Звёздная пыль... На сапогах!

И запаздывающая со скоростью света картинка показала, как несколько минут назад, пыхнув тормозным импульсом упал вниз десантный корабль.

' — Начинаем вход в атмосферу, увидимся на Марсе...' — последние перед разрывом связи слова Борька просто обязан был оставить за собой. Весь долгий полет он многократно радовал нас шуточками, иногда доводя до паники. Вспомнилась история, случившаяся через неделю после старта. Запаздывание стало сильно сказываться на возможности поболтать, корабль ушел уже на половину световой минуты.

' — Борис! Позови, пожалуйста, Георгия' — спокойно попросил кто-то в ЦУПе. Что он хотел, так и осталось неизвестным.

' — Не могу, он на ракете улетел!' — пришел через минутку веселенький ответик, приведший в шоковое состояния всех.

' — Какой, на..., ракете?!!' — спешно отправленный вопрос вернулся честным ответом, спасшим немало нервов.

' — На пылесосе 'Ракета', спускач драить!' — ну нельзя же так, много людей пожилых валидолом давились... Но в долгих полетах смех отличная штука, космонавты практически всегда очень веселые люди. От мыслей отвлек рапорт с "Аэлиты".

' — Земля, спуск наблюдаю визуально, переключаю канал'. Затормозив и сойдя с орбиты 'Лось', уже без всяких двигателей, набрал скорость и ушел далеко вперед. Небесная механика однако, очень меня всегда веселило, как в фантастических фильмах корабли летают — подлетать к планете надо обязательно носом вперед, врубив движки на полную! Ну не бред ли, падая в колодец гравитации, еще и самому разгонятся? Видать, режиссеры считают летящие кормой вперед звездолеты некрасивым...

Но сейчас двигаюшийся по орбите экспедиционный корабль снова догонял воткнувшийся в атмосферу десантник, Жора поймал друзей в прицел телескопа. Недельной давности картинка почти повторилась, только теперь на утренней стороне планеты. Да и видно было лучше намного, над проносящейся ржавой поверхностью летела точка корабля — оставляющая позади многокилометровый огненный хвост ионизированной плазмы.

Намного спокойней сегодня в Центре Управления было. Ну, посадка, ну — на чужую планету. Но волнения никакого особого нет. Все делают привычное, давно отработанное дело. Чем, собственно, отличаются Луна и Марс? Да, пусть гравитация выше, но — наличие газовой оболочки атмосферы позволяет громадным образом сэкономить топливо. Садящиеся в вакууме корабли тратят десятки тонн горючки на торможение, тут его на халяву обеспечил местный воздух. Да, тогда, при маневре аэроторможения сидели мы в тревоге, ожидая результата. Там буквально все зависело от любого булька трясущегося в баках топлива.

А сейчас смотрели спокойно на кадры с орбиты, Георгий крутил громаду корабля — держа в фокусе телескопа десантного 'Лося'. Там, над кирпично-красной поверхностью, пролетел над береговыми скалами корабль. Вышли, и затрепетали позади два купола тормозного парашюта. Долго когда-то чесали репу мы — инженеры. С одной стороны полезная штука, снизит скорость с полукилометра в секунду до полусотни метров. С другой стороны риск — а вдруг не сработает, нужно горючку резервную тащить. Решили по методу товарища Соломона, пополам. Посадочные верньерные движки не имеют своих баков, жрут топливо из взлетной ступени. Ну и парашют тоже продублировали, на всякий...

' — шшшшш...Есть отстрел экрана, высота три, маяк готов. Системы в норме, заходим на посадку...' — Ура, вернулась связь! Весь центр застыл в напряжении.

Сбросив миску верой и правдой послужившего щита, корабль снижался. Вновь появилась картинка, купол горизонта выпрямлялся по краям, и цель уже совсем близка. Бортовой центрально-вычислительный комплекс рисовал маркеры поверх сигнала курсовой телекамеры, циферки по краям стремительно менялись. Как потом, во время долгого пути домой, говорил Гера — очень было обидно садится под управлением киберпилота, хотелось — сжав рукоятки, вести корабль самому.

