Зона захвата

— Иностранными языками владеешь? — спросил капитан у Липатова.

— Английский более-менее сносно.

— Это как?

— Могу разговаривать с носителями языка, — честно признался Андрей.

"Ого! — мысленно удивился комитетчик. — Это тебе не школьная программа, не какой-нибудь ду ю спик инглиш. Точно за границей жил. Сынок чей-то. Мажор, одно слово. Но как же он на войну-то угодил? Жил бы и жил за бугром. И вообще, о себе рассказывает неохотно. Значит, есть, что скрывать. Скорей бы пробили его по каналам".

— Группа, подъём! — скомандовал он, вставая первым.

Движение с короткими привалами продолжалось до вечера. Когда начало темнеть, командир объявил отдых до утра. Выставив караулы, парни расположились в кружок, не зажигая костра. Достали из вещмешков утеплённые куртки защитного цвета, раскатали полиуретановые коврики. Ночи стали прохладными.

Андрей спасался курткой-безрукавкой на искусственном меху, которую стянул с убитого им в лесу боевика. Коврика у него не было, поэтому он сидел на своём РД, предварительно выяснив, можно ли сидеть на мине. Поулыбавшись, парни посоветовали вытащить её от греха подальше.

На разговоры никого не тянуло, все устали после длинного перехода. Отмахали километров двадцать. Город был совсем близко. Поужинав сухпайком, принялись укладываться, распределив очерёдность и время ночных дежурств.

Липатов в караул не попал. Это ему лишний раз напомнило, что, несмотря на процедуру знакомства, он в группе человек временный и особо на него не рассчитывают. Впрочем, обиды не было: хорошо, что взяли с собой, а то где бы он сейчас был и что делал?

Его почти сморил сон, как вдруг лёгкий толчок в плечо и тихий голос вырвали Андрея из забытья.

— Мажор! Подъём!

Липатов открыл глаза и увидел перед собой на фоне звёздного неба силуэт спецназовца с замысловатой кличкой Барбуду.

— Ползи за мной, — шепнул тот.

Прихватив автомат, Липатов послушно пополз за спецназовцем. Тот ловко скользил по холодной земле, будто ящерица.

Проползли они метров двадцать до бугорка, с противоположной стороны которого заброшенное поле уходило под небольшой уклон. Отсюда, благодаря звёздному небу и ущербной луне, просматривался приличный кусок дороги. Видимая часть колеи по правую руку постепенно растворялась в темноте, а по левую ограничивалась другим бугром, перевалив который, дорога тянулась в сторону фермы. Оттуда и пришла их группа.

Тут их уже ждали комитетчик и старшина. Они лежали на холодной земле, не замечая её стылости. Зато Липатов чувствовал себя некомфортно, опасался застудить что-нибудь жизненно важное и заболеть. Впрочем, он вспомнил армейскую службу, как сутками напролёт ходил мокрым под проливным дождём и порывами шквалистого ледяного ветра и даже насморка не схватил. В критических ситуациях включается защитный механизм, тело само начинает заботиться о себе.

— Мажор, двигай сюда, — распорядился капитан и похлопал левой рукой.

Справа от него лежал старшина.

Липатов подполз к комитетчику.

— Слышишь? — спросил капитан.

Из-за бугра нарастал натужный негромкий рокот.

Андрей кивнул.

Вскоре показались силуэты двух грузовых и двух легковых автомобилей. Машины шли без света, довольствуясь долькой луны и яркими звёздами, усыпавшими ночное небо.

Капитан приложил к глазам бинокль, совмещённый с прибором ночного видения.

— В машинах вооружённая охрана, рыл тридцать.

Старшина присвистнул. Бандитов было в два раза больше.

Съехав с бугра, машины остановились, заглушив двигатели.

— Глянь, — сказал капитан, протягивая прибор Андрею.

Липатов приложил его к глазам и увидел местность в бледно-зелёном, почти сюрреалистическом цвете. Зрелище было непривычным, но Андрей быстро освоился. Он различил силуэты двух грузовиков и УАЗов со знакомыми очертаниями станкачей. Лиц боевиков различить не удалось, но сомнений не было — это они. Бандиты, захватившие его в рабство!

