спешке уползли за края картинки, уступая место пробивающимся из несуществующей земли деревьям. Кусочек Леса Ивви окружил двоих курсантов, Адаму даже показалось, что он слышит дыхание второго, того, что с автоматом... А потом все исчезло: изображение, боль, хрустальный звон в голове и глухие удары крови в черной вене.

Адам выдохнул — все же сеанс сверхвидения дался ему нелегко — и осторожно, держа пистолет в вытянутой руке, направился по направлению к цели.

"Дим... До тебя каких-то сто метров... И ты совершенно беспомощен... Забавно".

Пока причин радоваться не было, но админ позволил себе улыбку. Он любил, когда события развивались по его сценарию...

Никогда он не сомневался в правильности принятого решения, никогда еще он не жалел, что попал в академию "Рассвет". И пусть другие говорили, мол, выбора не было, мол, любое разумное существо предпочтет жизнь смерти... Пусть говорят, у самого "мангуста" на этот счет имелось особое мнение. Да и свое пребывание на злосчастной планете под названием Земля он никогда жизнью не считал... Так, бессмысленное существование, не более того. А самое интересное заключалось в том, что Мангуста отсутствие сияющей где-то впереди цели, несбыточной, но сладостной мечты или еще какой отнюдь не математической абстракции ничуть не беспокоило. Ну, нет и нет... И не надо.

Вот и с выбором так: предпочитаешь свободу — умирай, хочешь жить — живи, а не клевещи почем зря на свою хромую судьбинушку. Валявшегося в отключке Димаса Мангуст и вовсе считал слабаком: кинуть товарищей в самом сердце вражеской территории это не просто почти преступление, это предательство в первую очередь себя. Уж если взялся, то хоть издохни, хоть истрать кровь до последней капли, но — сделай. А иначе... Зачем вообще ввязываться в заварушку? Чай не тренировка, чай не в игрушке сидим...

Он откинулся назад, чуть закопавшись в листву упавшего дерева, и затих. Ничего не происходило, вот уже больше часа вокруг лишь тишь, да гладь. Мангуст поневоле успокоился, это самое спокойствие охватило его целиком, от сознания, до самой мелкой мышцы. Руки, сжимавшие оружие, стали вялыми, а сам солдат натурально клевал носом, с трудом удерживая вертикальное положение. Еще немного и он просто заснет...

Первую пулю, прошедшую через грудь, Мангуст даже не заметил. Ему показалось, что острая ветка ткнулась в спину, а потом, почему-то, ребра впереди заныли и через пальцы, которые солдат инстинктивно прижал к одежде, начало сочиться теплая и липкая жидкость. Похожая на малиновое варенье, которое он пробовал лишь один раз в жизни. Только почему в голове так шумит... Почему уши ничего не слышат, не улавливают даже шороха листьев... Почему силы утекают вместе с этой черной и липкой штукой... Почему в глазах потемнело, а мысли улетучились, как дым...

Недоуменно взирая на окровавленную ладонь, Мангуст рухнул вперед, так и не проронив ни единого слова.

В воздухе пахло смертью. Конечно, этот запах нельзя ощутить просто так, даже самый чуткий нос не уловит едва заметного аромата угасания... Для этого нужно кое-что большее, нежели просто очень хорошие рецепторы. Не зря ведь провалились эксперименты, в которых пытались воссоздать органы чувств... Еще бы — откуда у машины возьмется интуиция живого существа? Откуда появится это озарение, когда информация словно с неба падает, появляясь в непроглядных глубинах космоса и исподволь проникая в сознание, если самого сознания у электроники нет, а единственная связь — не с космосом, а с источником питания?