Но, подчиняясь набору микросхем пыхнули пламенем сопла — сдувая во все стороны песок и пыль. Спрятавшийся за подходящей дюной марсоходик снял и отправил домой все — факелы пламени, столбы пыли, касание опор. Опершись на которые, качнулась махина 'Лося', выдохнули в черно-синий зенит немного топлива движки. Когда-то, всего полчаса назад бывшие тормозными, а сейчас ставшие прижимными.

' — Земля, мы тут уже сели и смотрим — пейзажи вокруг чудесные...' — как всегда, не мог не пошутить Борька.

'— Посадка произведена успешно, все системы в норме. Необходимости аварийного старта нет' — строго, и точно по плану доложил командир.

' — Да, как будто в Каракумы попали. Вот только головы Саида не хватает...' — продолжал хохмить товарищ Егоров.

' — Ага, и Сухова с чайником...' — поддержал веселье Титов.

И, с опозданием в двенадцать минут началось в центре, да какое, по всей стране — веселое безумие.

Прервавшееся ненадолго лишь спустя час, с началом выхода туда — наружу. Космонавты и так уже были в удобных, проверенных и отработанных до мелочей 'Кречетах'. Для полной герметизации скафандров оставалось лишь надеть закрепленные у пульта перчатки. Но, сперва они доделали очень важное дело, законсервировав все системы корабля. И лишь потом был открыт люк, ногами вперед пошел сперва Герман, следом Борис.

И мы, так далеко, с тревогой и волнением смотрели на спуск по лесенке неуклюжих в толстых скафандрах ребят. Тут конечно не вакуум, но давление всего одна сотая от земного. По старой уже традиции шагнули они одновременно, впечатав след ботинок в историю. И, тоже по традиции — нужно сказать первые слова. Гера, немного раскинув в стороны обжатые скафандром руки, гордо заявил:

' — Здравствуй, новый мир для всего Человечества!'

И, тут случилось смешное событие — почти, скандал долго заминали. Хороша была весьма и красива журналистка из СиЭнЭн, но абсолютная блондинка — торопясь успеть с переводом одновременно с историческими словами, гордо ляпнула в эфир...

' — Hello, new world! New world for a communism...' — и обиженно захлопала красивыми глазками, с такими пушистыми ресницами, осознавая ошибку.

' — Ouch! Excuse me, he said is the — 'New world for all of Humanity!' — постаралась исправить конфуз, тоже уже попавший в историю. Оглянулся — Юрка ржет как конь. Ну да, на днях, она сумела таки его достать, после интервью выглядел как выжатый лимон. Видать, в отместку, типа 'по секрету', подсказал 'одобренные Партией и Правительством слова'...

В установившейся тишине зала раздались первые хлопки, превратившиеся затем в водопад восторженных звуков, на экране герои продолжали творить историю. Титов ставил, отойдя подальше от корабля алый флаг Союза. Ну а Борис, рядышком, укреплял циркуль и линейку с серпом, молотом — и звездой в центре, нового флага СЭВ-а. Старательно воткнули флагштоки, расправили толстую фольгу знамен. Потом, уже помогая друг другу, воткнули ООН-овскую синюю 'карту' на самом длинном флагштоке. Камера корабля и, подрулившей под управлением Жоры машинки исправно посылали домой картинку. Встали герои, отдав честь знаменам — на фоне рыжих дюн, под сенью розового у горизонта и синеющего вплоть до черноты зенита неба. И, зазвучала в динамиках музыка — там, на Марсе и тут, на Земле одинаково стояли и пели все в меру голосовых возможностей.

Знамя, как и гимн это просто символ. Но как много они значат, как могут сплотить таких разных людей, таких разных народов... На всем пространстве державы, в едином порыве ликовал народ.

