Затерявшийся

Печально было другое — наши переговоры зашли в тупик. Нет, я конечно мог согласиться на все условия этого хитровыдолбленного полунемца, выполнять-то мне их не обязательно, тем более, что оплаты он вперёд и не требовал, но что-то, скорее всего интуиция, подсказывало мне, что такой кидок не пройдёт. Не удастся мне загрузиться самым вкусным и интересным и сделать дяде ручкой. Всё что сейчас произошло, это не зашедшие в тупик переговоры, а банальная проверка на вшивость. Но что же он задумал? Понятно ведь — на отказ от выдвинутых требований он пойти не может, иначе потеряет лицо, и тогда его можно додавить на любых условиях, но и держаться на выдвинутых позиция невозможно, это прямой срыв сделки. А вдруг он и вправду пытается от меня тупо избавиться? Или у него есть другой канал или он уже заключил другую сделку. Ну конечно, выдвигая такие требования он просто заставляет меня самого отказаться. Кренцу это конечно может не понравится, но большая часть вины падёт на Фриша — не сумел молокосос договориться с уважаемым человеком. Ловко! Здесь просматривается ещё одна интрига, а не хочет ли хитрый лис подвинуть молодого и сам сесть на товарно-денежные потоки? Может быть, но слабо верится — так внаглую отодвигать родственника Бюлера, можно и мешалкой схлопотать. Что смешно, мне это всё глубоко по фиолетовому барабану. Мне надо хапнуть и свалить! А это мысль — сделаю жалкую рожу, скажу что меня послали родственнички к многоуважаемому господину Огюсту, с целью уговорить его занять место в нашем семейном бизнесе. Поговорив с ним я уверился, что не потяну на таком высоком уровне, но чтобы совсем не ударить в грязь лицом, нижайше умоляю дать провести первую сделку. Пауль конечно от стыда бы умер, вот и мне надо правдоподобно разыграть эту трагикомедию. Хорошо что не успел, не факт что не получилось бы, но финт предложенный этим хитрецом разом снимал все проблемы.

— Похоже, мой дорогой Пауль, наши переговоры зашли в тупик.

— Не вижу никакой похожести, — злость в голосе я даже не пытался скрывать. — Вы использовали все возможности для того, чтобы договорённость не смогла состояться. Уж не обессудьте, но я так и скажу господам оберинтенданту и дяде.

— Не горячитесь, молодой человек, если мы и вправду не хотим разрыва в только что состоявшемся знакомстве, то должны искать компромиссы.

— И где эти компромиссы, что-то я их не вижу — согласиться с вашими условиями я никак не могу, ну а вы похоже не собираетесь от них отказываться.

— Не надо всё измерять в деньгах, мой друг, услуги тоже могут многого стоить.

— И что я могу вам предложить?

— Дело в том, что у меня есть, и я надеюсь в будущем ещё и будут, некоторые материальные ценности, но кое-чего у меня нет.

— И чего же?

— Нет возможности превратить их во что-то менее осязаемое, по крайней мере имеющее меньший вес и объём, но не менее ценное.

— Так я же вам и предлагаю деньги и поддержку влиятельных людей.

— Нет, вы мне предлагаете только деньги, и очень небольшие, между нами говоря, а я хочу попросить вас о поддержке.

— И в чём же она должна заключаться?

— Ничего сложного — транспорт. У меня есть то, что можно реализовать, но нет возможности доставить это туда, где на это есть спрос. И здесь мы можем помочь друг другу.

Вот тут то ты и попал. Ты разыграл отличную партию в преферанс, но я-то играю в лапту. Так что держи подачу.

— Вы знаете, Огюст, я даже не знаю что вам ответить, на такой оборот у меня нет инструкций, а получить их, например по телефону я не могу, только лично.

— Вряд ли это нас устроит, время — деньги. Мне нужно срочно передать данные по трофейным запасам, занижать значения, надеясь на будущие договорённости я не могу — ближайшая проверка вскроет это, и отправка на фронт покажется мне удачным исходом. Так что решать нужно сейчас.

Давай, зажимай меня в угол. Классический розыгрыш шести взяток на пиках, или как говорят немцы листьях. Хорошо, буду брать висты, они мне ни к чему, но игру надо поддержать, а саму лапту за спину спрятать — не стоит смущать оппонента.

— Ваш вариант, признаюсь, не лишен интереса, но всё равно входит в противоречие с полученными мной указаниями. К тому же есть несколько вопросов, решение которых войдут в разрез с нашими планами.

— Вот и давайте их решать совместно. Что вас смущает?

— Ну, во-первых при вашем варианте уменьшаются потоки, так как вы, вероятно, претендуете на тот же перечень товарной продукции, что и мы.

— Скорее всего так, но возможно я захочу получить и другие виды ресурсов, вам не интересные, к тому же вам не придётся в этом случае тратить денежные средства, так как свою часть я смогу получить теми же транспортными услугами. А во-вторых?

— Во-вторых, мы пользуемся несколько необычным транспортным каналом, по крайней мере здесь — на оккупированной территории, и не хотели бы чтобы он попал под внимание недружелюбных нам людей или служб.

— В чем необычность вы мне конечно не скажете?

— Пока нет, от себя могу только добавить, что доставку мы можем организовать в восточные области генерал-губернаторства, и только. Дальше весь риск на вас.

— Меня устроит товарная станция в Кракове.

— Это вряд ли. Краков — да, станция — нет. Исключительно склад на территории города или в его окрестностях, и невоенный.

— Это несколько сужает возможности, но, я думаю, мы договоримся.

— Хорошо, осталось решить финансовый вопрос.

— Как раз никаких финансовых вопросов мы не будем решать. Вы занимаетесь доставкой, а я получаю половину груза, естественно в весовых мерах. Не волнуйтесь, вы получите то что вам нужно, в крайнем случае найдём компромисс. Сейчас главное заключить принципиальное соглашение.

Обманул, запутал, в морду бы тебе вцепиться...

— Хорошо, я согласен, хотя думаю дядя вряд ли будет доволен.

Надо же тебя хоть чем-то припугнуть.

— Ну что вы, я думаю, что мы сделаем так, что уважаемый бригадефюрер не испытывал неудовольствия. Да, теперь вы можете сказать, что необычного в вашем транспортном канале.

— Нам удалось, так скажем, получить контроль над одной из автоколонн Имперской трудовой службы. В ней двое наших людей, а остальных водителей набрали из хиви. В конце концов это наша политика — неполноценные должны работать на немцев, да и секретность так проще соблюдать. Надеюсь все неясности между нами вскрыты и мы можем приступить к планированию поставок?

— Да, конечно Пауль. Давайте глянем что нас может заинтересовать.

Ну что ж, согласие есть продукт при полном непротивлении сторон, как сказали ещё пока не классики. А посмотреть было на что, одних консервов было тридцать с лишним центнеров, хорошо вспомнил, что немецкий центнер вдвое худее против нашего, но полторы тонны тоже хорошо. Не все были мясные, правда, но почти половина. Самое невкусное, в основном какие-то огурцы, решили оставить и не наглеть. Мезьер сразу наложил лапу на половину, а я поморщившись согласился — всё равно хрен чего ему обломится, уж я постараюсь. Круп и муки было ещё больше, что неудивительно — если уж красноармейцы не смогли унести, или им не дали, тушёнку, масло и крабов, полсотни банок которых тоже обнаружились в перечне, то о 'шрапнели' и ячке говорить нечего. С солью, сахаром и чаем было значительно хуже, не говорю уж про кофе. Ишь размечтался — всё украдено до нас, не пойму почему крабов не спёрли. Было немного сигарет, но зато много махорки и почему-то приличное количество трубочного табака, как бы даже не английского, хотя может это у него название такое: 'Табак трубочный английский'. Зато порадовали две тонны сухофруктов, почему-то в смеси из десятка видов, от яблок до изюма. Пять столитровых бочек постного масла внесли смуту в наши ряды, проще было оставить одну на складе, а остальное поделить по братски, но земноводное задушило — проще отдать эту бочку хитромудрому интенданту, всё одно моя будет, но надо фасон держать. Уступил остатки сахара, но масло отвоевал. С барского плеча отдал все приправы, да и было их немного, и сухое молоко, типа поляки перетопчутся, зато забрал сто двадцать килограмм патоки. Сырые овощи решили не брать — осень скоро на дворе, в хранилищах практически одна гниль осталась, да и нельзя увезти всё, не поймут.

