— Чтобы защитить тебя, — Гарри уткнулся носом ему в шею, руки крепче обхватили тело. — Я не могу потерять и тебя, как Сири. Ты все, что у меня осталось. Он должен думать, что мы ненавидим друг друга.
— Кто?
— Дамблдор.
— Гарри…
— Садись, Лунатик. Мне нужно показать тебе кое-что, — Поттер опустился на прошлогоднюю листву. — Садись рядом — воспоминание, хоть и в трехмерном изображении, лучше смотреть с позиции источника.
— Постой, я читал об этом заклинании… в фамильной библиотеке Блэков.
— Я говорил, что читаю теперь не только о Квиддиче, — улыбнулся Гарри и прошептал слова заклинания.
Воспоминание
— ...Всегда кто-то пытается обмануть. Эти каракули просто не могут принадлежать руке Нарциссы. Она всегда и во всем чрезмерно элегантна.
— Я проверил с помощью заклинания. Видимо, миссис Малфой писала записку второпях и в волнении. И поэтому же забыла наложить чары сокрытия. Меня интересует, можно ли ей доверять в этом вопросе?
— Да, — неохотно признал мастер зелий. — Нарцисса всегда испытывала слабость к этой шавке. Думаю, если бы не существовало брачного контракта с Малфоями, она вполне могла возжелать выйти замуж за кузена.
— Отлично, просто отлично, — улыбаясь и потирая руки сказал Дамблдор.
Воспоминание
— Директор!
— Альбус, Северус, просто Альбус, мы ведь наедине.
— Неважно. Поттер…
— Опять? — усмехнулся Дамблдор.
— Все еще, — скривился зельевар. — И, если честно, Альбус, мне это все осточертело.
— Допустим, но не ты в этой ситуации страдаешь сильнее всего. Так что там с юным Гарри?
— На одном из последних занятий Окклюменцией, я заметил у него заблокированную область. Сначала решил, что мальчишка наконец-то начал осваиваться в предмете, но позднее выявил, что блок поставили извне. А потом этот ненавистный сопляк забрался в мой Думоотвод, я взбесился и напрочь обо всем забыл. Да, знаю, надо было раньше сообщить, но иногда он выводит меня почище своего папочки!
— Не волнуйся, Северус, я уже все поправил.
— Это был Лорд?
— Нет, я.
— Зачем?
— С тех пор, как стало известно о Кричере, я должен был убедиться, что все пройдет согласно плану.
— Плану? — изумленно-непонимающее лицо Снейпа.
— Да, Северус. Понимаешь, Гарри стал забывать, что такое ненависть. Он, как это ни нелепо, был практически доволен жизнью. Он расслабился, а этого во имя светлого будущего нашего мира я не мог допустить. Я слишком много сил потратил, чтобы воспитать его необходимым образом, и тут из-за маленькой пешки — перекос планов, которые я выстраивал с момента его рождения. Я должен был все вернуть на свои места.
— Вы подставили Блэка... — пораженно.
— У Гарри не должно быть семьи. Никогда. Даже подобия семьи — это был исходный пункт всех расчетов.
— Для получения вашего идеального оружия?
— Да, Северус.
— Это жестоко.
— Необходимая жертва во имя Света.
— Кем и чем вы еще пожертвуете в угоду своих амбиций?
— Всем необходимым, — даже не возразил Дамблдор, передернув плечами. — Гарри с рождения предначертана такая судьба. Он умрет для торжества сил Света.
— Чего стоит ваш Свет, если вы готовы кинуть на арену к хищнику ребенка и смотреть со стороны, как прольется его кровь?! — вдруг моментально растеряв свою беспристрастность, закричал Снейп. — Вы хуже Лорда! Он хотя бы не притворяется, не скрывает свою жестокость, играя доброго дедушку, — он ударил кулаками по столу и приблизил свое лицо к директорскому. — Как же я вас ненавижу!
— Знаю, мой мальчик, — спокойно ответил тот, а потом искривил губы в жесткой улыбке: — И именно поэтому рад, что ты никогда и никому не сможешь ничего рассказать.
Какое-то время Ремус невидящим взглядом смотрел перед собой, а Гарри молча сидел рядом, давая ему возможность все переосмыслить.
— Откуда это? — наконец, глубоко вздохнув, спросил Люпин.
— Ты слышал о моей истерике в кабинете Дамблдора?
— Говорят, тебя весь замок слышал и чувствовал, — невесело хмыкнул Рем.
— В тот день меня разрывало на куски от боли. Я не мог контролировать ни себя, ни магию: она хлестала из меня набирающими высоту волнами. Никогда я еще не ощущал ее такой, не думал, что во мне живет цунами. И, понимаешь, я кричал, я плавился, все вокруг разлеталось на щепки и осколки, но в какой-то момент я поймал его взгляд и понял, что он… счастлив. Это была такая яркая и неуместная эмоция, что даже в том состоянии мне стало интересно, чем она вызвана, — Гарри вздохнул и замолчал.
