Гусев прикрыл глаза и начал медленно поворачиваться, пытаясь определить, был плач или всё же нет, и в какой-то момент вдруг снова услышал редкие всхлипывания. Посмотрев в том направлении, он сделал несколько шагов — всхлипывания стали ненамного, но громче. И капитан, почувствовав почему-то облегчение, негромко позвал:
— Кощей, здесь живые!
Когда в двух метрах перед Гусевым прямо из воздуха вышла фигура в фельдграу, каске и с МП-40 под мышкой, тот хотел было прокомментировать такое необычное — не где-то сзади, чтобы упрекнуть потом в невнимательности, а на виду — появление, но заглянул в потухшие глаза напарника на осунувшемся лице и промолчал. Просто указал рукой на дом, из которого слышал плач.
Князь посмотрел в ту сторону и коротко скомандовал:
— Пошли!
В первой комнате никого не оказалось, и Кощей с Гусевым дружно посмотрели на занавеску, заменяющую дверь в следующее помещение. За ней явно кто-то был — это даже Сергей чувствовал при всей своей неумелости, что уж говорить о Кощее? Этот кто-то явно услышал, что в дом вошли, и решил спрятаться.
Князь перевёл взгляд с занавески на Сергея, показал один палец, потом два, потом три и вопросительно поднял... бровь. Хмыкнув, капитан прислушался к своим ощущениям и уверенно показал напарнику два пальца — в соседнем помещении находились двое. Кивком подтвердив его правоту, Кощей отодвинул занавесь, вошёл в следующую комнату и резко остановился, глядя в левый дальний от входа угол. Вставший в дверном проёме Гусев посмотрел в ту сторону и увидел два сжавшихся в один комок тельца — во всяком случае так ему показалось. А ещё — они боялись. Они очень сильно боялись, и когда князь сделал шаг в их сторону, страх этот ещё усилился.
Кощей тоже это почувствовал, одним движением убрал куда-то свой МП и опустился на войлок, устилавший в комнате пол. Сев по-турецки, он с минуту разглядывал перепуганных детей, а потом тихо и как-то гладко, без обычного для него скрипа и скрежета спросил:
— Гой еси, красны девицы? — подождал немного и, не дождавшись ответа, задал другой вопрос: — Почто кручинитесь? Почто слёзы льёте горючие?
Не дождавшись ответа и на этот раз, Кощей чуть повернул голову и всё так же негромко позвал:
— Гусев?
— Здесь, княже! — мгновенно отозвался Сергей.
— Бегом за Найдёнышем, приведи в порядок и оба бегом сюда.
— Понял, княже!
— И воду из колодца брать не вздумайте!
Площадка, на которой они расположились, находилась с обратной стороны возвышавшегося неподалёку от селения холма. Их на неё, "поговорив" с землёй, вывел князь. Вывел, сказал отдыхать и прилёг (свалился, так точнее) на склон — погреться на солнышке. У девчонок, и без того смотревших на него во все глаза ("Да ладно! Не только на него!"), ещё и рты чуть не пооткрывались. Хорошо, что Пучков, имевший практический опыт общения с малолетним женским полом — всё же двух сестёр без родителей поднимал — принялся старательно их забалтывать. И истерики, будем надеяться, не допустит, и Гусеву с князем даст возможность подумать.
Точнее, одному Гусеву, поскольку князь — Сергей покосился на напарника — сейчас явно не в том состоянии, чтобы беспокоиться из-за "пустяков" вроде сорванного задания. Он, если Гусев всё правильно понимает, последнюю оставшуюся Силу потратил, чтобы найти это место, и сейчас пытается хоть как-то восполнить потраченное. Н-да... Остаётся только пожалеть о том, что вокруг холма не бродя бесхозные гансы...
Затем мысли капитана перескочили на... спасённых, наверное. Или освобождённых из рабства? Сергей некоторое время размышлял об этом, потом отложил вопрос, как в настоящее время несущественный. Но о существенном думать не получалось, потому что всё, как ни обидно было в этом признаваться, зависело от Кощея. Придумает князь, как выполнить задание — значит, оно будет выполнено. Не придумает...