Много интересного оказалось в ведомости с вещевых складов. Так как в большинстве склады эти были военные, оставалось только облизываться, ну почти. Просматриваю перечень и аж сердце кровью обливается, хочу: взрыватели, аммонал, детонаторы, взрывные машинки, теодолиты, нивелиры и прочее, и прочее, и прочее... Ну не смогу я залегендировать для чего мне это добро может понадобиться. Не буду уподобляться сгубленному фраеру. А вот сукно, обувь, в том числе и несколько сотен пар валенок, форму, шинели... Ого полушубки, почти полторы сотни, хрен отдам. Это железно. Лыжи, три сотни пар... Жалость какая, пролистываю как и не заметил, не дано мне их прибрать, не до лыж сейчас полякам. А это что? Бензин, смазочные масла, камеры, покрышки, детали какие-то...

— Огюст, а что вы захотите за горючее и прочий хлам из этой ведомости?

— Хотите подпитать свою транспортную артерию? — всё так же хитро улыбается тот. — Ну бензин и смазка это понятно, но зачем вам русские запчасти?

— Есть несколько советских машин, но они не на ходу, правда я совсем не знаю что нужно для их починки, но машин у нас не слишком много, а добра у вас здесь...

— Ну, вы на всё то, Пауль, карман не раскрывайте, мне же что-то и приходовать надо.

— Ну вот это, — указал я на самую 'вкусную' пачку бумаг. — можно и оприходовать, здесь ничего интересного нет.

— Не скажите, для вас может и нет, а кое-кто другой может заинтересоваться. Могу уступить центнеров сорок-пятьдесят не самых дефицитных продуктов, круп например, а сам из этих списков что-нибудь подберу.

— Я надеюсь там не будет ничего такого, из-за чего нам накинут петлю на шею.

— Побойтесь бога, если бы я занимался такими делами, дожил бы я до таких лет и советовали ли вам иметь со мной дело? Тем более, что вы сможете всё проверить. Доверия не купишь. Ещё по бокалу?

— Нет, давайте сначала подобьём тоннаж и объёмы — машин у нас не так и много, меньше десятка на ходу. Боюсь за один раз всё забрать не удастся, а время нас, как я понимаю, поджимает.

— Да, неплохо было бы управиться за неделю. Вы можете вызвать машины или требуется ваше присутствие?

— Надо ехать в Витебск, наши машины сейчас приданы одной из рот Тодта, что ведёт там работы. Попробую выехать прямо завтра, если доктора разрешат.

Максимум что я мог предоставить, это восемь грузовиков разной грузоподъёмности, немало конечно, но за одну ходку всего не забрать. Мезьер сам предложил, чтобы свою долю я увозил первым, он не укладывался в сроки по подготовке склада в Кракове. Я не гордый, неизвестно удастся ли второй заход провернуть — боязно, но на месте сориентируемся. По всему выходило что свою долю забрать смогу, даже немного остаётся. Может чем удастся с немецких складов поживиться. Мой вопрос не застал интенданта врасплох, похоже он сам уже прикидывал чего бы такого мне впарить.

— Даже не знаю что вам предложить, у меня тут строгий учёт, знаете ли. Хотя... Есть пара центнеров, может даже чуть больше, где-то килограмм сто двадцать маргарина, но сразу предупрежу, что он загрязнён. Неудачная партия, слегка попахивает керосином, химики что-то перемудрили, но в целом вполне съедобен. Я бы конечно сам есть не стал, но варварам сойдёт. Он уже списан, но пока на всякий случай хранится на складе. А больше вроде и ничего.

