Рус. Заговор богов (Рус - 4)

— Рус. — От суровости тона все присутствующие подобрались. Кроме самого "виновника". Зять сидел все такой же каменный. Разве что злость в глубине серых глаз теперь не просто угадывалась, а была видна даже слепому. — Надежда только на тебя. Обращайся к отчиму, к побратиму, к даркам, к кому угодно, но верни мне внука! Ты обязан.

— Я. Сам. Знаю. — отрывисто, предельно жестко прервал тестя Рус. — Ни отчим, ни поб... Эледриас не отвечают на мои молитвы. "Побратим" — это шутка. Боги умеют и любят шутить, и помнят обиды. Дарки бы их побрали! Каждый, — с этим словом Рус поучительно поднял палец, указывая на ведомую только ему точку в потолке. Зрители, за исключением продолжавшей всхлипывать Гелинии, задрали головы. — Должен справляться с трудностями сам! — если бы не его серьезное лицо, то можно было подумать, что он кого-то передразнивает или над чем-то иронизирует. Леон и Отиг переглянулись — они узнали покореженную строчку из "Божественного завещания" этрусков.

— Мои Духи лезут во все расслоения, но найти то, по которому унесли Гнатика, все равно что процедить океан по капле. Да и если найдут... а, — Рус досадно махнул рукой, — следов от "ямы" не остается — сам проверял. Но! Надолго сохраняется запах Силы и по его количеству можно будет судить о расстоянии. Одна кормилица — таланта три, Гнатик, — имя сына произнес уже гораздо тверже, чем в первый раз. — сколько, Гел?

— Что? — супруга наконец-то оторвала голову от плеча отца, туника которого пропиталась слезами так, что мокрый след опустился уже до пояса. — Ой, да половину таланта не весил! Ему всего-то восемь месяцев... — с последним словом губа предательски задрожала.

— Не сметь плакать! — запретил ей муж и Гелиния, сглотнув, послушалась.

— ... структуру собирал этот...

— Таганул, — подсказал Максад.

За день, по горячим следам, его люди хорошо потрудились. Помимо сбора всевозможной информации, безопасникам удалось успокоить дворец, а с ним и заволновавшийся Кальварион. С княжной все в порядке, — уверяли они, что было правдой, — а наследника далеко утащить не могли, найдется! — во что верноподданным жителям города очень хотелось верить.

И сейчас, во вторую вечернюю четверть, заседал ближний круг Руса, куда он, непонятно зачем, включил неразлучную троицу: Саргила, Архипа и Ермила, которые старались держаться на равных, ничем не выдавая свою сельское происхождение. Вся эта разномастная "группа возвращения наследника" (по меткому выражению Максада) расположилась в редко посещаемом Русом его личном кабинете в Кальварионском дворце — в большом помещении бледно-голубого цвета с большим же деревянным столом людской (альдинопольской) работы. Основные речи были сказаны, первичное следствие проведено и сейчас Рус, безоговорочный лидер группы, подытоживал результаты:

— Она была создана из Силы Тартара, на которую, как на каркас была нанизана Сила Лоос — очень похожая на ту, которую мы помним, но не совсем. Той, старой сущности у богини боле нет. То, что я наблюдал в... структуре (на языке вертелось: "В части Слова") — попытка возродить прежнюю Силу при помощи крови и благословения Тартара. Сектанты сдружились с бывшими лоосками, не потерявшими веру, и это настораживает. Максад, прими к сведению. — Коронпор, не выказывая эмоций, кивнул, а вопросы всех склонных к Силе, Рус отмел в буквальном смысле: взмахнув рукой, четко и твердо раскрыл ладонь. Даже Грация поняла этот жест и проглотила как логичный, так и ужасно женский возглас: "Это как же?!", обращенный к мужу. Андрей лишь пожал плечами. Вполне искренне.

— Хвала богам, отлично показали себя амулеты "универсальной защиты". Не буду скрывать, все вы и так понимаете: Игнатий в безопасности до тех пор, пока в его амулете сохраняется Сила. Он, к сожаленью, очень мал для того, чтобы обрести склонность к Силе.

