Возвращение в рай

Впереди, под развевающимися знаменами шествовали монахи Ордена крестоносцев, за ними, в окружении своих телохранителей, королева Ариэла, дальше придворные, а за ними все остальные участники этого хода. Процессия вытянулась на добрый километр, оглашая окрестные улицы плачем, стоном и воплями.

Воистину, варварский обычай, — проговорила королева, обращаясь к своей служанке Натали, которая шла от нее по правую руку, — Такое ощущение, что люди упиваются своим горем. Обещаю, что я сделаю все, чтобы этот крестный ход стал последним в истории.

Натали, слушая королеву, смотрела по сторонам. Ее саму злила и возмущала картина первобытного невежества и какое-то исступление, охватившее эту толпу. Но, одновременно с этим, она, свободная дочь лесов, явственно ощущала опасность, разлившуюся в воздухе. Порой, ей казалось, что она перехватывает злобные взгляды монахов, бросаемые ими на королеву Ариэлу и на нее саму. Немного подумав, она поделилась своими опасениями с королевой.

Ты права, Натали, — согласилась та со своей служанкой, — Я и сама чувствую то же, что и ты.

Жестом Ариэла подозвала к себе капитана гвардейцев, Романьяка, уже знакомого нашим читателям и приказала ему быть наготове. Тот отошел к своим солдатам и вполголоса отдал приказ. Тотчас гвардейцы сомкнули свои ряды вокруг королевы и ее служанки и обнажили свои мечи, что конечно не могло укрыться от глаз злоумышленников, если таковые имелись на самом деле. Может быть, опасности женщинам только почудились, потому что до церкви "Невинно убиенных" процессия добралась без всяких происшествий. Здесь, на площади перед храмом, уже колыхалось огромное людское море. Народ собрался на молебен. Поскольку народа на это событие всегда приходило куда больше, чем могло вместиться в церкви, то свою проповедь Главный Священнослужитель Фигерол всегда читал с трибуны, установленной на площади. В сам храм допускались лишь особо важные лица. Так и в этот день Фигерол взошел на трибуну, а королева с самыми важными людьми королевства проследовала в храм. При этом, из всей королевской гвардии, в храм был допущен только капитан Романьяк. После яркого солнечного света, внутренние помещения храма казались погруженными в полумрак, не смотря на то, что везде горели свечи, стены были расписаны яркими красками, а иконы отделаны золотом. Грозные лики святых с укором смотрели на людей. Казалось, они обвиняют людей в том, что те еще живы, в то время, как они, ангелы небесные, претерпели мучения на земле за них, недостойных, а теперь, судя по их ликам, мучаются на небе и ждут — не дождутся, когда же те покинут этот грешный мир и составят на небесах им компанию?

Войдя в храм, люди крестились и занимали свои места, готовясь к молебну. Не смотря на все ограничения, народу в церкви оказалось очень много. Они стояли вплотную друг к другу, и только рядом с королевой оставалось немного свободного места. Раздался колокольный звон со звонницы. С балкона послышалось многоголосое пение. Занавес, закрывавший алтарь, пополз в сторону, и глазам публики предстали церковнослужители, облаченные в сияющие золотом одежды. Нараспев начали они читать староэллорским языком, который большинство жителей Канта уже не понимали, молитвы, в которых восхваляли бога-Олега, ученика его и приемника — святого Аркадия, верховнослужителей и служителей церкви, вообще, и служителей этого храма, в частности. И только в последнюю очередь, в них говорилось о людях Эллоры, ныне живущих и погибших, причем говорилось уничижительно. Все это, непонятно почему, вдруг, возмутило Ариэлу. Вернее, почему возмутило, было понятно. Она вдруг удивилась тому, как могла столько лет спокойно слушать этот опасный вздор, не обращая внимания на то, что там говорилось?