— Что дальше? — мягко спросил Ремус и, приобняв, притянул юношу к себе.
— Я не совсем уверен. Может ли магия быть разумна? Во всяком случае, было похоже на то… словно она испугалась лишиться носителя и исполнила желание. Я вдруг оказался в его сознании и увидел причину его удовлетворения, — Гарри невесело хмыкнул, — причем он даже не заметил проникновения.
— Что за воспоминание он у тебя скрыл?
— О зеркале, — юноша горько рассмеялся. — То, из-за чего я винил себя больше всего. Понять не мог, почему не подумал о подарке Сириуса, которым столько пользовался. Ведь я никогда не забываю о карте Мародеров и мантии-невидимке. Мне бы еще узнать, кто стащил его из моего сундука, — тоном, заставившим оборотня вздрогнуть, закончил он.
— Ты уверен, что его там не было? — осторожно спросил оборотень.
— Да, — Гарри устало прислонился спиной к дереву и потёр виски, — я все дорогие вещи хранил вместе, в одном отделении, и несколько раз за ту неделю лазил то за мантией, то за картой. Альбом с фотографиями был на месте, зеркало — нет.
— Что ты теперь будешь делать? — спустя еще какое-то время спросил Ремус.
— Не хочу больше быть марионеткой, разменной фигурой в чужой игре, — повернувшись, Гарри пристально вгляделся в его глаза. — Ты поможешь мне, Реми?
— В чем угодно, — тот усмехнулся и взлохматил ему и без того пребывающие в художественном беспорядке пряди. — Мне тоже не хочется тебя терять, а директор, по всей видимости, именно это и планирует.
— Тогда, — довольно улыбнулся Гарри, — мы начинаем нашу собственную партию, необычную, но оттого только более интересную. Мы свалим двух мастодонтов.
— Играть против двух сторон в одиночку очень сложно, Гарри.
— Я не говорил, что будет легко. Но, как ни парадоксально, это наш единственный шанс остаться в живых.
— Значит, видеться мы больше не будем? И поддерживать связь?
— Почему не будем? Я буду приходить к тебе в дом…
— Кстати, о нем. Ни на документах о правах передачи собственности, ни на договоре об открытии счета в Гринготтсе, как и на письме, нет запаха Сири.
— Реми, умоляю, не усложняй мне жизнь! — взмолился Гарри.
— Я просто хочу знать! — непривычно жестко ответил Люпин.
— Нам обоим не нравилось, какую жизнь ты вынужден вести, и мы знали, что твоя неуместная в некоторых вопросах принципиальность не позволит тебе пользоваться деньгами со счета, принадлежащего другому лицу. Даже если это лицо, — с долей обиды, продолжил Гарри, — практически считает себя твоим сыном и уже который год пытается уговорить тебя стать распорядителем его имущества. Сири очень сокрушался, что не додумался переписать завещание. Мы посоветовались и решили, что так сделать лучше всего.
— Когда это вы говорили об этом? — странным тоном поинтересовался оборотень, с подозрением разглядывая сидевшего рядом мальчика.
Поттер досадливо поморщился от того, что в присутствии Люпина, как обычно, расслабился и выболтал лишнее, но покорно принялся объяснять:
— Я нашел одно заклинание. С его помощью, имея личную вещь какого-то человека, можно вызвать информационную проекцию настоящего владельца из того времени, когда она считалась его собственностью. В Годриковой Лощине на руинах... я нашел часы и попытался вызвать отца… познакомиться.
— Я помню, Лили жаловалась, что у твоего отца вечно часы останавливаются в самый неподходящий момент. Как злой рок — именно тогда, когда она его ждет. Сири отдал ему свои, зачарованные от поломок.
— А, понятно, — потерянно кивнул Гарри. — Представь себе мое недоумение, когда передо мной появился молодой Сириус.
— Ты смог потом повторить с Джейми?
Гарри покачал головой:
— И пробовать не стал, — у него едва заметно задрожали руки. — Я не думал, что будет так сложно и больно. Мне пришлось объяснять, почему я вызываю его, если он должен быть рядом со мной, видеть его реакцию на известие о собственной смерти, а потом рассказать о маме и папе, о его отсидке в Азкабане и обо всем остальном. Заклинание странно работало, как Веритасерум: ни солгать, ни умолчать, ни промолчать. Ты же знаешь, какой у Сири бешеный темперамент, вот и призрак был точно такой же: горячился, метался по комнате, размахивал руками и засыпал меня вопросами, а из меня лилась правда, пока он не выдохся и не засел в кресло на полдня, размышляя, как может исправить свои ошибки. — Гарри тяжело перевел дыхание, явно готовясь к худшей части. — Я вложил слишком много силы в заклинание, оно действовало три дня, а потом… это словно наблюдать чье-то быстрое угасание при болезни, — он только теперь заметил, что Ремус успокаивающе поглаживает ему спину. — Не отказывайся, Реми, это было его искреннее желание. Тебе там будет хорошо, обеим твоим половинам. Небольшой лесной домик в два этажа с сильными защитными заклинаниями, а по периметру прилегающего участка установлены магглоотталкивающие чары и барьер, который нельзя пересечь без специального пароля.