Сердце учащённо застучало. Хотелось немедленных действий. Ведь вот он шанс: накрыть сразу всех! Они не ждут засады, поэтому ночное нападение может оказаться очень эффективным. Нет... Далековато...

Да и командир отчего-то медлил. Спросил совершенно спокойно:

— Они?

— Да. Машины их. Узнаю.

— Уверен?

— Так точно. Да и кому тут ещё быть?

— Мало ли кому, — задумчиво произнёс офицер.

Тем временем, бόльшая часть боевиков выстроилась в колонну и трусцой устремилась к городу. У автомобилей осталось человек десять.

Капитан, вновь овладевший прибором, вполголоса скомандовал:

— Барбуду, поднимай остальных.

Через пару минут отряд был в сборе.

Комитетчик вполголоса отдавал приказы, распределяя задачи и зоны ответственности бойцам. Липатова поначалу хотели оставить охранять Михельсона, но, глянув на исказившееся от боли лицо Андрея, капитан передумал:

— Ладно, привяжем его покрепче. Никуда не денется. Поручик! Ты с Мажором здесь. Начали!

Спецназовцы расползлись в разные стороны и исчезли в темноте.

Липатов увидел оценивающий взгляд лежащего рядом Поручика.

— Что? — пробурчал Андрей.

— Страшно? — спросил тот.

— Не так чтобы, но мандраж есть, — честно признался Липатов.

— Это нормально, — одобрительно ответил Поручик. — В нашем деле удаль не нужна. Безбашенные долго не живут, и, что самое плохое, могут утянуть за собой других.

— Я понимаю, — кивнул Андрей.

Потом Липатов напряжённо вглядывался вдаль, пытаясь хоть что-то разглядеть. Тщетно.

Ему представлялось, что вот в этот самый момент, когда он лежит тут без дела, парни проделывают свою опасную работу. Вот в этот самый момент обрываются жизни тех, кто никак не ожидал подобного, кто сам пришёл сюда за чужими жизнями.

Бойцы вернулись неожиданно и как-то сразу. Во всяком случае, Липатов прозевал их приближение, и если бы это было нападение, то... то ему бы сейчас не поздоровилось, мягко говоря.

Выглядели они обыденно: как будто отлучились по пустяковому поводу, как будто минуту назад не рисковали своими жизнями, не отнимали чужие.

— Выступаем, — распорядился командир.

Сборы были недолгими. Вскоре группа двигалась к городу. И опять двое чутких дозорных шли впереди налегке. Остальные тащили свою и их поклажу.

Парни вытянулись в колонну с дистанцией не менее десяти метров. Висящие на уровне живота автоматы торчали "ёлочкой", то есть, если один контролировал левую сторону, то шедший за ним — правую, а третий опять левую. И так по всей колонне.

Ещё до рассвета достигли мрачных неприветливых городских окраин. Полуразрушенные строения тёмными массивами выделялись на посветлевшем предутреннем небе, а чёрные проёмы окон источали опасность. Здесь группа, рассредоточившись, быстрым бегом преодолела последние метры до зданий. Их прикрывали дозорные. Потом все собрались в тёмной и холодной комнате, где пахло застарелой гарью, веяло запустением и унынием.

— Перекур двадцать минут.

Андрей устроился на своих цинках. Остальные тоже кое-как примостились, давая себе возможность немного расслабиться.

Через пару минут капитан нарушил тишину:

— Здесь будет место общего сбора. Если что-то пойдёт не так, подгруппа или каждый самостоятельно пробирается сюда. Клиентов ждём у дороги. Надо успеть занять позиции, позаботиться об отходе. В общем, как обычно. В плен берём одного. Мажор, ты всё время держишься рядом со мной. Без приказа даже пёрднуть не смей, иначе это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни. Приспичит чихнуть — сдавливай ноздри, кашлянуть — сдавливай горло. Прямо сейчас вытри канал ствола у автомата. Насухо! Надеюсь, не нужно объяснять, что это исключит обязательное облачко дыма при выстреле. Иначе, выдашь своё и моё местонахождение. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ капитан, — ответил Андрей.

