Вышивальщица - 2

— Отпирайте, иначе взломаем!

Юта немного выждал и исполнил угрозу ар-клари. Тот шагнул за порог, кликнув одного из охранников и солидного мастерового, запыхавшегося от бега. Скоро все трое вернулись, Михр горько усмехнулся и развел руками.

— Тот гнусный голос, что шептал мне в ухо, был прав. Не приносит никому удачи воровское золото... Два покойничка, еще свежие. Пол взломан, там, надо думать, еще вчера находился сундук, как раз в его размер тайник. Дом пуст, если не считать одной занятной вещицы. Полагаю, оставили её по недосмотру. Или просто не знали, что это такое, а тот, кто давал указания, сюда не вернулся... Что за вещь, я не понимаю, но ты, возможно, разберешься.

Михр приподнял сверток в руке, но ткань не стал снимать при всех. Попросил слободского мастера помочь приглядеть за домом, выделить людей, пока охрана добирается от дворца. Дал иные указания. Огляделся. Закат угас, кругом темень. Куда теперь идти?

Юта тоскливо представил себе порт, где стоит родная галера. Вокруг вода плещется, темная и прохладная. Нырни, взбей пену брызг — и уходи себе в глубину, чтобы ощущать ночь, течения. Мутность донного ила, избыточную пресность воды залива. Потом можно двинуться прочь от берега, поискать косяк рыб...

— Нам бы теперь добраться до Омута слез, — досадливо вздохнул Михр, выводя князя из приятных размышлений. — Но искать и нанимать лодку среди ночи, здесь, вряд ли разумно. Дроф небось уже спит в дворцовых покоях, устал нас ждать.

Юта пошевелил бровными отростками в некотором смущении. Покосился на ар-клари. Тот заинтересованно двинул бровью, присел на деревянные перильца набережной.

— Если я пущу тебя на спину, это нас не сделает родней, — строго уточнил Юта. — Договорились? Просто приятельское одолжение. И ты подержишь Ютти. Он тонул в детстве, не любит быть среди воды, когда я быстро плыву. Еще ты будешь показывать мне, куда поворачивать в ветвлениях каналов. Но если ты кому-то скажешь, что дергал князя Юту за усы...

— Только Ларне, — прищурился ар-клари.

Выр булькнул смехом и не стал возражать. Уточнил, куда намерен теперь плыть Михр. Оказалось — к старосте нищих, с недавних пор узаконенных в городе и образовавших два поселения: рядом с гостевой слободой и возле самого берега, по соседству с рыбаками. Но старосту там искать бесполезно, он передает дела новому человеку и уже переехал за кольцо стен, в уютный дом с большим садом. Тихое предместье, приличные соседи, замечательный вид с холма на берег Омута слез... Михр уселся выру на спину, похвалил удобство такого способа передвижения. Панцирь у Юты широкий, чуть шершавый, надежный. Сам он велик, когда погрузился в воду, ар-клари не замочил даже сапог. Прихватил оба уса с должной вежливостью, погладил тихо поскуливающего Ютти. Стал править выром, щурясь и всматриваясь в темные каналы и черные, словно из тросна вырезанные, узоры домов на канве из пепельно-зеленоватого ночного неба.

С воды все казалось иным, малознакомым и чуть-чуть сказочным... Но в направлении Михр не путался, выбирал точно и заранее указывал повороты. У перегораживающих каналы цепей и решеток окликали охранники, узнавали в лицо — если рядом светил факел — или по голосу. Пропускали, желали доброй ночи. Город, переживший убийство выра, казался спокойным и мирным. Хотя и Михр, и Юта знали обманчивость этого покоя.

До Омута слез добрались к полуночи, тонкий молодой месяц склонился низко, чиркнул острым краем серпика по воде, и серебро вывалилось в прореху из темного мешка. Засыпало дорожку бликами-монетками. Михр усмехнулся: полный день он разыскивает убийцу и думает о воровстве, теперь уже и месяц, светило ночи, под подозрением. Где нагреб столько серебра и куда его тащил? Кого по следу пустить?