Адам Голод знал это все лучше, чем большинство людей... Именно он сейчас, уже не таясь, приближался к тому месту, где лежал один убитый и один слетевший с катушек солдат. Админ шел, разгребая ботинками листья, и чувствовал, как разливается запах смерти, как частички несуществования разлетаются в стороны, пробираясь все дальше и дальше. А еще... Еще он чувствовал свое превосходство — над безымянным солдатом, над Димасом, который всегда строил из себя крутого, а когда дошло до дела — спекся, над электроникой, которая слушалась админа игры, как хорошо обученная собачка. Адам был доволен — как никогда прежде — и почти счастлив — впервые в жизни.

— Странно... — Мангуст оказался неожиданно тяжелым, и админу пришлось попотеть, переворачивая тело на спину. — Пф... И почему я не сделал этого давным-давно? В окружении врагов, постоянно терпеть и ждать... Как китайский мудрец, который сидел у реки и видел, как мимо проплывают трупы недоброжелателей. А зачем, спрашивается?

На высказанный требовательным голосом вопрос Лес Ивви, конечно же, не ответил.

— Незачем! Вот! — продолжал страшно довольный Адам. — Пулю в сердце, заряд плазмы в грудь, мину под ноги... Короче — в расход и удалить с концами из системы учета и контроля. Тем более что дело-то плевое...

Он отошел на шаг назад и прижал ладонь к шее, отчетливо ощущая кожей черную вену, которая, напоминая сытую кошку, разве что не мурчала. В серебристом свете луны лицо админа казалось особенно бледным, а взгляд, метавшийся от одного распластанного на земле тела к другому, едва не искрился.

— И это один из лучших? — презрительно фыркнув, он тут же демонстративно, будто забывая, что находится в полном одиночестве, сплюнул. — Вопиющая беспечность...

Слюна зашипела, оседая на желтой поверхности сухого листа. Адам слышал это отчетливо, словно звуки рождались прямо в у него в ушах. Ничего удивительного: злополучный сосуд и не на такое способен, уж сверхчувствительность для проклятого кусочка чуждой плоти — мелочь, пустяк, не стоящий особого внимания.

— Замечательно... Замечательно!

Убитый Мангуст перестал привлекать внимание Адама, и разговаривающий сам с собой админ полностью переключился на Дима. Он склонился над бесчувственной жертвой, на всякий случай коснулся пальцами артерии, проверяя пульс, после чего, мурлыкая под нос веселую песенку, достал коммуникатор. Набрать нужный код труда не составило, благо на память Адам никогда не жаловался, а уж цифры так и вовсе впечатывались в его память сразу, стоило только посмотреть на них.

— Да-да... — админ тщательно удалил из голоса радостные нотки. — Шаттл... Координаты? Сейчас сообщу... Да-да, как можно быстрее... Тут... хм... Раненый... Да-да, в тяжелом состоянии... Хорошо, жду.

Коммуникатор полетел в сторону, глухо бухнувшись о землю. Адам больше не нуждался в нем, как не нуждался в Мангусте или в солдатах, что остались в лагере и совсем скоро будут раздавлены. Раздавлены в лепешку, оказавшись между молотом танковых колонн регулярной армии и наковальней Леса Ивви. В совсем далеком прошлом говорили — между Сциллой и Харибдой — но Адам Голод не знал этой сказки...

— События набирают ход, — сказал первый голос. — Политика игнорирования реальности становится опасной.

— Наши позиции трещат по всем швам, а сектор внутренней безопасности теряет популярность, — мрачно добавил второй. — Если тенденция продолжится — нас реформируют, переподчинив трем архистратигам.

— Но время еще есть, — возразил третий. — Нам нужно сделать выбор...

— Вмешаться? — уточнил первый, хотя все и без того знали, о чем речь.

— Именно. Столкнув регулярную армию и охранные системы сектора разработок и исследований, Михаил убил сразу несколько зайцев... И все они были нашими.

— Ты преувеличиваешь, — вновь возразил третий голос. — Архистратиг, несомненно, хочет уничтожить плоды нашей многолетней работы... Но, кроме этого, им движут и другие мотивы — нанести удар по Габриэлю.

— Лаборатория острова Ивви.

— Мы слышали о ней... Много плохого. Даже очень плохого.

