Перкалевый ангел 2. Война этажерок

Так двигавшиеся вместе с авангардом 31-й дивизии восемь бронемашин первыми достигшие высоты Орне, находящейся точно посередине между реками Золотая Липа (западная) и Золотая Липа (восточная) оказались приоритетной целью для вражеской артиллерии. Не менее трех батарей обрушили на них сначала шквал шрапнельного огня, а после перешли на гранаты, когда корректировщики доложили о полнейшей неэффективности шрапнели. К сожалению, артиллерия противника расположилась вне зоны видимости экипажей бронемашин, потому они были вынуждены ограничиться редким обстрелом мелькавшей на противоположном холме, находящемся в паре километрах западнее Орне, пехоты, да выполнением функции лакомой цели, позволяя врагу впустую тратить отнюдь не бесконечный боезапас. А чтобы не позволить австрийцам пристреляться, время от времени меняли свои позиции, сдвигаясь на пару сотен метров вперед или назад. Чуть более часа им пришлось играть в подобные поддавки, пока налетевшая авиация не принудила вражескую артиллерию к молчанию, а там уже и главные силы дивизии, наконец, подтянулись.

Все так же продолжая оставаться при авангарде, броневзвод сопроводил пехотные цепи 123-го полка до низины, образовавшейся меж двух возвышенностей, но оказался вынужден остановить дальнейшее продвижение, уткнувшись в водную преграду. Неглубокая и неширокая речушка Гнилая Липа, не представляла бы никакой проблемы для бронетехники не только конца, но и середины XX века, но для БА-3 она оказалась непреодолимой, о чем свидетельствовал застрявший еще на восточном берегу броневик первым попытавший счастья пройти там, где форсировала реку ближайшая пехотная рота. Впрочем, пехота и сама недолго оставалась на западном берегу Гнилой Липы. Сперва вновь заговорила артиллерия противника, а после на вершине холма показалась цепь вражеской пехоты, принявшаяся спускаться к реке. Следом за первой вышла вторая, третья, четвертая. Да и по фронту они растянулись на добрых два километра, свидетельствуя о том, что в атаку здесь перешла, как минимум, бригада.

Всякий, кто видел эту атаку, впоследствии высмеивал того, кто называл солдат Австро-Венгрии трусами. Наступая под непрекращающимся пулеметным и артиллерийским огнем, в том числе ведшимся батареями 31-й пехотной дивизии, они продолжали идти вперед, не обращая внимания на потери. Поначалу десятки, потом сотни, а после и тысячи солдат усеяли своими телами склон, но и русский 123-й полк оказался на грани уничтожения. Потеряв не менее четверти личного состава, он, под не прекращающимся огнем противника, смог форсировать Гнилую Липу в обратную сторону, где и принялся окапываться. И все это время остававшиеся на своих местах броневики, не прекращали вести огонь по накатывающим цепям вражеской пехоты вплоть до полного израсходования всех боеприпасов.

Несколько иначе провели этот день машины и экипажи 1-го взвода, что убыл поддерживать считавшуюся самой слабой в корпусе 60-ю пехотную дивизию. Более чем на девять десятых состоящая из запасных старших возрастов, она не могла похвастать, ни стойкостью, ни выучкой, своих солдат и командиров. Тем не менее, именно она была определена командованием корпуса в центр, что предопределяло ее столкновение с превосходящими силами противника. Во всяком случае, так должно было быть, если бы у командования 12-го армейского корпуса Австро-Венгрии имелись хоть какие-то разведывательные данные о силах противостоящей стороны. Но, из двух кавалерийских дивизий, что должны были осуществлять разведку, одна уже была истреблена русскими в приграничных сражениях, а вылетевший вчера из Львова разведывательный аэроплан пропал без вести.