Если совсем честно, будь на месте этих девчонок хоть комдив, хоть даже комкор, хоть десять раз раненные, было бы проще — оттащили бы в ближайшее укрытие, оставили еду, медикаменты и отправились выполнять задание. Но вот с девчонками... Одной "почти семнадцать" (уточнение Кощея: "Через полгода будет"), другой "скоро четырнадцать" ("Тринадцать две луны назад стало"), и куда их прикажете оставлять? Сам себя после этого уважать перестанешь. Да и Командир...
Он, конечно, и благодарность за выполненное задание объявит, и... И всё. Руку после такого вряд ли пожмёт...
Девчонки угомонились, прижавшись друг к другу, и Пучков, зачем-то пригибаясь, перебрался поближе к Гусеву. Посмотрел на Кощея, на своих подопечных, опять на Кощея и предложил:
— Тащ капитан, вы бы поспали, а я покараулю?
Сергей покачал головой, а потом кивнул на Кощея:
— Князь покараулит.
— Но он же...
— Крас-но-ар-ме-ец Пучков! — шёпотом, чтобы не побеспокоить спящих девочек, рыкнул Гусев. — От-ставить разговоры!
— Есть отставить разговоры, — обиделся Найдёныш.
Посмотрев на его насупленное лицо, Сергей вздохнул:
— Лёш, ложись спать.
— А...
— Я тоже лягу. Только посижу ещё немного.
"Немного" растянулось до самого захода. Сначала Гусев перебирал события уже, можно сказать, минувшего дня, пытаясь понять, всё ли они сделали правильно, нет ли где ошибки. Потом опять. И опять. И каждый раз приходил к выводу, что ошибка, если она всё же есть, в самом плане операции. Просто не нужно было ставить две задачи на один выход. Но, опять же, кто же знал?
Потом Сергей попробовал придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. И снова без толку. Если смотреть правде в глаза, им с Пучковым даже девчонок перетащить через линию фронта будет непросто — слишком уж плотно там стоят части противника. Хотя если именно тащить...
Гусев вспомнил, как князь однажды целый день (и даже больше!) нёс на себе вырубленного, чтобы не мешал, гитлеровца, причём быстрым шагом. Вспомнил, примерил ситуацию на себя и с удивлением понял, что смог бы так же!
Ну, то есть почти так же. В смысле, не быстрым шагом, а обычным и с остановками для отдыха. Но всё равно! Это было уже что-то, с чем можно работать. То есть достать "языка", потом транспорт (можно наоборот или, если повезёт, то "языка" вместе с транспортом), довезти всех как можно ближе к линии фронта, там оставить в укрытии князя с Найдёнышем и девчонками, а самому — ганса на плечо и к своим. А потом уже вернуться за остальными.
План, конечно, — если это можно назвать планом — так себе, однако ничего лучшего в голову не приходило. Так что теперь осталось только договориться с Кощеем, и можно будет работать. А для начала, когда все проснутся, проехать поближе к тому населённому пункту, где расположился немецкий штаб.
Гусев покосился на князя, всё так же лежащего на склоне, повернув голову к солнцу. И хотя небо было плотно затянуто облаками, Кощея это не смущало. Сергея с недавних пор тоже не смущало. Он теперь тоже мог почувствовать солнце даже сквозь самую плотную тучу. И потому, немного подумав, он тоже лёг на склон и прикрыл глаза, ощущая, как лица касаются тёплые ласковые лучи...
Верхний край солнечного диска скрылся за горизонтом, и тут же рядом прозвучало скрипуче-ехидное:
— Гусев, не притворяйся, что спишь.
Гусев не торопясь поднял веки, повернул голову к напарнику, посмотрел на его посвежевшее лицо и улыбнулся:
— Добро пожаловать в мир живых, княже!
— По... — Кощей от неожиданности поперхнулся следующей фразой, с подозрением оглядел Сергея и вдруг тоже улыбнулся: — Благодарствуй, вой племени людова, сын рода Гусева! — и склонил голову.