Дважды Михр бывал в гостях в особняке Жафа ар-Нашра, когда там гостил Ларна. Оба раза слушал сказки паренька по имени Ким. Тот бы ответил. Улыбнулся бы, лукаво щуря карие глаза — и повел слушателей по дорожке из серебра... Хороши его сказки. Две слышал ар-клари, и обе памятны, и радость от них копится в душе. Хочется чего-то странного. Вроде бы вполне понятным ненадолго становится, почему Ларна ради дружбы с Кимом, его сестрой и Мальком бросил все прочее, такое незыблемое и главное: достаток, власть, славу... Правда, потом наваждение уходит. Вспоминается простое, жизненное. В покоях ар-клари во дворце сидит и ждет жена. Толковая была девка, Михр в Горниве присмотрел её: собой хороша, покладиста, глядела на него, глаз не отводя. Деток родила славных, здоровых да умных, дом ведет усердно. И теперь с ней неплохо, не шумная, не подурнела... Терпит беспокойство столичной жизни и то, что нельзя выйти из дворца: пока что в городе для семьи ар-клари нет надежной защиты, новый закон еще слишком слаб, а враги его — крепки. Сидит она теперь, баба деревенская, не для дворца придуманная Пряхой, шьет мужу рубашку, хотя в городе можно все купить, деньги-то есть. Но если бы не шила, странное дело, так и домой бы, пожалуй, не тянуло... Ким, припомнившийся снова, словно встал перед глазами — легкий, гибкий, как травинка. Глаза смеются. Как он сказал, довершив сказку про подвиги старого вояки? 'Женам надо дарить подарки, чтобы свою душу их радостью согревать'. Нелепо!

Выр в последний раз повернул у городской стены, снаружи. Вырвался на большую воду и поплыл по прямой, рассмотрев далеко впереди, в стороне от рассыпанного месяцем бликующего серебра, одинокую медную монетку оконца, плотно прикрытого занавесками.

Михр снова погладил Ютти, задумчиво потер лоб. Что дарят бабам, чтобы радовать их? Цветы. Так стар он для этой глупости! Да и жена у него из деревни, накой ей цветы? Она вазу первый раз увидела месяц назад, ахала, хихикала и рот раскрывала, слушая пояснения, даже неловко было. По коврам норовила ходить босиком, в саду пробовала вскопать грядку... Плакала ночами, а как до ругани дошло, призналась: боится, муж так высоко забрался, что отошлет домой и другую себе присмотрит. Жизнь городская непонятна ей. Пришлось идти к дворцовому ар-тиалу, просить толкового человека выделить, чтоб рассказал жене про город и его обычаи. Плакать перестала. Но и радости в ней нет... Получается, Ким прав?

Юта выбрался на берег и вздохнул, с хлопком раскрыв легкие. Погладил своего пса. Оглянулся на Михра.

— Ты потерпи еще немного. Мне надо нырнуть. Сохну я в городе, понимаешь? Спину всю пропек за день. Не красная?

— Нет, в порядке. Я подожду. Юта, ты князь. Как князь, должен знать: что можно подарить бабе, чтобы она из тоски вынырнула? Жене.

— Я выр, а не человек! — Юта заметил задумчивость во взгляде приятеля и не стал спорить. — Ладно, и князь тоже, будь оно неладно, навязали титул. Жене... Она у тебя не городская? Понятно. Говорили мне про такое, как же. Нет ей радости в Усени. Ты все время занят, она одна и огорода этого, людского способа ходить спиной кверху на всех лапах от зари до зари, — тоже нет. Так... много надо дарить! К делу пристроить и бездельем обеспечить. Пусть вон хоть слугами помыкает, на вашем ярусе чистоту держит, помогает ар-тиалу. Это дело, чтобы за него ответ держать и денежку получать.

Михр заинтересованно кивнул. Подумал: не так уж нелепо доверять правление вырам! Оказывается, они могут понимать людей и давать советы. Неожиданные и наверняка полезные.

— А безделье?

— Пусть шьет или вышивает, бисер на бусы переводит, ларцы украшает узором ... Что еще делают, когда дела нет? Купи все для такой работы. И красивое что-нибудь купи. Хоть платок. Браслет. Ожерелье золотое. Башмаки... Не знаю, сам думай! Поплыл я. От мыслей пересыхаю еще злее, чем от солнца. Жди, скоро вернусь.