— Зачем Блэкам такие предосторожности?
— Ха, это лучшая часть! Как оказалось, предок Сириуса, Цигнус, был заражен ликантропией, к счастью, уже после того, как родил наследника. Не хмурься, Реми, — рассмеялся Гарри. — К счастью, поскольку его дочь Дореа, надо сказать, очень умная девушка — не зря за Поттера вышла — стремясь облегчить страдания отца, изобрела зелье, которое практически сводит к нулю неприятные моменты изменения формы.
— Постой, Гарри, но никто никогда о таком не слышал, даже Снейп…
— Снейп — не истина в последней инстанции, а злобный амбициозный ублюдок, готовый задавить талант в любом, только бы ученик не превзошел учителя. Мастеров зелий и так по всему миру по пальцам пересчитать можно, а из Хогвартса благодаря его стараниям еще ни одного не вышло. Блэки же славы, как он, не искали. Они были умны, состоятельны и умели хранить секреты.
— Что правда, то правда, — пораженно сказал Люпин. — Сириус ничего об этом не рассказывал.
— Он ничего и не знал, — отмахнулся Гарри. — Его вышибли из семьи раньше, чем сочли достаточно зрелым, чтобы посвятить во все «тайны мадридского двора».
— А ты откуда все это знаешь? — удивленно спросил оборотень.
— Я их единственный наследник.
— Ты забыл о Драко Малфое и Тонкс.
— Не забыл, — улыбнулся Гарри. — Малфой и так перебьется — у них своих денег полно, а для Тонкс также открыт счет.
— А себе ты хоть что-нибудь оставил, добрая душа? — подмигнул Ремус.
— Пришлось, — Гарри вздохнул. — Блэки придерживались правил Майората — наследование по мужской линии без права раскола основного капитала. И кстати, упомянутые тобой наследники — Блэки по матерям, а значит, для рода — абсолютное ничто. Ну, как — ты примешь дом? Я смогу приходить туда к тебе и посылать сов. Никто ничего не узнает. Там некому за нами подглядывать и подслушивать, — и, внезапно развеселившись, продолжил, — и потом тебе же надо куда-то привести Тонкс, когда вы поженитесь.
— Гарри!
— А что сразу Гарри? Об этом все болтают.
— Хорошо, я приму наследство, — с напускной серьезностью сказал Ремус, — если ты не будешь меня больше дразнить по поводу Тонкс.
— Клянусь! — воскликнул парень, прижав ладонь к груди. — Отлично, — широкая улыбка расползлась у него по лицу. — Только, к сожалению, тебе придется продолжать глотать аконитовую гадость Снейпа для маскировки.
— Переживу.
— В дни перед превращением я буду приходить к тебе и приносить зелье. Кстати, сможешь сам варить?
— Боюсь, я не слишком силен в этом предмете, — смущенно сказал оборотень.
— Ничего, что-нибудь придумаю. Да, — спохватился Гарри, — ты только веди себя по-прежнему.
— Гарри, если зелье действительно такое, как ты описываешь, то последствия будет трудно скрыть.
— Почему?
— Многие знают, из-за чего я выгляжу истощенным и усталым.
— Реми, я тебя умоляю! Все решат, что твой внешний вид улучшился с появлением достатка. Кстати, пообещай мне, что будешь тратить деньги. И не только на книги! Пообещай, что купишь себе полный гардероб, достойный твоего положения.
— Гарри, это лишнее, — заупрямился тот.
Поттер встал на колени перед сидевшим на земле мужчиной и заглянул в глаза:
— Пожалуйста, Лунатик, ради меня.
— Не смотри на меня таким взглядом, — проворчал тот, но сдался. — Обещаю.
Гарри поцеловал его в щеку и, отстранившись, пристальнее вгляделся в рассеивающуюся синеву глаз.
— Черт, действие зелья заканчивается. Пора расходиться, но скоро увидимся. — Поттер поднялся и направился в сторону деревни.
— Гарри, подожди! — окликнул его Ремус, он выглядел встревоженным, и парень поспешил обратно.
— Что?
— Мы произнесли формулу отречения. Тебя это совсем не волнует?
Гарри улыбнулся:
— И ты действительно этого желал всем сердцем?
— Нет, конечно!
— Слова без желания пустой звук. Они ничего не значат. Для всех — мы не желаем слышать друг о друге. Для всех — между нами вражда. И только мы двое знаем, что это простая самозащита, что ненависти среди нас не место, — он снова повернулся уходить.
— А где ты пропадал все лето, Гарри?
Если кто-то впоследствии заглянул бы в воспоминания Ремуса Люпина об этом дне, он смог бы увидеть заурядную прогулку по лесу. И только в самом конце заметил бы, как в просвете между деревьев вдруг возникла фигура, плотно закутанная в мантию с поднятым капюшоном, скрывшим лицо, и услышал еле различимый шепот, звучавший, как предсказание:
