— "Не разводи сырость", он имел в виду. — Шутливо вклинился в разговор Юра, за что заслужил от меня демонстративно поднятый кулак. — Ладно, шучу. Если сегодня делами заняться не получится, я пойду. Вам есть что "обсудить".

Сын попытался встать из-за стола, но моя поднятая ладонь остановила его. Тыкнув ему пальцем назад на стул, заставил сесть.

Дав девушке немного поплакать, я нежно, но жёстко взял её за плечи и отстранил от себя. Взглянув в заплаканные глаза, я выдержал миг, и полностью контролируя себя, по слогам выдавил из горла:

— Не-де-лай-так-боль-ше. — После чего зашёлся мучительным кашлем. Казалось, каждый звук, на одной силе воли выпущенный через голосовые связки, ножом прошёлся по моей гортани, оставляя за собой глубокие, жгучие порезы.

— Вить, попей. — Тут же забыв о своих переживаниях, девушка вскочила на пол и метнулась к графину.

Прохладная жидкость, всё с тем же миксом ромашки и мёда прошлась по горлу, притупляя боль и смягчая жжение. Смахнув выступившие от кашля слёзы, я жестом дал понять своим, что в порядке, и сам выставил на стол ноутбук.

Пусть я не вижу и говорить толком сегодня не способен, но это не повод не делать ничего. Пусть сами смотрят и думают. В конце концов, как-то же я сам дело начал и вёл до сих пор. А им легче. Во-первых, Валерия давно уже участвовала в процессе принятия тех или иных решений, и прекрасно осознаёт, что и почему было сделано, ну а во-вторых, гугл ещё не заблокировали.

Так и прошёл вечер, мы сидели за столом. Ребята работали, а я не спеша пил прохладный напиток, краем уха слушая обсуждения и размышлял. Так и висящий на уровне ладони правой руки, куда по приглашению, ещё во сне, переместился Пламень, словно дремал. Дзынь рыскала по округе, выискивая интересности, наблюдая, набираясь опыта.

Диалог шёл в правильном ключе, местами ребята сбивались или делали ошибки, но я их не останавливал. Шишки тоже нужны. Каждый должен хоть раз стукнуться лбом, чтобы понять, что углы стоит обходить, а не лезть напролом, ну а старшим полагается тихонько и незаметно подкладывать поролончик, чтобы любопытное чадо не расквасило себе лоб. А как иначе можно добиться самостоятельности, если всегда водить за руку и решать чужие проблемы?

Ну а я? Я думал и строил планы. В ближайшее время стоило попробовать многое. Узнать границу собственных сил, проверить одну из теорий, выработанную исходя из набранного опыта, и таки найти и посадить ушлёпка, что устроил охоту на обывателей.

Глава 16. Выбор.

Утро встретило меня щекоткой рыжими локонами в носу и грустным осознанием, что нет в мире халявы.

— Доброго утра. — Сказала склонившаяся надо мной девушка и прекратила дразнить мой нос.

— Доброго. — Просипел я. Что ж, хоть какая-то подвижка всё же произошла. Жаль, но моей надежды это не сильно оправдало. Стоит признать несбыточной мечту исцелиться полностью одним призванным духом. Как оказалось, живительное тепло Пламеня не сняло травму. Только 1%. Очередной такт отсчёта произойдёт уже за классические двадцать пять часов. Против десяти до этого. Сутки! Что-то внутри меня говорит, что следующий процентик излечится через пятьдесят, а дальше... Десятилетия на то чтобы вновь увидеть хоть сколь-нибудь нормально, а не среднюю серую взвесь. Правда, при условии, что на следующем уровне навыка ситуация не изменится в лучшую сторону. Хорошо хоть исцеляется все травмы одновременно, вон горло поджило малость, и теперь не норовит зайтись захлёбывающимся кашлем, а всего-лишь сипит и жжёт проглоченной, раскалённой кочергой.

— Вить, тебе звонил полицай. — Не спеша выбираться из моих объятий, тихо сообщила Валерия. — Говорит, мы нужны срочно, скоро этот смешной сержантик приедет.