Потом они одновременно посмотрели туда, где за горизонтом скрылось солнце, почти одинаково вздохнули, и Кощей наконец-то перешёл к делу:
— Надумал чего?
Быстро пересказав, что он "надумал", Сергей замер в ожидании, что князь сейчас разнесёт такой красивый (потому что короткий) план по камешку. Однако Кощей начал с того, что признал план хорошим, и только потом сказал, что в нём ошибки. Главная из которых — Гусев неверно оценил способность напарника восстанавливать силы. Об остальных можно было и не вспоминать. Вот Кощей и не вспомнил, заявив:
— Мы сделаем немного не так.
Этого "не так" в плане князя и правда было совсем немного: после взятия "языка" двигать не к фронту, а к берегу, где, как сказал Командир, можно раздобыть рыбацкую лодку или даже, если очень повезёт, шаланду контрабандистов. Ну а уж на лодке...
Единственное, на что хватило Гусева — поинтересоваться, поместятся ли они все в эту лодку. Имея в виду, что не пришлось бы тащить с собой парочку гансов в качестве запасных аккумуляторов.
Ответив насмешливым взглядом, Кощей широко оскалился, что, по мнению Сергея, должно было означать: "А куда ж вы денетесь?.."
Вторая ошибка Серёгиного плана вылезла почти сразу после того, как перегруженный мотоцикл стронулся с места. То самое ночное зрение, которым Гусев втайне от всех ("Ага! И от Кощея! В тайне!") очень гордился, оказалось для езды по ночной степи почти непригодным. То есть со скоростью уставшего пешехода ещё можно было двигаться, а вот быстрее...
В общем, через пять минут после начала путешествия Гусев предложил сидевшему за спиной князю поменяться местами, что тот воспринял как само собой разумеющееся.
Ехали почти без остановок. За всё время князь только два раза останавливал "тарахтелку", слезал с неё и, присев на корточки и приложив руку к земле, к чему-то прислушивался. Наконец, около пяти часов утра они добрались до очередного оврага, где Кощей, снова "послушав землю", объявил, что всё. Приехали. И пока все разминали ноги, отогнал мотоцикл куда-то в сторону. Гусеву же досталась неблагодарная роль распорядителя — нужно было указать, куда "ненадолго отойти" девочкам, куда — мальчикам, предупредить, чтобы далеко не уходили, и собрать потом всех вместе.
Однако справился. И когда князь вынырнул из темноты, все трое найдёнышей были уже бодры и, как выразился Серёгин внутренний голос, "готовы к дальнейшим подвигам". Например, к тому, чтобы дойти до места, выбранного Кощеем для стоянки. Недалеко. Шагов двадцать до спуска в овраг и потом ещё примерно столько до небольшого пятачка, окружённого высокими, густыми даже сейчас, когда листва облетела, кустами. А там уже можно и упасть, не реагируя на протянутый бутерброд и не просыпаясь, когда тебя перекатывают с земли на расстеленный плащ...
Гусеву приснилась база группы, комната, которую занимали они с князем и в которой, несмотря на то, что Кощей никогда не спал, стояли две койки. Это были совершенно обычные койки. Не слишком длинные — Гусев на своей едва помещался, да и то ноги частенько вылезали между прутьев спинки. И матрацы на этих койках тоже были обычные — тонкие, жёсткие... Вот только сегодня кто-то подложил Гусеву вместо привычного матраца перину. Мягкую такую перину...
Если честно, на самом деле Гусев никогда перин не видел. Он про них только слышал. Ну, ещё читал в некоторых книгах. То есть читал, что они бывают и что очень мягкие. И вот сейчас лежал на такой и думал, что да, мягкие. Очень.
Потом Гусев моргнул, и над ним появилось заботливое лицо Командира. Иван Петрович внимательно посмотрел на Гусева и спросил:
— Ну что, Серёжа, выспался?
— Выспался, товарищ полковник, — улыбнулся в ответ Гусев.