Михр кивнул, лег, нащупав удобную кочку. И стал смотреть на теплый свет оконца в доме на холме. Отсюда он не казался медной монеткой. Глаза привыкли к темноте, дали полную картину ночи. Видно и дом, в два яруса, из добротного северного дуба. Дорогущий материал, его по Омуту слез сплавляют очень немного: Горнива не желает ронять цену. Опять же, мороки с дубом много. Надо вымачивать. Потом просушивать и следить, чтобы трещин не дал. Зато после постройка из такого дерева стоит веками. И жить в ней радостно, и дышать куда легче, чем в каменном дворце с его штукатуркой, подновленной и толком не просохшей... В таком доме жена бы не плакала. Огород могла разбить. Михр оглядел склон внимательнее прежнего. И замер.

На фоне светлого окна мелькнула на миг тень человека, вроде бы заглянувшего в дом. Ютти, дремавший рядом, у самой руки, встрепенулся и молча, сосредоточенно стал глядеть на дом. Заворчал едва слышно, припал к траве. Михр положил руку на спину пса, удерживая на месте и убеждая не шуметь. Из воды тенью явился Юта, хотел что-то сказать и тоже насторожился, зная повадки своей собаки.

— Гости у старосты, — одними губами молвил Михр. — Вперед нас пришли.

— Так давай поспешать, — отозвался выр. — Не хочу еще одного покойника добавлять в счет, не понимая даже, кто же его убил. Пока наше дознание не дало ни единого ответа. Зато трупов и вопросов, как сельдей в косяке, сбитом большой охотой.

— Охотой?

— Рыбалкой, — отмахнулся Юта. — Пошли?

— Просто так? Без разведки, без...

— Не смеши меня, — возмутился князь. — Выра моих размеров, вооруженного, у них точно нет. Зачем тогда разведка? Они заметят меня, понятно. Но они не убегут от меня! Я мокр и быстр. Пока будем думать, уже некого станет спасать. Я пойду вперед. Ты береги Ютти. Это план.

Михр тяжело вздохнул, подхватил пса на руки и нехотя кивнул. Более нелепого вырьего плана не придумать... 'Я иду в атаку. Все бегут'. Примерно так получается...

Юта уже шел. Точнее, несся по склону вверх, пластаясь по траве и со щелчками выводя клешни из вежливого, мирного сложения, когда они плотно зажаты кромками выступов головогруди. Усы тоже вышли в боевое положение, легли на спину, готовые хлестнуть наотмашь. Михр знал: при таком ударе они рубят человека пополам... если выр имеет размер и силу Юты. Чужой дозорный у окна вскинулся, но тут же снова упал, охнув под ударом клешни. Плашмя, — отметил Михр, поднимаясь на холм. Выживет, но в себя придет нескоро. Дыхание вышибло начисто. Сам он однажды так подставился под удар полумертвого выра. Давно, когда он еще был выродером и убивал. И не мог подумать, что окажется однажды другом выра, нахально шагающим по склону в атаку по следу примятой травы... не вынимая даже ножа из ножен. Зачем? Юта лучше любого оружия.

Выр с разбега налетел на стену, по ней взвился до окна, расположенного высоко, в сажени от травы — дом имел врастающий в землю полуподвал. Оконце брызнуло звоном стекла. Осыпалось бликами осколков. В комнате зашумели и сразу притихли. Михр заинтересованно приподнял бровь. Кто там жив и кто цел? От такого вторжения можно и без удара клешней получить удар крови в голову, не всякий легко примет вид Юты, вошедшего в боевой азарт.

— Михр? — вроде чуть виновато прогудел князь из оконца.

— Как там трупы? — не выдержал серьезного тона ар-клари.

— Водичкой отпиваются, дышат, — вздохнул Юта. — Держи ус и лезь, долго идти вокруг. Опять же, с той стороны тоже стерегут, так мне сказали. Ютти сперва передай.

Ус оплел пса и подтянул вверх, до рук выра. Потом по этому живому канату полез Михр, очередной раз удивляясь прочности и гибкости панцирных усов боевого выра.