— Хорошо. — Чтобы не терзать горло, я ограничился одним словом, и, быстро встав, стал одеваться. Уже собранная девушка, отошла в кухню и не мешала мне. Так уж повелось у нас, что мы даже не обсуждая разделили обязанности по дому.

Кто последний встал, тот заправляет постель, кто готовит, то освобождается от мытья посуды, и так далее. Само собой это не отменило бытовой предрасположенности, так я не стирал, а Валерии не приходится выносить мусор или работать по огороду. Впрочем, после слепоты, я тоже как-то не особенно часто в сад наведываюсь, хотя недуг не снял с меня ответственности как таковой. Так-что, с помощью Юрки я нашёл контору, которая за небольшую сумму согласилась раз в месяц оказать мне помощь по сельскому хозяйству.

Ладно, что-то меня в сторону повело, очень не хотелось думать с чего вдруг я мог понадобиться милиции, причём в срочном порядке. Очевидно же, новые трупы.

— Кофе? — Услужливо протянув мне чашку, Валерия во второй руке держала бутерброд, а я лишь недовольно цыкнул. На фоне припорошенного пыльцой двора, сформировался слепой контур человека. Гость, пройдя калитку не задерживаясь прошёл к двери.

— Спасибо. — Прохрипел я, отказавшись жестом от хлеба с колбасой, и быстро пригубив едва тёплый горьковатый напиток со сгущёнкой. Не самое моё любимое сочетание, чересчур сладкий и слишком холодный, зато горло сжалось болью лишь раз, и убедившись, что вливаемый напиток приготовлен с заботой, тягучий и "мягкий", смилостивилось, позволив мне допить всю чашку.

— Проходите. — Пока я принимал свою дозу утреннего кофеина, Валерия встретила "водилу" и стала приглашать его внутрь. На что сержан по традиции ответил отказом.

— Доброго утра. — Поприветствовал меня мужчина при погонах, на что я только приподнял ладонь.

Максимально быстро одевшись, мы поспешили к служебной машине, не проронив более ни слова. Как обычно, мы Лерой примостились на заднее сиденье. Я справа, с тростью, зажатой между колен и заплечным рюкзаком с ноутбуком в охапке. Валерия же примостилась за спиной водителя, со своим девчачьим рюкзачком с рюшечками.

Наплечная сумочка, каблуки и прочая ересь "светской львицы" никогда не были приоритетными для моей спутницы, а после второй недели жизни в разъездах, так и вообще откочевали в дальний угол шкафа, уступив место, полусапожкам, джинсам с подкладкой, и прочим атрибутам девушки молодежного стиля. Практичность и универсализм легко нашли место в мировосприятии девушки, лишь больше подчеркивая её природную красоту и стать.

Впрочем, мой плащ, шапочка, слепцы на носу и ботинки-походники, тоже, наверное, не совсем подходят "состоявшемуся джентльмену". Но какое мне до этого дело? Удобно? И славно!

— Что? — Убедившись, что мы выехали из нашего переулка, и служебные колёса набрали ровный ход, проезжей части, попытался уточнить ситуацию я.

— Что, "что"? — Встрепенулся на мой хрип опер, явно с неожиданности повторив мой обрубленный вопрос.

— Виктор спрашивает, что случилось такого срочного, что Вы навестили нас в пять утра. — Верно уловила суть моего вопроса Валерия. Мне осталось только кивнуть, подтверждая верность предположения.

— Простыли? — Вильнул в сторону от сути вопроса Семён.

Двусмысленно махнув рукой в воздухе, я не стал вступать в полемику. Приспустив очки с носу, я "взглянул" на опера, требуя ответить на вопрос.

— Виктор Викторович, а Вы точно слепы? — Явно ёрничая, тут же ответил поганец.

— Меня вчера вновь откачивали. — С каждым звуком чувствуя, как горло начинает сбоить всё больше и больше, через силу просипел я в ответ. — Твои шутки — жестокие.

— Простите. — Через пару минут явно смутившись, полицейски всё же извинился и перешел к делу. — Из-за этого Вы на три дня взяли отгул?

— Угу. — Не расцепляя зубов, промычал одобрительно я. — Хмы?

