Самородок

Этого пси-импульса пока что хватит людишкам за глаза. Да и тем, другим, тоже. А вот потом он начнёт солировать. Можете не сомневаться. В полный голос, во всю мощь лёгких, надрывая связки и горло. И впитает в себя всё пси и био-составляющее окружающих. Впитает с превеликим удовольствием. Чтобы в итоге стать сильнее, проникновенней и безжалостней. Хотя как раз жалости-то у него никогда и не было, как, впрочем, и многих других эмоций и пси-сущностей во всех своих ипостасях и проявлениях. Он их просто поглощал, разинув свою ненасытную пасть. Совсем как синий кит поглощает планктон, совершенно при этом не задумываясь, что он делает. Он был словно гигантский электромагнит, втягивающий невесомые и ненужные уже металлические опилки и стружки. Это был чудовищный пылесос, высасывающий пыль из самых-самых закоулков и тёмных углов. Но пылесос избирательный, берущий только то, что ему необходимо — пси и био-составляющее окружающей среды, а проще, органический шлак. Таким образом он насыщался. Так он жрал. Всё остальное ва-гуала интересовало постольку-поскольку. Включая и собственную жизнь.

Ничего этого Андре, конечно же, знать не мог. Опрокинув с грохотом некстати подвернувшийся стол, но успев подхватить тупорылый столовский ножик, он ринулся туда, где, по его мнению, сосредоточились на данный момент все несчастья и беды этого мира. Майор, не мешкая, бросился навстречу, схватив такой же ножик. И самое парадоксальное и несусветное во всём этом — никто разнимать их не стал и, что печальнее всего, и не собирался. Более того, к драке вдруг подключились и сержанты, до этого мирно поглощающие гречневую кашу. А потом и официантки. И повара. С грохотом разлетались столы и утварь, люди с остервенением дубасили друг друга, и плевать им было на благоразумие и человеческое достоинство. В них сейчас говорили одни звериные инстинкты, и поэтому здесь били и лежачих, и женщин. Хотя и те не стушевались, пускали в ход и ногти, и зубы, и что под руку подвернётся. В мгновение ока столовая превратилась в ад кромешный, где за глаза хватало и смачных ударов, и женского визга, и крови... Здесь шла борьба не на жизнь, а на смерть. Именно в том значении, которое оно и подразумевает...

В это же время командир патрульного звена "Алардов" капитан Пит Роумэн только хотел доложить, что их сектор безопасен, как нечто закралось в мозг и заставило его действовать вопреки всем правилам, инструкциям и, главное, здравому смыслу. Совершенно не думая, что делает, он развернул машину и по широкой дуге начал атакующий манёвр на собственную "матку", приказав своим ведомым присоединяться. И в ответ получил по селектору воодушевлённое и энергичное — есть, кэп! В голове Роумэна натянутой струной звенело одно — ВПЕРЁД! Внутрь него забрался бесстрашный и неукротимый воин-викинг, умеющий делать лишь одно — безжалостно рубить ненавистных врагов. Всё остальное не имело абсолютно никакого значения. Перед глазами было стылое море, которое они, наконец, переплыли на своём драккаре, и чужая земля, где ждут почести и слава. Глаза его горели, руки дрожали от предвкушения битвы и крови, он готов был убивать, и не было милосердия в его сердце к поверженным и беззащитным. Он шёл в БОЙ! Руки на гашетках, ступни на педалях управления, а послушная его воле машина только и ждёт, чтобы ввинтиться в смертоносный манёвр и сеять смерть и разрушение всем без разбора. "Алард" заложил петлю и ринулся с верхней её точки в атаку на "Энгон", земную "матку" класса "Минотавр", к которой и был приписан и которую до этой секунды исправно охранял. Но Роумэну на "Минотавр" было плевать. Он шёл в бой и вёл в бой своих товарищей, с которыми выпита не одна пинта ядрёного эля. Товарищей опытных и верных, и он готов был в любую секунду прикрыть их щитом и рассечь любого врага, поимевшего наглость броситься на них. "Плечом к плечу, плечом к плечу! Погибнем вместе мы в бою!" орал он в пси-клипсу, даже не задумываясь, что сейчас несёт в эфир. Ведущие вторили ему срывающимися от упоения и напряжения голосами. От упоения предстоящей битвы. Да! Его товарищи были настоящими викингами, всё остальное было постольку-поскольку. Они вместе! Они навсегда! И они мчались на врага, этих ненавистных ублюдков-алгойцев, что посмели поднять руку на них, землян! И хорошо, что у тебя в одной руке не славный топор, а в другой бронзовый щит, а именно сверх и сверх мощный истребитель-перехватчик с соответствующим вооружением и напичканный соответствующей электроникой, до последнего не позволяющей тебя обнаружить на подлёте к цели... Беда только в том, что свои-то как раз тебя-то первыми и обнаружат, ты у них на радарах, как под микроскопом. Потому что свой. И именно это и предусматривалось.