— Не стоит прибедняться, Рус! — неожиданно пробасил Леон. — Ты меня одной каплей крови магом сделал, а у твоего сына — считай половина крови — твоя! Она поможет амулету, я верю. — Закончил, тем не менее, не очень убедительно.

— Спасибо, друг, — искренне поблагодарил пасынок Френома. — Максад выяснил, что прежняя кормилица от должности отказалась сама. — Рус обозначил уважительный поклон в сторону коронпора. — Я вызывал её отражение. Она ругает себя последними словами за то, что согласилась на переезд в Альвадис, говорит, что на неё и на мужа вроде как затмение нашло. Женщину, которая к ней приходила, помнит смутно. Завтра, когда молодцы Максада её сюда доставят, необходимо будет попробовать с помощью мыслеречи образ той лоо... как пропавшую кормилицу зовут?

— Тирилгин, — с готовностью подсказал Максад.

— Дочь Тира, — криво усмехнулся Рус. — А тот — сын Старейшины. Типично тиренские имена. А ведь он на меня походил, на мелкого этруска, а родом был якобы из Гроппонта. Никто ничего не заподозрил. — Рассуждал, никого не обвиняя, но некоторые почувствовали себя крайне неудобно.

— Не кипятись, Рус, — усмехнулся Отиг, хотя его визави и не думал вскипать или впадать в ярость. В собственной мини-вселенной он уже отбушевал, и магистр, как, впрочем, и остальные присутствующие, находившиеся там в виде "отражений", испытали тогда малоприятные ощущения. — Гипнотическое воздействие, коим обладает та парочка, имеет много общего с прежними способностями некоторых лоосок, так же, впрочем, как и некоторых Исцеляющих. Они рассчитывали, что княгиня обратит внимание на своего помощника. Расположится к нему, раз мужа нет рядом. — Хотя эта тема за сегодняшний день затрагивалась не в первый раз, в том числе и в присутствии супруга, уши Гелинии все равно покраснели, а на лице проступила досада. Она отвернулась от Руса, стараясь как бы невзначай накинуть на ушные раковины лишние локоны. — Но мы все знаем, Гелиния, что ты на появление секретаря вообще не обращала внимания, возможно — зря. — Отиг говорил абсолютно серьезно.

— Не зря, магистр, — подхватил Рус. — Она бы все равно не заметила бы ни малейшего колебания Силы! Секретаря и кормилицу проверяли у коронпора — чисто.

Ревность в его сердце отсутствовала напрочь — на что Гелиния в тайне обижалась. Но что поделаешь, если их души скрепила сама Богиня, подарив возможность чувствовать друг друга на любом расстоянии. Вообще-то, здесь они сработали вполне самостоятельно (пример Гнатика, эмоции которого ощущали и отец, и мать — тому подтверждение), но Гелиния, до сих пор не ведавшая об истинных возможностях собственного мужа, считала, что эта их с Русом особенность возникла исключительно по воле Величайшей.

— Причем, эти злодеи не подобны мне, то есть они не умеют скрывать склонность к Силе. Они, хоть и необычные люди, если можно так выразиться, но несклонные. Гелиния давала мне их образы и я вызывал их отражения... — а вот эти сведения были абсолютно новыми и все присутствующие обратились в слух.

Рус решил вызывать злоумышленников по одному. Отражение лже-кормилицы задумал допросить первой. С ней он готов был рискнуть — предстать в образе Лоос, а что будет дальше старался не задумываться. Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость, поэтому рисовал образ Тирилгин заранее превратившись в зеленоглазую женщину, в такую, какой видел Лоос после отнятия у богини сущности "паучихи".

Стоя за мольбертом, Рус успокаивался. Он ответственно исполнял роль богини, смотря на себя со стороны, однако, полностью в образ не вживался: помнил горький опыт.

Женщина, возникшая в цветущем саду, благоухающем самыми изысканными ароматами, недоуменно, даже дико озиралась. Рус, он же Лоос, изящно спланировал к своей посвященной (в чем бывший раб названой богини был все же не до конца уверен) и успокоил кормилицу, мягко возложив руку на её чело:

— Угомонись, недостойная! Сколько раз я предупреждала: осторожность и еще раз осторожность! А вы?! — с последним словом псевдо-богиня так усилила голос, что женщина волей-неволей рухнула а колени.

