Основной же план Чезаре со свойственной ему скромностью считал гениальным. Однако случилось что-то неучтенное, и нужно было узнать, что именно, прежде чем решать, можно ли его скорректировать, или придется переходить к запасному.

— Тогда, может, нам нужно явиться чуть раньше? — предположила Мария.

Шпион пожал плечом:

— Некритично. Но если тебе так спокойнее, можем.

Паладинка улыбнулась:

— Просто ты все равно сейчас будешь думать о коварных планах. И тебе будет не до меня.

— Ну как мне может быть не до тебя? — улыбнулся в ответ Чезаре и все-таки сграбастал ее в охапку.

На несколько секунд девушка расслабилась в его объятиях, но потом все-таки аккуратно вывернулась:

— Хватит, а то если мы с тобой придем на саммит в мятом, все это заметят и всё поймут.

— Так пусть завидуют, — усмехнулся кардинал.

— Кому? — лукаво переспросила девушка.

— Мужчины мне. Женщины тебе. Видишь, какая мы гармоничная пара?

Мария хихикнула, после чего покачала головой:

— Нехорошо вводить людей во грех.

— Даже тебя?

Чезаре выполнил ее просьбу не мять сейчас ей платье. Но это не помешало ему чувственным жестом провести ладонью от ее запястья к сгибу локтя.

Марии это прикосновение явно понравилось, но она все же кивнула:

— Конечно! Какая я буду паладинка, если сейчас поддамся на искушение?

— Знаешь, как говорят? — заметил кардинал, — Каждая девочка мечтает о плохом мальчике, который будет хорошим только для нее. А каждый мальчик мечтает о хорошей девочке, которая будет плохой только для него.

И тут же, прежде чем она успела ответить, добавил:

— То есть, потом поддаться на искушение ты не против?

Девушка лукаво улыбнулась:

— А это зависит от того, как ты будешь меня искушать.

— Приложу все усилия, — клятвенно пообещал Чезаре.

— Но после саммита! Считай это своей наградой за победу.

В том, что он победит, она явно не сомневалась.

— А сейчас давай правда собираться.

Охранник переводил взгляд с паспорта на стоявшую перед ним темноволосую японку и обратно. Продолжалось это несколько минут, и лицо его выражало явный когнитивный диссонанс. Когда внутренне все верно, но противоречит его собственным знаниям.

— Кеншу Рейко? — спросил, наконец он.

Рейко вздохнула. Ну разумеется. Разумеется, он был удивлен.

Разумеется, она не была особенно похожа на собственную дочь.

— Да, Кеншу Рейко. Старшая.

Да. Рейко-старшая не была особенно известна. И, по собственному мнению, заслуживала этого. Тому, что она сделала, не было оправдания.

Когда-то она была перспективной студенткой. Она изучала экономику, и ей прочили большое будущее. Хотя семья ее была небогатой, училась она прилежно даже по меркам своей страны, отнюдь не славящейся лентяями.

А потом она влюбилась. Кеншу Амано был человек традиционных взглядов. Он полагал, что сам сможет обеспечивать семью. Его жене ни к чему было работать, — а следовательно, и образование ей не было нужно. Ослепленная любовью, Рейко согласилась. Она оставила институт.

Три года она была счастлива. Три года. Тридцать шесть месяцев. Тысячу девяносто пять дней. Двадцать шесть тысяч двести восемьдесят часов. На двадцать седьмой месяц случилось то, чего она так ждала. Она забеременела.

Свою дочь Рейко назвала своим же именем. Кеншу Рейко-младшая. Она радовалась... но недолго.

Расстройство аутистического спектра. Таков был диагноз, который врач поставил ее ребенку. Рейко-младшая была ущербной. Инвалидом. Это известие стало тяжким ударом и для нее, и для мужа.

Амано вскоре оставил их. Жену и ребенка, не оправдавших надежд. Две Рейко остались одни. И тогда она сделала то, чего не должна была делать. Она возненавидела своего ребенка.

Какое-то время Рейко еще пыталась быть хорошей матерью, но получалось это у нее все хуже и хуже. В итоге она не выдержала. Дочь-аутистка отправилась в детский дом, а сама она решила подумать о собственной жизни.

Получалось у нее не сказать чтобы хорошо. Она не смогла заново устроиться в институт. Кое-как нашла работу в заштатной газетенке. Несколько раз она знакомилась с мужчинами, но ни с кем не завела серьезных отношений. Страх, что тот кошмар, через который ей пришлось пройти, повторится, был слишком велик.

А двадцать восемь лет спустя она услышала собственное имя по телевизору. Так ей показалось. Но это было уже не ее имя. Это было имя ее дочери.

Кеншу Рейко (уже без приставки "младшая") была очень упрямым ребенком. И вопреки болезни, она закаляла свою волю и разум. Она училась держать себя в обществе, даже когда хотелось с воем забиться под стол. Она смогла получить образование и реализовать себя.

Тогда Рейко-старшая решила встретиться с ней. И ее дочь, к тому времени уже блестящий специалист в стремительно развивающейся науке сигма-физике, сказала ей четыре страшных слова:

— Ты мне не нужна.

После этого разговора Рейко-старшая проплакала три дня. А потом решила, что так или иначе станет ей если не нужна, то хотя бы полезна. Проблема была лишь в том, что она не имела представления, как этого добиться. У нее не было ничего, что могло бы пригодиться гениальной дочери, которая, по слухам, консультировала аж PSIA. После событий Весны, где ее дочь оказалась в центре событий, Рейко стала регулярно посещать тир...

Это и пригодилось ей, когда ее нашла Блекджек. Европейка в зеркальных очках пообещала именно то, чего она хотела. Возможность быть полезной своей дочери. Она рассказала об убийце, которого наняла школа.

Школе все равно, кто именно убьет премьер-министра Нидерландов, — убеждала она. И Рейко решилась. Избавиться от убийцы, зная, где и когда он будет, оказалось делом техники. Это даже не вызвало у нее особого эмоционального отклика, — хотя казалось бы, она впервые в жизни убила человека.

И вот, теперь она отправилась на саммит вместо него.

— Сожалею, мадам, но по моим данным, ЗШН на саммите представляют Чезаре Финелла и Мария Венченсо, — сообщил охранник, сверившись со списком.

— Я не от ЗШН, — возразила Рейко, — Я от прессы. Я представляю независимое издание.

Если можно было так назвать газетенку, в которой она работала.

— Все издания, представители которых допущены до саммита, должны быть заранее зарегистрированы.

Решив дальше не спорить, она отошла и пошла вокруг здания. Вдруг удастся найти брешь в обороне? Ей не хотелось начинать пальбу от входа: она знала, что со всей охраной ей не справиться.

Но если потребуется, она была готова.

Когда Чезаре появился из телепорта, Мария ожидала его, играя во что-то на планшете. Увы, одной из оборотных сторон перерождения в ёкая стало то, что теперь на телепортацию уходило почти вдвое больше времени.

— Ну, наконец-то! — обрадовалась она, — Идем?

— Идем, — кивнул Чезаре, отслеживая движение краем глаза.

Мария, естественно, заметила это. Но вот того, что привлекло его внимание, не видела.

— Что ты там увидел? — полюбопытствовала она.

— Ничего, по сути, — помотал головой кицунэ.

После перерождения он периодически замечал нечто такое. Мир полнился природными духами, невидимыми человеческим глазом. В ЗШН их не было, но и в близлежащем лесу, и во многих других местах встречались. Но стоило Чезаре, Рейко или Ячжи появиться рядом, как они убегали и прятались.

Настоящие ками боялись узурпаторов.

Если Мария и обратила внимание на заминку, то не подала виду. Рука об руку они вошли в здание и подошли к охраннику. После проверки документов (та еще формальность, учитывая то, как часто их лица мелькали на телеэкранах), тот кивнул:

— Будьте добры, пройдите через рамку.

