Пре-Вращениe

Саграмор покивал.

— Портреты на заказ?

Художник вздохнул.

— Они. Очень нравятся как власть имущим, так и власть насилующим. Обожают вешать свой резной портрет так, чтобы посетитель смог бросить на него взгляд с разных точек и убедиться, что портрет следит за ним. Они обожают лицезреть недоумение, страх и повышение почтения к ним, как к обладателям странных вещей.

Артур молча пожал плечами Саграмору. Тот вежливо улыбнулся в ответ, как бы прося извинить за столь скудное суждение.

— А что ещё ты делаешь на заказ?

Художник достал из ящика под собой папку и подал, развязав тесьму.

На первом же листе были изображены два переплетённых фрагмента человеческих тел. Где-то от чуть пониже шеи до чуть повыше колен. Края тел были едва обозначены, но по мере приближения к детородным частям тела материя рисунка сгущалась и сами интимности изображались со всей пышностью раблезианских гравюр Доре. Атропоморфинизированные разнополые первичные признаки вжимались друг в друга слюнявыми щеками, полуприкрыв усталые глаза и колоритно просвечивая сквозь легкий туман переплетенности остальной части человеческих тел. Казалось, что ты слышишь их умиротворённое усталое сопение. Подпись также была несколько необычна. Слева вверху рисунка красовалась заставка к передаче "Спокойной ночи, малыши" — часы с маятником и кукушкой в экране телевизора. Понизу же, стилизованная под арабскую вязь, струила свои буквы широко известная цитата: "Спят усталые игрушки..."

Саграмор поцокал языком, покачал головой, закрыл и вернул папку.

— У ваших заказчиков оригинальный вкус.

— Это для молодёжного клуба. Или ночной дискотеки, не помню точно. Там дальше целая куча аналогичных, с разными цитатами.

Саграмор задумчиво покивал и спросил:

— А тебе ничего не заказывали этакого, в смысле, чтобы изображение было одновременно и либидо, и мортидо? В смеси?

Художник равнодушно кивнул.

— Полно таких...

Он встал, подошёл к последней стойке, отдёрнул занавески. Оттуда на окружающий мир холодно взглянули восемь разноформенных черепов. Белое на чёрном. Контрастно, как свет и тьма. И очень впечатляюще. В самой разнокалиберности черепов скрывалась какая-то система, какая-то внутренняя завершенность.

Артур и Саграмор приблизились. Один зримо для хозяина, другой — нет.

Саграмор присвистнул. Артур этого себе не позволил, только покачал головой.

Вблизи изображения черепов оказались составными. Общий рисунок черепа складывался из изображений (обнажённых, естественно) человеческих тел. Переплетённых женских. Переплетённых мужских. Переплетённых смешанно.

Саграмор покачал головой, бросил взгляд на Артура и подвёл итог:

— Короче говоря, наши астральные паразиты настолько истощили энергетические запасы планеты, что теперь пытаются выжать досуха свой последний резерв под именем sex?

— Не исключено, — вяло ответил художник. — Он сейчас везде. На рекламу гляньте.

— А поскольку мир взрослых выжат почти до конца, ставку решили сделать на тех, кто растёт. Во время роста высвобождается такая уйма энергии...

Саграмор бросил взгляд на Артура, Артур кивнул, понимая.

— А как поживают наши старые друзья? Ибис Великолепный?

Отрицательное качание головой.

— Тутанхамон?

— Это тут он Хамон, а там он Хаим.

— Бык Анубис?

— Раньше он делал руками вот так и подпускал энергию "чи". Теперь он делает пальцами вот так и подпускает энергию "чичи-гага".

— Так. Сет Добрый?

— Подцепил манию величия и носится с ней, как угорелый дурак с писаной торбой.

— А как насчет Мистера Икс?

Художник нехотя поморщился.

— Я слышал про него очень нехорошие слухи... Якобы он оформляет какое-то сатанинское подземелье. Не знаю, не знаю. Не хотелось бы. Впрочем, если хочешь, загляни к Аштарет Бу.

— Жива старушка?

Утвердительный кивок.

Саграмор встал и окинул прощальным взглядом комнату.

— Да, жаль, что и это сообщество вольнодумцев распалось под натиском перемен...

— Поганый хрущ! — неожиданно взорвался художник.

Саграмор недоумённо поднял брови. Артур, невидимо для хозяина комнаты, повторил этот жест.

— Кто?

— Хрущев, — буркнул тот, успокаиваясь. — Эта паскуда заложила основы разрушения СССР.

Саграмор быстро взглянул на Артура. Тот кивнул: да, мол, интересно.

— И как же он это сделал?

— Мне дед рассказывал, я помню: при Сталине было выгодно учиться. Если ты много знаешь и, соответственно, много умеешь, твой жизненный уровень несравнимо выше по отношению к любому рабочему. Наградили орденом, — получи к нему годовое жалованье в придачу. И так далее.