Пит, или некто, сидящий в нём и прикидывающийся древним викингом (отсвечивающий на солнце острозаточенный топор, глотка, орущая воинственные кличи), повёл машину вниз, навстречу смерти. О своей метаморфозе он не задумывался. Не до того. Он привёл и без того не дремлющие системы "Аларда" к полной активации и вывел сенсоры наведения на перчатки. Теперь любое шевеление пальца — и ракеты пойдут туда, куда прикажет прицельная рамка наведения перед глазами, зелёным рамочным контуром пометившая плексиглас киб-шлема. И он дал своему "Аларду" максимальное ускорение, почти 2 жэ. В пилотское кресло вдавило так, что аж слёзы из глаз. Плевать! Он идёт в БОЙ! И рядом его товарищи, с которыми и хлеб пополам, и кровь одна на всех.

А на "матке" даже не удивились его более чем прозрачному манёвру. "Привет, Пит! Как делишки?" — чей-то ненормально-весёлый голос врезался в сознание осколком реальности, до которой ему сейчас было ох как далеко. "Отлично!" — прокричал он в ответ. Вместе с ним то же самое проорал и викинг, которым он себя в данный момент ощущал. И выдал перчатками полную активацию АПР. "Алард" даже подпрыгнул, бедный, в мгновение ока освобождённый от всего смертоносного, что нёс над и под собой. Активно-проникающие ракеты ушли в цель, в свою собственную "матку", что сейчас заполнила собой все внешние мониторы, и с такого предельно малого расстояния идти им совсем ничего. Но результата он не увидит. Как бы ни хотел.

Вдруг какой-то голос, даже не голос, а некий отголосок, трезвой мыслью прошелестел в голове и как-то достучался до того викинга, каким он стал: "Боже, Пит, что ты делаешь? Что ты делаешь?" Этот трезвый шёпот, правда, тут же стих, как шорох в лесу, где и так полно звуков, и Пит проорал вдогонку: "И хо-хо, и бутылку рому!" Ему было очень весело и азартно. Он шёл убивать ненавистных алгойцев. В руках у него верный топор, а рядом боевые товарищи. И они идут на смерть. Неужели это не стоит того, что называется жизнью?! Пит искренне считал, что стоит.

Но тут трезвый шепоток вернулся и стал твердить какую-то несуразицу. Что? Как?.. Пит против воли прислушался. "Что ты делаешь? Отставить!.. Капитан Роумэн, отставить!.. Отставить, твою мать!" Пит удивлённо прислушивался, продолжая гнать свой "Алард" к "Энгою". Чего? Кто это?.. И до самого последнего момента задавался этими вопросами, пока его истребитель не размазало по обшивке "Минотавра", как каплю влаги по раскалённой сковороде...

А трезвый голос принадлежал Муххамеду Ненди, индусу по происхождению, оператору дальнобойных плазменных дегейтеров 4-го оборонительного сектора. Он никак не мог понять, что происходит вокруг. На его глазах оба его помощника вдруг ни с того, ни с сего сцепились и покатились по полу, выкрикивая что-то нечленораздельное и при этом от души дубася друг друга. Дубася самозабвенно, до одури. Он хотел было вмешаться и разнять идиотов, сошедших с ума, но тут заверещал датчик обнаружения цели. Как всегда, по динамику общей тревоги. Оказывается, их атаковали. Но дерущимся и катающимся по полу на тревогу было плевать, они были заняты исключительно собой. Ругнувшись про себя, Ненди бросился обратно к пульту и оторопел вторично — их, оказывается, атаковали собственные "Аларды". Ё-ё-ё! Было отчего схватиться за голову. Да что тут творится?! Какого дьявола?

