Девочка с демоном в голове

— Да, всё тут просто, — встрял смуглолицый маг, — уважаемый Победу-где-то-носящий желает получить премию, которой академия отмечает учителя, чей подопечный ученик покажет наилучшие результаты на очередных экзаменах.

— И что в этом плохого? — возмутился Победоносец.

— А мне интересны только исследования твоих, Солнцу-подобная, необычных способностей, — заявил смуглолицый маг. — Даже если ты ничего выдающегося в своей жизни не совершишь. Ну, сверх того, что все вчера видели. Кхм. Прошу прощения, это лишь теоретическое предположение для придания большей отчётливости моей мысли сделанное. Итак, даже если ты ничего выдающегося и не совершишь, то одним лишь согласием на моё предложение ты, дитя, сделаешь большое дело для блага всего человечества!

— Надеешься написать о ней книгу, и легко прославиться, — бросил ему Победоносец.

— Обидеть хочешь? — деланно удивился тот, и пригрозил: — Я твоя чашка пилюну!

— Осторожнее эфеб! — доверительно наклонился ко мне Победоносец. — Тариф ибн Магир ан-Мариб известен тем, что способен превращать любую жидкость своего тела в яд.

Я бросила невольно испуганный взгляд на смуглолицего мага, и, представив себе 'превращение внутренних жидкостей', не смогла не вздрогнуть.

— Э! Зачем так говоришь? Не пугай девочку! В волшебный эликсир превращаю, да! — и, уже обращаясь ко мне, сделал предложение: — Хочешь, твою чашку пилюну? Получишь способность регенерация! Как у ящерица из Великий Пустыня! Любая рана заживать сразу!

— Да, да. И твоё новое имя зазвучит внушительно: Солнцу-подобная-пустынная— Ящерица! — ехидно добавил Победоносец. Тариф на это покачал головой.

— Прошу меня простить, многоуважаемые академики, — управление взял мой демон, и обратилась к обоим магам, — но, правду говоря, я не планирую учиться в академии! Я здесь не за тем, чтобы стать магом. Но только за тем, чтобы найти среди эфебов себе мужа. Так что вряд ли кто-то из вас сможет получить премию или прославиться.

— Ах! Какой достойный пример честности, да! — энергично воздел руки к небу Тариф ибн Магир. — Однако мене это подходит, да. Послушай, дитя. Я есть мастер артефакторики. Да. У меня мастерская. И что? И патент! Станешь мой ученик — сможешь заниматься мой мастерская под мой патент. Мне этого достанет! Можешь вообще занятия не посещать! — и выражение на лице у него такое хитрое-хитрое при этом было, что не заподозрить подвоха было никак нельзя!

— И что входит в обязанности ученика в Вашей, уважаемый, мастерской? — поинтересовался Андрей Владимирович, из памяти которого я сейчас читала о нравах в средневековых мастерских Европы в его мире. Там ученик мастера годами выполнял поручения 'подай-принеси-пшёл-вон!', и мастер его при этом вовсе не учил — ученик должен был сам смотреть на действия мастера, и на том учиться. Жуткий мир у моего демона! У нас, разумеется, все не так!

— Посмотришь сама, да? Чито заинтересует — то делать попробуешь. Чито получается — тем занимаешься, да! Чито не получится — у меня спросишь, я покажу, научу, да! — и тут этот хитрый дядька достаёт из-под полы своего плаща одну из моих 'лейденских банок'!

— Вот, гляжу на сей артефакт, и душа поёт, да! Не знаю, есть ли патент у того, кто такой артефакт сделал? А? — и хитренько так мне улыбнулся, с намёком, а потом продолжил: — Но такой человек точно заинтересуется мой мастерская! Ха! Тариф ибн Магиб хитрый человек, да! Тариф понимает: ты не сможешь не захотеть заниматься у Тариф! Сама увидишь: втянешься, заинтересуешься, и учиться станешь всех прочих эфебов страстнее!

— Но без фундаментальных знаний и понимания сути, ты так и останешься вечным подмастерьем! — припечатал Победоносный. — Скажу без ложной скромности, никто не преподаст тебе фундамент магических искусств лучше, чем я!