— О, Добрейшая! — испуганно взмолилась кормилица, воздев руки. От яркого сияния, коим Рус предусмотрительно окружил голову богини, она жмурилась и была вынуждена опустить свой взор на область живота. — Не казни! Я выполнила все, что говорили мне твои жрицы! Я же не посвящена тебе, не губи мою душу! Я не хочу идти к даркам!!! — на последних словах губы женщины задрожали и она прокричала их сквозь истеричные слезы. Потом взяла себя в руки и заставила себя посмотреть в лицо Лоос. Рус поразился — на него глядела типичная азиатка!

Образ богини плодородия в это время жил своей жизнью:

— Если ты объяснишься, то, возможно, я тебя пощажу, — безразлично-невозмутимо потребовала Лоос или, как догадался Рус, для этой женщины — Ланья.

— Да, да, да! Я объясню, я все объясню! — Если бы "китаянка" смела, то упала бы ниц и принялась целовать подол длинной белоснежной туники, вырастающей прямо из сочно-зеленой травы. — Он не ел мое молоко, Добрейшая! А в присутствии других людишек я не могла применить Силу к этому отродью!

— Как?! Разве ты не научена извлекать Силу незаметно?!

— Конечно, Добрейшая! Нужна свежая капелька крови, — женщина стонала и говорила скороговоркой, стараясь быстрее оправдаться. Но постепенно её речь замедлялась. — У нас не было ничего колющего — все отбирали. И кровь желательно от умирающего брать... А где твой живот, Добрейшая? — тема сменилась так резко, так неожиданно, что Рус невольно зауважал злодейку.

— Я должна перед тобой отсчитываться, смертная?! — мир закружился вокруг двух женщин. Зеленоглазая взяла кареглазую за голову, резко подняла её на уровень своего лица, чуть не оторвав от тела, и заглянула "китаянке" в глаза. Той показалось — прямо в душу.

Тем не менее, женщина стряхнула сковавшее её оцепенение и взмолилась, что есть силы зажмурившись от страха:

— Ты не Добрейшая Ланья!!! Неизбежный! Молю, спаси меня от исчадья иного мира!

— Ха-ха-ха, — зловеще хохотнула лже-Ланья и с такой силой сдавила голову своей противнице, что та заорала так громко, как не кричала никогда в жизни. Она могла бы легко заглушить шум ниагарского водопада, если бы находилась в реальном мире.

— Заткнись! — скомандовала "богиня" и губы женщины слиплись. Как та ни старалась, разлепить их более не могла. — Я убью тебя прямо здесь, выпью твою душу, высосу досуха! Ты будешь вечно испытывать такой ужас, что бездны твоего Неизбежного покажутся тебе слаще чертогов настоящей Ланьи! — и зеленоглазая "женщина" плавно перетекла в коротко стриженного выбритого сероглазого мужчину одетого в странную и страшную темно-серую одежду, испещренную тонкими светло-серыми полосами, несомненно, имеющие магический смысл: именно классический костюм — двойка, приправленный белоснежной сорочкой и лазурным галстуком в мелкий белый горошек, более всего остального поразил и напугал жительницу империи Муль, подмастерье ордена Сумрака. А смена человеческой внешности, пусть и резкая, не растянутая на декаду, её не удивила. Этой хитростью овладели даже глупые ланитки, пришедшие в их предгорный орден почти четыре года назад.

— Где. Мой. Сын. — после этих слов женщину скрючило от боли. Терзало, как ей думалось, каждую клеточку её тела. С поправкой на образование — каждую мельчайшую частичку. А серые глаза мучителя бесстрастно и безотрывно смотрели в карие глаза бледной женщины, которые могли моргнуть только в одном случае — если она согласится ответить.

