Он решил, что так и было. Юнец из Даль Хона, униженный и терзаемый, решился сделать то, чем похвалялся. И демон пришел, сразу презрев слабые попытки юнца его поработить.
А дети, роющие древние могилы? Наверное, разбежались и еще бегут без остановки.
Он осторожно шагал по вымощенным тоннелям, в любой миг ожидая ступить ногой во что-то теплое, влажное и мягкое. Дошел до перекрестка, определил тоннель, который должен был вести к камере, и двинулся туда, держа оружие наготове.
К этому времени зрение приспособилось к темноте, и он увидел обломки тяжелой двери камеры — тесаные доски были словно разорваны взрывом изнутри. Стараясь ступать бесшумно, Дорин проник в камеру, прижался спиной к груде кирпичей и оглядел помещение.
Ничего. Пусто. Осмелев и ощутив интерес, он решился осмотреть все закоулки. Не найдя ничего: ни изглоданного трупа, ни даже капли крови.
Сплошная загадка. Не так, как бывало при других высвобождениях. Он вышел в тоннель и вслушался в тишину земли. Нет, не совсем тихо. Что-то... Он шагнул в глубочайший мрак и сжался, готовый ко всему.
Услышав в ночной тьме, когда снова отказало зрение, слабые резкие вздохи. Ужас? Так близко, только протяни руку. Он нащупал угол и завернул, выставив руку вперед. Пальцы коснулись чего-то — одежды — и дыхание изменилось.
Он схватил добычу и потащил к себе, прижав лезвие к шее. Вывел на свет и понял, что держит девчонку. Одну из копальщиц. — Что ты там забыла? — прошипел он.
Она выпрямилась и гордо вздернула подбородок. — А ты кто?
— Что случилось?
Она фыркнула. — Случилось? Наш маг призвал монстра и выпустил в тоннели. Вот что случилось.
"Наш маг?" — Тогда почему ты осталась?
Девчонка высокомерно глядела на него. — Потому что мы работаем вместе. Скажи своему хозяину, Пангу-Жабе — если ступит сюда хоть одной ногой, зверь его сожрет.
Дорин не стал подавлять иронической гримасы. — Правда? Зверь. Сожрет.
Девчонку его тон не обидел. — Его и любого, кто явится! — Она подняла руку и оттолкнула его клинок. — Так что беги, пока можешь — ты, наемный нож.
Ее горячность поразила Дорина сильнее угрозы неведомого зверя. Он улыбнулся и убрал кинжал. — Значит, ваш маг прячется где-то тут.
— Не скажу.
Он схватил ее за руку и принялся выкручивать, пока плечо не готово было вылететь из сустава. — Где он?!
Девчонка морщилась, но лишь кусала губы.
"Дорин", сказал он себе, "ты выкручиваешь руку ребенку". Тут же отпустив ее и вытерев руки о бедра, будто они были нечисты.
Теперь удивилась девчонка. Но, быстро опомнившись, скривила губы. — Монстр бродит здесь, так что тебе лучше уйти.
Он попятился и отвернулся, не теряя улыбки. — И тебе тоже. Они придут посмотреть, я уверен.
Девчонка беззаботно и презрительно засмеялась. Он услышал легкие шаги за углом.
Итак. Или они его прячут, или он ушел и дети блефуют, уходя из ярма Панга. Так или иначе... Он мысленно пожал плечами. Ему нет дела.
Он направился обратно. Миновал груду мусора и вдруг замер, полный подозрений. Слишком часто выскочка — дальхонезец брал над ним верх. Он снял лампу со стены и вернулся в камеру. Присел на корточки и поднес свет к пыльным плитам пола. Поводил взад-вперед, изучая.
Ни одного. Ни одного следа, кроме человеческих. Ни лап, ни иных чудовищных отпечатков. Встав, он провел босой ногой по пыли, разметая ее и тем уничтожая все свидетельства.
Повернулся к разбитой двери. Она висела, словно сокрушенная пьяным исполином. И все же... Он поднес трепещущее золотистое пламя, внимательно изучая раны на древесине.