— И давно планируем устранить этот объект.

— Без особого успеха, кстати, — с легким раздражением сказал первый голос. — Для нас лаборатория — как заноза в известном месте. И вытащить не получается, и проблем масса...

— Вот именно что — масса, — проворчал второй. — У Габриэля много проектов... И Лес Ивви не самый опасный из них.

— Это так... Мы отвергли запрос на ритуальное жертвоприношение, но... Подобная мелочь не остановит истинного ученого.

— К тому же, мы знаем конечную цель архистратига... — сказал первый. — Он хочет воссоздать единого бога.

— Хочет повторения Катастрофы? — выверенная доля черной злобы просочилась в тон второго. — Хочет погубить всех нас? В том числе и себя?

— Габриэлю все равно... — заметил третий, которого, похоже, не сильно заботила собственная участь. — Он и перед Катастрофой не особенно беспокоился о последствиях.

— Большинство проблем человечества — его вина, — констатировал первый голос. — А это и НАШИ проблемы.

— Но мы не можем...

— Устранить архистратига Габриэля... Это — главная сложность.

— Нет, — внезапно возразил первый. — За нас все сделает Михаил. Именно поэтому...

— Не вмешиваться? — в голосе второго сквозила неприкрытая обреченность.

— Наблюдать со стороны? — спокойствию третьего можно было только позавидовать. — Неплохой план. Но у него есть недостаток — мы не сможем влиять на события.

— Есть идеи получше?

— Нет...

— Хорошо. Тогда подождем еще немного.

— Жаль, звезд не видно, — самым невинным тоном заметил Арти. — Эти деревья все небо от нас закрыли.

Рей, старавшаяся идти след в след, чуть не навернулась, наткнувшись на корень дерева, возникший из ниоткуда. Сказать, что девушка удивилась — ничего не сказать. Какие, к черту, звезды? Какое, к черту, небо? Или крыша юного демонолога по причине сильного стресса отправилась за димасовской?

— Ты что, головой о ветку звезданулся? — миндальничать с проводником "курсант Мерри" не собиралась. — Что за бред несешь?

— Это не бред, — спокойно возразил Арти. — В детстве я часто смотрел на небо, на светящиеся, как блуждающие огни, точки. Я знал, что они называются звездами, но больше ничего не знал, только думал о людях, живущих там. Ведь если каждая звезда — целый мир — то он должен был населен, верно?

— Неверно, — проворчала Рей. — Все известные планеты — необитаемы. Там даже тараканов не водятся. И крыс — тоже. Не говоря уж о нам подобных. То бишь гомо сапиенсах.

Несмотря на напускное раздражение, девушка была не прочь поболтать о чем угодно — хоть о звездах. Лишь бы Дима каждую секунду не вспоминать. И не терзаться напрасными угрызениями совести...

— Не водятся, ты прав, — демонолог превратился просто-таки в земное воплощение непредсказуемости. — Но это сейчас мы умные и все знающие. А в детстве...

Он махнул рукой, будто однокрылая птица, безуспешно пытающаяся взлететь.

— Тебе приходилось мечтать? Мне — да. Когда-то давным-давно...

— А есть люди, которые никогда не мечтали? — Рей все еще изображала скепсис. — В этом смысле я такой же, как все — фантазировал на полную катушку. Только шестеренки в голове скрежетали — вот так.

Следуя внезапному порыву, девушка громко скрипнула зубами, пытаясь воспроизвести упомянутый звук. Получилось ненатурально, но Арти извлек из запасника фальшивую улыбку.

— ...еще до окончательного извлечения демонов. Когда их вытащили, если можно так выразиться, наполовину. И я...

Арти резко остановился и повернулся к Рей, подставляя лицо и грудь лунному свету. Серебристая кожа тускло блестела, походя на маску, а чернильная темень густых крон служила отличным фоном. Только лицо, шея и грудь, остального тела юноши будто не существовало... Точнее, не существовало здесь и сейчас — в этом мире.