Можно сказать, что не только командованию 60-й дивизии, но и двигающему прямо за ней штабу всего 10-го армейского корпуса несказанно повезло. Им предстояло столкнуться с 35-й пехотной дивизией Австро-Венгрии, которая изначально имела на четверть меньше сил, так как все ее полки имели трехбатальонный состав против четырехбатальонного русских. К тому же часть артиллерии и один полк из ее состава пришлось отправить на защиту важнейшего транспортного узла в Нараюве, где засели в обороне остатки 11-й пехотной дивизии потерявшей всю артиллерию и большую часть обоза. В результате, к моменту столкновения количественное превосходство русских войск на этом участке фронта составляло два к одному. Правда, в иной истории это не помогло. Совершенно не желавшие воевать солдаты, что еще месяц назад были крестьянами, рабочими, приказчиками, извозчиками, цирюльниками и много кем еще, бросались бежать в тыл, стоило впереди раздаться выстрелам. И лишь с прибытием столь мощной силы, каковую представлял собой взвод броневиков, ход событий пошел по совершенно иному сценарию. Ведь точно так же, как в русской дивизии, в выдвигавшейся ей навстречу по шоссе Дунаюв — Поможаны 70-й пехотной бригаде 35-ой дивизии начался такой всеобщий драп, стоило впереди начаться ружейной стрельбе, что в мгновение ока брошенные орудия и обоз полностью перекрыли всякую возможность проехать по шоссе. А собирали их впоследствии вплоть до глубокой ночи.

Вообще, при взгляде сверху получалась картина достойная мультика — вот два бряцающих оружием отряда сходятся, звучат выстрелы, и оба войска тут же начинают разбегаться в противоположные стороны. Если бы еще это не было горькой правдой, действительно можно было посмеяться. Но, как уже было сказано, пишущаяся по новой история пошла по несколько иному пути. Так успевший занять оборону на расположенном двумя километрами восточнее Дунаюва западном берегу крутого оврага, через который проходила дорога, авангард 70-й бригады оказался за считанные минуты сбит с позиций и рассеян по окружающему шоссе лесу. Учитывая же, что первая батарея подходившей к оврагу австрийской артиллерии оказалась в каких-то двухстах метрах от выскочившего на гребень головного броневика, имевший в иной истории драп начался еще раньше и на сей раз сопровождался огнем орудий и пулеметов восьми БА-3, один за другим принявшихся спускаться с гребня возвышенности.

Казалось бы — вот он успех! Ведь на плечах отступающей к Дунаюву бесформенной массой солдат австрийской дивизии можно было влететь в город, где в этот момент как раз принялся располагаться штаб 12-го армейского корпуса Австро-Венгри. И будь за плечами броневзвода 31-я или 9-я дивизия, так бы и произошло. Но им выпала честь поддерживать 60-ю, нежелание солдат которой воевать и погибать за чуждые им интересы, не смог побороть даже ор ее командира находящегося в первых рядах авангарда. Единственное, что на сей раз ему удалось, так это загнать 1-й батальон 237-го пехотного полка в лес по обе стороны шоссе, чтобы вытеснить оттуда солдат австрийского авангардного отряда, ведь прошедшие их оборону, как раскаленный нож сквозь масло, бронемашины уничтожили при прорыве менее роты, а все остальные поспешили скрыться в зарослях, после чего принялись постреливать оттуда в подходящую пехоту.

Опять же, отсутствие командира дивизии близ основной массы войск привело к отступлению ряда отрядов и почти всего обоза после того, как выстрелами со стороны домов небольшой деревни Нестюки, через которую также проходило шоссе, было убито несколько солдат разворачивающегося около нее в боевые порядки 238-го Ветлужского пехотного полка. Причем дивизионный обоз драпал с такой скоростью, что впоследствии устроил знатный затор в районе Поможан, столкнувшись там нос к носу с корпусным обозом. Дошло до того, что пройти через эту деревню оказалось попросту невозможно из-за сотен сцепившихся колесами, разбившихся или перевернувшихся повозок.