— Но в таком случае, уважаемые, я не вижу причин вам спорить и ссориться! — объявил Андрей Владимирович. — Победу-приносящий может стать моим учителем официально, ради премии, а свободные от его занятий часы я могу проводить в мастерской уважаемого Тарифа ибн Магиб?

На это смуглолицый хитрец рассмеялся, а Победоносный маг утвердительно кивнул.

— Пусть будет так!

— Оставь за собой право передумать! — хитро бросил мне Тариф, поднимаясь на ноги.

— И что же это, всё-таки, такое? — заинтересовался моим конденсатором Победоносный.

— Ай, смотри, дорогой, — Тариф развернул обмотку конденсатора, и показал промасленную бумагу, что разделяла витки серебряной фольги. — формулы видишь, да?

— Заклинательный свиток! — уверенно заявил его коллега, всматриваясь в каракули на черновике эфеба Камнебоя, где тот, насколько помню, прикидывал магические формулы для своей задумки сандалий-скоробегов.

— Формулы ускорения, видишь, да?

— Накопитель! Говорю тебе, пустынный варвар, сие накопитель!

— Но какой хитрый, смотри! Эти серебряный пластина!

— Небеса! — Победоносный нахмурился, — Веками маги ломали голову, как свернуть длинную магическую формулу в свиток так, чтобы в свёрнутом состоянии символы формул не замыкались в хаотичные цепи!

— Эхе! Хитрый есть мой эфеб, да!

— Светлая голова у моей ученицы!

— Так, и что же это такое? — всё же поинтересовались эти двое у меня.

— Это... — у меня мурашки холодные по спине пробежали. Что я им совру? Это же два мага в ранге академика!

— Защитный артефакт, — выдал Андрей Владимирович, очень вовремя взяв управление на себя. — Защищает меня от спонтанных проявлений моей магии, которую я не обучен пока контролировать. Надеюсь в этом на вас, академики! — и глубокий поклон.

— Ну вот, видишь, дитя? Тебе необходимо учиться! Чтобы не таскать такое на себе всю жизнь.

— Да, да, мы обучим тебя всему, что должно магу твоего потенциала!

— Однако, хочется подробностей про это устройство.

— Прошу прощения, мудрейшие! — твёрдо ответил на это Андрей Владимирович, — Но сие изделие является тайной великой фратрии Зрящих Истину!

Фратрии имели право на собственные тайные 'ноу-хау'. Покушаться на эти тайны у нас считалось невежливым. Хотя и не подсудным, да. В этом мире нет патентов и авторских прав.

Тут дверь в палату отворилась, и Мудрая громко прокашлялась.

— Нам пора, — поспешил Победоносный.

— Совершенно верно! — без тени акцента подтвердил Тариф ибн Магиб, и оба академика поспешили покинуть покои.

— Отдыхай, дитя, — мягко улыбнулась мне Мудрая, и тоже ушла, прикрыв за собой дверь.

— Однако! — удивлённо протянули за шторкой.

— Чего?

— Любимчиков академики выбирают не ранее окончания первого года обучения! — заявил Весёлый-путник. — Хотя, стоит ли мне удивляться, после того, что я видел на твоём Испытании!

— Да что ж такое! — громко возмутился мой демон, — Все всё видели, одна я понятия не имею, что там произошло! Рассказывай, давай! Не мучай несчастную девушку!

— Обычно я не рассказываю такие вещи, ибо звучать же будет невероятно! Никто не поверит и меня объявят лгуном. Потому я в подобных случая предпочитаю молчать.

— Р-р-р-р! — раздалось вдруг рядом. Ой, это я? Или мой демон? — Я сейчас не сдержусь, свой чашка плюну! — пригрозила я, — Поставлю ту чашку на стул, а стулом запущу кому-то в упрямую голову!