Так я тебе и поверил, если бы меня не раскрутил на транспорт, можно было ещё чего поиметь, но будем надеяться что возьмём трофеями. Если конечно этот хитрован не перестрахуется и не отправит первой партией всякую фигню.

— Всё, Пауль, заканчиваем, скоро уж и ночь на дворе. Заработались мы с вами. Когда работа интересная, не замечаешь как время летит. Ещё по бокалу и домой.

Теперь я кочевряжатся не стал, мы добили бутылку, что Мезьера совсем не огорчило, думаю у него есть ещё. И не одна.

Глава 10.

Ночь прошла не менее хреново чем предыдущая. Порезы практически затянулись, поэтому перед визитом в госпиталь растёр лицо прямо через бинты, хоть таким образом немного разбередив ранки. Всё равно будет подозрительно, но я придумал как хотя бы немного обезопасить себя.

Обер-арцту я сразу заявил, что хочу чтобы морду моего лица обработала давешняя фройляйн. Рогге только понимающе хмыкнул и вышел из перевязочной, а его место через пару минут заняла Ольга. Или я всё правильно рассчитал, или я полный инопланетный, а может иномирный идиот, совершенно не научившийся разбираться в людях. В перевязочной никого кроме нас нет, и ничьих кроме женских, шагов я не слышал. Надо решаться.

— Оля...

Девушка вздрогнула, услышав своё имя, и испуганно посмотрела на меня. По её, на глазах расширяющимся зрачкам, каламбур однако получился, можно изучать физиологические реакции. Мучитель собачек Павлов был бы доволен. Меня же такая реакция только обрадовала. Барышня вся на нервах, а значит это для неё не просто работа — это работа на врагов, следовательно я прав.

— Тихо, всё нормально, — надо срочно разрядить обстановку, шуткой. — Я Дубровский.

Не поняла. В газах паника. Сейчас чего-нибудь натворит: либо бросится бежать сломя голову, либо накинется на меня с ланцетом, что как раз у неё под рукой.

— Извините, глупая шутка, зовите меня просто Костей. Хорошо?

Вроде начало отпускать, вон как трясет. Меня впрочем тоже. Адреналинчик, однако, перегорает.

— Оль, может спиртику плеснёшь, граммов двадцать.

Теперь поняла, достала какую-то мензурку и, стуча её горлышком о край тонкостенного стеклянного стакана, бухнула сразу грамм пятьдесят. Попыталась протянуть мне его ходящей ходуном рукой, но я отрицательно махнул головой.

— Сама, мне после.

Как она его жахнула — прямо как воду. Если бы так мужик пил, сказал бы — уважаю, а женщине как-то не очень пристало. Но всё равно молодец. Вторую наливала уже значительно спокойнее. Ждать пока поднесут не стал. Встал, перехватил из её руки стакан, мимолётно коснувшись ледяных пальцев, и опрокинул содержимое в рот. Хорошо пошла. Но пока одной дозы хватит.

— Вы кто?

— Я же сказал — Костя. Я тут проездом. Ну не совсем, но скоро уезжать. Смотрю — красивая девушка, дай думаю познакомлюсь. Но сначала стеснялся, уж больно красивая и неприступная. Чисто королева. Снежная.

Мой трёп, перемеживающийся довольно топорными комплиментами, да ещё наложившийся на принятый внутрь организма спирт, действовал похоже отменно. Королева оттаивала, даже рука потеплела. Откуда знаю? Так держал я её за руку. Примерно минуту, пока она пальцы свои у меня не вырвала, точнее аккуратно так извлекла. Да и ладно, не хочет руки погреть, её дело, я не настаиваю.

— Оля, у меня будет к вам одна просьба, — я намеренно менял обращения к ней то на 'ты', то на 'вы', расшатывал так сказать психологические барьеры. — Точнее пока одна. Не рассказывайте никому о том, что вы увидите, сняв повязки. Ни немцам, ни нашим, ни родному мужу.