— Извините. — Вновь поняв, что вынуждает меня говорить, Семён, стушевался. — За пятницу и выходные, отработок по нашим маякам не было, а вот со вчера на сегодня какая-то херня.

— Хм? — Умолкнувший было мент, услышав мой хрип, вновь встрепенулся.

— В Измайловском районе, нашли труп. Странный. Не совсем понятно, по нашему ли делу пойдёт или нет, но действительно стрёмный. Вроде бы молодой мужчина был обнаружен в парковой зоне, без штанов, мёртвый, без видимых травм. — Опер вновь задумался, но подгонять его я не стал. — Странно, что умер он около полуночи, но тело окоченело так, словно он лежал там минимум сутки. При этом само тело лежит так, словно его выгнуло дугой в судорогах и сразу убило. Точно не трупное окоченение. Словно, простите Валерия, мужик испытал крайне сильный оргазм, до сведенных мышц, и тут же, на пике, умер. Медики осмотрели тело, но до вскрытия не готовы ничего сказать.

Тут уже настала моя очередь молчать и думать. Странная смерть это конечно плохо. но причём тут я? Мы вроде со старшим договорились сотрудничать только по ритуалисту, а тут ещё вилами по воде писано, что за жмурик.

Можно будет повозмущаться, что меня трясут по поводу и без, но не сильно. Я ведь и хотел втереться в доверие к силовикам и получить доступ к актуальной "полевой" информации. Так что, получить приглашение на расследование "странного" дела скорее мне в бонус, чем в напряг. Но вопрос, остаётся вопросом:

— Почему я?

— Зона. — Односложно ответил сержант, и этого вправду оказалось достаточно для понимания.

Необычно дело, само по себе напряжно, но вот странное дело, вписавшееся в искусственно созданные условия, когда мы весь город превратили в сплошное игровое поле по загону убийцы, уже повод пригласить заинтересованного "эксперта". Ладно, надо будет "посмотреть", что там и как. Хорошо хоть, ещё получив чашку кофе, я озаботился позвать Дзынь, которая теперь суетилась над Пламенем, с любопытством его изучая.

Что радовало, так то, что спрайту хватало мозгов не лезть в прямой контакт с проявлением противоборствующей стихией. Вот только сделать выводы, и принять какое-либо решение безликой было уже слабо. Тут не только надо причины и следствия сопоставлять, но предполагать и строить догадки на будущее. Но не с единичкой в мудрости этим заниматься. Искать общий язык вообще задание не из простых, тем более с таким индифферентной сущностью, как воплощение огня.

Смотри кто-то в салон автомобиля и имей он возможностью наблюдать магию, смог бы увидеть, как слепец уставился круглыми черными очками на свою левую ладонь, над которой с лёгкими завихрениями мелькают языки пламени, вокруг которого с недоумением порхает серебристое человекоподобное существо со стрекозьими крыльями.

— ОСТАНОВИСЬ!!! — Вдруг во всё горло заорал, чувствуя, как моё сердце схватило нечто страшное. Визг тормозов и резкий рывок стали мне ответом, вместе с матом полицейского и тихим шипением сквозь зубы, ударившейся о переднее сидение, Валерии.

Но мне было всё равно. Рванув ручку двери, я вырвался на улицу, и одной мыслью отправил Дзинь по широкому расходящемуся кругу.

— Давай миленькая! Давай! — Одними губами шептал я, игнорируя саднящую боль в горле. — Зацепи его ходи одной искрой. ДАВАЙ!

— Что ты творишь! — Вылезший из салона полицейски рванул ко мне с явным намерением дать в морду.

Собственно я его и винить бы не стал, поступи кто-нибудь так же со мной.

— Ушёл. — Через пару мгновений прошептал я, чувствуя как уходит то самое ощущения предначертанности, что всегда предостерегает меня в сложных жизненных ситуациях.

— Я тебя, слепой уродец, спрашиваю, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ!? — Всё же попытался взять меня за грудки полицейский, игнорируя сам факт, того, что мы так и стоим на проезжей части.

— Поехали. — На остатках здоровья голосовых связок приказал я, положив ладонь на руки полицейского, а второй рукой приспуская очки, "смотря" ему в глаза. Давно заметил, что невидящий зрачок, уставившийся в сторону человека, выбивает его из колеи.