А что сделала эта лысая паскуда? Она обвафлила и опидорасила само стремление к знанию как таковое. Когда лично я поступал в институт, — рисовать-то я выучился потом, самоучкой, — мне открыто смеялись в лицо и называли недоумком. Пять лет жить на сорок рублей, чтобы потом всю оставшуюся жизнь на сто двадцать? Иди сейчас в водители троллейбуса и будешь сразу же иметь двести пятьдесят — триста. На заводе в оборонке — шестьсот...

Ты понимаешь, ЧТО сотворил этот кукурузный вредитель?! Он поставил дело таким образом, что быть быдлом стало выгодно! Знание и связанное с ним умение из категории почитаемой превратилось в категорию презираемую!

Хозяин интересной квартиры принял какую-то странную позу и внезапно изобразил отрывок из концерта покойного Аркадия Райкина. Про то, как в случае отсутствия дефицита такие уважаемые люди, как завмаг, товаровед, — будут ходить как простые инженеришки...

— Только теперь я стал понимать, что Правитель — это профессия! К которой надо готовить с самого детства. Потому что когда у власти оказывается чмо, оно чмарит всё вокруг себя! Нет окаяннее напасти, чем раб, дорвавшийся до власти!!! И поганый хрущ тому — первейшее доказательство!

— Это первый закон магии, драгоценнейший. Подобное притягивает к себе только подобное...

— А само образование?! Ты помнишь, Рамзес, ты не можешь не помнить старую поговорку: "Образование — это то, что остается у тебя после того, как ты забыл всё, чему тебя учили", — а чему учили уже хотя бы наше поколение?!

Художник встал и, яростно сопя, стал быстро ходить по комнате из угла в угол.

Внезапно остановившись, он выкинул руку в пространство и выкрикнул:

— Будь власть у меня, первым пунктом моей конституции я объявил бы следующее: "Каждый враг русского народа имеет право на немедленную смерть"! Или даже так: "На немедленную, но очень медленную вместе с выблядками и прочей роднёй"!

Саграмор мягко похлопал в ладоши и спокойно ответил:

— А как бы ты определял, — КТО есть враг? Возьмём, к примеру, МММ. Мухлеватель высшего класса. Враг?

— Однозначно, — кивнул художник.

— Почему? — вкрадчиво спросил Саграмор.

Артур невидимо усмехнулся. Эту тему они уже проходили.

— Потому что он хотел нечестным образом, ничего не делая, получить деньги.

— И таки получил их! — согласно подхватил в том же тоне Саграмор, подняв при том указательный палец.

— Да, он хотел стать паразитом и потреблять, ничего не создавая...

Художник раскрыл рот, желая что-то сказать, но не успел.

— Однако как расценивать поведение и образ мыслей тех, кто понёс ему свои деньги?

Голос Саграмора упал до шепчущего.

— Они желали того же самого, не так ли, ландринчик ты мой необсосанный? Но в таком случае, что же получается? Что и обманщик и обманутые по своему образу мыслей равнозначны. И являются, — как ты сказал? Врагами русского народа?

Художник угрюмо молчал.

— Или возьмём святых наших отцов, или отчимов — не будем уточнять. Патриархов, иерархов и прочую шатию-братию. Как надо расценивать их просьбу о безакцизном ввозе на территорию России спиртного и табака? Как заботу о здоровье паствы?

Художник молчал и громко дышал, сжимая и разжимая кулаки.

Саграмор сменил тон на мягкий и участливый.

— Не пора ли подумать о том, что многие неприятности происходят не только от других людей, но и от иных причин? Например, от иных веяний, навевающих в мозг населения планеты Земля одно и то же состояние сознания? Сознание гордого паразита, рассматривающего Потребление как высшее достоинство, а участие в производстве чего-либо как достойное презрения? Сознание: "После меня — хоть потоп?"

Художник молчал.

— Я уточняю: сознание, состоящее из двух компонентов. Первое: ненависть ко всему естественному и любовь к паразитизму и всему противоестественному. Второе: гордыня, по-христиански говоря. Чувство собственной тотальной исключительности. Заметьте, мой старый товарищ. Заметьте, что когда эти, попавшие под влияние веяния, встречаются с иными, считающими, к примеру, что жить нужно не ограбляя других, а зарабатывая своим трудом, — то эти носители Нового Сознания объединяются вместе, чтобы принести вред носителям иного сознания. А как только остаются наедине с подобными себе, то начинают грызться между собой. Я говорю не о демонах и астральных сущностях. Я говорю сейчас только о людях.

Художник молчал.

— Это объясняется очень просто. Навеянное сознание заставляет носителей его, назовём их, для порядка, этих людей, — ретрансляторами, — воевать со всеми иными сознаниями. Во-первых. А во-вторых, данное сознание признаёт только одного Властелина. Себя. И поэтому, встречаясь с аналогом себя, начинает, вполне естественно, пытаться его уничтожить.

Вздох.

— Опять ты со своей фантастикой. Ты ещё тогда мысью по древу растекался. Придумывал что-то. Вспомни бритву Оккама и перестань выдумывать ненужные сущности сверх необходимости. Тех моделей строения общества, что накопилось за всю историю нашей цивилизации, вполне достаточно для того, чтобы как объяснить происходящее, так и найти выход из него.