И пели мы под великую музыку написанные в далеком, кровавом — но победном, сорок третьем году слова:

'Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!'

Именно так! Сейчас, сплоченные, стояли и пели люди многих десятков национальностей. Вот товарищ Джанибеков, сверкая золотыми звездами, сложив по обычаю кисти домиком — пел, с текущими по лицу каплями, слова.

И, на всем пространстве державы, в едином порыве ликовал народ. Взлетали и разрывались в выси фейерверками ракеты, заботливо подготовленные в клубах Юных Техников.

'Сквозь грозы сияло нам солнце Свободы,

И Ленин великий нам путь озарил.

Нас вырастил Сталин — на верность народу,

На труд и на подвиги нас вдохновил!'

Нет в нашем старом-новом гимне упоминаний о каких-то органах власти, партиях и идеях. Только два имени — Ленин, как к нему не относится, давший реально забитому и бесправному народу Свободу. И грозный, но справедливый Сталин. Как он сам предвидел — много грязи нанесло на его могилу, но ветер истории все развеял. Осталась лишь правда, даже ведро помоев ХХ съезда улетучилось. Народные суды по всей стране рассматривали вопрос, поднимали остатки сожженных предыдущей властью архивов. Пенсионер Н.С. Хрущев получил ВМГС — условно, за давностью фактов. А вот документы тридцать седьмого были рассекречены, держащий всегда нос по ветру Юлиан Семенов написал новую книженцию. 'Красный Бонапарт', в литературной форме описав историю неудачного путча военных, плюс похождения молодого Штирлица, заодно. :)

Мы армию нашу растили в сраженьях,

Захватчиков подлых с дороги сметём!

Мы в битвах решаем судьбу поколений,

Мы к славе Отчизну свою поведём!

Мы стараемся... И чтим героев, остановивших и повергших сбесившуюся Европу. Тогда, в кровавые годы — действительно решали в битвах судьбу поколений. А чем мы сейчас хуже? Точно так же зависит от нас Будущее. И, да не посрамим мы память поколений!

Славься, Отечество наше свободное,

Счастья народов надёжный оплот!

Знамя советское, знамя народное

Пусть от победы к победе ведет!'

Хороший припев, с удовольствием повторяли...

Да, совсем неправ был не-товарищ Хру, отменивший текст гимна, сильно не прав. Долгие годы, просто под музыку, летали космонавты и выигрывали чемпионаты, олимпиады спортсмены. Но, мы все изменили, точнее вернули на место. Хм, нет в тексте ни слова про 'партию' или 'коммунизм'.

//Кусок высадки — исправить ошибки, переделать и дополнить/

Но закончилась торжественная часть экспедиции, дальше была просто работа. Отцепили от корабля жилой, рассчитанный с запасом, на двадцать пять суток, отсек. Повисла десятитонная махина на подвеске грузовой стрелы, дома бы давно обломавшейся, но тут все в три раза легче. И опустилась в проем посадочной платформы. Надулись восемь толстых, многосегментных колес, аккуратно коснулись грунта. Глупо было бы, залетев так далеко сидеть все время на одном месте. Вокруг только песчаные дюны, но там — за близким горизонтом, прячутся чудеса чужого мира.

Тут раздался глас свыше, точнее с орбиты:

' — Ого, когда успели памятник поставить?' — в недоумении были все — и космонавты дюжину минут назад, и мы, сейчас.

' — Какой такой памятник? Не видишь, мы тут примус починяем!' — отшутился Егоров.

' — Да ну, я в телескоп вижу — красивый такой обелиск. Сияет там звезда рукотворная, большая и красная!'.

Действительно, на переданной картинке был четко виден кружок, украшенный алым пятиконечником. Упавший с большой скоростью щит раскололся, конечно, но форма была вполне узнаваемой. Странненько, однако. После отделения конус экрана должен был падать ровно, что же его закрутило? Но факт есть, лежит он там, сверкая символом. Когда-то, наплавленным смешанным с красителями материалом. М-да, может его ветром развернуло... Но дальше все было нормально, к счастью.