Это не были отметины когтей и зубов. Он знал, ибо сам был обучен подделывать разные следы. Царапины и трещины проделаны острым лезвием. Он распрямил спину, улыбаясь еще радостнее.
"Ну-ну, ну-ну. Отличная игра, дружище. Отдаю честь. Может и сработать. Угрожаешь выпустить монстра, создаешь страшный шум и ускользаешь".
Он вернул лампу в нишу. Выбрался из подземного склада и встал на свету, моргая. Грен ждал его, как и группа громил во главе с Пангом. Негодяи были удивлены, видя его живым. Деньги переходили из рук в руки.
Панг заботливо поманил его к себе. — И? Ты что-то видел? Что же?
— Твой маг пропал.
— По... пропал? Что ты имеешь, говоря пропал?
— Откуда знаешь? — рявкнул Грен.
Дорин послал ему ленивую ухмылку. — Кто-то проломился сквозь его дверь.
Он почти не погрешил против истины.
— Погляди, — велел Панг Грену. Лейтенант обернулся к громилам, указал пальцем: — Вы трое, идите.
Трое сразу заскучали. — Мне нужен фонарь, — простонал один.
— Так возьмите треклятые лампы! — прорычал Панг, воздевая палец.
Дорин передал ключ, встревоженно проговорив: — Я бы там долго не оставался. Сами понимаете...
Ему ответили безрадостными оскалами.
Дорин ушел, не глядя на Панга. Вернулся в общий зал, налил стакан дешевого вина, на которое был щедр Панг, и сел на привычное место. Поднял глаза. Никто из обитателей не решался смотреть на него.
"Мне даже нравится".
* * *
Шелк был у своего портного, изучал себя в высоком бронзовом зеркале, поворачиваясь направо и налево. Наконец он нахмурился. — Твой покрой сделал мой живот выступающим.
Портной пригнул голову, жалобно промычав: — Мне очень жаль, господин. Ошибся...
Шелк махнул рукой: — Ладно. Подойдет пояс или кушак. Разумеется, из черного даруджийского шелка.
Портной снова поклонился. — Премного извиняюсь, господин... мне очень жаль, но у нас больше нет даруджийского шелка.
— Больше... — Шелк обернулся, заморгав. — Как такое может быть, человече? Ты портной или нет?
Костлявый старик кланялся, морщась. — Говорят, торговля с Антой прервана. Осада виновата...
Шелк стер гримасу с губ и отвернулся. Потеребил воротник. — А. Ты прав, конечно. — Странно, но ему не пришло в голову, что осада может осложнить обыденные занятия, вроде импорта тканей. Да, дела идут из рук вон.
— У меня есть немного талианского хлопкового атласа, канареечно-желтого...
— Боги, нет. На что я буду похож? На неотесанного блурианца?
— Или, быть может... — начал портной, но Шелк уже не услышал: шум оглушил его, словно молоты стучали внутри черепа, он пошатнулся, почти упав на груду тканей, согнулся, сжимая раскалывающуюся голову. — ... лекаря, господин? — говорил старик, обеспокоенно склонившись над ним.
Шелк встал. Вытер рукавом слезы с глаз, мельком заметив, что портной жалобно поморщился. — Что это было, ради путей Худа? — сказал он, моргая и чувствуя головокружение.
Старик воззрился на него через прилавок. — Вы о чем, господин?
— Ты не слышал?
— Ничего, господин.
Только в Садках, удивленно понял Шелк. Словно некий гигант порвал или расколол их. Он оттолкнул образцы тканей и рывком стащил с себя пришпиленные брюки. — Должен уйти.
— А мне начать сюртук, господин?
— Нет! — зарычал Шелк, натягивая свои брюки, и побежал по лестнице. Пробрался через толпу — кажется, никто на улицах не заметил происшествия — и поспешил во дворец.
— Только белую рубашку? — раздался едва слышный голос из окна. — Ту, с небольшой бахромой на концах рукавов?
Шелк гневно махнул рукой и побежал. Впрочем, через два прыжка он застыл на месте, обхватив руками голову. Обернулся и завопил: — Аквамариновую!
Слуги поманили его в Средоточие. Стража отворила двери и закрыла их сразу за магом. Он пересек белоснежный пол. Мара стояла подле Шелменат, а та сидела, против обыкновения сгорбившись, сжимая голову.