Подобное обращение коробило, но он понимал, что парни не знают его, не представляют, каков он в деле, и поэтому стараются избежать любого прокола. С другой стороны, Липатов испытывал благодарность к комитетчику за предоставленную возможность проявить себя. Ведь тот мог оставить его в прикрытии, но взял с собой. Поэтому права на ошибку у Андрея нет.

Дождавшись, когда Мажор оперативно и энергично закончит с чисткой ствола, капитан поднялся.

— Время истекло. Пошли, — сказал он.

Связанного по рукам и ногам Михельсона оставили здесь с кляпом во рту.

— И не вздумай мне вздохнуть! — строго предупредил его старшина перед тем, как исчезнуть.

Перепуганный ассистент замычал и стал мотать головой.

49

От строения к строению перемещались по одному, по двое, быстрыми перебежками. Добрались до места, где дорога между полуразрушенными зданиями углублялась в город.

Дозорные загодя заняли позиции, прикрывая товарищей, забегающих в темный зев подъезда. Там они позволили себе ещё один передых. К этому времени уже почти рассвело.

Из подъезда бойцы перебрались в одну из пустых комнат квартиры на первом этаже.

Повсюду была пыль, кое-где валялись остатки сломанной мебели, осколки битой посуды, со стен свешивались струпья обоев. Из дырки на потолке торчал кусок двужильного кабеля с расколотым патроном под электролампочку. Рама и подоконник когда-то были белыми, теперь краска покрылась сеткой трещин, встала "шубой" или облупилась.

— Метис, у нас гости, — вышел на связь дозорный. — Восемь рыл. У всех "калаши". Идут скрытно, похоже, ищут место для засады. Возможно, даже на наших клиентов. Конкуренты, в рот их... мама целовала.

— Конкуренция в нашем деле чревата, — усмехнулся комитетчик. — Грамотно придумали, прямо как мы — сделать засаду на окраине, когда её уже никто не ждёт, когда самые опасные участки пройдены. Надо отрабатывать этих грамотеев по-тихому, пока не обустроились, и пока наши клиенты не объявились. Мажор, ты пока тут покури. Под твою ответственность снаряжение и боекомплект. Остальные за мной.

Спецназовцы бесшумно покинули комнату.

Липатов аккуратно переместился к оконному проёму и осторожно выглянул на улицу. Однако никого увидеть не удалось. Ни неизвестных, ни парней из группы. Только пустынный кусок улицы, разбитый асфальт, да пробившаяся через трещины трава.

Минуты тянулись мучительно медленно.

Вдруг в соседней комнате послышался шум возни. Андрей метнулся к дверному проходу и увидел, что двое бойцов тащат под руки неизвестного в камуфляжной куртке и штанах. Тот не оказывал сопротивления. Напротив, был беспомощен, вероятно, без сознания.

Следом появились другие спецназовцы. Молчаливые и сосредоточенные.

Старшина приблизился к неизвестному и вытер о его куртку окровавленный нож.

Пленный и в самом деле был в отключке. Он, вытянув ноги, сидел на полу. Капитан без лишних церемоний влепил ему две пощёчины. Тот дернулся всем телом и открыл мутные глаза. Придя в себя, опять дёрнулся, пытаясь вырваться, но тщетно. Держали его надёжно.

На вид "языку" было лет тридцать пять-сорок. Славянской внешности, среднего роста, широкоплеч, черноволос, на откормленной морде приличная щетина.

— Вздумаешь орать, воткну нож прямо в пасть, — спокойно предупредил пленного капитан. — Кто такие?

— Да пошёл ты! — ещё не отойдя от шока, нагло сказал тот.

Комитетчик несильно пнул его в пах. Этого оказалось достаточно, чтобы мужик завыл от боли, поджал ноги, замер с выпученными глазами, так и удерживаемый под руки.

Допрос продолжили, когда пленный оклемался.

— Кто такие?

