Солнце в две трети неба

Когда они впервые вошли в комплекс через заклинивший шлюз и шаг за шагом раскрывали живущие в нём страшные тайны, тогда было сложно хотя бы представить эти самые коридоры ярко освещёнными. От света протянутых по потолку гибких ламп помещения, словно бы, раздались вширь. Систему воздуховодов пришлось изрядно подлатать, а частично и заменить. Зато теперь, по желанию оператора, в жилых коридорах комплекса пахло то хвойным лесом, то берегом моря с привкусом морской соли. Это ещё не продолжающая расти и расширяться база-город, где подобные мелочи закладывались изначально, а не монтировались на скорую руку, поверх старых коммуникаций, но и здесь уже можно с удовольствием жить и самозабвенно работать.

Законсервировав, до появления помощников с приближающегося с каждой секундой Гагарина, два производственных цеха из трёх, в оставшемся Аня подбирала оптимальные режимы работы для функционирования в едином производственном цикле старого и нового оборудования. Конечного продукта — трансмутированного энергнума — выходили сущие крохи, без микроскопа не разглядишь. А энергии на эксперименты уходило целое море. Но если чем и может похвастать первая от солнца планета, так это безграничным количеством практически дармовой энергии. Бери, черпай сколько нужно. Солнце не знает ни меры, ни ограничений.

Всеобщая суматоха не обошла и штатных пилотов с Прометея. Укрощённый Цербер рассыпался буквально на глазах. Появление людей что-то нарушило в хрупкой системе сложившегося за полвека равновесия. Одна за другой отказывали ещё вчера рабочие системы. Давно выработавший заложенный при создании ресурс, боевой спутник — дитя неспокойного и утонувшего в наркотическом и виртуальном угарах века — будто бы не смог приспособиться к жизни в новом времени и спешил уйти прочь. И уходил, уходил не в силах остаться.

Переставший отзываться на команды Цербер пришлось аккуратно уронить на планету в районе кратера Достоевского. Однако землянам на Меркурии был нужен как минимум один искусственный спутник. А лучше два, не считая раскинувшего жемчужную ткань солнечных батарей космического левиафана. Пока Саша сидела за расчётами параметров орбиты, младший пилот расконсервировал спутники. Пара белых, как снег, эллипсов. Больших — занимающих по целому ангару каждый. Их осторожно, по одному, вывели в пространство. Стартовая система Прометея мягко вытолкнула белоснежные эллипсы в пространство. Нетающие снежки на фоне пылающего светила.

Выйдя за границы солнечных батарей Прометея, спутники запустили двигатели, белыми искорками рванувшись в стороны. Достигнув рассчитанных точек, эллипсы застыли в кажущейся неподвижности.

-Спутник-1 и спутник-2 подтвердили переход в рабочее состояние— доложил Сергей.

-Параметры орбиты?

-Устойчивые. Система внутреннего тестирования неполадок не выявила— добавил младший пилот, хотя положенный по протоколу вопрос о результатах внутреннего тестирования спутниками самих себя ещё не прозвучал.

Саша метнула в него быстрый взгляд, словно с размаху бросила копьё. Он буквально почувствовал, как этот взгляд входит в него, разрезая мышцы и ткани, пока не достигнет сердца.

Сердце младшего пилота корабля дальнего следования "Прометей" стучало сильнее, чем следовало, а мысли метались и бились. Когда инженеры и учёные с "Гагарина" спустятся на планету, два корабля отправятся в обратный путь. Неожиданная находка подарка древних инженеров смешала все планы, что на далёкой Земле, что в космосе. На год и два месяца "меркурианцы" останутся в одиночестве на первой от солнца планете. Затем Прометей вернётся и, в дальнейшем, будет курсировать между Землёй и Меркурием, перевозя людей и грузы и самый важный груз, ради которого затеяна вся эта экспедиция — универсальный преобразующий элемент.

Прометей вернётся, но вернутся ли на нём Головатов Сергей и Гончарова Саша? Возможно "да", а возможно и "нет". Может быть, они продолжат летать вместе, а, может быть, их пути разойдутся. Младший пилот хотел, чтобы они летали вместе. Но ведь есть ещё желания Саши и руководящая воля КосмСовПола. Как и все новички, в первый раз возвращающиеся на Землю из дальних полётов к другим планетам солнечной системы, Сергей волновался чуть ли не больше, чем в самом начале пути.

С тех пор как психотехники научились искусственно создавать состояние влюбленности, всё стало гораздо проще и гораздо сложнее. В древнем, довоенном, мире любовь (что искусственная, что настоящая — ведь они были неотличимы) быстро стала разменной монетой, причём, весьма мелкой. Но сейчас новое время и в совсем другом, молодом, мире запрещено вызывать искусственные чувства для кого бы то ни было, кроме космонавтов, уходящих в дальние экспедиции. Потому, что космос слишком отличается от привычной человеку среды.