— С вами все в порядке? — воскликнул он сразу же. Шелменат кивнула. — Это Рилландарас? Он вошел в город?
Волшебница покачала головой. Руки судорожно стиснули длинные волосы.
— И я так подумала, — скривилась Мара, сложив руки на груди.
— Нет... — Голос Шелменат был слабым и хриплым. — Не он.
— Тогда кто или что?
— Что-то иное. — Защитница дернула себя за волосы, будто впав в ярость.
Мара поймала взгляд Шелка и беспомощно пожала плечами.
Шелк лишь кивнул. "О да. И что?" — Хо и Королл?
Мара подошла ближе и шепнула: — Ищут в катакомбах. Думают, это под городом... что бы это ни было.
— Он может быть везде! — простонала Защитница, едва не вырвав себе волосы.
Шелк встал на колени, пытаясь поймать ее взгляд. — Что это? Шелменат, помогите нам.
Глаза волшебницы взирали на пейзаж, видимый только ей. — Не может быть, — наморщила она лоб. — Как такое возможно? Он был разбит. Запечатан.
— О чем вы?
Дикий взгляд устремился на него, как будто не узнавая. — Наш позор, — раздался тихий вздох.
Мара указала головой на выход, предлагая удалиться. Шелк молча кивнул.
В преддверии, миновав стражу, Шелк указал на боковую комнату. Мара закатила глаза, но пошла за ним.
— Пора решать, что нам делать, — начал он, запирая дверь.
Мара скрестила руки на объемистой груди. — Похоже, мы недооценили канезцев. Ловкий трюк, верно? Мы напустили на них монстра за стеной, они отплатили тем же, но внутри города. Ничего, Королл и Хо его выследят.
Шелк старался не пустить на лицо свой гнев, свое раздражение. — Относительно этого вызова.
— Что?
— Официально мы ничего не заметим.
Симпатичное лицо исказилось презрением. — О чем это ты?
Он не удержался, прижав ладонь ко лбу. — Нельзя дать им понять, что мы нервничаем.
— Мы? Скорее ты.
Прикусив оскорбления, готовые вылететь в лицо близорукой дурочке, он закрыл глаза ладонями. — Ее решимость — наша решимость. Горожане запаникуют. Это будет концом.
Мара нахмурилась и косо взглянула на него, размышляя. Потом фыркнула, кивнув, и прошлась по комнатке. — Хмм. Ты не только красавчик, а, Шелк?
Улыбка вышла вымученной. — Ждем вестей от Королла.
Она скользнула мимо, махнув рукой: — Отлично. Пока. — Потянула дверь и помедлила на пороге. — И не вздумай снова нести чушь о рангах! Потому что у тебя нет никакого, понял?
Она вылетела бурей. Шелк воздел брови, глядя в пустую дверь. "Боги! Мы "сотрудники"! Ну что тут можно сделать!"
* * *
Фенех Леруленал, мастер тиснения кожи, не мог назвать себя любителем гаданий. Его матушка, однако — благослови ее улетевшую душу! — была без ума от грядущего. Консультировалась у талантов каждую неделю и перед любым важным решением. Однако осада, все эти трудности и беспокойства заставили его думать: не пора ли бежать из города, как грозятся сделать многие друзья?
И он задержался утром по пути в мастерскую. Впрочем, работы там почти не было, кожа кончилась, остались жалкие дешевые ошметки. Рынок был почти пуст, не считая тележки, около которой зазывала манил купить амулеты, чары, кости знаменитых ведьм и различные варианты Колоды Драконов. Да, этот парень наверняка обогатился. Фенех выбрал карты в коробке — слишком дорогое издание из Анты, на табличках слоновой кости — и положил обратно.
— Вижу, у вас глаз наметан, — заявил толстый торговец, сразу показавшийся слишком навязчивым.
Фенех метнул на него недоверчивый взгляд. Заметил большую деревянную карту на веревке, проходившей вдоль лотка. Карта была безликой, изображая какие-то клубы дыма. — Это что?
Торговец подался к нему, подбоченившись. — Ага! — подмигнул он, — новый Дом. Собрать вам колоду?