Он растерянно и непонимающе оглянулся на катавшихся по полу — один как раз отвечал за вооружение, другой за целеуказатели. Можно, конечно, обойтись и своими силами, его задача поважнее, но лучше всё же в тройке. Но, похоже, не судьба. Ещё его очень смущали доносившиеся сюда крики из коридора. На "Энгоне" происходило нечто странное, и Муххамед сделал простой и логически верный вывод — тут явно не обошлось без алгойцев и их пси-генераторов б-излучения. Каким-то образом они сумели пробить защиту, и люди начинают сходить с ума. Каждый по-своему. Его напарники вон драку затеяли... Да, а почему тогда он в норме? И ничего такого не ощущает? Но вопросы эти он оставил на потом, ибо сигнал тревоги звучал не переставая и требовал адекватных и быстрых действий. Муххамед вернулся к приборам и похолодел. Священный Будда! Тройка "Алардов" уже выпустила по ним все имеющиеся АПР. Триста активно-проникающих мчались к цели. А целью являлось не что иное, как "Энгон". Бред!

Чуток времени у него ещё было, и Ненди схватил трясущимися руками лангету связи и буквально проорал в микрофон: "Пит, что ты делаешь?! Прекрати немедленно!" Хотя уже поздно. Ракеты-то выпущены, и "Аларды" неслись следом, будто решили таранить "матку". "Отставить! Капитан Роумэн! Отставить!" Но его, похоже, не слышали. Или не хотели слышать, что гораздо хуже. Что же делать, священный Будда?

Он не знал, да и знать не мог, что на всём корабле он остался пусть и не единственной, но всё же боеспособной единицей (капитан "Энгона" тоже, кстати, с ума не сошёл и сейчас пытался хоть как-то воздействовать на ситуацию). АПР шли к цели и до детонации оставались мгновения. Не думая (думал-то о совершенно другом — что за хренотень тут творится?), Ненди дал импульс на деактивацию своих боеголовок. Они тут же исчезли с радаров. Деактивировались. Слава богу, конструкторы и разработчики в своё время предусмотрели именно такую ситуацию, чтобы возможно было уничтожить именно свои ракеты — мало ли ошибок, да тот же пресловутый человеческий фактор? Одним рабочим импульсом, чтобы не подключать всю мощь дальнобойной артиллерии. Но что делать дальше? "Аларды" всё ближе и ближе, и плевать командиру на все предупреждения (Роумэна он знал хорошо, это был тот ещё упрямец, причём, упрямец смелый, где-то даже бесшабашный, и такой не отвернёт до самого конца). Сжечь их? Он мог сделать это запросто, батарея давно и хищно отслеживала звено Роумэна и только ждала соответствующей команды. Удара на поражения. Но Муххамед даже и представить не мог, чтобы уничтожить своих. Он на что-то ещё надеялся. Ждал благополучной развязки, хотел верить, что Пит опомнится и всё же отвернёт, уйдёт в самый последний момент в сторону. Но он не отвернул.

Разогнанные до четырёх max, "Аларды" металлическими стрелами вонзились в броню "Энгона" и огненными вспышками подтвердили — это всё, конец. Пит Роумэн последний раз взмахнул острозаточенным топором и упал замертво в объятия Валькирий, упал с улыбкой на устах. Он отомстил алгойцам, он пошёл на таран, как делали это русские в ту, вторую мировую. И с последней отлетевшей в Вечность искрой сознания понял — как это нормально и правильно, умирать, чтобы жили другие поколения.

Потрясённый Ненди невидяще смотрел в экран, не замечая, как слёзы оставляют горячие следы на смуглых щеках. И пусть он нисколько не виновен в их смерти, но всё равно боль рвала сердце. Потому что погибли свои — глупо, бессмысленно и неотвратимо. И с этим предстояло как-то жить...

Капитан "Энгона" голову тоже не потерял, хотя в неё и лезло постоянно и навязчиво нечто чужеродное, липкой паутиной оплетающее мозг; чей-то потусторонний шёпот твердил и твердил, не переставая: "Возьми управление на себя и двинься навстречу ближайшему судну поддержки, размажь его по броне, смешай с дерьмом! Потому что это враг! Если не успеешь ты, то непременно успеет он!" И капитан видел на экранах, как "Руанда", ближайший линкор огневой поддержки, действительно начал разворот и манёвр сближения. Вопреки логике и всякому здравому смыслу.