А если даже настоящая любовь то ли существует, то ли не существует, а, может быть, существует, но имеет свойство, со временем, заканчиваться и исчезать. То что можно сказать о вызванной психопрограммой искусственной привязанности? Когда психотехник из КосмСовПола развеет её, словно утренний туман под жарким солнцем. Останется ли между бывшими "влюблёнными" хоть какое-нибудь чувство? Согласно статистике: восемьдесят три процента космонавтов выбирают в постоянные спутник жизни того, с кем работали и в кого были, с лёгкой руки КосмСовПоловских психотехников, "влюблены". Восемьдесят три процента это так мало, когда любишь.

Все космонавты волнуются, возвращаясь из первого дальнего полёта. Об этом рассказывали в академии, писали в книгах и говорили в фильмах. Однако, когда дело доходит лично до него, любой новичок начинает гадать и переживать. Люди научились создавать любовь искусственно, но не смогли сделать её менее мучительной. Если сердце не колотиться, как сумасшедшее, то какая же это любовь.

Пусть времена изменились и мир стал новым. Люди в нём оставались такие, как раньше. Пусть изменились мысли, но головы, головы остались прежними. И иногда начинает казаться, что одних только изменившихся мыслей в головах одной и той же, вот уже тысячи лет эксплуатирующейся, конструкции может быть недостаточно. Возможно, пришла пора, вслед за мыслями, изменить ещё и головы? Кто знает, кто скажет? Как уже надоело идти во тьме, на ощупь, где единственный источник света — человеческий разум — слепит прежде всего нас самих!

Но надо идти. И человечество шло, руководствуясь решениями высочайшего совета. Плыл по орбите первой планеты от солнца корабль Прометей. Летела куда-то в космическую бездну планета Земля и вся планетарная система, привязанная гравитационными узами к центральному светилу. Сотни корабликов курсировали между колыбельной планетой, её естественным спутником и тысячей искусственных объектов подвешенных на разноуровневых орбитах за ниточки гравитации.

Внизу, на планете, Снежинская Аня колдовала с приборами. Кибернетик Ира и энергетик Денис шли по коридору. Денис катил тележку с выключенным роботом Бонделеем, запасными батареями и инструментами. Ира несла в руках УИТ — универсальный информационный терминал. На плече у неё болталась сумка со специализированной нановзвесью выглядевшей как пара горстей сухой пыли, не прилипающей к коже и моментально проскальзывающей между пальцами. Это одновременно инструмент и строительный материал для искусственных нейронных сетей. Их давно уже воплощали в "железе", а не эмулировали на ограниченных двоичной логикой вычислительных машинах.

Капитан экспедиции, Антон Романович Заёлкин, подсчитывал ресурсы и пропускную способность систем жизнеобеспечения. Прежде чем без малого две сотни человек спустятся на поверхность, необходимо быть уверенным, что системы жизнеобеспечения смогут обеспечить минимально комфортную жизнь вдвое большему количеству людей.

Миллиарды человеческих особей, разных возрастов, полов и профессий, занимались различными делами на трёх планетах солнечной системы, шести планетоидах и сотнях искусственных объектов от научных станций, до вынесенных в пространство космических заводов. Жизнь шла. Человечество в целом, каждой своей крохотной частичкой от седого деда — старого солдата прошедшего последнюю войну и видевшего рождение нового мира, и до двух десятков малышей появившихся на свет в эту самую секунд, двигалось своим путём. Сильнее, быстрее и выше. Туда ли, куда следует? Об этом не знает никто из живущих сейчас, но, может быть, будут знать потомки.

Саша поставила окончательную запись в корабельном журнале. Снова можно говорить нормальными словами, не опасаясь, что невольно сорвавшаяся фраза навсегда останется в логах первого полёта "Прометея".

Старший пилот подошла сзади, провела ладонью по короткой щетине волос младшего пилота и неожиданно отвесила звонкий щелбан.

-За что?!

-Когда научишься следовать протоколу, горе моё?

Сергей переспросил: -Твоё горе?

-Горе моё синеглазое.

И младший пилот снова почувствовал себя самым счастливым человеком во всей солнечной системе. Да чего там мелочиться и ограничиваться одной единственной планетарной системой на окраине млечного пути. Он, без сомнения, был самым счастливым во всей вселенной. Невообразимо огромной, бесконечно опасной, загадочно притягательной и манящей светом пока ещё недостижимых звёзд, вселенной.

Корпус Бонделея вскрыт, а сам робот накрепко закреплён на рабочем верстаке. Внутрь корпуса уходит множество разноцветных проводов. Есть толстые энерговоды, размером с палец. Есть крохотные, меньше волоса информационные каналы, зато их очень много — счёт идёт на десятки тысячи. Часть внутренних систем робота вынесена наружу. Он лежит на рабочем верстаке, словно человек на операционном столе, у которого сердце положили в один контейнер, лёгкие в другой, а кишечный тракт, не разворачивая, вынесли в сторону, разнеся их в пространстве, но оставив единым целым в логическом плане. Сердце бьётся в прозрачном контейнере, лёгкие дышат, гоняя воздух по подключенным трубкам. И всё для того, чтобы легче было добраться и починить самый главный элемент системы — мозг. Это у человека он весь уменьшается в черепной коробке, чудо миниатюризации созданное природой. У робота искусственный мозг распределён по всему телу. Нейронные сети оплетают внутренние механизмы. Вычислительные процессоры прорастают сгустками в узловых точках. Банки данных группируются в самом защищённом месте, за грудной пластиной.