Зная, что на входе будет рамка сигма-сканера, Чезаре не стал брать с собой оружие на саммит. Иллюзию он также развеял за секунду до перехода, и если бы охранник видел его лицо в этот момент, то удивился бы, увидев желтоглазого японца с лисьими ушками.

А вот на Марию рамка зазвенела.

— Извините, мадам, но проносить с собой сигмафины запрещено, — развел руками охранник.

Чезаре, уже восстановивший иллюзию, обернулся и поймал его взгляд.

— Мы, разумеется, в полной мере понимаем вашу бдительность, синьор, но...

Голос звучал монотонно и размеренно, в такт вибрации в груди лиса. Короткий период "настройки" и ввода в гипнотический транс перед одной-единственной фразой внушения:

— Мы ведь уже продемонстрировали вам разрешение на пронос сигмафина-коммуникатора.

— Да, конечно, — бездумно кивнул охранник, — Вы уже продемонстрировали мне разрешение на пронос сигмафина-коммуникатора.

— Вы ищете не этих дроидов, — хихикнула Мария, поведя рукой характерным жестом.

— Я ищу... дроидов? — лицо мужчины исказилось в недоумении.

Кицунэ покачал головой и "пояснил":

— Вы собирались обратить особое внимание на то, не проведет ли кто-то боевых дроидов под видом дроидов-слуг.

— А...

Противоречие было устранено, и они наконец-то смогли пройти внутрь.

— Прости, — повинилась Мария, — Я не удержалась...

Чезаре усмехнулся и поцеловал ее в лоб:

— Ничего страшного. Я бы тоже не удержался.

Девушка улыбнулась, хотя непохоже было, что она ему поверила.

— Ладно. Куда теперь?

К тому моменту они поднялись на этаж. Саммит еще официально не начался, но по факту, главные вопросы решались в кулуарах, до его начала. И кардинал быстро нашел человека, игравшего ключевую роль в его планах.

— Синьор Драгов! Мое почтение.

Не так уж часто Чезаре приходилось смотреть на людей снизу вверх. Вблизи русский медведь выглядел еще более устрашающе, чем по видеосвязи. Даже несмотря на то, что сейчас он вел себя вполне дружелюбно: не нужно было никакого лисьего чутья, чтобы понять, что сломать собеседнику шею он может как минимум с не меньшей легкостью, чем вежливо его поприветствовать:

— Чезаре Финелла. Ваша слава бежит впереди вас.

Рукопожатие у него было ожидаемо крепким. Оно же было и проверкой: маркером бойцовского характера. И хоть Чезаре (по крайней мере, в нормальном обличье) и уступал ему в физической силе, кардинал почувствовал, что прошел проверку.

— Не хотите представить мне свою спутницу? — осведомился русский.

— С удовольствием, — улыбнулся в ответ шпион, — Позвольте представить вам профессора Марию Венченсо, отважнейшую из паладинов и прекраснейшую из женщин.

— Всего лишь аспиранта, — поправила девушка, подставляя руку для поцелуя.

— Зато остальное сложно оспорить, — усмехнулся в ответ итальянец.

— И в мыслях не имел оспаривать, — заверил Драгов, прикладываясь к ее запястью.

Эту сцену Чезаре наблюдал с определенной степенью ревности... Но сравнительно небольшой. Он видел, что Медведь у Марии восторгов не вызывает.

— Слышал, что вы нынче стали перекупать акции X-COM, — заметил кардинал, — Я впечатлен.

Со стороны это должно было сойти за обычное проявление вежливости. На самом же деле в его голос начали проникать нотки гипноза. Таких, как Сергей Драгов, нельзя было подавить, как Матильду или охранника, но можно было слегка перенаправить...

— Вот как? — осведомился русский, — И чем же?

Кицунэ чуть усмехнулся:

— Вы смелый человек, синьор Драгов. Не всякий рискнул бы пойти против АТА.

— Рискнул? — повторил Медведь, — Вы, верно, шутите.