— Ой, сдаюсь! Рассказываю, только не злись! — рассмеялись за шторкой. — В общем так. Сначала легендарный артефакт шарахнул в тебя молнией. Что не просто показывает, что ты являешься потенциальным магом молнии, но что твой потенциал непостижимо велик! Такого ещё не было, насколько мне известно. Искры, слабое свечение — это да. Ну, там, волосы дыбом. Но чтобы эфеба молнией жахнуло! И тут же артефакт выдал облако чёрного дыма, что показывает недюжинный потенциал магии тьмы! Все трибуны ахнули! Но артефакт словно взбесился! Он выплюнул сноп огненных искр, что указывает на способности мага огня, и после этого выдал яркое сияние, что указывает на магию Света! Ты вообще в курсе, что такое 'скромность'? Не? Известно ли тебе, Солнышко, что за всю историю человечества никогда ни у кого, даже у легендарных героев, не было способностей сразу в двух стихиях магии? Всегда только одна стихия, всегда. Но Солнышку показалось маловато, да? Хм. Две? Три? Нет. Не-а. Она показала все! Все! О, ну, кроме воды, кажется. А знаешь, что случилось на трибунах потом? Нет? Да так, мелочь. Всего-то. Боги Занебесья сошли со своих сияющих тронов! Не, ну, не совсем. Я преувеличил. Бог был всего один. Бог! Сам Гермес! Смеялся, словно обезумев! Слёзы брызгали из его божественных глаз! А-а-а! Да, Татрат мне в печень, кто ты такая, девочка Солнышко?!

На минуту воцарилась гнетущая тишина. Я замерла, но где-то внутри моего разума бедная девочка Солнышко билась в истерике: — 'Мамочка! Что же я натворила! И что теперь будет? Ох, мамочки!'

— Ну, короче. Ты отожгла во всех смыслах! А-ха-ха-х! Ты просто чудо, Солнышко! Нет, правда! Люди на трибунах ударились кто в панику, кто в безудержное веселье! Все орали! Махали руками! Я свалился за трибуну, и слегка повредил себе рёбра. Нет, не из-за тебя, не подумай. Я пытался приметить и запомнить, кто как себя поведёт в такой необычной ситуации. Для человека моего рода занятий это уникальный шанс! Ну, и я перестарался. Раззява! Все старался приметить, а конец перил, на которые взобрался, не приметил! Хех!

...

Глава 11. На новом месте

Открыла я глаза, и поняла, что уже утро следующего дня. Что странно, ибо мне кажется, что я буквально вот только что прилегла, чтобы как следует всё обдумать. Обдумать не получалось — слишком уж много всего сразу на меня, бедную, свалилось. А демон мой, Андрей Владимирович, посоветовал расслабиться.

'Положись', — говорит, — 'деточка, на своё неосознанное. Вся упавшая в твою бедную голову информация сама собою рассортируется в тёмных глубинах. Надо только ум полностью расслабить и время дать, понимание само всплывёт в сознание из неосознанного!' Ну, я улеглась, ум расслабила, моргнула, и... вот — утро!

Я уставилась на своё отражение в зеркальном потолке, и постаралась вспомнить вчерашний день во всех подробностях. Отвлёк меня осторожный стук в окно. Встала, на цыпочках прокралась к окну, таясь, выглянула одним глазом. Стучал давешний мой сосед по абатону сего асклепиона, Весёлый-путник. Предчувствуя недоброе, я открыла окно и молча на него посмотрела.

— Радуйся, Солнцу-после-бури-подобная! — вежливо поздоровался Путник.

'Было бы чему радоваться', — подумалось мне.

— Буду краток. Тебя хотят убить, — заявил он.

— Если это шутка, Весёлый путник, то что-то она не смешная совсем, — буркнула я.

— Рад бы пошутить, но тут всё серьёзно. Я бы посоветовал тебе отрастить дополнительную пару глаз на затылке, и носить воинскую броню под пеплосом. И где-нибудь в провинции это бы тебя могло спасти. Но тут — остров Красавицы, тут слишком много чудес. Единственный для тебя выход — найти своего врага, собрать доказательства, и выдать его правосудию раньше, чем враг нанесёт следующий подлый удар!