Саграмор насмешливо фыркнул.

— Иными словами, всё, выходящее за пределы твоего восприятия, ты решил объявить несуществующим? Вроде полтергейста?

Артур, подчиняясь внезапному импульсу, уронил близ расположенный предмет.

Художник подозрительно покосился на гостя.

— Я давно замечал в тебе способности к телекинезу, типа как у Нинель Кулагиной. Так что нечего мне мозги пудрить. Нету тут никого, кроме нас с тобой.

Саграмор с огромным наслаждением наблюдал импровизационную пантомиму, проделанную Артуром. Тот с ужасом подкрался к зеркалу, несколько раз изобразил нерешительную попытку заглянуть в него, потом героический импульс заглядывания, обширнейший вздох облегчения и поглаживание себя по голове: дескать, тут я, тут, никуда не делся...

— Да ну?

Художник помолчал, затем ответил:

— Я имею собственную модель Вселенной и планетарного мироустройства. Меня она вполне удовлетворяет.

— То есть, она просто привычна. С детства.

— Это не имеет значения, — отмахнулся художник.

— К сожалению, имеет.

Художник помолчал, затем покачал головой.

— Меня вполне устраивает то, о чём я думаю.

— Рад за вас, — развёл руками Саграмор.

021

— Техника практического словоблудия крайне проста. Итак, если вы собираетесь "взять на базар", или, как ещё говорят, "на метле проехаться", "метлой задавить", вам надо научиться соблюдать некоторые правила общения.

Этап N 1. Насилие. Вы делаете вашего собеседника дураком.

Этап N 2. Собеседник противится изнасилованию. Прикиньтесь дураком сами. Пусть тратит силы на ваше убеждение.

Этап N 3. Собеседник выстраивает несокрушимую систему доказательств. Сделайте вид, что вы не понимаете, в чём дело. Если не помогает, перескочите в другую область и начните обсуждение иного вопроса. Повторите несколько раз.

Этап N 4. Начните доказывать очевидное. Из разряда: днём светло, вода — мокрая и так далее. Как только собеседник согласится с тем, что трава — зелёная, быстренько привяжите его согласие к нужному вам вопросу.

Возьмём пример из жизни. Мирового масштаба. "Теория относительности". Формально она заявляет о равноправии всех инерциальных систем отсчёта, а на практике абсолютизирует две из них, находящиеся друг с другом в совершенно конкретных отношениях равномерного и прямолинейного перемещения. Это и описывается при помощи преобразований Лоренца.

Для уточнения. Возьмём преобразования Галилея. При их применении переход от первой системы отсчёта ко второй, а от второй к третьей эквивалентен переходу от первой к третьей. Результат двух последовательных применений преобразований Лоренца НЕ эквивалентен третьему. Для их согласования приходится домножать на дополнительные математические объекты, так называемая "матрица Джонса".

... Формально-математические результаты, полученные применительно к указанным выше двум системам отсчёта, обобщаются и экстраполируются на весь многообразный мир. На этой основе и покоится всё здание теории относительности. В действительности количество соотносящихся друг с другом физических процессов или материальных систем — стремится к бесконечности. Существуют особые законы соотношения, как правило, никем не учитываемые. Они гласят, что отношения даже трёх систем, не говоря уже о множестве, — не тождественны отношениям минимума, двух.

Объективные физические закономерности и их математическое описание — это две большие разницы. Если вместо скорости света подставить в релятивистские формулы скорость звука, то получится то же самое: подкоренное выражение релятивистского коэффициента способно обратиться в нуль. То есть, это будет математическим доказательством того, что в природе недопустима скорость выше скорости звука.

Кстати. Скорость, как самостоятельная субстанция, в природе не существует. На практике есть движущиеся тела и процессы. А вот...

И Саграмор выразительно-вкрадчиво развёл руками и пожал плечами под одобрительный гогот присутствующих.

— Как выставить собеседника дураком?

Объясняя один неизвестный термин, применяйте один или два новых неизвестных. Это заставит его постоянно спрашивать вас. Что, в свою очередь, создаёт внутри него, невольно, а также в умах слушателей, — отношение к вам, как к некоему источнику мудрости.

Очень полезно применять обильную жестикуляцию. Специалисты способны замахать руками собеседника до полного отупения. Механизм действия крайне прост. Одна из составляющих психического бессознательного, центр безопасности тела человека, постоянно перенацеливает вектор внимания на новый источник раздражения. Затем оценивает степень опасности, исходящей от данного источника.

Каждое новое движение, каждый новый звук, каждое новое изменение состояния окружающего мира вызывает перемещение вектора внимания центра безопасности тела.

При определённой частоте возбуждений на единицу времени центральный процессор мозга объявляет зависон-ца-ца.

Этот эффект давно и успешно применяется, например, толпой цыганок к зазевавшемуся клиенту. Беспрерывный поток слов с изменением тембра, тона, громкости, направления. Беспрерывный поток жестов, и уж тем более — прикосновений, — заставляет клиента буквально впадать в оцепенение и лишаться всех носимых ценностей, не замечая этого.