Тем не менее, бой продолжался. Выдвинутые южнее шоссе прямиком через лес 238-й и 239-й полки встретились там с передовыми дозорами 50-го венгерского пехотного полка 35-й дивизии и устроили такую стрельбу, будто в небольшом лесу сошлись в жесточайшем бою полнокровные дивизии. Причем зачастую стрельба велась по всему, что шевелилось, в результате чего потери от дружественного огня превысили те, что нанес противник. Прекратилась эта вакханалия лишь спустя час, когда основные силы полков смогли таки пройти лес насквозь и уперлись в оборону австрийцев на высотах вокруг села Поточаны. И здесь уже пришлось полегче, поскольку с северо-востока к данному селу подошли две батареи полевых орудий, а также полдюжины бронированных машин, что тут же устремились в атаку.

По той простой причине, что пробраться по буквально заваленному всевозможным добром шоссе до Дунаюва оказалось попросту невозможно, принявший под свое командование 1-й броневзвод полковник Секретев, по договоренности с командующим 60-й дивизией генерал-майором Барановым, оставил две машины охранять начавших растаскивать затор пехотинцев, а остальными силами взвода с парой приданных батарей предпринял обходной маневр, чтобы выйти к Дунаюву с юго-восточного направления. Именно там он и наткнулся на очередные оборонительные позиции австрийцев, во время штурма которых потерял аж два БА-3.

Не имея достаточного опыта применения бронетехники и какого-либо пехотного прикрытия — засевшие на границе леса бойцы 238-го и 239-го полков даже не подумали о том, чтобы двинуться вслед за бронетехникой, Секретев вывел колонну прямиком под огонь двух батарей австрийской полевой артиллерии. Пусть у вражеских артиллеристов и не было опыта борьбы с бронемашинами, они попросту взяли количеством, завалив колонну фугасными снарядами, один из которых прямым попаданием оторвал переднюю ось головного броневика. Вторая же машина оказалась выведена из строя уже в селе, получив снаряд в боевое отделение от выдвинутой на прямую наводку пушки. Но это был последний успех австрийской артиллерии у данного села, так как единственное уцелевшее под шрапнельным обстрелом устроенным русскими визави орудие уже через пять секунд оказалось выведено из строя прямым попаданием 63,5-мм снаряда. Как результат, Поточаны были взяты 239-ым полком, активно подгоняемым примчавшимся на этот участок фронта командиром 60-й дивизии, в связи с чем открылся путь к правому флангу засевших в обороне Дунаюва сил противника. Однако, по причине наступления сумерек, что от преследования отступающего противника, что от немедленного флангового удара на Дунаюв, пришлось отказаться. Победа победой, но как докладывали командиры всех трех участвовавших в боях полков, свыше половины личного состава их подразделений до сих пор плутали по окружающим лесам, а уж о тыловом обеспечении и вовсе можно было забыть. Одним словом, бедлам был полный. Оставленный же с самого утра в резерве 240-й полк по приказу командира 10-го армейского корпуса еще днем убыл на укрепление левого фланга 31-й дивизии с трудом сдерживавшей атаки противника.

Третий же броневзвод, прибывший в 9-ю дивизию, противника в этот день так и не встретил. Спокойно пройдя Урмань, Поручин и Буще, они вышли на западный берег Золотой Липы, после чего в районе Вержбуе, находящегося всего лишь в пяти километрах восточнее Нараюва, встретили авангард 3-й Кавказской казачьей дивизии. И на этот раз отбить город австрийцы не решились — имевшихся в Нараюве сил едва хватало для организации обороны на месте.

Однако как бы ни были болезненны ошибки допущенные батальонными, полковыми и даже дивизионными штабами, они не шли ни в какое сравнение с ошибками в планировании действий целых армий. Так, совершенно не имея сведений о ходе боевых столкновений 12-го и 3-го армейских корпусов, командующий 3-й армии Австро-Венгрии поставил им на 27 августа все те же задачи — наступать в восточном направлении, выдавливая силы противника с территории империи. Лишь ближе к часу ночи до командующего 3-й армией генерала Брудермана дошли сведения о тяжелейших потерях понесенных 3-им корпусом, вынудившие последний отступить на 10-15 километров, и о застревании дивизий 12-го корпуса на западном берегу Золотой Липы. Тут же штаб армии принялся издавать новые указы, но поспеть к началу сражений нового дня они уже не смогли.