— Из города мы... — тоскливо протянул мужик.

— Самооборона?

— Да... То есть нет. Не самооборона. Мы — не организованные. Друзья там, знакомые. Держимся вместе. Времена такие.

— Это я понял. Махновцы, — офицер усмехнулся. — Ни нашим, ни вашим. Только у нас тут не Гуляй-поле. Чем промышляете?

— Ничем...

— Ответ неверный. Повторить по яйцам?

— Не надо... Мы с мужиками никого не убили...

— Туфту не гони, — перебил его комитетчик.

Он дёрнул пленного за отворот куртки, оголяя правое плечо, на котором красовался большой застарелый синяк — явный признак частой стрельбы из автоматического оружия.

— Мне это приснилось? — жёстко спросил капитан.

Пленный подавленно молчал.

— На кого засаду ставили? — задал следующий вопрос комитетчик.

— Чёрные ночью проходили. Седой их видел, побежал остальных собирать. Мы за ними раньше уже следили, знаем, что они рабов из города гоняют.

— А вам зачем рабы?

— Мы бы их отпустили, — совершенно неубедительно произнёс мужик.

— Я тебе сейчас яйца отрежу, — "ласково" предупредил комитетчик.

— Сами продать хотели. А чёрных бы шлёпнули. Раньше нас мало было, мы не рисковали. Теперь вот решились.

— Ясно. Значит, раньше по мелочи шакалили, продавали в рабство, кого удавалось выловить, а теперь в свору сбились, силу почуяли, на большой кус замахнулись?

Пленный потупился.

— Я не стану выяснять, кто у вас за старшего. И так ясно — это ты, — обвинительным тоном произнёс капитан.

Мужик совсем понурился.

— Также не стану спрашивать, кому вы их собирались продать. Расплодились вы как крысы на помойке, нормальным людям никакого житья нет.

Комитетчик будто потерял интерес к пленнику. Развернулся к Липатову, вытащил нож с чёрным лезвием, исключающим ненужные внезапные блики на солнце.

— Давай, — мотнул он головой в сторону мужика, протягивая оружие Мажору.

— Чего, товарищ капитан? — не сразу сообразил Андрей.

— Давай! — с нажимом произнёс комитетчик.

И тут до Липатова дошло, чего от него хотят.

"Твою мать!!!" — мысленно выругался Андрей.

К такому повороту он был не готов.

— Не надо!!! — взвизгнул пленный и задёргался, что есть силы.

Старшина ударил его ребром ладони по шее. Крик оборвался, однако пленный был жив, он продолжал шумно и тяжело дышать.

Липатов прекрасно понимал, что это экзамен. Страшный, но необходимый. Если не сдаст, то его отбракуют. Хорошо, коли отпустят, а то могут и как этого...

Содрогнулся, почувствовав в своей ладони удобную рукоятку. С трудом сглотнув, приблизился к пленному. Натолкнулся на его полные ужаса мутные глаза, вытаращенные, круглые... Ему ладонью зажали рот, но он всё равно выл — дико, отчаянно. Его мордатая физиономия стала багровой.

"Это не страшно... — твердил Андрей себе. — Раз, и всё. Куда бить? В сердце, конечно, чтоб не мучился. А где сердце, посредине или слева?.. Господи!!! Почему я должен это делать???"

Капитан толкнул его в спину.

— Давай! Не тяни!

— Ы-ы-ы!!! — завыл Андрей, рванулся к пленнику и сильно ударил его ножом в грудь.

И сразу пришло удивление: лезвие даже не почувствовало преграды. Клинок исчез и вынырнул вновь. Ни капли крови на нём не было.

Пленный засучил ногами, лицо его мгновенно побледнело, стало белым, потом проявилась синева, но он ещё жил и слабо дёргался.

— Плохо, Мажор! Плохо! Добей! — жёстко и грозно потребовал капитан.

Андрей опять ударил и снова не почувствовал преграды. Отдёрнув руку, он отступил на шаг и смотрел, как затухает чужая жизнь, чувствуя на каком-то астральном уровне, как закрепощается тяжёлым грехом его душа.