— Почему же? — лис чуть улыбнулся, прежде чем перейти непосредственно к внушению, — АТА неизбежно попробуют отомстить тем, кто идет против них. Будь то вы, норвежцы или голландцы. Но голландец не боится от недостатка ума, вы же, я убежден, прекрасно понимаете опасность.

Он не закладывал в голову российского президента никаких указаний. Со столь сильным и упрямым человеком они бы попросту не подействовали. Вместо этого лис заложил простую установку. "АТА попытаются отомстить". И дальнейшие события будут восприниматься в свете этой идеи.

— Я не о том, — мотнул головой Медведь, — Если они хотят отомстить, то пусть приходят. У меня найдется чем их встретить.

— Что ж, — признал шпион, — Рад, что вы готовы встретить угрозу. В такой ситуации готовность — уже половина успеха.

— Пожалуй, — согласился Драгов, — Но вы ведь хотели обсудить не мои дела с корпорациями.

Вообще, как раз их. Но говорить об этом было бы подозрительно. Самое время было попробовать реализовать еще одну задумку. Шансов, что получится, было не так уж много, но попытка не пытка.

— В принципе, отчасти мой вопрос родственен этому, — заметил Чезаре, — За той поправкой, что я в данном случае воспринимаю АТА не как корпорацию, а как террористическую организацию, даже если де-юре она таковой не признана. Вам ведь известно, каковы две основные задачи ЗШН?

— Не считая запугивания мирового сообщества? — иронично поднял бровь военный.

— Это средство, а не цель, — невозмутимо ответил кардинал.

— В таком случае, одна из них — предотвращение ядерной войны. Вторая прямо не называлась, но судя по Весне и Панауанскому инциденту, это борьба с сигма-терроризмом.

Чезаре кивнул. При всей своей внешности громилы-медведя русский президент был на редкость проницателен... И опасен.

— Именно так. Наши цели именно таковы, и в этом свете меня изрядно беспокоит сложившееся вокруг ЗШН состояние изоляции. Я намерен заключить союз с лидерами крупнейших мировых держав для наиболее эффективного обеспечения этих целей. Ведь, я полагаю, вы понимаете не хуже меня, что это в наших общих интересах.

— Вы предлагаете союз мне? — переспросил Драгов, — Весьма неожиданный выбор с вашей стороны. Или если откажусь, вы подкатите с тем же предложением к Уоллер?

Кицунэ покачал головой.

— Вы, мне кажется, не вполне меня поняли. Мне не подходит вариант "заключить союз с вами против Уоллер". Мне равно не подходит и вариант "заключить союз с Уоллер против вас". Оба этих варианта будут в дальней перспективе гибельны для мировой стабильности. Позволите небольшой экскурс в историю?

— Только если он будет иметь явное отношение к вашему предложению, — хмыкнул Медведь.

— Самое что ни на есть, — заверил его лис, — Тем более, что история совсем недавняя. Видите ли, после окончания Второй Мировой и разгрома нацистской Германии человечество было занято созданием двухполярного мира. Одним из полюсов был Советский Союз, а впоследствии Россия. Другим — Америка. Проблема лишь в одном.

Он вытянул руки ладонями вверх, изображая чаши весов, после чего слегка качнул сначала одной, а потом другой.

— Двухполярная структура — самая ненадежная из всех. Самой природой она предрасположена к сведению к одному. Что в делах таких масштабов фактически означает войну. С этим можно бороться — собственно, потепление отношений после окончания Холодной Войны тому пример, — но полностью устранить этот фактор невозможно...

Лис в упор посмотрел на Медведя загадочно мерцающими желтыми глазами.

— ...невозможно, пока структура остается двухполярной. А если точнее, было невозможно до осени этого года.

— А потом появилась ваша школа, — задумчиво кивнул русский.

— Да, — подтвердил Чезаре, — Ну, точнее, появилась она раньше. Но именно после Ультиматума Нарьяны Школа получила право претендовать на статус негосударственной сверхдержавы. Именно это дает мне возможность предлагать вам выход из противоречия, угрожающего мировой стабильности уже более полувека.