— Ну, тогда вставай, — тоже улыбнулся Командир и куда-то исчез.
Гусев полежал ещё совсем-совсем чуть-чуть и открыл глаза...
Князь сидел немного в стороне от всех, скрестив ноги, положив на колени руки ладонями вверх и прикрыв глаза. На пробуждение напарника он никак не отреагировал. Внешне. Но когда Сергей, как ему казалось, бесшумно подошёл и опустился рядом, не меняя позы негромко спросил:
— Отдохнул?
— Отдохнул, — согласился Гусев, а потом вдруг сказал: — Сон снился. Странный. Как будто на базе, ну, на нынешней, кто-то на мою койку вместо матраца перину положил. И лежать на ней было мягко-мягко!.. — он немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: — А когда я тут глаза открыл, всё равно лежал, как на той перине...
— А сейчас? — спросил Кощей через минуту, не дождавшись продолжения.
— А сейчас, — задумчиво пробормотал капитан, — сижу, как на обычной земле.
Около минуты они молчали, потом князь посоветовал:
— Оглядись, — и тут же добавил: — Только глаза прикрой. Силой гляди.
Гусев хмыкнул: упражнение было знакомое. Правда, получалось через раз, а то и реже, однако князь считал, что при Серёгином неверии во всё, что не вписывается в материалистическую картину мира, этот результат не просто хороший, а даже очень хороший. А если так...
Сергей прикрыл глаза, расслабился и...
— Княже, а что это? — по пятачку, переливаясь всеми цветами радуги, подчиняясь какому-то непонятному закону, летали небольшие вихри.
— Сила, — хмыкнул князь.
— А почему... так?
— Потому что источник. Родник, если так понятнее.
— А-а-а... — протянул Сергей, а потом с подозрением спросил: — А откуда ты узнал, что он здесь?
— А я не знал, — весело хмыкнул Кощей и скомандовал: — Поднимай найдёнышей! Пора!
Гусев опустил бинокль и повернулся к лежавшему слева напарнику:
— Таратайка, маленькая, открытая, без сопровождения. В ней трое, причём один явно какой-то начальник. Будем брать?
— А надо? — Кощей, пользуясь тем, что его непосредственного участия не требовалось, занимался привычным делом — грелся на солнышке. И сейчас, отвечая на вопрос капитана, не только голову не повернул, но даже не открыл глаза. — Без охраны большие начальники не ездят. Значит, какой-то мелкий.
— Помнишь того майора? — хмыкнул Сергей. — Ну, того, которого ты на себе пёр? Связиста?
— Уболтал, — проворчал князь и, старчески покряхтывая, перевернулся со спины на живот. — Дорога чистая?
Прежде чем ответить, Гусев бросил быстрые взгляды в обе стороны и только потом сообщил:
— За таратайкой вроде бы колонна идёт, но далековато. Минут пять у нас будет. Не меньше.
Кощей вздохнул:
— Гусев, ты в предчувствия веришь?
— Вера в предчувствия не совместима с материалистической теорией строения мира! — выпалил капитан на одном дыхании, за что был удостоен уважительно-насмешливого взгляда и ехидного вопроса:
— Так я ведь тоже не совместим с этой теорией, и что?
— Ты совместим. Но находишься за её рамками!
Разговор складывался очень даже интересный, особенно если учесть, что Серёге редко когда удавалось поддеть напарника, но цель приближалась, время утекало, и потому, когда князь сменил тему, капитан возражать не стал. Князь же спросил, не боится ли Гусев высоты. А потом, глядя в непонимающие глаза Сергея, объяснил, что вот сейчас внизу проедет таратайка и надо будет в неё прыгнуть. Когда Кощей скажет. Тут, конечно, не так уж и высоко, каких-то метров пять, это не с самолёта сигать, однако и парашютов с оберегами тоже не предусмотрено.
С сомнением посмотрев с обрыва вниз, Сергей на всякий случай поинтересовался, а как же Сила, услышал в ответ, что её мало и пока придётся обходиться так. Своими, так сказать, силами...