Он замолк, выжидательно глядя на меня. Я же просто не знала, что на это ответить. Тогда он продолжил говорить:

— Видишь ли, я сикофант. Сикофант обязан всегда в первую очередь рассматривать гипотезу о злом умысле, и только если найдёт факты, опровергающие её, может вместе с обывателями радоваться чуду. Когда вчера на Испытании в тебя ударила молния, все приняли это за знак твоих способностей к магии. Но сикофант должен был предположить покушение на твою жизнь. Когда вслед за молнией из пасти легендарного артефакта повалил дым и полетели искры, все возопили радостно о ниспослании нам гения магии! А сикофант обязан был предположить, что коварный злоумышленник вложил в пасть испытательного артефакта иной артефакт — одноразовый и убийственный, который, сработав, тут же сгорел, разлетелся дымом и огненными искрами, дабы лишить правосудие доказательства!

Он снова замолчал, я же была слишком потрясена такой интерпретацией вчерашнего происшествия. Наконец, сикофант протянул мне свою руку, и сказал:

— Посмотри внимательно, Солнцу после бури подобная. Что у меня под ногтями?

Понятия не имею. Что-то мне не очень хочется вглядываться.

— Это известь. Белая известь. Я пробовал царапать заколдованный тобою зеркальный потолок. Академики вчера решили, что это проявление ещё и магии земли в тебе. Решили, что ты изменила свойства материал потолка, понимаешь? Но нет! Это магия света! То сияние над испытательным артефактом вчера, во время твоего выступления — тоже указывало на магию света. У тебя, как и у всех магов, только одна стихия, Солнцу после бури подобная. А вот волосок, что я осторожно срезал с твоей головы, прости меня за это. Смотри: волосок тёмный. Ты не изменила ни потолок, ни свои волосы. Ты заколдовала свет. Маги света могут такое, как я слышал.

О, как! Всё же, у меня самая слабая из всех магических стихий. Жаль. Но в то же время, какое облегчение! Я не бездарность!

[Андрей Владимирович] 'Так, стоп! Что за бредовую дичь вы мне тут несёте? Ну, то есть, что за дикий бред! Как это может быть, чтобы, не меняя свойства банальной извёстки, заставить свет отражаться от неё так же, как от зеркала! Вспоминаем элементарную таблицу Менделеева: металлы — только они обладают металлическим блеском. И мы знаем, почему так! Вспоминаем строение атомов металлов и их внешние электронные облака. Где металлы, и где извёстка! Свет решительно никак не может отражаться от извести так, чтобы передавать изображение!'

[Солнышко] 'Магия!'

[Андрей Владимирович] 'Всего лишь слово! Я не могу строить на его основе новые предположения! Это всё равно что сказать 'флогистон', или 'жизненный порыв', или 'эмердженция', или 'сложность'!'

(Прим. авт.: отсылка к другому произведению, прямая цитата другого героя из книги другого автора. ;-)

'Нужно собрать больше данных. Ну-ка, поцарапай-ка потолок!'

[Солнышко] 'Погоди, успеешь!'

— На этих Испытаниях, — продолжал меж тем сикофант, — я устроился так, чтобы хорошо видеть людей на трибунах. Сами испытания меня не интересовали, меня интересовало кто с кем будет говорить, их жесты и выражения лиц.

Большинство обывателей не задумываются, сколь много говорят нам жесты и мимика! Порой не обязательно слышать слова. Достаточно знать кто с кем говорил, услужливо улыбался или презрительно кривил губы. Картина готовящихся изменений в союзах и договорах становится более-менее очевидна.

Итак, когда ты упала, все люди на трибунах, разинув рты, смотрели на арену, и только бедный сикофант, верный долгу, смотрел на людей. Да, я видел, как люди пугаются или радуются чуду. И только один из всех скривился. Я видел это. Но ни один судья не признает это доказательством вины.

[Солнышко] 'Кто?!'

[Андрей Владимирович] 'Не догадываешься? Спорю, это Парящий-над-бранным-полем, наш базилевс!'

— В этот раз тебя спас твой странный артефакт, носимый, как я понял, под одеждами. В следующий раз враг будет предусмотрительнее. Так что мой тебе совет, — закончил сикофант, — найми толкового сикофанта. Кого-то умного и внимательного, прям как я. Пусть он добудет доказательства. Ну, или обратись в тайную коллегию с открытой просьбой о защите!