Капитану казалось, что сейчас он находится между сном и явью. И чем дальше, тем больше ему хотелось, чтобы это всё именно сном и было. Пусть кошмарным, до мурашек по коже, но только не явью. Ибо та была чудовищна своей иррациональностью. То, что творилось вокруг, привычной реальностью быть никак не могло, с её-то каждодневными обязанностями и регламентированностью. Здесь было что-то другое. Беспредельное и жуткое в своей необъяснимости.

В голову лезло это идиотское "Возьми управление, возьми немедленно!", лезло нагло и с полным правом на жизнь. Но он и думать не мог, чтобы голосу этому поддаться, сопротивлялся, как мог. Знал ли ва-гуал, что некоторые люди обладают своеобразным иммунитетом против его чар? Где не последнюю роль играли сила воли, внутренний стержень, сама составляющая человеческой личности, так называемая сила духа? Нет, конечно. Ему вообще было на то плевать. Его интересовала всегда масса. Он питался общим, и такие нюансы его не интересовали. Поэтому в целом он всегда выигрывал. И это целое в полном объёме себя сейчас и проявляло — оно крушило всё, что под руку подвернётся.

Внизу, в операторской, творилось нечто невообразимое: люди сцепились друг с другом и в своём неистовстве на людей походили мало, за ниточки их дёргали сейчас одни инстинкты, где как раз инстинкт самосохранения пребывал едва ли не на последнем месте. Это было страшно и необъяснимо. Дико это было и неестественно. Вакханалия низменности и сон разума. Разума, что до этой минуты был вполне нормален и работоспособен и поэтому относительно предсказуем. Капитан ничего не понимал и некоторое время просто растерянно оглядывал помещение со своего мостика, умом понимая, что произошло нечто из ряда вон, какой-то сбой, что всё это — явная провокация, устроенная каким-то образом алгойцами, хотя сердцем и чувствовал, что тут возможно и другое. Более масштабное в своей агонии. А то, что началась агония, было ясно. Ибо все признаки налицо, да и как всё это воспринимать по-другому? Люди просто переставали быть людьми.

Как можно быстрее он связался с биолоцманами, нутром чуя, что те не должны были поддаться общему безумию. Всё-таки экстрасенсы. Они могли, как никто, подавлять негативные эмоции и управлять остальными, могли видеть подоплёку и скрытые сущности, могли если и не объяснить, то, по крайней мере, дать оценку. Опередил он их буквально на секунду. Те тоже хотели связи.

— Сергей, что у вас?

— Что-то несусветное творится, кэп, — тут же отозвался ведущий биолоцман, экстрасенс в третьем поколении. Общая вакханалия их, биолоцманов, не коснулась, тут капитан оказался прав. Только отчего-то дико трещала голова, но симптомы, слава богу, известны. — Врубай пси-защиту на полную, иначе пропадём! К нам уже ломятся!..

— Держитесь! — только и ответил.

Блэк-излучение. Как он и думал. И без колебаний потянулся к соответствующему тумблеру на вспомогательном пульте. А тут и старпом подоспел. Только не за помощью или советом. Безумный взгляд, весь в крови, своей или чужой, не разберёшь, потянулся к нему, вытянул руки, как зомби из фильма ужасов, в глазах застыло лишь одно — убивать! Напиться чужой крови. До краёв! Не раздумывая ни секунды, капитан выхватил штатный парализатор и коротким импульсом уложил сошедшего с ума человека на палубу и отрешенно смотрел некоторое время на неподвижное тело. Бред, мать твою! Потом перевёл взгляд ниже, на операторскую, ставшую к тому времени местом настоящего побоища. Крови там — до ужаса. Но сейчас ему было не до посыпания головы пеплом. Экипаж сошёл с ума, это уже ясно. Но он, как капитан, отвечал за безопасность вверенного ему сектора и боеспособность самой "матки". Почему он не поддался всеобщему безумию, не кинулся в общую свалку и никого не рвал зубами, волновало его в эту минуту мало. Нет, значит, нет. Разбор полётов будет потом, если он вообще состоится. А сейчас надо действовать, чтобы безопасность эту обеспечить. И он начал действовать. Как подсказывали Устав и честь командира, боеспособного офицера, оставшегося, фактически, один на один с коварным и безжалостным врагом...