— Нет, — сердито ответил Фенех. — Проклятая штука пуста.
— Вовсе нет, дорогой друг, — невозмутимо отозвался торговец. Снял карту и поднес ему. — Вглядитесь пристальнее.
Фенех не хотел тратить время, спеша на работу, но все же помедлил. Глаз уловил движение на карте. Он всмотрелся... — Дом еще не определен, — сказал лоточник. — Таланты говорят, новые манифестации еще ищут конечную форму.
Фенех восхищенно смотрел, как краски меняются и движутся перед глазами. Скорее похожи на тучи или туман, подумал он — или на беспокойные тени. И склонился ниже. Там таилась какая-то форма. Низкая и широкая... бегущая?..
— Мои комплименты художнику, — начал он. — Свет как будто скользит по...
Утробный рык — словно заскрежетали камни — заставил его выпрямиться. Торговец испуганно озирал улицу. — Чертовски большой пес, — пробормотал он озадаченно и тревожно.
Рычание стало громом лавины, тележка задрожала. Зачарованные амулеты звенели, падая на мостовую. Фенех попятился. Прохожие застыли, оглядываясь в поисках источника звуков; другие попросту разбежались.
Тележка подскочила, словно зверь как-то сумел пролезть под нее и прыгнул. Доски сломались, торговец полетел вверх тормашками. Фенех отскочил под градом побрякушек, прижавшись задом к кирпичной стене. Тварь размером с пони встряхивалась, ворча и рыча, разметая остатки лотка. Явный пес, хотя чудовищного размера и сложения. Покрытые шрамами косматые бока были коричневыми, оттенок переходил на груди в кремовый. Канаты мышц и жил шевелились под кожей. Янтарные когти скрипели, царапая камни, пока существо поворачивалось влево и вправо, громко пыхтя и раскатисто принюхиваясь. Наконец к ужасу Фенеха, бледные сияющие глаза нашли его. Мощные лапы подняли тварь в воздух, Фенех упал, закрывая голову руками и ожидая мучительной смерти в огромных челюстях.
Он ждал и ждал. Ничего не происходило. Мастер осмелился поднять голову. Амулеты и безделушки звенели, торговец ворочался, садясь среди разгрома. — Где... где оно? — выдохнул Фенех.
— Убежало, — сам себе не веря, отвечал торговец.
Фенех встал на ноги. — Боги... что... кто там... Мне пора на работу. — Он ощупал себя, будто не веря, что остался цел, и побрел прочь.
— Эй! — слышал он вопли торговца посреди пустоты. — Чей он был? Кто хозяин чудища? Кто заплатит за мой лоток?!
* * *
Генот Эмтар валялся пьяный в одном из тех разграбленных зданий, что некогда служили храмами давно забытых богов или местами собраний культов. Весьма уместно, думалось ему, обитать в подобных развалинах, ибо и сам он был прежде жрецом культа Чаровницы. Однако отпал от ордена или, скорее, орден отодвинулся от него. Слишком вы самодовольны, твердил он братьям и сестрам уютных синекур, всем, греющим объемистые зады у очагов и потребляющим слишком много пищи. Не стеснялся возглашать презрение и негодование. Где, говорил он, пламя, привлекающее неофитов? Где страсть и убежденность веры? Вы тратите больше сил на интриги ради возвышения и престижа, чем на спасение паствы. Тут он тоже не выбирал выражений и не стеснялся называть имена.
И что было ему наградой? Самые непривлекательные из послушаний. Такова ныне благодарность за заботы о процветании ордена? Что ж, решил он, в Бездну мистерии и поклонения... и ушел от всего.
Хотя сердце разорвалось, когда ему пришлось отвергнуть веру.
Он снова поднес высокий грубый кувшин к губам, пролив большую часть на запятнанную рясу. Отщепенцам подобает ютиться в трущобах, сказал он себе и поднял кувшин, салютуя темным углам, куда не добирался косой свет луны.
Он был не одинок. Другие силуэты сгорбились в сумраке: соратники по несчастьям, жертвы жизненных невзгод и беженцы войны. Все они голодали и мерзли в холоде близкой зимы.