Что произошло? Чего вдруг я рванул на улицу? Сложно сказать. Точнее, не так, сказать-то легко: "я ощутил, как за нами наблюдают". Но суть тут в том, что дело обстоит не совсем так.

На самом деле, некто или нечто наблюдало, не просто за нами, а за мной, в трёх воплощениях. Этот некто, явно видел спрайта и пенатоса. Причем смотрел он на нас с гастрономическим интересом. Смотрел, как минимум несколько кварталов. Неотрывно. Изучающе. Вот как объяснить постороннему словами, то что в принципе имеет словарного эквивалента? Я не видел, не чувствовал, но знал и ощущал это внимание своим даром. Как ощущаешь натяжение струны гитары по звуку издаваемому ей.

Причём чуйка, как верный пёс, стала сигнализировать мне о внешнем напряжении, внимании ко мне заблаговременно, но я вначале отнёс это на эффект своих размышлений, и сориентировался только в тот миг, когда отчётливо осознал, что хочу съесть как фею, так и сгусток призрачного огня.

Так стоп. Игнорируя все вопросы Валерии и Семёна, я откинулся на спинку кресла и стал восстанавливать в памяти свои ощущения. Я не ощущал внимания у дома. За мной не наблюдали очень долго, почти весь маршрут. Если судить по звукам и скорости, только когда мы выехали из города на кольцевую, появилось чужое внимание. Чужой интерес вначале был обезличенный и невнимательный, словно пригляд со стороны, и только когда я поднял ладони и упёр их в трость, выставляя на обозрение в окно автомобиля Пламень, интерес перешёл в плоскость голода.

Видели меня и отражение огня, но не спрайта, при этом сам по себе я был мало любопытен, а вот огонёк вызывал сильный гастрономический интерес. Нас сопровождали достаточно долго, чтобы я смог сориентироваться, а это значит, что скорость у преследователя была существенной, не уступающей автомобилю с проблесковым маячком. Либо, преследование, либо наблюдатель может вести визуальное наблюдение на очень больших дистанциях.

Вопрос, кто он?

Ответа нет.

— Да выходи уже, или я тебя сейчас сам вытащу. — Зверея, и явно уже не в первый раз потребовал Семён, когда я вынырнул из глубоких размышлений. Как оказалось, мы несколько минут как приехали к месту, и мои попутчики уже покинули салон, ожидая меня снаружи.

— Не дёргай его. — Уловив, что неодобрение мента переходи грань и грозит стать физической угрозой мне, вмешалась Валерия.

Медленно, в уме складывая мозаику, я повернул голову к сержанту и так же механически кивнув, вышел.

Смыла теперь здесь находится уже не было. Но и уехать, без "водилы" тоже не получится. Не в такую рань. Так что, посмотрим, что тут у них и как.

— Виктор Викторович. — Раздалось откуда-то слева голосом Павла Филиповича. — Рад, что Вы приехали.

Что я тут мог сказать? Ничего. Я вообще ничего не могу сказать, очень уж неприятные ощущения в горле, да и привкус стоит такой, специфический. С нотками железа, если вы понимаете о чём я. Так что, я просто протянул руку навстречу знакомому голосу.

— Здравствуйте, Павел Филиппович. — Вместо меня поздоровалась Валерия. — Извини, Виктор сорвал себе горло, ему будет сложно общаться.

— Надеюсь, всё хорошо? — Что я могу ответить? Только хэкнуть и сплюнуть в салфетку бурую массу свернувшейся крови. Опер верно интерпретировал мой малость хамский жест, и тягуче добавил: — Мда-а-а, непохоже. Вы хоть сможете осмотреться?

Ну вот опять. Он либо издевается, либо совершенно не заботится о моих чувствах. Какой к чёрту "осмотреться"? Я бы не сказал, что мне было обидно слышать подобные намёки, но что-то нехорошее внутри колыхнулось, заставив сцепить зубы и смолчать. Впрочем, не уверен, возможно это не предчувствие, а здоровое чувство самосохранения. Зачем истязать себя, потворствуя чужим низменным порывам.