Не лучше дела обстояли в русской армии. Лишь благодаря активной работе имеющейся авиации штаб 10-го армейского корпуса имел представление о нахождении не только своих дивизий, но и соседних корпусов. По причине растраты практически всех боеприпасов, десятки аэропланов оказались выделены для вверения разведки и обеспечения связи. Потому факт возможности нанесения флангового удара на Дунаюв оказался известен не только командиру 60-й пехотной дивизии, но и командующему корпусом.

Прекрасно осознавая, что подобный маневр может привести, как к большому успеху — окружение немалых сил противника в городе, так и к большой беде — если в тыл осуществляющим обходной маневр полкам ударят австрийские части из Нараюва, генерал Сиверс отдал приказ 9-й дивизии силами 1-й бригады навалиться на защитников Нараюва, с целью удержания тех на месте, а силами 2-й бригады нанести удар в северном направлении вдоль западного берега Золотой Липы, имея в своем тылу в качестве охранения до половины сил 3-й Кавказской казачьей дивизии. Одновременно с этим 237-му, 238-му и 239-му полкам 60-й дивизии предписывалось начать наступление по всему фронту, а действующей севернее их 31-ой дивизии ставилась задача скорейшего выбивания противника за Золотую Липу (западную) и организация удара по Дунаюву с северного и северо-западного направлений силами левофлангового 121-го полка, которому должен был помогать 240-й полк 60-й дивизии.

Как это зачастую бывало и ранее, гладко все оказалось лишь на бумаге. А в реальности войска столкнулись с множеством оврагов. Еще до того как авангард 1-ой бригады 9-й дивизии покинул Вержбуе, из Нараюва по направлению к деревне Поточаны выдвинулся 51-й полк 35-й дивизии вместе с приданной артиллерией, что должен был совместным ударом с ранее оставившим деревню 50-ым полком опрокинуть противника и вести дальнейшее наступление к деревне Нестюки, то есть прямо в тыл 60-й пехотной дивизии русских. В результате своей задачи не выполнил никто — шедшие в авангарде австрийского полка и русской 2-й бригады 9-й дивизии отряды столкнулись друг с другом в районе села Рекшин, и вскоре на фронте протяженностью в пять километров разыгралось встречное сражение, управлять которым в должной мере не смогло командование ни одной из сторон. Хорошо еще, что 1-я бригада 9-й дивизии в назначенный срок начала свое наступление, тем самым спасая левый фланг своей второй бригады, где выдвинувшиеся из Нараюва на подмогу своим пехотинцы 15-го полка 11-й пехотной дивизии Австро-Венгрии уже успели смять заслоны казаков и почти обратили в бегство солдат 4-го батальона 36-го Орловского пехотного полка. Но сами попали под фланговый удар 33-го Елецкого пехотного полка. Боявшаяся поразить своих артиллерия была вынуждена молчать в течение всего сражения, а вот штыки пускали в ход не единожды. И победу русскому оружию в данном бою принесло не столько грамотное тактическое управление или выучка бойцов, а банальное численное превосходство, ведь, что 50-й полк 35-й дивизии, что остававшиеся в Нараюве остатки 11-й пехотной дивизии, оказались скованы атаками русских сил и не имели возможности помочь товарищам по оружию хоть чем-нибудь. Так на укрепления Нараюва обрушился огонь 10-го мортирного артиллерийского дивизиона, который 9-я дивизия таскала вслед за собой с начала боевых действий, а также полусотни полевых орудий — к батареям 9-й артиллерийской бригады ближе к середине дня подошли конно-артиллерийские батареи казачьей дивизии. А 50-й полк вновь стал объектом атаки русских бронемашин.