Душа Руса страдала вместе с отражением души безымянной женщины. Он испытывал ничуть ни меньшую боль. Хозяин всего окружающего, ощущающий каждый местный атом, как часть самого себя, — не мог сделать другому больно, заставить страдать того, кто полностью подвластен тебе, кроме как через самого себя. Он помнил собственные рабские страдания и никому их не желал. По крайней мере, не в горячке боя и не в припадке ярости, от которой он в данный момент тщательно отгораживался. Не рвать же женщину на части?

"А почему бы и нет?! — злобно подумал Рус. — Она моего сына, мою жену убивала, а я?!", — он бы точно заставил себя оторвать колдунье голову, если бы её переполненные болью глаза не моргнули. Русу заметно полегчало и он разрешил "китаянке" заговорить, одновременно избавляя и её, и себя от страданий.

— О-о-х... — с наслаждение выдохнула она. Втянула воздух, зажмурилась и вдруг резко распахнула глаза. В её взоре читалась такая твердость, что Рус то ли с облегчением, то ли с досадой понял — дальнейшие пытки бесполезны. — Ты — враг нашего мира, — убежденно, непритворно-пафосно заявила она. — Можешь пытать меня сколько хочешь, но своего выродка ты больше не достанешь — он плывет далеко, туда, куда ты не доберешься! Ты, иномировая тварь... — дальнейшее Рус не слушал. Он на самом деле оторвал ей голову, после чего отправил отражение обманутой, но твердой в собственных убеждениях души.

Сразу после этого, Рус спешно представил образ помощника Гелинии, Таганула, и материализовал его в паре шагов от себя. Торопился, чтобы напарница не успела рассказать тому о случившемся.

Таганул получился статуей — точной копией человека, которая, спустя десяток ударов сердца, ожила. Рус восхитился силой воли допрашиваемого — долговато тот оживал, наверное, его душа противилась "отражению" — процессу, который Рус по земной привычке упрощенно представлял, как фотографирование или съемку видеокамерой с последующей передачей информации в "глубины души", в собственную вселенную.

Изваяние изменилось за один неуловимый миг: раз — и стоящая фигура превратилась в наклонную, будто поднимающую с земли что-то тяжелое; два — человек еле заметно дрогнул, повернул голову в сторону Руса и плавно, но в то же время быстро обернулся округ; три — Таганул бросился на врага, в полете меняя азиатскую внешность, уже не удивляющую Руса, на тело натурального крупного волка.

Рус рефлекторно увернулся и из любопытства, на время забыв даже о судьбе сына, остановил трансформацию чужого тела ровно на половине: голова, передние лапы, грудь — стали уже вполне волчьими, покрытыми густой длинной черно-бурой шерстью, а вот задняя часть тела до сих пор оставалась человеческой. Создание повисло на пике полета — примерно на уровне Русовского лица. Пасынок Френома хмыкнул, удивляясь "откуда он мог взять Силу? И почему ей не пахнет?", обошел оборотня — неудачника, немилосердно ковыряясь в нем невидимыми руками, и понял — дело в "испорченной" крови с мощными эманациями Смерти, как раз такой, из которой состояла лоосская структура: и живой, и мертвой одновременно. Вернее, теперь он не предполагал а знал совершенно точно — структура являлась продуктом совместного творчества.

"Ни фига себе они спелись!" — в очередной раз подивился Рус, имея в виду Лоос и Тартара, и "отпустил" время для висящего оборотня. Принадлежность парочки похитителей к иному континенту не оставляла никаких сомнений — знания мастера-Дующего Кана о существовании ордена Сумрака, слухи о появлении оборотней, высмеиваемые в среде образованных магов, — только подтверждали это.

Заморский гость не заметил остановки времени. Он, приземляясь, успел трансформироваться полностью, одним слитным ударом лап развернулся и прыгнул назад, снова целя пастью в горло врага — Руса. Волк был неутомим и его нисколько не обескураживали постоянные промахи. Наконец, Русу это надоело и он совместил свой звериный оскал со Словом, возвращающим оборотню человеческий облик, причем в одежде. А это было их бедой — необходимость раздеваться, если желаешь получить назад нормальные штаны и все остальное, а не кучу рванья. Рус заметил лежащие на земле клочья одежды.