Стойте! — закричала она на весь храм, — Прекратите унижать нас, и тех, кто погиб за нашу свободу. Прекратите восхвалять тех, кто тратит свою жизнь в пустых разговорах и не смейте говорить ни слова о том, кого вы не знали. Я, Ариэла, королева Канта, своей властью объявляю ваш Орден вне закона и закрываю ваше сборище.

И тут же, внутри толпы началось какое-то движение. Сотни людей, облаченных в черные рясы с капюшонами, стали двигаться по направлению к королеве, все теснее сжимая вокруг нее свое кольцо. Тогда капитан гвардии выхватил свой меч и закричал,

Назад, или я убью каждого, кто сделает еще один шаг!

Но толпа продолжала двигаться. Романьяк взмахнул мечом, и один из нападавших мертвым упал на пол храма, но другие уже схватили капитана сзади за шею, сбили его на пол, и толпа нахлынула на него, скрыв его от глаз Ариэлы.

Хватайте изменницу! — прозвучал под куполом храма громкий, звучный голос, и когда удивленные люди подняли головы, то на балконе они увидели мужчину в темной сутане, с лицом, изуродованным ужасными шрамами и заросшим темной бородой.

Святой Аркадий, — раздались многочисленные восторженные голоса, и люди стали опускаться на колени.

Да, дети мои, это я, — вещал с балкона святой, — Я услышал крамольные речи из уст этой ведьмы и явился сюда, для того, чтобы покарать зло. Дети мои, радуйтесь. Через неделю, в праздник Вознесения, день в день, когда мой друг и учитель, Олег, победил злодея Тимурбека и вознесся на небеса, состоится казнь ведьмы, которая и была причиной всех его страданий на земле. Да будет так, да свершится воля божья! Да послужим мы господу нашему, Олегу, и я, его единственный ученик, тому порукой.

И люди, находившиеся в церкви "Невинно убиенных", в фанатичном экстазе закричали,

Да будет так! — все, кроме Натали и Романьяка.

Первая была связана вместе с Ариэлой и брошена в церковный подвал, а второй, уже безжизненный, лежал на полу храма, под ногами толпы.

А праздник уже выплеснулся на площадь перед храмом, где дикая толпа в рванине, пустилась в пляс от радости, узнав, что через неделю увидит, как сожгут на костре их королеву. И только один из них, оглядевшись по сторонам, грустно сказал своему сыну,

Не суди их сын, их бы пожалеть надо. Народ — мудр, люди — глупы, а толпа — безумна.

Ариэла очнулась в сыром темном подземелье. Именно эта сырость и привела ее в чувство, хотя, может быть, для нее лучше бы было оставаться без памяти. Первое, что она почувствовала, это то, что связана по рукам и ногам, и лежит на холодном каменном полу. Она попыталась сесть, но это ей не удалось. Единственное, что она могла делать, это извиваться, как червяк и кататься по полу. Но, поскольку она понятия не имела, где находится, и ничего вокруг не видела, то смысла в этих движениях было не много. Так как вокруг было абсолютно темно, то Ариэла напрягла слух, надеясь, что до нее донесется какой либо звук, и вскоре она услышала стон, раздавшийся в темноте, где-то, совсем рядом.

Кто здесь? — спросила она, и, к своей радости, услышала в ответ слабый голос Натали,

Это я, Ваше Величество.

К счастью, — подумала Ариэла, — Наши тюремщики не дали себе труда заткнуть нам рты кляпом, — а вслух она спросила у Натали, как та себя чувствует?

Бывало и лучше, — ответила служанка. Впрочем, теперь уже не служанка, а подруга по несчастью. — Вроде бы у меня все цело, но я связана по рукам и ногам, как телок перед закланием.

Погоди, я сейчас к тебе подкачусь, — ответила ей королева и попыталась, перекатываясь, подобраться к своей подруге.

Надо сказать, что это оказалось труднее сделать, чем она предполагала, но, тем не менее, спустя какое-то время, она наткнулась в темноте на что-то мягкое.

Это ты, Натали? — вздрогнула она.