Проделав свою часть работы, осторожно раскрыв корпус робота, помогая доставать один элемент внутреннего устройства за другим и следя за тем, чтобы каждый из них получал достаточно энергии и не терял функциональной связи с остальными, Денис отошёл назад давая место Ирине. Теперь он просто ассистент на подхвате у старшего специалиста по информационным системам, штатного кибернетика Прометея.

Когда они начали работы, Снежинской пришлось выйти из экспериментального цеха и принять внеплановое дежурство. Мастерская заблокирована от случайных вызовов снаружи. Их сейчас лучше не отвлекать. Только в случае каких-нибудь экстраординарных событий, сложно даже придумать сходу каких именно.

Плотно позавтракавшая после душа, немного скучая, Аня удалённо наблюдала за их успехами. Солнце сегодня вело себя непривычно спокойно. Время от времени выходил на связь Антон Романович. И было непонятно, то ли его интересует судьба древнего робота, то ли капитан просто соскучился по физику Снежинской и пользуется случаем лишний раз увидеть на экране её лицо.

В недавнем прошлом причинивший немало хлопот и даже напугавший членов экспедиции, робот раскрыт перед двумя парами умелых рук. Вот она информация — в банках данных. Можно подержать в руках, перебирая тёмно-зелёные кристаллики с острыми гранями. Каждый кристалл отличается по размерам и типу внутренней симметрии. Неудивительно, ведь они выросли из различной информации, поступавшей в различные моменты времени. Можно подержать в руках, но безумно сложно извлечь ответы на интересующие вопросы. Поиск информации в банках данных старых роботов и без того не простая задача, а доброй памяти инженер Симоненко вдобавок наворотил и накрутил столько, что легче попытаться восстановить искусственный мозг и расспросить его, нежели достать несвязанные обрывки информации из банков данных и, вдобавок, мучиться собирая их как мозаику: кусочек к кусочку.

Искусственный мозг Бонделея сильно повреждён. Нужно менять каждый пятый процессор. Древние не умели делать их самообновляющимися. Периферийные нейронные сети повреждены разрушительными сигналами, получаемыми от вышедших из строя элементов. Ещё и время изрядно потрудилось, опустошив запас живучести древнего робота почти до дна.

Однако повреждения не так сильны, как могло показаться с первого взгляда. Всё-таки сей агрегат несколько ночей подряд хулиганил в коридорах и помещениях комплекса, пока его не поймали. Какой программе он подчинялся. Что за императив вёл его? Совокупность микросигналов пробегающих по миллионам связей, обходя повреждённые места, сливаясь и разделяясь, превратилась в действие. Чего он хотел добиться? Ира не верила, что единственной целью Бонделея было разрушение. Для этого он действовал излишне выборочно. Можно сказать: деликатно. Конструкты, с полностью сломанным мозгом, не умеют действовать деликатно. Он должен был полностью отключиться. В любом искусственном мозге установлено столько предохранителей, что обойти их невозможно ни случайно, ни намеренно. Исключением являются боевые роботы — априорно безумные машины созданные безумными древними, чтобы убивать друг друга. Но ведь Бонделей обычный, не предназначенный для войны, робот. Разве не так?

Краем глаза кибернетик уловила движение прикреплённой под потолком камеры. Аня заглянула проведать, как у них идут дела. Денис следил за общим уровнем энергопотребления и за состоянием второстепенных систем. Современные роботы стали слишком похожи на живых существ. Они могут даже расти и становиться сложнее, увы, но только в весьма узких пределах.

Сегодня на Земле появились материалы восстанавливающие исходное состояние при механических повреждениях. Пока они летели, Ире встречались в присылаемых с Земли сводках новостей упоминания о сшитой из "живой" ткани одежде. Такой костюм сам заделает прореху, его не нужно стирать, но зато нужно время от времени подкармливать питательной смесью. Он практически вечен и может вырастать вместе с хозяйкой. Хотя одно и тоже платье на всю жизнь, слишком скучно — по личному Ириному мнению. Но кто сказал, что оно будет всего одно?

Биотехники, дизайнеры и кутюрье обещали: в скором времени каждый сможет самостоятельно вырастить из живой ткани одежду любой формы какой только захочет. Платья, размножающие делением. Туфли, собирающие свою копию, а можно и не копию. Швейная промышленность станет полностью ненужной. Это сколько людей высвободиться из сферы обслуживания и сможет перейти в сферу производства! А значит, сверхдальний космос станет немного ближе. Так же как решение других проблем: неизбежности человеческой смерти — приходящей так возмутительно не вовремя. Создание полноценного искусственного разума. Терраформирование Марса и полноценная колонизация других планет солнечной системы. Построение коммунизма. И всё остальное. Сейчас едва ли сможешь угадать что именно.