В комнате сидели и стояли, не рискуя лишний раз шевельнуться, семь человек. Хозяина, кривобокого и неказистого старосту слободы нищих, Михр узнал сразу. Вежливо поклонился ему. Четырех огромных мужиков, вытянувшихся в струнку у стены, опознавать не имело смысла: охранники — они всегда безымянны. Куда интереснее хозяева. Два человека средних лет. Один пошире и потяжелее. Второй посуше. Без особо ярких и броских примет. Одеты опрятно, как средней состоятельности обитатели красного города. Разве что шрам у более рослого на шее... И у второго, плотного и широкого, нет пальца на левой руке. Среднего. Такая примета в троснах дворца указана для некоего Клешни, вора, а точнее даже налетчика... Много за ним крови да гнили тянется, с таким и за стол сесть не пожелаешь, зная его дела... Но пока что важнее убийство выра, — напомнил себе Михр.

— Юта, перестань махать усами, даже мне боязно, — попросил ар-клари. Сел на свободный стул. — Здравствуйте, брэми Скрип, уж простите, иного имени не припомню. Мы вас не подвели своим внезапным появлением? Князь несколько разрезвился в воде и стал, как он выразился, быстр и мокр. Мы ни за кем не следили, просто приплыли наобум. Надеясь на ваш мудрый совет.

— Пожалуй, вы кстати, — негромко отозвался Скрип. — Не одни вы надеялись на совет... Но гости, добравшиеся первыми, почему-то сочли возможным запереть в погребе моих жену и сына. Там холодно.

Юта оживился, закинул усы на спину. Уточнил расположение погреба и путь во двор. Тот, кого Михр мысленно назвал Клешней, скривился. Тяжело вздохнул, брякнул донышком кружки по столу и обернулся к охранникам.

— Да че, дело ясное, вроде того... Парни, сами там гляньте, что к чему, пока живы. Не то эта глыбина всем мозги хвостом вправит по самую жопу.

— Прекрати так разговаривать. Несолидно, — поморщился второй, посуше и постарше на вид. — Брэми Михр, как-то мы с вами нелепо встретились. Хотя я искал у хозяина этого дома посредничества именно по указанному вопросу. Он даже с Ларной смог найти общий язык. Это дорогого стоит.

— Че не ясно? — снова взревел более массивный гость, наливаясь бурой кровью и оборачиваясь всем телом к стоящим по-прежнему без движения охранникам, озабоченным лишь видом и движением клешней выра, до которых не более локтя. — Бабу и пацана в дом проводите, вы, бигли мясные! Вежливо так, лады?

Четверо 'биглей' осторожно, едва дыша, протиснулись к выходу. Старший из гостей сердито повел рукой, унимая спутника и призывая к молчанию. Вздохнул, пожал плечами. Опасливо покосился на Юту, явно желающего продолжить веселье во дворе. Выр раздувал уши, прислушиваясь к шуму внизу.

— Клешня, пойди и сам проверь. Извиниться не забудь. Вежливо. И убери ребят со двора. Я говорил, надо приехать в гости, сладкого привезти и попить взвара, как принято среди уважаемых людей, ну зачем ты уперся? Несолидно. Ар, я уверяю вас, больше недоразумений не будет.

— Брэми Скрип, я готов забрать на север вас с семьей. Хочу вам предложить, — вдруг сказал Юта, сам себе чуть удивляясь, — места у меня на галере. Вы неглупый человек, а мне требуется советник. Не военный, я и так несколько боевит... излишне. Вам построят дом не хуже этого. И никто, уверяю вас, — Юта запнулся, слушая, как по ступеням, спотыкаясь, поднимаются люди. Женщина всхлипывает и охает, ей страшно... — так вот: никто не вломится в тот ваш дом. У нас столица невелика, в ней нет праздно шляющихся чужаков. В землях Рафт хорошо жить. Разве что, зима у нас позлее. Иногда срывается снег, которого не знают здесь. Море делается серое, беспокойное. Так в скалы бьет, что мы опасаемся смены рисунка береговой линии.

Юта улыбнулся, топорща губный ворс. Скрип задумчиво глянул в разбитое окно. Потом на гостей, нежданных и незваных. Раскрыл ладонь и показал возникший на ней клубок.