Я, Ваше Величество, — ответила из темноты девушка.

Перестань, Натали, — прервала ее королева, — Отныне и навсегда, я для тебя Ариэла, а никакая не "Ваше Величество". Лучше повернись ко мне спиною, и я попробую развязать твои руки.

Следующие минут десять ушли на то, чтобы в темноте нащупать веревки и зубами развязать их. Разумеется, это было совсем не легко сделать. Временами на Ариэлу накатывало отчаяние, но она гнала его прочь и продолжала терпеливо дергать за петли зубами, до тех пор, пока они не ослабели. Наконец узел поддался, и ей удалось развязать его. Королева без сил откатилась в сторону, но дальше уже Натали все сделала сама. Она развязала свои ноги и принялась за веревки, связывающие Ариэлу. Веревки поддались, и, спустя некоторое время, Ариэла почувствовала, что ее руки и ноги свободны. Она принялась растирать их, для того, чтобы скорей восстановить кровообращение, одновременно обдумывая, как быть дальше? Конечно хорошо, что им удалось освободиться от пут, но свободы это им не возвратило. Несколько раз девушки обошли вокруг свою камеру, ощупывая стены, но каждый раз их руки натыкались только на холодные камни, да дубовую дверь с железными запорами. Бегство отсюда было невозможно. Оставалось только сидеть и ждать дальнейшего развития событий. И надо сказать, что события не заставили себя ждать долго. Дверь камеры громко заскрипела, поворачиваясь на ржавых петлях, и темноту подземелья нарушил свет факела, который держал в руке грузный мужчина в монашеской рясе с капюшоном, надвинутым на самые глаза. Монах остановился у двери, оглядывая камеру. Увидав пленниц. Освободившихся от уз, он недовольно покачал головой и проворчал что-то себе под нос, после чего возвысил голос,

Ариэла — на выход!

Идите Ариэла, — шепнула ей на ухо Натали, — Это все лучше, чем сидеть здесь, в темноте, и гадать, что будет?

Тогда Ариэла приняла гордый и независимый вид, и высоко подняв голову, проследовала в дверь, мимо своего тюремщика.

Тот провел ее по узким коридорам и крутым лестницам, остановился перед одной неприметной дверью, осторожно ее приоткрыл и просунул туда свою голову. Видимо, получив разрешение, на то, чтобы ввести туда пленницу, он грубо подтолкнул Ариэлу, заставляя ее войти в комнату, а сам остался возле дверей, снаружи, охраняя ее. Войдя внутрь, Ариэла быстрым взглядом окинула всю комнату. Это было довольно небольшое помещение, освещенное солнцем, через окно, расположенное против двери. У окна стоял стол, и за ним, на стуле восседал бородатый мужчина, одетый в темную рясу. Так как этот человек сидел спиной к окну, то лица его невозможно было толком разглядеть, но, не смотря на это, Ариэла сразу поняла, что это и есть тот самый святой Аркадий. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Аркадий нарушил тишину,

Не так хотелось мне встретиться с тобой, Ариэла, но, к сожалению, своим поведением, ты вынудила меня прибегнуть к силе.

Не забывайтесь, сударь, — холодно осадила его Ариэла, — Вы разговариваете с королевой, а посему бросьте мне тыкать. Даже последний мужлан в моем королевстве знает, что обращаться ко мне надо на вы. Но, похоже, что вас сударь, давно не учили вежливости.

В твоем королевстве? — засмеялся ее собеседник, игнорируя замечание королевы,

Каждый мужлан, как ты только что выразилась, знает, что это давно уже мое королевство, а ты нужна была только как украшение трона и не более того. Хорошо, что наш разговор сразу пошел в нужном направлении, поэтому, не тратя времени даром, я сразу хочу сообщить тебе, что, как королева, ты показала себя полным ничтожеством, и в этом качестве ты никому не нужна. Но, должен признать, что ты красивая женщина, и только поэтому я с тобой еще разговариваю. Только по этой причине я не хочу сжигать тебя на костре, а предлагаю тебе выйти за меня замуж. Итак, женщина, думай и выбирай, или ты в воскресенье выходишь за меня замуж, или в это же воскресенье горишь на костре, как ведьма. Надеюсь, ты сможешь сделать правильный выбор.