Остаток первого дня прошел под прицелом камер, в обшаривании места посадки. Воткнули комплект приборов — метеорологическую и сейсмостанцию, тоже полезно. Поставили ящик, нажали кнопку — выросла пятнадцатиметровая ферма с антенной наверху и болтающимися фалами. Закрепили, забив реальной кувалдой колышки, протянули кабель — резервный ретранслятор получился. Периодически делали перерывы в работе — отдыхая, давали репортажи. По утверждению парней работать на Марсе одно удовольствие — не скользит под ногами почва, не так сильно обжимает скафандр. Ну и остановки для дозаправки тоже хороши — глотая густой бульон через трубочку, заряжали одновременно одежку. Вспомнилось, как когда-то, после полета, давал нагоняй бригаде Северина. Теперь в броне можно комфортно день прожить, с едой и питьем. Сутки тут, на чужой планете, на полчаса длиннее, и вечер настал по расписанию. Камера корабля долго передавала картинку, теперь уже цветную — развернутый зонтик остронаправленной антенны помог. Стояли, задумчиво, фигуры в скафандрах на фоне стремительно темнеющего горизонта. Маленький, но ослепительно белый солнечный диск коснулся поверхности. Не было привычных земных сумерек, просто выключился свет. Но, за несколько секунд до захода светила — окуталось оно незабываемо-красивой, огромной, радугой! И быстро бежали в небосводе луны, похожие на маленькие дырявые кусочки сыра.

А следующим утром, началось долгое путешествие. Конечно, по всему пути здоровенный самоходный марсианский домик не уходил от корабля дальше критического расстояния в сорок километров. Именно столько, по расчету, смогут в теории пройти ребята. Если вдруг откажет вся восьмерка движков, крутящих колеса, сдохнет проверенная на Луне СЖО, да пусть даже злобные марсиане поставят машину на штрафстоянку... Тогда, взяв две легких дюралевых тачки с баками кислорода и блоками аккумов, побредут они домой, к кораблю. Но, к счастью, такой экстрим не случился — путешествие шло по плану.

Обычный порядок движения был такой — сновала впереди по курсу маленькая танкетка, шныряя во все стороны и разведывая маршрут. Руливший ей Борька как всегда весело отрывался. А следом, медленно и торжественно, по проторенной дороге переваливался на дутых колесах бочонок с гордым именем 'Атласов'. Названный так в честь еще одного великого исследователя, описавшего — и присоединившего мирным путем к России целую страну.

Камчатку — просто подружившись с местным населением. С каким зубовным скрежетом печатали на западе эту историю, так контрастирующую с ихней, полной крови. Ну а тут весь пейзаж был красным — ржавый мир, однако. Рыжий песок, бурые камни, розовое небо — высокое содержание железа и, когда-то, много воды было. По следу маленького марсоходика, шел экспедиционный аппарат. И все ближе был древний берег древнего моря, все круче становился подъем, труднее было найти дорогу к цели.

'— Куда ты завел нас, Сусанин млин!' — все чаще ругался командир. Ну не виноват же был Борька — что управлять роботом может только в зоне радиовидимости. А горизонт тут близкий, дюн много... Все чаще приходилось поворачивать, искать другой путь. Зато прозвище 'Сусанин' прилипло к самоходной тележке крепко, по-другому ее уже не называли.

Но, наконец, появились на горизонте уступы скалистого берега. Расстояние обманчиво, казалось — вот, чуть осталось. Но только на следующий день достигли подножия. Да, это уже не дюны, чем ближе была цель, тем более возбуждались геологи. Сложная, слоистая структура явно осадочных пород, история планеты была как на ладони. А дальше начался просто вандализм! Пробурили в основании обрыва шурфы, заложили заряды. Отъехали подальше.