Все время, пока этот святой говорил, Ариэла пыталась сообразить, кого же он ей напоминает? В том, что она его прежде видела, у нее не было сомнений, но понять, кто же это такой, ей мешала тень на его лице и его борода. Кроме того, ей явно был знаком его голос. И вдруг ее осенило:

А! Так вот ты кто такой? — вскрикнула она, вне себя от гнева, — А я то думала: "Кто может быть этот подонок, отравивший мою страну зловонной заразой"? Но теперь я тебя узнала, подлец Летревиль! Тебе удалось избежать кары три года назад, так знай же, я клянусь, что ты не переживешь следующего воскресенья и получишь сполна за все зло совершенное тобой!

Не смея себя больше сдерживать, она хотела броситься на него с кулаками, когда в комнату вбежал охранник и грубо повалил ее на пол.

Отведи ее назад в камеру, Громон, — приказал Аркадий монаху, — Пусть посидит там до воскресенья. Кормить хорошо. Я хочу, чтобы она взошла на костер, полная сил.

Слушаюсь, господин! — монах злобно усмехнулся и грубо вытолкал королеву из комнаты.

Глазастая дрянь, — выругался Летревиль, когда шаги арестованной стихли на лестнице,

Она меня все-таки узнала! Ну, ничего! С любым, кто меня узнает, я буду поступать таким же образом, как и с тобой. Скоро в этом мире останутся только те, для которых я буду богом на земле. Мне не нужны подданные, мне нужны рабы.

Глава 18

В День Вознесения, едва солнце осветило своими лучами городские стены Мираны, к главным воротам столицы потянулись многочисленные подводы. Это жители окрестных деревень стремились доставить свои товары на городской рынок, в преддверии открытия праздника. Одновременно с этим, многие жители соседних небольших городов прибыли сюда, для участия в самих торжествах. Поэтому никто не обратил особого внимания на четырех мужчин, вошедших в город, тем более, что вошли они по двое, и только оказавшись в стенах Мираны, объединились в одну компанию. А между тем, эти четверо стоили того, чтобы стражники обратили на них свое внимание. Прежде всего, все они были вооружены, хотя в те времена, никто из знатных господ не выходил из дома безоружным, но по их виду, опытный глаз все же мог бы определить, что прибыли они сюда не для того, чтобы веселиться. Во главе этой компании шел молодой светловолосый господин, среднего роста с приятными чертами лица и серыми пристальными глазами. В те времена, в которые каждый ребенок хорошо разбирался в оружии, его меч, пожалуй, должен был бы вызвать любопытство у караульных, так как имел не совсем привычную форму, но тем видимо было не до того. Остальные трое спутников, также видимо были знатными господами, так как каждый из них был при оружии. Несколько удивительно было то, что знатные господа путешествуют пешком, но они вполне могли оставить своих коней в ближайшем к столице постоялом дворе, чтобы не испытывать неудобств во время праздника. Итак, эти путники, едва пройдя через городские ворота, тут же направили свои стопы к королевскому замку. Здесь, возле ограды замка, они разделились, и старший из них, в котором наши читатели уже, наверное, узнали Ленея, направил свои стопы к караульному, стоявшему у ворот.

Не смогу ли я пройти в замок, чтобы выразить свое почтение королеве Ариэле? — спросил он у караульного.

Никак нет, господин, — ответил тот, вздрогнув и испуганно оглядевшись по сторонам.

Почему так? — изумился Леней, — Я ее старый знакомый. Доложите ей обо мне, и она с радостью меня примет.

И снова Леней был удивлен тем, что солдат вздрогнул.

Да что же здесь происходит? — удивленно спросил он.